Терновый Оплот

Глава 8

Вместе со своим новым спутником, Алгоринд направился на юг, к большому портовому городу. Единственная оставшаяся лошадь жентийцев была трагически травмирована во время сражения, а потому её пришлось отпустить. Попытки вернуть других коней окончились безуспешно. Казалось, этим животным не хватало преданности и чувства долга, которые воспитывались в лошадях паладинов.

Дженнер, бывший жентиец, оказался на удивление хорошим спутником. Он довольно хорошо пел и знал некоторые старые баллады, описывающие замечательные героические подвиги и доблесть — действительно странные песни для горла человека, который провел свою юность, патрулируя территории вокруг Темного Оплота. Это сильно озадачило Алгоринда.

— Как ты попал на службу ко злу? — спросил он попутчика однажды.

Слова молодого паладина вызвали у воина печальную улыбку.

— Я не видел зла. Это больше походило на выживание. Я родился в горах Серого Покрова и вырос, пася овец отца. Земля и овцы перейдут к моему старшему брату. Я всегда знал об этом, но потом наступили три плохих года. Ни урожая, ни достаточного числа ягнят. У меня не было выбора, кроме как взяться за любую работу, что шла в руки.

— Выбор есть всегда, — твердо сказал Алгоринд. Он положил свою руку на плечо мужчины. — Сегодня ты сделал отличный, и я надеюсь, первый из череды таких же.

— Надеешься, да? — усмехнулся Дженнер. — Думается мне, ты из натур доверчивых. Это принесет тебе горе. Рано или поздно.

Алгоринд не мог бы с этим поспорить. Предательство спасенного дворфа все еще беспокоило.

— Не так далеко впереди есть стоянки для путников, — заметил он. — Мы можем заполнить наши кожухи у колодцев и собрать ягоды, растущие поблизости.

Вздох Дженнера был полон великой тоски.

— Люблю весенние ягоды. Они хороши едва собранными, но лучше всего идут с медом и свежим кремом, присыпанные кучей свежего печенья. Я собираюсь достать немного, когда мы доберемся до Глубоководья. После нескольких кружек и прекрасно обжаренной оленины.

Паладин был слегка оскорблен картиной подобных излишеств.

— Было бы лучше поискать работу.

Дженнер подмигнул.

— И какое место лучше подойдет для этой цели, чем таверна? Именно туда одни идут нанимать мечи, а другие — их продавать.

— И ты желаешь найти работу наемного клинка?

— Это то, что я умею. Не волнуйся, — сказал он, криво улыбаясь Алгоринду. — Я отлично справлюсь как охранник каравана или что-то вроде того. Ну или стражник в доме отдыха.

Алгоринд кивнул, а затем застыл. Зрелище перед ним было помесью такой смелости и злодейства, что дыхание, на мгновение, застряло в его горле.

Краснобородый дворф вышел из каменной постройки, ведя за поводья Ледяного Ветра. Вместе с ним была молодая женщина с исключительно длинными, густыми волосами, заплетенными в косу. Достаточно хороша, чтобы подойти под жентийское описание «симпатичная девка», и, поскольку женщины, путешествующие в одиночку, были в этих краях редкостью, эта, вероятно, была именно той, что Жентарим искал в Терновом Оплоте. Дворф подсадил её в седло Ледяного Ветра, словно имел полное право распоряжаться лошадью, а затем взобрался на спину коренастого неприглядного пони. Оглянувшись, он удивленно уставился, когда увидел Алгоринда.

В лихом приветствии, дворф поднял руку, а потом пустил пони в удивительно быстрый галоп. Женщина последовала за ним на краденой лошади.

— Женщина, которую вы ищете, — мрачно сказал Алгоринд, — связана с Жентаримом?

Дженнер покачал головой, явно не понимая линии подобных рассуждений.

— Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

— Этот белый конь — мой, — указал Алгоринд. — Дворф предал меня и украл его. Если женщина водится с конокрадом, стоит поинтересоваться, не может ли она сама быть союзником злодеев.

Бывший жентиец рассмеялся.

— Надеюсь, ты не обиделся.

Алгоринд посмотрел на него с недоумением.

— Нет, я и не собирался. Почему ты спросил?

Дженнер судорожно хихикнул и покачал головой.

— Не важно. Давай просто как можно быстрее доберемся до Глубоководья — или же позволь найти мне найти подходящий путь, самый быстрый из тех, что примет твоя совесть.

* * * * *

Поздно днем, два дня спустя после падения Тернового Оплота, Бронвин привела своего нового спутника в Любопытное Прошлое. Дворф оглядывался вокруг, удивляясь старым и редким вещам, заполнявшим полки и столы.

— Многовато пыли соберет, — грубо проворчал он.

Громкое оскорбленное фырканье возвестило о присутствии Элис. Гномиха распрямилась в полный рост, и её коричневое личико показалось из-за края большой латунной вазы, которую она полировала. Все её маленькое тело дрожало от негодования.

— Пыль, да? Попробуйте найти хоть один горшок, драгоценный камень или книгу, которая не была бы вытерта до блеска!

Эбенайзер сложил руки на груди.

— Даже будь я лучшим из дворфов, все равно не стал бы этим заниматься. Можешь запихнуть свой так называемый вызов в ведро «мне-плевать» и отправить к прочим отходам.

— Элис, встречай Эбенайзера Каменную Шахту, — сухо сказала Бронвин. — Он пробудет со мной пару десятидневок.

Лицо гномихи приняло настороженное выражение.

— И где он остановился?

— Никто из нас не останется. Мы примем ванну, поедим и отправимся в путь.

Элис вздохнула.

— Ну, судя по твоему виду, деточка, хороший обед пошел бы тебе на пользу.

Она скользнула презрительным взглядом по дворфу, оставляя оскорбительную часть своей фразы невысказанной.

Бронвин смотрела на перепалку с большим недоумением. Элис была самой доброй из душ. Подобное обращение с посетителем Любопытного Прошлого было очень странным для гномихи. Женщина уже собиралась попрекнуть помощницу, когда заметила в глазах дворфа восхищенный боевой блеск. По дороге на юг он был немногословен, и она дала ему время, чтобы справиться с потерей. Судя по выражению его лица, пара драк ему бы не повредили.

— Отрасти бороду, женщина, — хрипло сказал он Элис. Этот комментарий озадачил Бронвин, но Элис, по-видимому, все прекрасно поняла. Глаза гномихи распахнулись, а затем на и без того красных щеках зарделся румянец.

