Терновый Оплот

Глава 13

Оказалось, что Бронвин не нужно искать Хелбена Арансана. Он сам пришёл к ней.

Днём и большую часть вечера на улице снаружи её магазина всегда стоял приятный гомон. Поэтому неожиданное затишье не хуже тревожного рога предупреждало, что что-то должно случиться.

Бронвин выглянула из окна и сразу же всё поняла. Лорд Арансан и его леди, волшебница Лаэраль Среброрукая, шагали вниз по улице рука об руку, останавливаясь у прилавков, чтобы полюбоваться той или иной безделушкой. Это было далеко не самое обычное зрелище, но Бронвин подозревала, что визит предназначен в первую очередь ей, а другие лавки пара посещает, чтобы не создавать впечатления исключительности «Любопытного Прошлого».

В этот момент наружу выбежала одна из помощниц Эллимир с полосой серебряной ткани в руках. Она расправила сукно на всю его длину, чтобы показать, насколько цвет совпадает с оттенком волос леди Лаэраль. Две женщины какое-то время приятно болтали. Бронвин наблюдала за ними, чем-то встревоженная, но не в силах назвать причину своего беспокойства. Потом молодая швея повернулась, и Бронвин заметила густой слой пудры у неё на глазах и следы хны на щеках.

Так вот почему трёхмедяковая куртизанка в переулке казалась такой знакомой, мрачно подумала Бронвин. Она готова была поставить крупную сумму на то, что эта помощница была одной из арфисток Данило.

Это её взбесило. Она отошла от окна и углубилась в некоторые редкие тома, пытаясь собраться с мыслями.

Дверной колокольчик прозвенел чересчур рано, чтобы Бронвин успела успокоиться. Архимага и его леди встретила в дверях Элис. Устроенное гномихой представление доставило Бронвин определённое удовольствие. Реакция Элис была безупречной. Она притворилась, что настолько потрясена присутствием двух самых могущественных магов города, и так жаждала угодить им, что напоминала щенка, который жалеет, что может махать только одним хвостом. Любой свидетель этой сцены вряд ли поверил бы, что Элис уже не первый год является осведомителем арфистов. Открывшись Бронвин, Элис свободно говорила с ней о своём прошлом. В относящейся к ней по-матерински гномихе сложно было разглядеть свирепого бойца, которым была в прошлом Элис, но Бровин понимала, что именно эта двойственность и делает Элис таким эффективным агентом арфистов.

Хелбена немного заинтересовало присутствие в лавке ребёнка. Бронвин заметила, что он следит взглядом за Карой, но прочесть его мысли по выражению лица не смогла. Она взглянула на Кару сама и попыталась представить, что видит архимаг. Кара была маленькой девочкой, очень худой и смуглой, как птичка-королёк. Наполовину эльф, это очевидно, но за исключением хрупкой фигуры и слегка заострённых ушек, она больше походила на человека. Заметил ли архимаг, что девочка следует за Бронвин, как вторая тень? Что, как и её предполагаемая наставница, ребёнок хорошо разбирается в редких и красивых предметах? Выполняя указания Элис, Кара приносила избранные вещички, чтобы показать их Лаэраль. Вскоре девочка уже вовсю болтала и хихикала, полностью очаровав леди-мага.

Какое-то время Хелбен стоял рядом и наблюдал, как женщины обмениваются восклицаниями, разглядывая безделушки. Нагнувшись, чтобы подержать ручное зеркальце для Лаэраль, примерявшей на шею ожерелье из розового жемчуга, Бронвин перехватила его взгляд. Она сунула зеркало Элис и выпрямилась.

— Вам что-нибудь показать, милорд?

— Старые книги? Я их тут не заметил, но, может быть, у вас есть что-нибудь помимо товара на витринах?

Бронвин уловила намёк и отвела его в заднюю комнату. Он дождался, пока она зажжёт маленькую масляную лампу, и закроет дверь.

— У тебя наверняка полно вопросов о твоём прошлом, — без лишних предисловий начал архимаг. — Думаю, что у меня найдутся ответы. По крайней мере, я могу рассказать тебе, где их найти.

Бронвин слушала, пока он описывал ей дорогу к монастырю Тира и рассказывал, что она должна там найти. «Это два дня езды верхом», с обеспокоенным видом подсчитала она. «Надеюсь, Элис будет не против присмотреть за Карой».

В глазах архимага зажглась подозрительная искорка.

— Эта девочка. Кем она тебе приходится?

— Она бродяжка, как и я, — легко ответила Бронвин.

— Ты хочешь удочерить её?

Она вздохнула с тоскливым видом.

— Я бы с радостью — она очень милая — но у неё есть отец.

Хелбен обдумал это. Бронвин подумала, уж не сравнивает ли он лицо Кары с её лицом, обнаружив сходство.

— Мы состоим в родстве, — признала Бронвин. — Она говорит, что её отца зовут Дун. Я слышала, как его называют другим именем.

— Даг Зорет, — без выражения сказал Хелбен.

Бронвин моргнула, испугавшись, но не особенно удивляясь тому, что Хелбен знает.

— Да. Кто он? — поспешно спросила она.

