Терновый Оплот

Эпилог

29 миртула, 1368 ЛД

Мало что могло испугать Хелбена Арансана, но он с радостью бы отдал сто лет жизни, чтобы избежать вызова во дворец Пьергейрона. Присутствие племянника его немного ободряло. Парень, похоже, понимал намного больше, чем говорил. Хелбен надеялся и почти осмеливался молиться, что юноша, которого он любил, как собственного сына, не узнает его ещё лучше, чем сейчас.

С некоторым усилием он сосредоточился на разговоре, который происходил в кабинете Пьергейрона.

— Рыцари Самулара владели Терновым Оплотом почти пять сотен лет, — убеждал Первый лорд. — Им нужна эта крепость.

— Я понимаю ваши чувства по данному поводу, — отвечал Данила куда дипломатичнее, чем сумел бы Хелбен, — но мы должны принять факты. Крепость принадлежит семье Карадун. Бронвин решила сохранить её в качестве наследства для племянницы.

— Две молодых женщины не могут владеть крепостью, — возразил Пьергейрон.

— Зато могут дварфы. Некоторые готовы даже утверждать, что у клана Каменной Шахты прав на это больше. Они жили под этими горами куда дольше, чем рыцари жили наверху.

Пьергейрон вздохнул.

— Ты очень настойчиво защищаешь эту женщину. Да, она вернула кольца Самулара, но подумай вот о чём: лишь одно кольцо из трёх попало в подходящие руки!

— Разделить кольца среди различных фракций — разумная мера предосторожности, даже если вышло это ненамеренно, — вмешался Хелбен. — Таким образом значительно снижается вероятность того, что кто-то соединит кольца в единую разрушительную силу.

— Не могу согласиться. Это священные артефакты Тира. Но мне говорят, что девочка поддерживает связь с отцом, который служит Жентариму и является жрецом Цирика!

— Да, это так. Бронвин вернула одно из колец рыцарям ордена, а другое кольцо оставила в руках арфистов. Это служит равновесию, Пьергейрон. Пускай на том всё и кончится.

Первый лорд с сожалением покачал головой.

— Как я могу такое позволить? И, откровенно говоря, Хелбен, как ты можешь считать арфистов подходящей осью на весах равновесия, если в ваших рядах царит такой раздор? Рано или поздно разногласия достигнут такой стадии, что некоторые арфисты будут готовы на всё ради согласия и поддержки. Остаётся ещё вопрос с Карой Дун. Девочку следовало отдать ордену для подобающего обучения и воспитания.

— Со всем уважением, Кару отдали ордену, — указал Данила. — И в итоге она оказалась в руках Жентарима в Терновом Оплоте.

Пьергейрону хватило совести, чтобы выглядеть пристыженным. Он взял со стола свиток и протянул его Хелбену.

— Это письмо может пролить свет на те печальные события.

Архимаг развернул свиток и пробежал глазами затейливые, старомодные строки. Это было письмо от сэра Гарета Кормерила. После обычных приветствий и вежливых выражений благодарности за гостеприимство, старый рыцарь докладывал об измене Алгоринда. Похоже, тот совершил несколько преступлений, среди которых — сотрудничество с Жентаримом и арфистами и продажа в их руки потомка Самулара. В конце концов он покинул орден, которому поклялся служить, но сначала вступил в союз с Бронвин и сражался вместе с ней сначала в Глейдстоуне, а затем в Терновом Оплоте.

— Не могу говорить обо всех преступлениях, в которых обвиняется этот молодой человек, но по крайней мере те из его грехов, о которых здесь идёт речь, изображены значительно суровее, чем того заслуживают, — сказал Хелбен.

— Сэр Гарет — человек рассудительный и сдержанный в суждениях, — твёрдо возразил Пьергейрон.

— Разве? Судя по «рассудительным» ремаркам в этом письме, твой друг считает, что арфисты и Жентарим одним миром мазаны, — сухо заметил Хелбен.

— Прости, но я склонен с ним согласиться.

После слов паладина воцарилось долгое молчание. Увидев бессмысленность дальнейшей дискуссии, Хелбен кивнул племяннику. Данила поставил на стол рядом с подносом с сыром и фруктами небольшую шкатулку и аккуратно снял крышку.

— Вот доказательство того, что Алгоринд не дезертировал из ордена. Что же до его других возможных преступлений, пускай предстанет перед судом — когда достаточно для этого вырастет.

Данила осторожно достал из шкатулки небольшую фигуру, мужчину не крупнее своей ладони, и поставил его на стол. Крохотный мужчина стоял прямо, но Хелбен не мог поверить, что на таком маленьком лице может поместиться подобное уныние.

Первый лорд нагнулся поближе, прищурился, потом резко выпрямился, шумно втянув воздух.

— Это Алгоринд! Что с ним произошло?

— Мне так и хочется сказать, что его окоротили, но это было бы слишком грубо, — сухо ответил Данила. — Это случилось во время битвы за Терновый Оплот. Он бросился на Бронвин и по меньшей мере в третий раз попытался забрать у неё Кару. Но Бронвин пощадила его и доверила заботам Хелбена. Благородный жест от истинной дочери рыцаря.

Пьергейрон не стал комментировать подобную оценку. Он повернулся к архимагу.

— Ты не мог бы вернуть этого человека в нормальное состояние?

— Это сделала чужая магия, — заметил Хелбен не без некоторого удовлетворения. — Древняя и священная магия Рыцарей Самулара. Стоит ли ей перечить?

— Он быстро возвращает себе прежний размер, — услужливо сказал Данила. — И вернётся в норму через несколько лунных циклов. Но это, боюсь, останется таким же.

Он снял с воротника своей рубахи вещь, похожую на сверкающую серебряную заколку. На самом деле это был рыцарский меч, меч Алгоринда, в безупречной миниатюре. Данила насадил на него небольшой кусочек сыра и оставил стоять на подносе. При виде этого святотатства по лицу крохотного паладина прошла новая волна горя.

— Следует вернуть его братьям, — задумчиво произнёс Пьергейрон. — Но в таком состоянии…

— Уж лучше вернуть, — заявил Данила. — Со всем уважением, сэр, мне не хочется растить паладина, и я уж точно не обладаю соответствующими навыками.

Первый лорд вздохнул.

— Что ж, да будет так.

— Насчёт Бронвин… — начал Данила.

Пьергейрон прервал его, подняв ладонь.

— Я соглашусь оставить дело Тернового Оплота. Но тебе следует знать, Хелбен, что священный орден Рыцарей Самулара — и многие их братья-паладины — считают, что у них есть причины не доверять арфистам.

После заявления Пьергейрона снова наступило молчание. В нём Хелбен услышал, как переворачивается ещё одна страница в летописи арфистов. Это была очень длинная летопись, и её страницы вели счёт многим годам, бесчисленным окончаниям, расставаниям, ложным началам. Но несмотря на всё это, разве история не оставалась той же самой? От этой иронии его губы изогнулись в небольшой, безрадостной улыбке.

— Я не хотел тебя оскорбить, — искренне сказал Пьергейрон, неправильно оценив мрачную ухмылку архимага. — Долгие годы мы оставались друзьями. Никто — и менее всего я — не смеет сомневаться в твоей преданности нашему городу или сбрасывать со счетов совершённое тобою добро. Значительную часть этих добрых поступков ты совершил с помощью арфистов, которыми ты руководишь. С этим я не спорю.

— Но?

Пьергейрон не отводил свой взгляд от архимага.

— Я по-прежнему доверяю тебе, но боюсь, что благочестивые люди больше не могут доверять твоим арфистам.