С опозданием, Бронвин тоже все поняла. Дворфские женщины были бородаты, как и мужчины. По-видимому, Эбенайзер выражал глубокое одобрение грубому приему Элис, даже слегка заигрывая с ней. Бронвин бросила взгляд на потолок, который, несмотря на все заверения гномихи, был украшен сеткой паутины.

— Что-нибудь интересное со времени моего ухода?

Элис подобралась.

— Твой дружок, лорд Тханн, все искал причин зайти или отправить сюда кого-нибудь раза три на дню. Кажется, он больше всех беспокоился о тебе.

— Могу себе представить, — пробормотала Бронвин. — Полагаю, он наблюдал за мной и все это время доносил Хелбену. Без обид, Элис, — поспешно добавила она, замечая, что глаза гномихи наполнились болью и раскаянием.

Следить. Доносить.

Внезапно что-то произошло. И это нечто заставило глаза Бронвин распахнуться от нахлынувшей ярости. Она сказала о родимом пятне, когда желала подтвердить личность своему отцу. Несомненно, эта отметина была одним из знаков, о которых знали те, что некогда искали пропавшую дочь Хронульфа. Возможно, Арфисты слышали о поисках и помнили это родимое пятно. Возможно ли, чтобы приглашение присоединиться к ним, переехать в Глубоководье и работать под руководством Хелбена стало следствием не умений, которые она могла принести Арфистам, но её происхождения?

Они знали, в то время, как она столь отчаянно искала свою семью все эти годы.

Если все так и было, те краткие дни и веселые ночи, проведенные с Данилой несколько лет назад, приобретали новый, зловещий смысл. И осознание это сделало боль от предательства столь невыносимой, что женщина едва не рухнула на колени. Данила знал, кто она, или, по крайней мере, подозревал. Когда он покинул Амн, сомнений у него не оставалось.

— О, бог и богиня, — прошептала она страшным голосом, обнаруживая эту двуличность в мужчине, которого так давно звала другом. — Сладкая сестра Сьюн.

— Кое-кто мог бы посчитать, что в начале дня следует призывать богиню любви и красоты, — заметил знакомый ленивый мужской голос позади неё. — Как по мне, я не вижу смысла откладывать то, что пожелаю сделать позже.

Это замечание, сделанное после её внезапного и тревожного открытия, довело Бронвин до точки кипения. Она сжала руки в кулаки и развернулась к дверям магазина, ударяя высоко и сильно.

Уклонившись от удара, Данила схватил её за запястье.

— В самом деле! Новый способ встретить старого друга? — упрекнул он.

Бронвин вырвала руку из его захвата и отступила.

— Ты — сын змеи, — сказала она низким, яростным голосом.

— А…

И все. Он не стал спрашивать, что она имеет в виду. Разумеется. Но не будь Бронвин известно, каким хамелеоном на самом деле мог быть её брат Арфист, она поклялась бы, что в глазах его мелькнуло настоящее сожаление.

Он сделал шаг, протягивая ей руку.

— Бронвин, нам нужно об этом поговорить.

— О, да. Проваливай из моего магазина.

Эбенайзер встал рядом, и судя по выражению бородатого лица — фланги её прикрывал целый батальон. Он сложил руки на груди, окидывая взглядом посетителя Бронвин. Заметив украшенный меч Данилы, дворф фыркнул. Когда осмотр посетителя был завершен, верхняя губа дворфа изогнулась, не оставляя никаких сомнений в том, какое впечатление на него произвел темноволосый щеголь.

— Сегодня никто не умер, — объявил он. — Может, мне стоит это поправить. Стоит проверить эту мысль на деле.

— Не гони коней, — сказала Бронвин, скорее тронутая тем, что дворф пришел ей на помощь без всяких сомнений и колебаний. Это немного помогло, особенно теперь, когда все мировосприятие и союзы, казалось, хаотично менялись, а эмоции находились в таком беспорядке, что она не смогла бы обдумать все с обычной ясностью.

Но в этот момент новый эпизод из жизни обернулся тревожной головоломкой. Внезапно, Бронвин пришло в голову задаться вопросом о причине вспыхнувшего в последнее время столь неожиданного и настойчивого интереса Арфистов. Знал ли Хелбен о планах, что Жентарим имел на крепость отца? Если это было известно Арфистам, которые, однако, не сделали ничего, чтобы помочь — значит пришло время с ними покончить!

Она снова повернулась к Даниле. Боль от его недавнего преступления затихла.

— Сколько ты знал?

Он развел руками, держа ладони кверху.

— Клянусь тебе, Бронвин, когда мы встретились в Амне, я понятия не имел, кто ты, — мужчина говорил искренне. — И я ничего не знал о твоей семье, до недавнего времени. В нашей дружбе не было ни уловок, ни расчета. Мы были молоды и близки. Когда несколько месяцев спустя я поручился за тебя, как за Арфиста, то назвал твои отличительные знаки. Такие вещи важны для Магистра, и когда Хелбен задал вопрос, я не думал ничего дурного. Я рассказал ему, но не обмолвился и словом о том, как мне досталось это знание.

— Как всегда джентльмен, — ухмыльнулась она. — Но все это мелочи. Несколько мгновений назад я бы и не подумала об этом. Новое предательство затмевает все, что было раньше.

Её слова совершенно явно ошеломили мужчину.

— О чем это ты?

— Ты все отрицаешь! — охваченная приступом ярости, она схватила высеченную из слоновой кости статуэтку и запустила её в бывшего друга. Промах. Статуэтка врезалась в косяк двери, разлетаясь на несколько кусков. — Вы убили моего отца! Не скрывай вы информацию — он мог бы остаться жив.

Бронвин несла бред и знала об этом. Но сейчас ей было все равно. Горькие слова вылетали из неё, словно живые существа, которые должны были родиться вне зависимости от того, какую боль причиняли.

Данила склонился и подобрал кусочки слоновой кости. Бронвин подозревала, что друг пытается выиграть время, чтобы собрать все свое самообладание и сформулировать следующие слова. Но когда он поднял голову, лицо его все еще выглядело обескураженным.

— Бронвин, что происходит?

— Скажи мне вот что — ты знал о том, что Терновый Оплот подвергнется нападению?

Данила казался абсолютно и честно ошеломленным этой новостью. Он присел на резной сундук и потер руки.

— На Терновый Оплот напали? — повторил он.

— И взяли, — коротко сказала она.

Краем глаза Бронвин заметила, что Магазинный Кот начинает проявлять живой интерес к серьге посетителя и готовиться к атаке. По привычке, она потянулась за вороном — а затем, подумав еще, оставила птицу заниматься чем той вздумается.