Архимаг взял книгу в зелёном переплёте и поставил её обратно на полку, так и не раскрыв. «Нервы, что ли?» — удивилась Бронвин, которая никогда раньше не думала, что архимаги могут поддаваться таким простым человеческим слабостям.

— Даг Зорет — боевой вождь… жрец Цирика. До недавнего времени он служил в Тёмной твердыне в качестве военного клирика, — сухо сказал Хелбен. — А кроме того, он твой брат.

Бронвин резко уселась.

— Мой брат, — повторила она.

— Да. Ты знала его под именем Брэндона. Он взял имя Даг Зорет вскоре после того, как был похищен.

— Брэндон, — пробормотала она. — Брэн.

В памяти возник образ: небольшое, бледное лицо, узкое и сосредоточенное, увенчанное волосами цвета вороньего крыла. Он был способен вызывать в людях неистовую любовь и смутный страх. Брэн и Брон, как они друг друга называли. Да. Хоть и не воспоминание, но хотя бы тень памяти — снова вернулась к ней.

У Бронвин был брат.

На сей раз эта мысль причинила ей боль.

— Похоже, твоя семья обладала внушительной властью, — продолжал Хелбен. — Даг Зорет хочет заполучить эту власть. Как и паладины. В некоторых кругах это могут посчитать ересью, но я не желаю успеха ни одной из сторон.

— А мы с Карой оказались в самой гуще, — прошептала Бронвин.

— Вы в сложном положении, — согласился он. — Вами одновременно интересуется Жентарим и орден Рыцарей Самулара.

Она грустно улыбнулась магу.

— Не совсем то, на что я подписывалась, когда приносила клятву защищать Равновесие.

— И тем не менее, перед тобой встала именно такая задача, — с кривой улыбкой ответил Хелбен. — И ты — подходящий человек для её решения. Как искатель утраченных реликвий, ты должна найти три кольца, принадлежавших некогда Самулару и его брату, и вернуть их под надёжную опеку.

Бронвин встала, пристально взглянув на Хелбена.

— Почему?

К её удивлению, вопрос не показался ему неуместным.

— Кольца — всего лишь часть головоломки. Есть более крупный артефакт. Три кольца каким-то образом могут привести в действие некую силу. Ты должна его найти.

Обдумав это, она решила сказать правду.

— Два кольца уже у меня. Одно дал мне отец, второе носит Кара.

Архимаг кивнул, как будто ожидал это услышать.

— Полагаю, у меня не получится убедить тебя отдать кольца мне на хранение. Подумай хотя бы о том, чтобы оставить ребёнка. Места безопаснее Башни Чёрного Посоха тебе не найти. Лаэраль понравилась девочка, и я уверен, что она с радостью присмотрит за ней до твоего возвращения.

Бронвин подозрительно сощурилась.

— Очень уж удачно всё сложилось. Ты заранее про неё знал.

— До этого момента — нет, — без обиняков ответил Хелбен. — Я не знал о её наследии, и я бы не узнал эту девочку, если бы не увидел вас двоих вместе. Только тогда я начал искать кольцо и заметил его у неё на пальце. Но подумай вот о чём: если один человек может заметить сходство и понять, что за кольцо она носит, то смогут и другие.

Плечи Бронвин поднялись и опустились со вздохом, когда она признала правдивость слов архимага. Бедную Кару бросало из стороны в сторону, как поплавок на волнах, и Бронвин не хотелось говорить девочке, что её оставят на попечение незнакомцам.

— Утром я первым делом приведу её к вам, — сказала она. — Девочке потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Вскоре после этого разговора маги покинули лавку, оставив счастливую Элис считать и пересчитывать груду монет, а Кару — с блеском в глазах вздыхать, вспоминая о драгоценностях, которые она помогла продать, и красивой даме, которая будет их носить. Бровин это заметила и была признательна Лаэраль. Это немного упростит ей задачу.

Она присела на корточки, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с лицом Кары.

— Тебе понравилась госпожа Лаэраль, не так ли?

Девочка просияла и счастливо закачала головой.

— Она милая. Она купила мне вот это. Сказала, что это моё.

Кара показала Бронвин маленькую брошку в форме прыгающего оленя. Это была простая и красивая вещь. Брошь была серебряной, эльфийской работы, возрастом более двухсот лет. В лавке имелись и более ценные вещи, но не так много.

Бронвин осторожно взяла брошь у ребёнка и прикрепила её на плечо нового платья Кары.

— Это было мило с её стороны. Мне тоже нравится Лаэраль. Она хороший друг.

— Она владеет магией, — как само собой разумеющееся, заметила Кара. — Огромной магией.

Это удивило Бронвин.

— Ты можешь это определить?

Кара выпрямилась.

— Конечно. А ты разве нет?

Вот это поворот, подумала Бронвин. Она не была специалистом по магии, но знала, что способность распознать в другом человеке магический талант почти наверняка означает, что Кара владеет особым даром.

— Ты хотела бы научиться магии?

Девочка энергично кивнула.

— Сегодня? — с надеждой в голосе спросила она.

Бронвин улыбнулась.

