Тень. Человек без лица (СИ)

Глава 46

Аврора

Как только Павел появился в кабинете, хотелось ущипнуть себя или протереть глаза, чтобы понять реальность он или игра моего воображения. Но как только он заговорил и нагородил, сразу поняла, что он настоящий, приехал ко мне и пытается просить прощение.

Даже жалко его стало, чесслово… Видно, что переживает, пытается подобрать слова. Навалил все в кучу: и извинения, и предостережения по поводу дальнейшей совместной жизни.

Вот сижу, смотрю на него, лопаю шоколад и думаю, что если сейчас я впущу его в нашу с ребёнком жизнь, то все нужно начинать сначала. То, что было у нас раньше, никак нельзя назвать отношениями. Курортный роман? Нет… Сексуальные игры «врача и пациентки?». Тоже нет… Особенно учитывая специфику его работы. «Жертва и палач?» Вообще не то…

Надо все стереть и начать сначала. Мысли из головы вырываются раньше, чем успеваю сформулировать вопрос.

— Эээээ… Ты понимаешь, что все что у нас было… Как-то не так нормальные пары начинают общение… Я даже не знаю с чего начать-то?

— Давай сначала. Я Павел Николаевич Туманов, тридцать четыре года, временно безработный.

— В центре занятости стоишь и живешь на пособие?

— Очень смешно.

— Ладно, шутка. Ну, а я Лебедева Аврора, двадцать четыре, скоро будет двадцать пять, как видишь, работаю помощником директора.

— Да, теперь мезальянс вырисовывается… В роли альфонса я ещё не был.

— Будешь домохозяином, сейчас в Европе это модно. Ой…, - хватаюсь за живот. Маленький дружок пнул больно.

— Что, где-то больно?

— Ага… Тут это… Как бы сказать-то. — Отодвигаю свое кресло и встаю из-за стола. Стол высокий, да ещё и завален бумагами, поэтому мое интересное положение Павел не мог заценить.

Обхожу стол и подхожу к нему. Он смотрит на живот и молчит. Долго молчит, что у него в голове? Пытаюсь разорвать затянувшуюся паузу и перевожу всё в шутку.

— Даже не пытайся придумать мне диагноз.

А он берет и обнимает меня. Притулился щекой к животу, а этот друг и рад стараться молотит ногами.

— Димка, — шепчет Павел.

— С чего ты взял, что там мальчик? — задаю логичный вопрос.

— Просто знаю. — Отстраняется от меня и смотрит снизу вверх. — А ты мне говорить вообще собиралась?

Делаю пару шагов назад, а потом решаю сесть обратно за стол. В ногах правды нет, а сейчас я намерена сказать то, как бы было, если бы он не появился.

— Сказала бы. Я вообще-то хотела дать ему твое имя и фамилию. Если у нас не сложилось, то это не означает, что я могу лишить ребёнка отца. Но было бы все иначе.

— Что именно?

— Тогда я бы не вернулась и нас, как семьи, не было бы на все сто процентов. Если можно так сказать, то я дала тебе девять месяцев, чтобы все обдумать.

— Почему девять?

— Ну, если ребёнку хватает девяти месяцев чтобы полностью сформироваться и родиться, то взрослому, состоявшемуся человеку и подавно. Да и невозможно любить вечно. Любовь, как дерево, поливать и подпитывать необходимо. Больше времени бы не дала, перестала бы себя уважать, я ж тоже не с распродажи уцененных товаров. А знать, что мужчина с тобой только из-за ребёнка — унизительно. Поэтому, вот так…

— Значит у меня есть Ангел хранитель и он пришел ко мне очень вовремя.

— А может ты и не собирался приходить?

— Та щас.… Я до этого момента был готов пристрелить всех мужиков в округе. Ты мне нужна, очень. А с нашим ребёнком у тебя просто нет шанса от меня сбежать и избавиться.

Поднимаюсь и подхожу к нему.

— И чего ж я на тебе так залипла?

— Так я ж красавчик, больной на всю голову, конечно, но при этом чертовски обаятелен и неотразим. А какая у меня харизма, а!

— Это да, то, что больной — правда, — а у самой руки чешутся и зудят, так мне хочется его обнять. Прямо мечта длинною в полгода. Эх, прыгаю с обрыва, надеюсь мне постелют перинку или разобьюсь об острые скалы?