— Крепость Терновый Оплот теперь принадлежит Жентариму, — сказала она. Теперь, когда она заговорила, голос приобрел страсть и звучал громко. — Не потому ли Хелбен Арансан был столь обеспокоен моими отношениями с Малхором? Он переживал, что я могу выдать семейные тайны, да? А может, вы даже думали, будто я в сговоре с Жентаримом?

— Не так. Такого никогда не было, — Данила поднялся и сделал шаг ей на встречу, однако, был остановлен очень сердитым дворфом, вставшим между ними.

— Назад, — прорычал Эбенайзер. Он потянулся и стукнул указательным пальцем по сундуку. — Кажется мне, хозяйка этого магазина сказала тебе убираться отсюда. И ты все еще этого не сделал. Теперь я вижу проблему, и мы можем решить её одним из двух способов.

Арфист глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух.

— У меня нет намерений ссориться с вами, сэр. Бронвин, даже если ты недовольна старыми делами, нам все же следует обсудить новые. Пошли мне весточку, как будешь готова.

Единственным её ответом был жесткий взгляд. Спустя мгновение, Данила удалился, молча кивнув напоследок, таким образом невольно уклоняясь от клюва Магазинного Кота.

— Я мог бы полюбить птичку, — заметил Эбенайзер, глядя на ворона с мрачным одобрением.

* * * * *

Сложив руки за спиной и глубоко задумавшись, Данила шагал к Башне Черного Посоха. Поймав свое отражение в полированном стекле витрины, он слегка подтянулся. Потребовался момент, чтобы понять причину беспокойства. Он и раньше видел такую позу. То, как он шел, казалось зеркальным отражением архимага, которому он служил.

— Я слишком долго занимался этим делом, — пробормотал Данила, снова двинувшись вниз по улице, на этот раз медленным шагом.

Он нашел архимага за столом, и это не сделало настроения лучше. Хелбен славился извращенной любовью к таким продуктам, как чечевичная похлебка, густая овсяная каша и фрукты без добавления сахара или печенья. Если секретом долгой жизни архимага было именно это, Данила горячо надеялся помереть, как только выйдет его естественный срок.

После обмена приветствиями, Данила взял с подноса сушеное яблочное колечко. Он сел напротив дяди, жуя мерзкий фрукт и размышляя о том, как бы лучше обойти жуткие слова, брошенные ему Бронвин. Данила, хоть и негласно, дал Элис слово, что не станет сообщать о поездке в Терновый Оплот Хелбену. И он не скажет архимагу о том, что Бронвин вернулась в город. Хелбен скоро выяснит это сам. Для Данилы дни шпионажа за старыми друзьями окончены.

В голову ему пришла идея простой уловки. Ничто не раздражало Хелбена так, как рассказы о занятиях ремеслом барда. Возможно, этот укол послужит тому, что архимаг изучит историю более пристально.

— Вчера вечером я услышал в Ревущей Луне потрясающую балладу, — начал Данила, называя новую таверну, пользовавшуюся популярностью среди бардов всех мастей. — Певец описал падение Тернового Оплота и заявил, что это действительно случилось дня два назад. Я склонен ему верить, дядя. Не хочу критиковать певца, но баллада выглядела довольно сырой.

Хелбен долго смотрел на племянника.

— Жди здесь, — приказал он.

Архимаг встал и выскочил из комнаты. В отсутствии Хелбена, Данила оттолкнул тарелку с сухофруктами и оглядел кухню. Разглядывать было нечего. Стены покрывали полированные панели, каменный пол был аккуратно усыпан сухим тростником, смешанным со сладко-пахнущими травами, как то было принято. Комната была прохладной и плохо освещенной светом, лившимся из постоянно менявшихся окон. Архимаг обладал на редкость простыми привычками и настаивал на том, что в свечах, если они не предназначены для чтения, нет необходимости.

Хелбен вернулся через минуту, и лицо архимага было мрачнее, чем то отражение его собственного лица, которое Данила увидел в витрине магазина.

— Все как ты сказал, — заявил архимаг. — Как подобное могло случиться без единой вести или предупреждения? Как могли осаждающие, собравшие войско достаточного размера на расстоянии не более двух дней езды к северу от города, остаться незаметны? Чем мы тут, в Глубоководье, занимаемся?

Последний вопрос был вызовом, касавшимся Арфистов и, в особенности, Данилы. Он ударил с силой брошенного копья.

— Возможно, — отважился Дэн, — что Жентарим давно готовил нападение. И лучшего времени было не найти, учитывая приход весенних ярмарок и интенсивность движения по Высокой Дороге. Солдаты и лошади легко могли прикинуться частью каравана и пройти незамеченными. Маленькие группы могли ускользнуть в горы и собраться в назначенное время.

Хелбен посмотрел на него с удивлением.

— Хорошо сказано.

— Но слишком поздно. Нам стоило подумать о такой возможности.

Дэн вздохнул и потянулся за высушенной сливой. Вытащив из-за манжеты рубашки драгоценный кинжал, он ловко распотрошил фрукт.

— У меня нет опыта в осадах, но наверняка некоторые из твоих Арфистов следят за подобными вещами.

— Мы не видели нужды, — сказал архимаг. — Терновый Оплот считался достаточно защищенной крепостью.

— И? — подсказал Данила, замечая, как на лицо дяди опускается знакомая тень секретности.

Хелбен задумался, а затем поднял руки, словно сдался, желая уступить правду, чтобы не терпеть расспросы, которые, несомненно, возникли бы, не сделай он этого.

— Если истина должна всплыть, то отношения между Арфистами и рыцарями Самулара крайне осторожные. Причина конфликта слишком стара, чтобы в её пересказе был какой-то смысл.

— В самом деле?

— В самом деле, — на этот раз упрямое выражение лица Хелбена заявило о его намерении не уступать. — И, хотя твоя оценка стратегии атакующих имеет смысл, её недостаточно для того, чтобы объяснить падение Тернового Оплота. Паладины патрулируют холмы. Если бы сила, достаточно большая, чтобы штурмовать стены, расположилась лагерем, медленно увеличиваясь в числе, они наверняка обнаружили бы их. Нет, есть что-то еще. Что-то скрытое, — он бросил быстрый взгляд на племянника. — Что-то, должное оставаться скрытым от глаз обывателя. Где, ты сказал, пели балладу?

— Ревущая Луна, — повторил Данила, — и мелодия была ужасна.

Или могла бы таковой быть, добавил он про себя, учитывая время, за которое мистическому музыканту пришлось бы написать свою песню!

— Ладно, — удовлетворенно кивнув, Хелбен начал прихлебывать свой теперь уже остывший суп. — У плохой сказки меньше шансов быть повторенной снова.