— Обучение занимает чуть-чуть дольше, но ты можешь начать. Как насчёт такого, — сказала она, извернувшись так, чтобы сесть на пол и усадить Кару к себе на колени. — Завтра утром я отведу тебя в башню волшебника, где живёт госпожа Лаэраль. Она будет присматривать за тобой, играть с тобой и покажет тебе магию. Хочешь?

Кара задумалась.

— Ты тоже пойдёшь?

— Да, но я не смогу остаться, — с сожалением ответила Бронвин. — Мне придётся ненадолго уехать.

— Почему?

— Мы не сможем найти твоего отца, если не будем искать, не так ли?

Девочка просияла.

— Я поеду с тобой.

— Тебе нельзя. Я буду ехать верхом несколько дней. Это будет скучно и утомительно — а возможно, даже опасно. Хватит с тебя приключений. С Лаэраль ты будешь в безопасности.

Кара сложила руки. Её губы выпятились, лицо помрачнело, как грозовая туча.

— Я устала от того, что меня охраняют, заставляют молчать и держат в сторонке! Я устала оставаться на одном месте! Я хочу отправиться с тобой. Я хочу увидеть места, про которые рассказывали вы с Эбенайзером.

Бронвин вздохнула и погладила ореховые волосы девочки.

— Поверь мне, я знаю, что ты чувствуешь. Когда я долго остаюсь на одном месте, я начинаю испытывать зуд, как будто по мне ползают муравьи.

Кара хихикнула, потом вздрогнула.

— Я тоже их почувствовала, — призналась она.

Бронвин слабо улыбнулась, одновременно тронутая и опечаленная тем, что этот брошенный ребёнок оказался родственной душой. Но, может быть, благодаря тому, сколько общего у них было, она сумеет заставить Кару понять.

— Ты же знаешь, что корабль, на котором ты плыла, был рабовладельческим?

— Да, но я не была рабом. Те люди говорили, что я — почти принцесса, и что меня должны отвезти во дворец.

Кара нахмурилась.

— Но они не слушались, когда я приказывала отвезти меня обратно. Принцессы ведь могут сами решать, куда им отправиться?

— Подозреваю, что у принцессы куда меньше выбора, чем у простой девушки, — сказала ей Бронвин. — Но иногда дела идут наперекосяк. Я была однажды на таком корабле, когда была ещё меньше тебя. Пришли пираты и похитили меня — почти как Эбенайзер и я похитили тебя и дварфов, но они нас не освободили. Меня продали в рабство. Первый человек, который купил меня, был очень… злым. Я сбежала, но меня поймали и снова продали. На этот раз меня купил торговец драгоценными камнями. У меня были умелые руки, и достигнув твоего возраста, я хорошо рисовала и могла пользоваться деликатными инструментами. Я трудилась очень усердно. Не было времени на игры, не было других детей, с которыми можно было бы поиграть, еды всегда было мало. Всё, что у меня было — тюфяк для сна в углу кухни.

— Они были злыми, — решила Кара.

— Не специально, — ответила Бронвин. — Просто они никогда не обращали на меня внимания. Это было чуть ли не хуже.

Девочка задумалась и кивнула.

— Я рада, что ты меня похитила.

Бронвин заключила её в обьятия.

— И я рада. Я что угодно сделаю, чтобы уберечь тебя от такой жизни — если придётся, даже оставлю на несколько дней в Башне Чёрного Посоха.

— Ну ладно, — согласилась Кара. Её лицо посерьёзнело, и девочка погрозила Бронвин пальцем. — Но если тебя не будет слишком долго, мы с Эбенайзером отправимся на поиски и похитим тебя обратно!

* * * * *

Позднее тем же утром Бронвин ехала верхом по Южному кварталу, чтобы попрощаться с Эбенайзером. Двор вокруг кузни Брайана был полон огнём, звоном молотов по наковальням и голосами сварливых дварфов.

Когда Бронвин привязала лошадь у ворот, её заметил Эбенайзер. Он немедленно опустил молот и подошёл к ней.

— Где девчонка? — спросил он. — Ты её не нашла?

Она рассказала ему всё, что успела узнать, в том числе — и про попытку паладина, друга Эбенайзера, схватить девочку. Лицо дварфа приобрело беспокойное выражение.

— Дурной у всего этого запашок, — сказал он. — Паладины должны быть редкостью, не так ли? На мой вкус, они чересчур зачастили.

— Паладины — меньшая из двух моих проблем, — уверила его Бронвин.

— Сдаётся мне, мы этого пока не знаем. Ты мне не докажешь, что паладины отличаются от прочих людей. Я всегда говорю: ожидай худшего, просто на всякий случай, — посоветовал он. — И мне не нравится, что ты отправляешься прямо в их логово с вопросом «Как ваши дела?» вместо любой нормальной защиты.

— У меня нет времени спорить, Эбенайзер. Увидимся, когда я вернусь.

— И ещё не раз до того, — заявил он. — Я отправляюсь с тобой.

— Я буду верхом.

Его глаза загорелись.

— Ты же знаешь, что я умею ездить верхом. У тебя ещё остался тот пони?