Подхожу к нему и обнимаю. Точнее он опять обнимает мой живот, а я глажу его по голове.

— Паш, я так тебя люблю, что просто не передать словами.

— Я тоже, — поднял футболку на животе, провел рукой, а этот дружок, как будто чувствует его, толкнул именно в том месте, где Паша приложил ладонь.

— А чего так долго не искал меня и не ехал?

— Бухал.

— Так мало того, что ты безработный, так ещё и запойный? — кто б услышал со стороны, ужаснулся бы. А меня пробило на хи-хи, — только не говори, что ты «гол как сокол» и теперь мы будем жить в коробке из-под апельсинов?

— А ты корыстная, как оказалось? — теперь и Паше смешно. — Не переживай, ничего я не пропил. Я скажу тебе по секрету…

Тут открывается дверь кабинета и заходит Адриано. Проходит к своему столу и садится в кресло.

— Я так понимаю, что мне нужно искать новую помощницу?

А я и не знаю, что ответить. Мне-то никто так ничего и не предложил… Ни руки, ни сердца, ни какого-либо другого органа.

— Да, Аврора замуж выходит, — говорит Павел не очень вежливо Адриано. И когда он успел с ним поругаться? Вот ведь пострел, все успел.

Чтобы Паша не умничал, сейчас я устрою ему «держи фашист гранату».

— Не переживайте, Адриано, Павел поможет разгрести мне эти завалы. Я не брошу вас одного с этим бардельеро.

— А Павел тоже врач? — сказать, что Адриано удивлен, ничего не сказать.

— Ага, — отвечаю я, — патологоанатом со стажем. Так что некоторые нюансы он знает лучше нас. Взгляд изнутри, так сказать. — Пока Адриано обдумывал сказанное мною, и попутно сверлил Пашу взглядом, я решила сделать ход конем, короче свинтить с работы. — Адриано, вы не будете против, если я сегодня раньше уйду домой, а завтра мы с новыми силами и с удвоенной мощью примемся за работу, — поворачиваю голову в сторону Паши и говорю ему, — только я буду получать за это деньги, а ты нет.

— Нет, я не против. Ступайте, только хорошо подумайте, прежде чем принять решение.

— Буду стараться.

Забираю вещи, сумку и топаю к двери. За мною идет Паша. Я уже сделала несколько шагов за дверь, поворачиваю голову и слышу, как он с кривой ухмылкой сообщает Адриано:

— А с поиском нового помощника я советовал бы вам не затягивать. — И закрывает дверь. Вот ведь… язва.

Поворачивается в мою сторону и выражение лица моментально меняется на «я не я, лошадь не моя».

— Зря ты так, он дядька хороший.

— Знаем мы этих хороших. Подкатывал к тебе небось свои яйца?

— Чего? Он вообще по Вере сохнет, а она ни в какую.

— А Алессандро твой этот?

— Он мой гинеколог.

— Ну пиздец, приплыли.

— А что? Только не говори, что теперь ты будешь моим гинекологом, и роды принимать будешь тоже ты. И вообще, я как-то раньше ревности за тобой не замечала, — заходим в лифт. Дверь закрывается и только он начинает движение, этот ненормальный жмет на «Стоп». — Ты чего?

— Я больше не могу, хочу тебя поцеловать, просто не передать как, — что он, собственно, и делает. Я не знаю сколько длится этот поцелуй, но в дверь лифта начинают стучать.

— Дурак ты, тут камеры стоят, — говорю, уткнувшись ему в грудь. Вот как я без этого жила полгода. Дышала полувздохами, мир воспринимала в бледных тонах, не чувствовала запахов… Я понимаю разницу сейчас, когда дышу им. Его запах впитывается в меня, попадает в мозг, разносится с кровью по сосудам, заполняя каждую клеточку моего тела. Так любят только раз в жизни. Раз и навсегда.

Паша нажимает опять кнопку и лифт продолжает движение.

На первом этаже на нас набрасывается регистраторша. Она так быстро говорит, что я понимаю о сказанном ею, лишь по отдельным словам. Ей тупо не нравится Паша, который доставляет хлопоты. Как только я выхожу из-за его спины, и она видит меня, то сразу замолкает.

— Чего она на меня кидается?

— Это побочка от вакцинации, — отвечаю ему. Беру под руку, и мы идем к выходу.