— Вижу, ты не много времени провел в тавернах, — сухо сказал Данила. — Уверяю тебя, дядя, Баллада о Терновом Оплоте — песня из тех, что чаще всего просят исполнить в тавернах, охотно ищущих молодых бардов и менестрелей с их новостями и сплетнями.

— Не мог бы ты задавить эту балладу? — потребовал Хелбен.

Легче, чем ты можешь себе представить, подумал Данила с легким уколом вины. Он мог бы просто оставить её ненаписанной и неспетой. Но, по правде говоря, какая от того польза? Он достаточно четко обрисовал дяде картину. Не напиши песню он сам — за неё возьмётся кто-нибудь другой, и уж эта сказка может быть куда более опасной.

— Как? Запретить песню? Это лишь заставит её распространяться быстрее. Ты должен признать, что в ней есть все элементы прекрасной истории: героизм, драма, тайна. Баллада коснется душ отставных наёмников, которых так много в Глубоководье.

— Почему?

— Ну, кроме тех, что разъезжали патрулями, в Терновом Оплоте было множество старых паладинов, ветеранов, что предпочли служение уходу на пенсию. Паладины Тернового Оплота бросили вызов своему возрасту и немощам. Они умерли, сражаясь как герои, когда время их уже давно миновало. Очень привлекательно.

Данила было потянулся за половником, но передумал.

— И еще кое-что. Пусть слушатели ждут рассказов о торжестве добра надо злом, многие из них удивляются и втайне восхищаются, когда победу одерживает зло. Покуда это не касается лично их.

Архимаг вытер губы льняной салфеткой.

— Жестокие вещи ты говоришь.

Данила пожал плечами.

— Но правдивые. Поскольку в падении Тернового Оплота много таинственности, на этом будут спекулировать. Все, слушающие балладу, сами становятся рассказчиками, задумываясь о том, что же могло случиться.

— Не все люди довольствуются сплетнями, — бросил архимаг. — Как много времени пройдет, прежде чем небольшая сила соберется и отправится на Терновый Оплот? Не сомневаюсь, что паладины из Залов Правосудия сделают из этого испытание, что уж говорить о рыцарях Саммит Холла. Не мне тебе рассказывать о бессмысленности этого предприятия. Лишь большое полномасштабное нападение могло бы свернуть эти стены.

Данила разглядывал свои ногти.

— Думаешь попробовать свои силы, дядя?

Архимаг фыркнул.

— Если об этом — скажу лишь одно. Аскалхорн.

— А. Отличная идея.

На некоторое время собеседники замолчали, и воздух загустел от воспоминаний о страшных и непредвиденных результатах мощной магии. Падение крепости, упомянутой Хелбеном, открыло врата темным, более смертоносным силам. В течение многих лет Аскалхорн был известен как Цитадель Адских Врат, представляя собой наглядную демонстрацию того, чем заканчивается применение рискованной магии. Это упоминание заявляло о твердом нежелании Хелбена принимать в данном вопросе какое-либо участие.

— Итак, что ты предлагаешь Арфистам? — подтолкнул архимага Данила.

— Тебе мое предложение придется не по душе, — предупредил Хелбен, — но все же прислушайся к моим опасениям, и тщательно взвесь их. Одним из убитых был Хронульф, слуга Тира. Утраченный артефакт был кольцом значительной и таинственной силы. Нам нужно вернуть его.

— И опять «мы», — сказал юноша голосом, тяжелым от предчувствия.

Улыбка Хелбена была мрачной и мимолетной.

— Задача эта ляжет не на твои плечи. Есть кое-кто получше.

— Полагаю, это Бронвин.

— А кто еще? Она показала замечательные способности к поиску артефактов. И если она не знает о своем наследии сегодня, то это ненадолго. Благоразумно будет в этом вопросе связать её службой Арфистам.

Данила был более чем слегка недоволен подобным поворотом событий.

— Это дело подвергнет Бронвин серьезной опасности.

— Разве другие задачи, за которые она с охотой бралась, чем-то отличались?

Была в этом утверждении правда, но Данила все еще копался в своей голове, пытаясь отыскать аргументы против. Затем он подумал, что кольцо может уже находиться у Бронвин. Если ей удалось повидаться с отцом, он, возможно, передал артефакт дочери. Стоило рассмотреть подобную возможность. Если все было именно так, Данила не видел ни единой достаточно важной причины, чтобы потребовать у девушки единственное семейное сокровище, которым та могла владеть и более чем наверняка владела.

— Бронвин сделает так, как ты прикажешь, — сказал Данила, позволяя себе немного гнева. — Как всегда. Но почему ты ставишь цену кольца превыше Бронвин?

— Я этого не говорил, — предупредил Хелбен. — Найти кольца и сохранить их от любого, желающего завладеть силой — единственный способ гарантировать безопасность Бронвин. До тех пор, пока кольца можно отыскать, любой потомок Самулара — желанный товар.

Данила потянулся за кувшином эля и налил себе кружку.

— Не морочь мне голову, дядя. Достаточно. Я больше не желаю участвовать в этих делах. Скажи прямо, что делают кольца.

— Некоторые рассказы….

— Давай обойдемся без преувеличений, — нетерпеливо прервал его бард. — Что они делают?

Хелбен потянул серебряную серьгу в своем ухе, знак того, что архимагу не по себе.

— Не знаю, — признался он. — Когда три кольца объединены, они создают мощный эффект, который, к несчастью, мне неизвестен. Волшебник, который создал их от имени Самулара и его рыцарей, не склонен был делиться своими секретами.

Ага, подумал Данила. В этом свете некоторые ранние комментарии Хелбена приобретали смысл.

— Старое соперничество, быть может?

Архимаг пожал плечами.

— Найди кольца, — повторил он.

Откинувшись на спинку стула, Данила сделал глоток эля. Напиток оказался постным и горьким. Он поморщился и поставил кружку.

— Как я сообщал прошлой десятидневкой, Бронвин уехала по делам. Мои разведчики не нашли упоминаний о ней в Даггерфорде, так что, быть может, у неё были другие, более далеко идущие планы.

Он произнес эти слова с сильным нажимом, преднамеренно вводя архимага в заблуждение. Хелбен нахмурился.

— Снова Скуллпорт, да? Хорошо, проверь это. Помоги ей закончить дела, чтобы мы могли перейти к этому вопросу.

Данила улыбнулся. Он был рад хоть один раз сказать правду.

— На это, дядя, ты можешь рассчитывать.