— Нет, — с сожалением ответила она. — Я оставила его на продажу в общей конюшне.

— Что ж, очень жаль. Эта лошадь нравилась мне больше многих знакомых людей. У неё было больше здравого смысла. Но сейчас у меня есть немного деньжат, да и клан мне задолжал. Могу купить собственного пони.

— Тебе не стоит тратить свои сбережения, — предупредила она.

— Да ты что? Так или иначе, я поеду с тобой, даже если это означает, что мне придётся сидеть на спине у крылатого эльфа. Ты заступилась за меня, и я готов отплатить тем же.

В этот момент его имя проревела женщина-дварф. Он бросил взгляд через плечо и понизил голос до шёпота.

— И они дали мне работу в кузне. В этом нет ничего плохого, но у меня ноги зудят, когда я слишком долго держу их на одном месте. Ты окажешь мне услугу, — уговаривал он.

Бронвин с улыбкой признала поражение.

— Что ж, пойдём. Нам нужно найти тебе лошадь.

* * * * *

Алгоринд покинул сэра Гарета и направился в «Любопытное Прошлое», место его прошлой неудачи. Он не знал, что будет делать, когда найдёт Бронвин и девочку. В этом городе человеку просто не могут позволить спокойно выполнять свой долг. По пути Алгоринд заметил множество небольших патрулей стражи, занятых делами города и горожан.

Выследить кого-то в городе тоже было непросто. Он научился идти по следам человека, лошади или монстра в холмах и трясинах, но идти по следу женщины в Глубоководье? По следу ребёнка? Как такое вообще возможно?

Он всё ещё размышлял об этом, когда заметил невысокую крадущуюся фигурку, мелькнувшую в тёмном проходе между двумя высокими зданиями. Краем глаза он успел увидеть, как за углом сверкнули длинные коричневые пряди.

Алгоринд спрыгнул с лошади и быстро привязал поводья к фонарному столбу. На сей раз паладин сомневался, что лошадь останется на месте к моменту его возвращения, но не мог позволить себе волноваться об этом сейчас. Он поспешил вниз по переулку.

Женщина ещё дважды сворачивала в переулки, а потом исчезла за чёрным ходом в крупном каркасном здании. Приблизившись, Алгоринд услышал стук ткацких станков и торопливые шаги по деревянным ступеням.

Он последовал за ней внутрь здания и вниз по лестнице. Здесь сильно пахло землёй, плесенью и корнеплодами. В небольшой забранной железной решёткой нише высоко в стене сверкал огонёк.

Ступив на земляной пол, Алгоринд вытащил меч и вгляделся во мрак. Пока что его глаза не смогли различить других присутствующих в погребе, но он был уверен, что слышал, как девушка зашла сюда.

Резкий, короткий, громкий звук нарушил тишину. Высоко взметнулось пламя факела. Алгоринд обнаружил себя лицом к лицу с четырьмя мужчинами, вооружёнными мечами и ухмылявшимися широкими злобными ухмылками. Шире всех скалился мужчина, за которым он погнался — худой и низкорослый, с лицом, испещрённым оспинами от какой-то забытой болезни и длинным заплетённым хвостом коричневых лошадиных волос в руках. Он насмешливо ткнул хвост в сторону Алгоринда и захлопал ресницами, пародируя женские уловки.

Его товарищи громко захохотали и начали наступать. Наверху не утихал стук ткацких станков.

Слишком поздно Алгоринд распознал ловушку, в которую его заманили. Эти мужчины чувствовали себя в городе как рыба в воде и подготовили место, где смогут драться без помех. Что ж, милостью Тира он даст им бой, которого они так ищут.

Он держал меч чуть в стороне. Каждая мышца была готова к поединку. На него бросился первый, высоко занеся клинок. Два его товарища следовали по пятам. Алгоринд нырнул вперёд точным, быстрым движением и пронзил сердце противника. Он присел под следующую атаку и ударил вверх, в третьего нападавшего, тоже прикончив его одним ударом. Стук ног резко затих у него за спиной. Алгоринд поднялся, разворачиваясь к пролетевшему мимо мужчине. Это был тот самый, который изображал приманку, и он нанёс жестокий удар снизу вверх и наискосок. Алгоринд со звоном подставил собственный меч. Паладин подступил ближе и ударил левой рукой над скрестившимися клинками. Мужчина отшатнулся, Алгоринд сделал новый выпад. Его меч вошёл противнику между рёбер и выскользнул обратно.

Рыцарь быстро развернулся к четвёртому и последнему противнику. Этот был самым коварным и самым опасным — он смотрел, как умирают товарищи, чтобы оценить способности противника.

Мужчина был почти так же высок, как Алгоринд, хотя и не обладал такими широкими плечами. Он казался худым и жилистым, и держал меч так, что было ясно — оружие ему не в новинку. Он поднял меч ко лбу, лишь отчасти насмешливо салютуя.

Они начали кружить, потом обменялись первым звенящим ударом. Противник был быстр, заметил Алгоринд, и сражался чистыми, экономными движениями. Его обучали, и обучали хорошо.