* * * * *

Эбенайзер с нетерпением ждал, когда Бронвин закончит переговоры со стариком, державшим гостиницу. Зияющий Портал, вот как она называлась. Зевающий клиент подошло бы больше. Он кивнул, ожидая получить третью кружку эля, когда с выражением мрачного удовольствия на лице, к его столу подошла молодая женщина.

— Дурнам впустит нас, — сказала она тихо. — Не единственный ход в Скуллпорт, но самый быстрый. Похоже на забрасывание ведра в колодец. Он обвязывает тебя веревкой и опускает.

— Здорово, а? Надеюсь, она сухая.

— В начале, — мимолетно и зло усмехнулась девушка. — Скуллпорт не уныл и не сух. Ни разу.

От этой новости, дворф оживился. Он слишком долго рассиживался, и был готов к паре тяжелых часов. Эбенайзер спрыгнул со стула.

— Хорошо, давай приступим.

Он последовал за Бронвин обратно в запертую комнату, чтобы увидеть, как старик снимает крышку с зияющей в полу дыре. Дворф настаивал на том, чтобы идти первым, полагая, что ему будет проще разглядеть опасность, учитывая его способность и её неспособность видеть в темноте. Девушка согласилась, коротко рассказав ему, что именно искать.

Идея идти первым оказалась полезной. Дорога была намного длиннее, чем он ожидал. Будь он вынужден сидеть и мять большие пальцы, пока Бронвин спускалась вниз, и может, он потребовал бы пойти другим путем. Но в середине темного и узкого ствола шахты передумать было тяжело.

Наконец он заметил то, о чем говорила женщина. Немного качнувшись взад-вперед на своей веревке, чтобы получить некоторый импульс, он ухватился за первую из железных перекладин, вбитых в каменную стену. Втащив себя в боковой туннель, он выкрутился из своей кожаной упряжи и несколько раз хорошенько дернул за веревку.

Инстинкт побуждал его вести себя, словно ничего не случилось. Тьма и тишина сомкнулись вокруг дворфа, но было здесь чье-то внимательное присутствие. Эбенайзер не стремился предупредить неизвестного наблюдателя о своем прибытии.

Дворф нетерпеливо ждал. Рука его не отпускала рукоять молота до тех пор, пока не появилась Бронвин. Он схватил её за пояс и оттащил в туннель. Она опустилась, тихо шелестя кожей. Пожав плечами, девушка приказала Эбенайзеру идти за ней следом — смелый шаг, учитывая тот факт, что сама она не могла видеть в полной тьме этой дыры.

Эбенайзер шел рядом, двигаясь уверенно, несмотря на тьму. Глаза его, как у любого дворфа, легко перешли от восприятия света и цвета к тонким очертаниям тепла. Бронвин такими способностями не обладала, но все же шла довольно смело. Она искала путь, пробегая вдоль стены кончиками пальцев.

Путники миновали два прохода, прежде, чем Бронвин свернула в боковой туннель. Этот шел по узкой изогнутой спирали, расширяясь по мере их движения. Медленно, тепловые очертания исчезли, сменяясь слабым фосфоресцирующим светом. Влажные каменные стены были покрыты светящимися лишайниками, а вдоль дороги росли шевелившиеся грибы, образовывающие сияющие сферы.

Одну из таких Эбенайзер пнул в сторону. Она ударилась о стену, испуская странный зеленоватый свет, а затем сползла вниз, сливаясь с другим грибом.

— Похоже, тут чихнул глубинный дракон, — мрачно пробормотал дворф.

— Будет хуже. Смотри, куда наступаешь.

Совет оказался дельным. Некоторые находки были более отвратительны, чем другие. Не раз им приходилось обходить тушу какого-нибудь зверя, который попал в засаду и был наполовину съеден.

Они шли часами, без разговоров, внимательно прислушиваясь к звукам туннеля — пустоте, эху собственных шагов, дроби капающей воды, скрежету крысиных когтей и далекому рыку рыскающих монстров. Со временем по туннелям разнесся слабый шум поселения.

— Почти на месте, — пробормотала Бронвин.

Эбенайзер кивнул и поднял руку, чтобы прикрыть нос. Воздух наполнило неповторимое зловоние морского порта. Они свернули в новый проход и вышли в огромную пещеру, пол которой был усыпан приземистыми темными зданиями.

Они пробрались через убогий рынок, собравший больше существ, представлявших разнообразные расы, чем когда-либо видел Эбенайзер. Бронвин свернула в узкий туннель, что казалось почти облегчением.

Проход резко повернул, открываясь в маленькую пещерку, сияющую слабым синим светом. На входе стояла пара иллитидов. Самых крупных из тех, что видел Эбенайзер. Они были отвратительны — размером с человека, двуногими существами. Их уродливые тела не были похожи ни на женские, ни на мужские. Большие лысые головы болезненного лавандового цвета вздымались над одеждами цвета крови. Лица существ совершенно ничего не выражали — по крайней мере, не несли они тех эмоций, что мог бы распознать дворф. Глаза иллитидов были большими, белыми и пустыми, а нижняя часть лица состояла из четырех извивающихся щупалец. В трехпалых руках стражи сжимали копья, но реальной силой было то, что таилось за их невыразительными глазами.

— Мне нужно поговорить с Истиром, — сказала Бронвин охранникам, кивком головы указывая на Эбенайзера. — У меня дворф на продажу.

В ответ, стражи отошли в сторону, и из теней выступил третий иллитид, приказывая им следовать за собой.

Эбенайзер одарил подругу насмешливым взглядом, и пошел за ней в пещеру, так и не сводя с неё глаз. Он считал, что хмурый вид отлично подходит к развязному шагу.

Возможно, эти фиолетовые твари могли заглянуть ему в голову и узнать, что он думает, но будь он проклят, если испугается!

— Полагаю, план неплохой, но не могла бы ты предупредить меня раньше? — низким шепотом спросил Эбенайзер, когда они с Бронвин двинулись за проводником.

— Задача не из легких, если учесть, что я сочинила его когда мы пришли, — заметила она.

— Уххх! Просто постарайся не продать меня какому-нибудь двуногому кальмару, — парировал дворф, изображая больше бравады, чем было у него в данный момент.

В новой небольшой пещере их проводник исчез в густых тенях, и еще один иллитид — закутанный в дорогие шелка и обвешанный золотыми украшениями — выскользнул вперед. Видимо, сообщение было передано с помощью тайного телепатического общения. Поскольку смысла во вранье существу, способному прочитать твои мысли, было немного, Бронвин мудро перешла к сути.

— Истир, — сказала она, приветствуя его поклоном. — Мы пытаемся отыскать партию рабов-дворфов. Мне нужны они все.