Паладин провёл высокий финт. Его удар встретили и ответили быстрым выпадом понизу. Алгоринд парировал и контратаковал. Всего три раза — молниеносно, один за другим — сталь с силой ударила о сталь.

Скорость, значит. Паладин начал ошеломительную серию, осыпав противника быстрыми ударами. Его оппонент остановил каждую атаку — и успел провести собственную. Несколько мгновений подряд два меча звенели в быстром, непрекрающающемся диалоге.

Бойцы разошлись по молчаливому согласию в такт уникальному ритму их смертоносного танца. Они снова закружились, осторожно атакуя и парируя.

На этот раз убийца перешёл в наступление. Его клинок отвёл меч Алгоринда вниз, а рука потянулась к ножу у него на поясе. Паладин понял. Мужчина собирался ударить над мечами ножом — точно так же, как он сам раньше ударил обманщика голым кулаком.

Но Алгоринд был к этому готов. Учителя молодого паладина обучили его многим боевым стилям. Этот стиль выдавал в противнике уроженца Долин, суровой, но в целом мирной местности на востоке, где жили по большей части добрые фермеры и следопыты. Алгоринд задумался, что должно было произойти с этим человеком, чтобы он оказался так далеко от тех мест?

Должно быть, жалость промелькнула в его взгляде — и выходец из Долин её заметил. Судорожный тик пробежал от его стиснутой челюсти к злым глазам, и мужчина выхватил нож. Но эмоции взяли верх над стратегией — он выхватил нож слишком быстро и ударил слишком высоко.

Алгоринд легко принял нож на рукоять своего и отбросил руку противника далеко в сторону. Он развернул направление удара и с силой обрушил рукоять ножа на вражеский нос. Треснула кость, яркая кровь хлынула на поношенный кожаный жилет.

Мужчина напал снова, бешено замахнувшись, лишившись всей своей дисциплины. Алгоринд легко останавливал удары и уворачивался от них. Испытывая нечто вроде сожаления, он быстро прекратил битву ударом в открывшееся горло врага.

На секунду он задержался над телом, чтобы помолиться за заблудшую душу достойного противника, павшего жертвой собственной слабости.

Он вытер меч пригоршней соломы, которой была укрыта корзина летней моркови, и сунул оружие обратно в ножны. Нож он не убирал, а в другую руку взял со стены факел. Сегодня он уже попался на грязную уловку, и не собирался дважды повторять свою ошибку.

На вершине лестницы Алгоринд погасил факел, бросил его в переулке и вернулся назад на улицу. К его глубочайшему облегчению, лошадь осталась на месте. Он развязал поводья Ледяного Ветра и задумался, что делать дальше.

Ему казалось вероятным, что за этим стоит та женщина Бронвин и её товарищ-дварф. Следовало немедленно сообщить сэру Гарету и оставить это дело ему.

Рыцарь находился в своём кабинете, с мрачной решимостью склонившись над учётной книгой. Когда Алгоринд объявил о своём прибытии, он оторвал взгляд от книги и вопросительно подня седые брови.

Алгоринд рассказал ему о случившемся. Какое-то время рыцарь обдумывал услышанное, потом потянулся к перу и пергаменту.

— Отправляйся в казармы и смой следы крови. Мы сообщим об этом самому Первому лорду.

Очень скоро они покинули Залы Правосудия, направляясь во дворец Первого лорда. Сэр Гарет легко смог добиться аудиенции с лордом Пьергейроном. Как только они с Алгориндом достигли ворот пышного дворца, их встретили стражники в мундирах и сразу же проводили к Первому лорду.

Из-за неуместной роскоши вокруг Алгоринд снова почувствовал себя неуютно. Дворец представлял собой затейливое сооружение, целиком построенное из редкого белого мрамора, увенчанное дюжиной башен и украшенное необычайно искусной резьбой. Внутри он был ещё роскошнее. В центре главного зала журчал фонтан, помещение окружали мраморные статуи героев, богинь и богов. На стенах в изобилии висели потрясающе детализированные гобелены ярких цветов. Придворные носили богатые шелка и украшения — даже одежды слуг были бы уместны на церемонии посвящения в рыцари.

Их провели по широкой лестнице вниз через анфиладу залов к башне Пьергейрона. Здесь Алгоринд наконец оказался в привычной обстановке. Кабинет Первого лорда был простым, почти аскетичным. За исключением одного гобелена стены оставались голыми. Единственным признаком роскоши было изобилие книг, а единственным удобством — небольшой камин.

Пьергейрон встал, чтобы с добродушной прямотой поприветствовать их обоих твёрдым товарищеским рукопожатием.

— Добро пожаловать, братья! Я часто думал о вас. Как идёт подготовка к битве?

— Хорошо, милорд, — ответил сэр Гарет. Пьергейрон указал на стул и дождался, пока все усядутся, прежде чем продолжить; сэр Гарет благодарно кивнул.

— Паладины со всех земель севера собираются на штурм Тернового Оплота. Через одну, может быть, через две десятидневки нам хватит людей, чтобы выступить на север.

— Это хорошие новости, — согласился лорд-паладин. — Чем быстрее крепость вернётся в руки вашего доброго ордена, тем в большей безопасности окажутся все, кто путешествует по Главному тракту.

Сэр Гарет склонил голову, принимая эту похвалу.

— Есть и другие новости, милорд, уже не такие приятные. Женщина, про которую мы говорили. С нашей последней встречи она снова учинила зло.

Рыцарь коротко рассказал про арест Алгоринда и про устроенную для него убийцами засаду. К досаде Алгоринда он также упомянул о том, что дварф, известный как друг Бронвин, украл лошадь рыцаря. Гарет сообщил о её визите в Терновый Оплот во время штурма и о её подозрительном бегстве — вдвойне подозрительном в свете того факта, что захвативший крепость командующий Жентарима приходился Бронвин братом. Сэр Гарет закончил свою речь, повторив, что Бронвин украла ценный артефакт, принадлежавший ордену.

Пьергейрон слушал в обеспокоенном молчании.

— Я навёл о ней справки, но таких зловещих сведений не получал. Девушка обладает безупречной репутацией в деловой среде и на первый взгляд ведёт спокойную жизнь.

— Но знакомства у неё интересные. Брат в Жентариме, дварф-конекрад, гномиха-плут. Вы знали, что Элис Тинкер, продавщица, которая работает на Бронвин в её лавке, когда-то была известна под именем Гиланды Квикблейд? Она была воровкой и «искательницей приключений», позднее завербованной арфистами.

— Этого я не знал, — согласился Пьергейрон.

— Это не всё, — продолжал Гарет. — Её лавку часто посещает юный дворянин, некто Данила Тан. Он, случайно, не тот самый арфист, что связан с новым колледжем бардов?

Первый лорд мрачно кивнул.

— Интересно, что ему нужно от Бронвин. Она — не бард. Либо она просто доступная юбка, либо арфист, — тон сэра Гарета предполагал, что между двумя этими пороками нет особой разницы.

— Я несколько раз встречался с юным лордом Таном. Он испытывает необычайный интерес к драгоценным камням и прочим дорогим вещичкам. Может быть, он просто делает покупки в лавке Бронвин.

Сэр Гарет поднял брови.

— Вы так считаете?

— Нет, — вздохнул Первый лорд. — Я займусь этим делом и пришлю вам весточку, как только смогу. Это вас удовлетворит?

— Вполне. Слово сына Атара крепче любой стали, — с жаром сказал сэр Гарет. Он поднялся, готовясь уйти, но замешкался. — Есть ещё кое-что. Я не хочу мешать усилиям ваших защитников закона и порядка, но не могли бы мы тоже заняться поисками этой женщины, чтобы доставить её в Залы Правосудия Тира и заставить держать ответ за свои действия? Вы доверите мне эту задачу?

Алгоринду показалось, что лорд Пьергейрон испытал облегчение, услышав вопрос, на который мог дать простой ответ. Он встал и протянул руку, чтобы скрепить договор.

— Кто станет мешать брату-паладину? И кто сможет позаботиться о правосудии лучше Тира? — искренне сказал он.

Двое мужчин, рыцари и паладины, пожали друг другу запястья в приключенческом салюте.

— Действительно, кто, — эхом повторил сэр Гарет.

* * * * *

Бронвин уложила немногочисленные пожитки Кары и приготовилась отвести её в Башню Чёрного Посоха. Похоже, Кара быстро привыкла к этой мысли. Бронвин гордилась тем, как легко девочка приспосабливалась к новым обстоятельствам.

Тем более, что единственным настоящим якорем Кары была только её внутренняя сила. Пакуя вещи для предстоящего путешествия, Бронвин уверила себя, что с Карой будет всё хорошо. И ничто не предвещало обратного, пока они не добрались к основанию гладкой чёрной стены, окружавшей башню архимага.

Бронвин спешилась и подошла к пони Эбенайзера, чтобы спустить Кару. К её удивлению, девочка бросилась ко вьючной лошади. Она вскарабкалась по тюкам и вызывающе уставилась вниз на Бронвин. По лицу текли слёзы.

— Я хочу отправиться с тобой!

Бронвин вздохнула.

— Мы уже обсуждали это, Кара. Тебе нельзя. Это будет очень опасно.

— Возьми меня с тобой, — настаивала Кара.

— Я возьму тебя в башню, — попыталась торговаться Бронвин. — И останусь на чай с печеньем у госпожи Лаэраль. Согласна?

Девочка скрестила руки и шмыгнула носом.

— Этого недостаточно.

Эбенайзер пихнул Бронвин локтём.

— Из неё выйдет отличная купчиха, — тихо заметил он весёлым тоном.

— От тебя никакого толка, — прошептала она в ответ и бросила взгляд на гладкий чёрный камень башни, надеясь, что внутри кто-нибудь заметит её затруднение.