Не об этом предупреждал меня охранник, ответил иллитид Истир. Его бесплотный голос зазвучал в голове Эбенайзера.

— Я хочу поговорить через Арбитра, — спокойно сказала Бронвин, игнорируя указание на собственную ложь. — Мы имеем право на один разговор, в соответствии с законами Скуллпорта.

Прикосновение эмоций — раздражение, разочарование и, возможно, уважение — вот что пришло от иллитида. Таким образом он выказал неохотное соглашение.

Существо провело их глубже в пещеру. Синее сияние усилилось, пока блеск не заставил Эбенайзера прикрыть глаза. Он едва смог справиться с этим светом — и сразу же пожелал никогда этого не делать.

Странный изуродованный иллитид восседал на пьедестале, стоявшем на квадратном возвышении. Со всех сторон к нему вели ступени. Вместо четырех коротких щупалец этот имел все девять или десять — чрезвычайно длинных, развевающихся со всех сторон огромной, светящейся головы. Щупальца эти мягко пульсировали, словно пещерный осьминог, чувствовавший жертву.

— Арбитр, — тихо пояснила Бронвин. — Тебе нужно взяться за кончик одного из этих щупалец. Пока мы это делаем — мы равны. Иллитид не может влиять на нас больше, чем мы на него.

Эбенайзер с тревогой посмотрел на извивающиеся щупальца.

— Когда мы найдем клан, эти дворфы будут обязаны мне до гроба, — проворчал он.

Истир взял одно из щупалец, кивая Бронвин и Эбенайзеру, чтобы те сделали то же самое.

Опыт оказался неприятен, как и опасался дворф. Эбенайзер сразу же оказался окутан облаком странных ощущений. Он никогда не помышлял о зле — за исключением естественного импульса вытащить свой топор и взяться за дело всякой раз, когда тварь способная нарваться на подобное возникала на его пути — и он понятия не имел, что у зла есть форма, звук и собственное зловоние. Объединение мыслей с иллитидом убедило его в существовании оных. Хуже всего был голод — темный, поглощающий, бесконечный голод, на котором основывалась вся сила иллитидов.

К счастью, Бронвин оказалась более способной изменить мышление в сторону иллитидского способа ведения дел. После нескольких минут оживленного торга, Истир достаточно легко ответил на вопросы Бронвин. У кого были угнанные в рабство дворфы, где их держали, на каком корабле они отплывали? Эбенайзер подозревал, что разговор этот стоил Бронвин гораздо больше, чем та смехотворная цена, которую она согласилась уплатить. Он был рад той информации, что продала им тварь, однако предпочел бы забраться в глотку к дракону скорее, чем снова влезть в голову к иллитиду.

Вывалившись наружу, Эбенайзер даже не попытался выглядеть смелым. Быть быстрым казалось более разумным. Он почти выволок Бронвин из озаренной синим заревом пещеры в относительные тьму и пустоту туннелей за её пределами.

— Кошель серебра и длинная нить темного жемчуга, — пробормотал Эбенайзер, удивляясь стоимости, которую Бронвин заплатила за информацию, но не желая, чтобы слова эти достигли ушей проводника. Так как думать об уплате долгов и счетов было легче, чем о мрачной реальности, лежащей впереди, он добавил: — Клан с трудом сможет уплатить тебе стоимость этого выкупа, но мы постараемся. Просто это может занять немного времени. Вот и все.

Она прервала его хмурым взглядом.

— Поговорим об этом позже. Прямо сейчас мы далеки от того, чтобы обсуждать вопрос о возмещении расходов.

— Да, — признался дворф со вздохом. — Так куда нам нужно?

— Горящий Тролль. Это таверна, которую часто навещают пираты и контрабандисты. Хуже только помойная яма, но нам нужно получить информацию.

* * * * *

Спустя час, Эбенайзер развалился на высоком ненадежном стуле. Локти его куртки стали липкими из-за немытой барной стойки. Мрачно, он отхлебнул свой эль, слишком опустошенный, чтобы волноваться, что напиток разбавлен водой.

Корабль уже отчалил. Корабль, который нес его родичей к рабству уплыл сегодня, и они упустили его. Никакой туннель не мог провести их туда, где теперь находилась его семья. Даже холодная радость мести ускользнула от Эбенайзера. Жестокие воры, которые совершили это злодеяние, оказались недоступны для его топора.

Снова выругавшись, Эбенайзер подал знак принести третью кружку.

— Играешь в кости? — раздался рядом грубый, скрежещущий голос.

Развернувшись на стуле, Эбенайзер нос к носу столкнулся с самым уродливым из виденных им образцов орка. Не сильно превышая размерами дворфа, существо отличалось теми же габаритами и силой, что были присущи большинству его расы. В голову Эбенайзеру пришла идея, будто какой-то бог, обладатель свободного времени и извращенного чувства юмора, схватил этого орка в руки и сжал, словно снежный ком. По мнению дворфа, бог, о котором шла речь, должен был сдерживать смех, пока задача не была завершена.

Эбенайзер ткнул себя в грудь.

— Ты это мне?

— Почему бы нет? — обнажив клыки в пьяной усмешке, сжатый орк дружески похлопал Эбенайзера по плечу.

Волна неудовлетворенной чистой дворфской ярости захлестнула Эбенайзера. Дворф уже вышвырнул за окно таверны кобольда — не утруждая себя поднятием жалюзей — просто за то, что существо смело издеваться над отсутствием у него усов. Тем не менее, злость здесь была не причем. Но вот дружелюбный орк… Сейчас этого было достаточно, чтобы заставить Эбенайзера вскипеть.

— Раз ты спросил, — прорычал дворф, — я тебе покажу.

Он выбросил руку, выхватывая предложенные кости из ладони существа. Бросив их на стол, он вытащил молот. Протестующий рев, который издал понявший намерения Эбенайзера орк, заставил плескаться жидкость в кружках у посетителей. Он подхватил кости — выбирая подходящее время для того, чтобы подставить палец под летящий молот.

Несколько посетителей, большинство из которых оказались столь же уродливы, собрались вокруг, чтобы поглазеть на беспорядок. Их лица были изрезаны шрамами, украшены клыками и носили одинаково угрожающее выражение. Эбенайзер кивнул им.

— Гляньте, — кивнул он, указывая на расплющенные кости.

Маленький переливающийся голубой жук, довольно симпатичное существо, выглядевшее, словно сапфир на ножках, отчаянно бежал прочь. Умные маленькие создания. Их можно было научить всем своим весом бросаться на окрашенные стены крошечной тюрьмы.