На её безмолвную мольбу сразу же ответили. Появилась Лаэраль, прошедшая через твёрдый камень и похожая на оживший водопад. Она была высокой женщиной, выше большинства мужчин, и при этом стройная, как берёза. Серебряные волосы, густые и пышные, свободно опускались волнами на её обнажённые плечи и ещё дальше, свисая ниже колен. Короткое серебряное платье волшебницы, скроенное таким хитрым способом, чтобы одновременно облегать и развеваться, подходило для званого вечера. Как дождь падающих звёзд, в ушах Лаэраль блестели серьги, а её ожерелье казалось сложной паутиной из серебра и хрусталя. Наряд был экстравагантным, абсурдным — и великолепным.

От потрясения у Кары отвисла челюсть, а глаза округлились.

— Ты похожа на волшебство, — объявила девочка. — На большое волшебство.

Глаза волшебницы наполнились теплом и весельем.

— Так будет и с тобой, Кара. Сначала позавтракаем, а потом начнём. Тебе разве этого не хочется?

Девочка была полностью очарована. Но её взгляд всё равно скользнул к Бронвин, и она нерешительно закусила губу.

— Да… — неохотно призналась она.

— А ещё я получила нового порхающего котёнка, — продолжала Лаэраль. — Только сегодня утром. Очень красивая маленькая белая кошечка, с белоснежными крыльями, но она только учится летать, и ей нужен друг, который о ней позаботится.

Это стало последним стимулом, которого не хватало Каре. Она быстро протянула руки, чтобы ей помогли. Бронвин спустила девочку с лошади, бросив поверх волос Кары благодарный взгляд на Лаэраль.

— Мы с тобой замечательно поладим, — сказала Лаэраль, взяв девочку за руку. Заметив, как Кара смотрит на её сверкающие кольца, она выбрала кольцо, пылавшее огнём и льдом, и надела его на маленькую ручку ребёнка. Кольцо сразу же сжалось, чтобы обхватить крохотный пальчик.

Бронвин одобрительно кивнула, понимая, как это будет выглядеть для Кары. Девочка получила кольцо от отца и знала, что оно было очень важным; другой такой подарок она расценит похожим образом. Очевидно, Лаэраль была не только красива, но и столь же мудра и проницательна.

Окутанные практически осязаемой радостью от магии и общества друг друга, эти двое повернулись и исчезли в прочной на вид каменной стене. Ни одна из них не оглянулась.

Бронвин снова вздохнула и провела тыльной стороной ладони по глазам. Она уселась в седло и направила лошадь к Северным вратам.

Несколько минут они ехали молча. Эбенайзер бросил на неё короткий взгляд.

— Похоже, ты о чём-то задумалась.

Она выдавила слабую улыбку.

— Я только сейчас пожалела, — тихо сказала она, — что не додумалась подарить Каре кольцо.

* * * * *

Под улицами Глубоководья расположен лабиринт тоннелей, а под ним — ещё и ещё один, слой за слоем вырезанных глубоко в камне горы тайн. По одному из таких тоннелей шагали двое мужчин. Это был простой проход, ведущий из Башни Чёрного Посоха к дворцу Пьергейрона и доступный только тем, кто правил в этих местах. По самой своей природе этот тоннель был весьма пустынным. Единственными звуками здесь были только стук падавших с закруглённого потолка капель, стук сапог по каменному полу и редкий крысиный писк — крысы ходили всюду, где хотели, не подчиняясь никакой власти.

Они шли в молчании, размышляя о предстоящей встрече. Суровое лицо Хелбена было мрачнее обычного, искаженное чем-то почти похожим на страх. Его племяннику казалось, что он понимает дядю — по крайней мере, отчасти. Власть, которой обладал архимаг, вознесла его на недосягаемую для многих высоту. Но Хелбен был практически одинок, исключая его даму — и нёс ношу куда более тяжкую и утомительную, чем большинство смертных способны были охватить разумом. Хелбен жил долго и видел смерть любимых, друзей, даже собственных детей. Этого Данила осознать не мог — как может человек тащить на себе бремя жизни, когда его собственные дети давным-давно превратились в прах? Он подозревал, что архимагу предстоит вскоре пережить очередную потерю — потерю одного из лучших и старейших из оставшихся у него друзей.

Проход заканчивался тесной винтовой лестницей. Данила отступил, чтобы Хелбен мог подняться первым. На вершине лестницы архимаг постучал в крепкую каменную дверь — дверь, просто не существующую с противоположной стороны. Услышав ответ Пьергейрона, он открыл дверь, и двое мужчин шагнули сквозь гобелен в отделанную дубом комнату.

Пьегейрон тепло поприветствовал их — его знаменитое обаяние нисколько не поблекло. Он налил гостям вина из украшенного драгоценными камнями графина. По приказу хозяина слуга принёс гостям поднос с фруктами и сыром. Пьергейрон принялся расспрашивать их, как обстоят дела в доме архимага и как продвигается работа барда, болтать об услышанных песнях и общих знакомых. Данила отличался немалым умением по части пустой болтовни, и какое-то время они провели в приятной беседе о делах мелких и пустячных.