От толпы людей, орков и кое-кого похуже, окружившей противников, поднимался раздраженный низкий гул. Эбенайзер с удовлетворением отметил, что использование фальшивых костей не было в почете даже в таком месте.

Вой боли и ярости внезапно стих, когда орк понял, куда повернулось мнение толпы. Он сделал несколько шагов назад. Глаза его сверкали подозрительной настороженностью, а ушибленный палец был прижат к груди. Развернувшись, орк помчался прочь. Армия его бывших приятелей по костям ринулась за ним следом. Эбенайзер поднял кружку в насмешливом приветствии, а затем вернулся к барной стойке и своей цели — найти себя лежащим лицом на столе после нескольких часов с трудом завоеванного забвения.

Спустя час Бронвин обнаружила, что Эбенайзер все еще в таверне. Он выглядел таким раздавленным, что собственная шаткая решимость женщины окрепла. Она нашла выход, который пугал её, но это было лучшее, что можно было придумать в данный момент. И это был единственный шанс для потерянной семьи дворфа.

Шлепнув несколько протянутых рук по дороге, она подошла к барной стойке и схватила дворфа за руку, когда тот поднимал кружку. Эль расплескался, проливаясь на бороду Эбенайзера. Он повернул к ней свое унылое лицо.

— И зачем?

— У меня есть корабль, — сказала она быстро.

Он прищурился.

— Корабль?

— И команда. Контрабандисты, ждущие груза. Он задерживается, и капитан теряет людей, пока ждет. Он хочет работать и будет делать это дешево.

— Погоди-ка. Ты говоришь, нам нужно выйти в море? — спросил дворф. — На корабле?

— Это весьма обыденно, — нетерпеливо прошипела она. — Давай-ка. У нас мало времени, чтобы добраться до пристани.

Дворф все еще не выглядел убежденным. Однако, он спрыгнул со стула и последовал за ней прочь из Горящего Тролля. Они пробирались между рядами покосившихся деревянных зданий, следуя путанным лабиринтом ведущих к докам узких улочек.

Перспектива морского путешествия заставила Бронвин нервничать так сильно, что ей казалось, будто она лишилась нескольких слоев кожи. И это делало её невероятно уязвимой. Чтобы отвлечься, она начала тихо бормотать.

— Найти корабль было легче, чем я надеялась. Капитан даже согласился на грабеж или платеж. Если ты верующий, стоило бы помолиться, чтобы на корабле оказалось достаточно всего для разграбления, иначе нам обоим придется туго.

— Клан в этом хорош, — повторил Эбенайзер.

— Верю. Хотя, думается мне, история капитана длиннее, чем он нам рассказал, — рассеянно сказала девушка, внезапно услышав мягкий ритмичный стук.

Казалось, в Скуллпорте звук присутствует везде. Он эхом проносился через огромную пещеру, отскакивал от каменных стен и проникал в туннели. Но этот шум был слишком ритмичным, чтобы его игнорировать.

— За нами следят, — пробормотала она.

Вытащив из мешка маленький бронзовый диск, Бронвин бросила быстрый взгляд за плечо. Она поймала мимолетное движение, источником которого оказался выглядывающий из-за угла уродливый орк.

Эбенайзер оказался не столь осторожен. Он развернулся и огляделся, а затем пренебрежительно фыркнул. Очевидно, это разозлило орка. Опустив голову, словно разъяренный бык, существо зашагало к ним. Бронвин потянулась к ножу и присела.

Но дворф оттолкнул её в сторону и остановился ждать посреди улицы, держа в руках молот.

— Брось, — сказал он. — Не так давно у него была поломанная рука и все такое.

Бронвин перевела взгляд со сверкающих глаз дворфа на молот в его руке и вздохнула.

— Подружились в таверне, да?

Проворчав что-то в ответ, Эбенайзер качнул молот туда-сюда, готовясь к первому удару. Жестокий взмах попал орку в подбородок, останавливая движение существа и отбрасывая его голову назад. Свободная рука Эбенайзера встретилась с грудью орка. Глаза зверя вылезли из орбит, и серая плоть его лица окрасилась синим. Медленно, он наклонился вперед, а затем упал лицом в одну из зловонных луж, усеивавших дорогу.

— Если удар хорош, он способен остановить сердце, — прокомментировал дворф. Он засунул свой молот за пояс и повернулся к Бронвин. — Ты что-то говорила?

Женщина захлопнула рот и снова двинулась вниз по улочке.

— Капитан — огр, — сказала Бронвин, указывая туда, где они только что стояли. — Но он был отлично осведомлен, хорошо одет и умел говорить. Не отчаявшийся второсортный бандит.

— Контрабандисты высшего класса, — сухо сказал Эбенайзер.

— Именно так, — подтвердила она. — Подумай. Есть город снизу и сверху. Между ними существует движение, и можешь поставить свой молот на то, что многие торговцы Глубоководья знают кого-то, кто знаком с кем-то, кто мог бы заплатить кое-кому за одолжение. Понимаешь?

— Легко. Вопрос в том, знаешь ли ты того, кто знает всех этих других?

Бронвин заколебалась, не уверенная, но очень желавшая ею быть.

— Помнишь того человека, который пришел в магазин? Высокий, светловолосый, красивый?

— Безбородый. Слишком много побрякушек, — вспомнил Эбенайзер. — Ты была очень зла на него, прямо шипела и плевалась. А что с ним?

— Он друг. К тому же — член богатой купеческой семьи. Возможно, он сделал несколько шагов, чтобы помочь нам продолжить путь. Мы пришли, — провозгласила она, поворачивая с улочки на широкий грязный проспект. — А вот и наш корабль.

Взгляд Эбенайзера пробежал вдоль линии, начало которой находилось у кончика её указательного пальца. Его выражавшее сомнение лицо потемнело и нахмурилось, когда он оценил лабиринт доков и кораблей, подпрыгивающих на темных волнах. В воздухе над указанным Бронвин кораблем кружилась и вопила стая морских летучих мышей. Судно быстро готовилось к отплытию. Докеры тянули на борт бочки с припасами, а огромный капитан-огр цеплялся за перила и ревел приказы. Голос его звучал, словно вой покусанного пчелами мула.

— Этот твой друг, — мрачно заметил Эбенайзер, с трепетом глядя на корабль, — возможно, оказал тебе не столь большую услугу.

* * * * *

Стоя на стене Тернового Оплота, Даг Зорет следил за проходящим караваном. Три вагона и наемный охранник. Ничего интересного. Он не собирался приказывать людям нападать или требовать с торговцев пошлин. Просто смотрел мимо путников, ища другой, менее крупный караван с более ценным грузом.

С победы Дага минуло несколько дней. И с каждым днем он все чаще и чаще ходил по стенам, оглядывая Высокую Дорогу в поисках каравана, везущего его дочь. Эскорт солдат Жентарима уже должен был вернуть её из секретного убежища. Она задерживалась, и Даг все больше волновался.

Потому он был счастлив увидеть выезжающую на дорогу группу всадников и еще более обрадован, когда те подняли штандарт Темного Оплота. Отдав несколько быстрых приказов для кастеляна одному из охранников, он поспешил на встречу дочери.

К огромному ужасу, ворота распахнулись, чтобы показать группу знакомых ему людей. Однако, они не состояли под его командой. Во главе ехал Малхор. Быстро заставив свое лицо принять выражение радости и приветливости, Даг шагнул вперед, чтобы помочь своему бывшему наставнику и начальнику слезть с лошади.

Тяжело опустившись на землю, Малхор оглядел крепость.

— Очень впечатляет, сын мой. Никогда не думал, что однажды увижу крепость Карадуна изнутри. Разве что только подземелья.

Даг слабо улыбнулся, чтобы ответить на шутку. Казалось, Малхор вот-вот готов пуститься в танец, таким веселым было его расположение духа.

— Путь с виллы был долгим. Идемте, я покажу вам комнату, а слуги принесут нам освежиться.

— Позже, позже, — хлопнул в ладоши Малхор, отбрасывая предложение, словно муху. — Ты прочел документы Хронульфа?

— Да, — холодно ответил Даг. Читать было почти нечего. Три или четыре книги, повествовавшие о былой славе Рыцарей Самулара, да несколько почерневших, скомканных кусочков пергамента, которые он нашел в очаге рядом с обугленным сердцем своего отца.

Старший жрец потер руки от нетерпения.

— Мне было бы интересно взглянуть на любые бумаги, что у тебя есть.

Даг пожал плечами и направился к башне. Разумеется, он забрал апартаменты командира себе. В них он приберег некоторые товары, что Хронульф оставил после себя.

— Смотреть не на что, — предупредил Даг.

— А что с ценностями? Некоторые цитадели, даже крепости религиозных орденов, имеют значительный запас. Серебряные реликвии, содержащие палец какого-нибудь героя или святого, древнее оружие, интересные артефакты. Всякие мелкие ценности, вроде украшений.

На последней фразе голос Малхора опустился, становясь более мягким, более обыденным. Чуткое ухо Дага уловило эту разницу, и жрец понял вероятную причину. Малхор знал о кольце.

Когда Даг показал Малхору путь в башенную комнату, он задумался, что делать. Скажу поменьше, решил он, надеясь, что старший жрец откроет ему больше об истинном назначении колец. Потому он дождался, пока Малхор усядется за письменный стол Хронульфа — нет, напомнил себе Даг, за мой собственный письменный стол. Поставив перед Малхором кучу книг, Даг заметил в глазах начальника неприкрытую жадность. Возможно, не кольца Малхор считал самыми дорогими из сокровищ.

— Вы говорили об украшениях. Разумеется, вы имели в виду кольцо Самулара, которое носил Хронульф, — хладнокровно начал Даг. — К сожалению, его не было на руке паладина, когда он умер. Моя сестра прибыла первой, а затем скрылась с моим наследством. Её найдут.

Старый жрец поднял глаза, проницательно глядя на бывшего ученика.

— А другие кольца?

— Я также их отыщу, — уверенно сказал Даг. Не стоит рассказывать Малхору, что одно уже в его распоряжении. Он подождал, пока начальник откроет одну из книг и начнет листать.

— Как долго вы сможете здесь пробыть? — спросил Даг.

— Недолго, — пробормотал жрец отвлеченным тоном. — Тут самое интересное. Самое интересное. Достаточно трех или четырех дней для исследования, если ты, конечно, не сможешь прояснить мне этих книг.

— Во что бы то ни стало, — быстро ответил Даг. Слишком быстро, судя по проницательному взгляду Малхора. Жрец всегда подозревал, и правильно, что каждый служитель Цирика знает больше, чем желает показать.

В этот весьма неподходящий момент со стороны распахнутой двери раздался стук. Даг обернулся, и его горло сдавил ужас, когда он узнал капитана эскорта, посланного им за дочерью. Слишком жесткая поза мужчины и твердое мрачное выражение его лица лучше чем слова подтвердили, что новости были плохими.

— Простите, — пробормотал Даг очень заинтересованному Малхору. — Прошу, свободно располагайте любой книгой или бумагой, как и вином, если пожелаете.

Он поспешил в зал и закрыл за собой дверь.

— Ну? — прошипел Даг.

Капитан побледнел.

— Лорд Зорет, есть серьезные новости. Когда мы прибыли на ферму — ребенок исчез. И эльф, и женщина были убиты.

Уши Дага заполнял шум ревущего моря. Казалось, рев вот-вот поглотит его. Он призвал весь свой самоконтроль и отбросил в сторону все эти эмоции, очевидно разрушавшие его мечты.

— А потом? Что вы сделали?

— Мы пошли по следу. Один человек, на лошади, быстро ехал к Глубоководью. Мы потеряли его след после того, как он вышел на дороге, но цель его была более чем ясна, — человек выпрямился еще сильнее. — Чего вы еще желали бы от нас получить?

Даг бросил холодный взгляд на потерпевшего неудачу солдата.

— Я хочу, чтобы вы умерли мучительной смертью, — сказал он бесстрастным голосом.

В глазах мужчины мелькнуло удивление и непонимание. Было видно, что он не может определить, шутит ли командир. Затем, первая волна боли вырвала эти размышления из его головы — вместе с нижними ребрами.

С недоверием, солдат посмотрел вниз, на две белые искривленные кости, торчавшие из груди. Взгляд его остекленел, а рот раскрылся, исторгая из себя крик ужаса и боли. Но все, что удалось выдавить из себя человеку, было приглушенное бульканье, когда в горло его хлынула кровь. Раскроенную грудь оросил красный поток.

Даг бесстрастно наблюдал за тем, как сила его сосредоточенного гнева разрывала солдата на части. Когда человек упал замертво, он спокойно вернулся в комнату и потянул за колокольчик. Слуга прибыл мгновенно. Лицо его побелело от ужаса, когда он увидел, что ждет его в зале.

— Убери этот бардак и пришли ко мне капитана Емида, — спокойно сказал Даг. Человек сглотнул и отвернулся. — Да, и еще кое-что. Приготовь мне лошадь и стражу. Завтра я еду в Глубоководье.