Всё это время Хелбен наблюдал за старым другом с таким выражением, как будто увидел его заново — в новом свете. Заметив это, Данило начал испытывать всё возрастающее неудобство. Он несколько раз видел Пьегейрона и Хелбена вместе, и хотя их дружба была такой же неуравновешенной, как случалось между амбарным котом и тягловой лошадью, она длилась уже очень долго. Обычно они чувствовали себя в обществе друг друга вполне уютно— но не сегодня. Нельзя было назвать причиной тому какую-то реплику или поступок Первого лорда, но Данила почувствовал перемены в этом мужчине с той же абсолютной уверенностью, с какой лесной эльф мог учуять в осеннем ветре запах скорого снега.

Он задумался, сколько ещё секунд утекут прочь, прежде чем Хелбен нарушит неловкую атмосферу. Архимаг по природе своей был нетерпелив и не склонен спокойно переносить подобное отношение со стороны старого друга. Уж лучше грубое оскорбление или неожиданный удар, чем эта вежливая и манерная попытка держать дистанцию.

— Девушка, которая по слухам является агентом арфистов, перешла дорогу братству паладинов, — прямо заявил архимаг. — Я полагаю, ты вызвал меня сюда для обсуждения этого вопроса. Если так, то говори прямо — и я поступлю так же.

— Что ж, хорошо, — Пьергейрон опустил свой кубок с вином. Он совсем не казался оскорблённым — напротив, с облегчением ступил на знакомую почву. Первый лорд с приятной прямотой рассказал о своём беспокойстве, основанном на докладе сэра Гарета.

— Позволь мне успокоить тебя, — сразу же ответил архимаг. — Бронвин действительно агент арфистов. Она владеет артефактом Тира, это правда, но прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем, она находится на пути к Саммит Холлу, монастырю Тира.

Пьергейрон расслабился. Данила украдкой бросил взгляд на архимага, задумавшись, не испытывает ли тот хоть какого-то чувства вины за то, что вводит старого друга в заблуждение. Хелбен на самом деле не сказал, что Бронвин собирается вернуть кольцо, но Пьергейрон определённо решил, что так оно и есть. Не похоже, чтобы Хелбен собирался избавить его от этого заблуждения.

— Рад это слышать, друг мой, но должен признать, что намерения Бронвин по-прежнему кажутся мне подозрительными. Если верить сэру Гарету, она наводила справки о жреце Цирика. Который приходится ей братом.

Хелбен даже не моргнул.

— У неё есть на то причины. Арфисты и Жентарим враждуют очень давно.

Ещё одна правда, скрывающая ложь, подумал Данила. Значит, вот во что должны превратиться арфисты? Неужели со временем он станет таким же как Хелбен, начнёт искажать правду и манипулировать даже старыми друзьями, чтобы послужить Равновесию? Позднее надо будет серьёзно обдумать этот вопрос, но сейчас время было неподходящее. Беспокойные мысли Данилы никак не отразились на его лице.

Хелбен подался вперёд.

— По-правде говоря, Пьергейрон, я бы повнимательнее отнёсся к мотивам сэра Гарета.

Первый лорд выглядел оскорблённым.

— Он — паладин Тира!

— Он из ордена Рыцарей Самулара, — уточнил Хелбен. — Не спорю, паладины — добрые и святые люди, но ордена меня беспокоят. Праведные убеждения одного человека — вещь хорошая, но представь себе зло, которое могут совершить столь многие, владеющие подобной властью, слепо преследуя цель, которую считают добром. Меньше всего я хочу увидеть, как подобная волна захлестнёт Бронвин.

Пьергейрон потрясённо покачал головой.

— Не верю своим ушам.

— Хотя бы подумай над моими словами. Я уже давно косо смотрю на военные ордена — в особенности на последователей Самулара. Подозреваю, что для этого существуют достаточные основания.

Первый лорд встал. Он был разгневан, глаза сверкали.

— Когда — если — ты найдёшь доказательства в поддержку своего беспокойства, пожалуйста, немедленно сообщи мне. Тебе придётся меня извинить, но до тех пор я не желаю обсуждать этот вопрос.

В ответ Хелбен поднялся. Если он и почувствовал холод в словах друга, в его взгляде это не отразилось.

— Поверь мне, друг мой — я сам надеюсь, что ошибаюсь.

Они поспешно проделали все полагающиеся жесты и слова прощания, после чего арфисты покинули дворец. Молчание Хелбена было тяжёлым, обеспокоенным. Данила впервые подумал, что архимаг мог наконец вступить в безнадёжную битву. Невозможно выступить против паладинов и не показаться при этом посредником зла. И у кого из людей не отыщется в прошлом тайн, способных подкрепить подобные обвинения — тем более у прожившего долгие годы и обладавшего огромной властью Хелбена? Данила не знал ничего конкретного, но реакция Хелбена, когда они обсуждали историю Рыцарей Самулара, заставила его считать, что по крайней мере некоторые из секретов архимага могут быть связаны с этим орденом.

— Сказанное тобой Пьергейрону… — начал Данила. — О том, что всё может закончится плохо, но ты надеешься на ошибочность своих предположений. Как ты считаешь, такое возможно?

Архимаг фыркнул.

— Тебя интересует честный ответ?

Кривая ухмылка тронула уголок губ барда.

— Полагаю, что нет.

— Я заметил, — тяжёлым от усталости голосом ответил Хелбен, — что людям редко этого хочется.