Террорист номер один

Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков

27 сентября 1980 года. Завидово. Государственный научно-опытный заповедник.

— …Просто разбежимся в разные стороны и забудем друг о друге.

Наглость, конечно, но предупреждение Сергеича крепко засело у Филиппа Денисовича в голове, поэтому обострять он не стал.

— Почему Сергеич попросил тебя к собакам не подходить?

— Это его собаки…. Объяснить не смогу…. Могу показать.

— Покажи.

— Пойдёмте.

— Куда?

— Отойдём метров на триста, чтоб Завьялов не видел.

— Пойдём.

Минут пять шли по лесу, периодически меняя направление. Странно, но Филиппу Денисовичу показалось, что петляют они для того чтобы «Инопланетянин» не промочил ноги. Казалось, что он идёт по указанию какого-то радара. Остановились у края небольшой опушки.

— Стойте здесь, товарищ генерал. Ничему не удивляйтесь.

Воронов вышел на опушку, метрах в двадцати обернулся, улыбнулся и повторил.

— Ничему не удивляйтесь и ничего не бойтесь. Представьте, что вы в цирке.

Легко сказать не бойтесь, но когда мимо тебя пробегает огромный медведь… Однако медведь пробежал мимо и остановился напротив «Инопланетянина». Тот снова улыбнулся Бобкову и прокомментировал.

— Это местный хозяин.

Воронов почесал медведю за ухом, как любимой собаке, потом сел ему на спину, как на лошадь. Легко было сказать не удивляйтесь, но когда медведь со всадником пошел по опушке по кругу, у Филиппа Денисовича реально отвисла челюсть. На третьем круге медведь остановился прямо перед Бобковым, Наездник спрыгнул, подмигнул и предложил.

— Не хотите прокатиться, товарищ генерал?

— Хочу. Но не буду. Отпусти его, Максим.

— Как скажете, Ваше Превосходительство.

Воронов шлёпнул медведя по заднице, будто лошадь по крупу и тот, косолапой рысцой, побежал от людей в лес. С минуту постояли молча. Молчание нарушил «Инопланетянин».

— Промокните, Филипп Денисович. Пойдёмте обратно?

— Как ты это делаешь, Максим? Этому есть научное объяснение?

— Есть. Только пока у вас нет для этого терминов. Представьте, что мне на стадии эмбриона подселили колонию вирусов. Только вирусы эти настолько малы, что могут работать с отдельными атомами. Эта колония растёт вместе со мной и контролирует всё большее пространство.

— И какой у тебя радиус контроля.

— Сейчас в режиме радара около пяти километров, а медведя могу поймать за километр.

— А человека?

— Только при непосредственном контакте. Чем теснее контакт, тем быстрее воздействие.

— Это у тебя не заразное?

— Я полностью контролирую всю колонию. Без моего желания никто не заразится.

— Не буду спрашивать, кто тебе эту колонию подсадил, но надеюсь, что Он ничего против нас не имеет.

— Я тоже так думаю. Я родился в семье русского военного и у меня было счастливое детство. Я до шести лет не подозревал о существовании колонии, она не сразу проявилась. Считайте меня русским патриотом.

— Может быть советским?

— Только в той части, в которой это не противоречит патриотизму русскому. Нынешняя власть меня не устраивает ни как русского, ни как советского. Да и вас, я думаю, тоже.

— Ты на меня сейчас воздействуешь?

— Только в качестве оппонента. «Магию» не применяю принципиально.

— Почему?

— Вы должны сами захотеть спасти свою страну. Вы лучше всех информированы о состоянии дел, поэтому агитировать вас не надо.

— Агитировать не надо. Подскажи, что мне делать, Максим?

— Готовить государственный переворот, Филипп Денисович. Время пока терпит, но лет через пять нужно быть готовыми. А до того вам нужно собрать организацию. Партию, Орден, или секту, то есть коллектив единомышленников. У вас есть для этого возможности с хорошими шансами на успех.

— По-твоему, Партия и секта — это одно и то же?

— Это не по-моему одно и то же, а по факту. Партия, родившая Веру для миллионов — это уже религия, а Партия зацикленная на удержание Власти — это просто секта. Религию убил Хрущёв на Двадцатом съезде и вернуть Веру уже никак не получится. Вам никто уже не верит, да вы и сами это знаете. И знаете, что это неверие по заслугам вашим.

Воронов сидел вполоборота и вроде смотрел на хлопочущего около мангала Завьялова, но Бобков остро почувствовал нацеленный на него взгляд. Взгляд, который внимательно разглядывает каждую клеточку его мозга и контролирует в нем каждый импульс. Врать не имеет смысла.

— Знаю. Из кого формировать новую Партию?

— У вас десять тысяч подчиненных и тысяча знакомых.

Да, это так. Но три четверти из них просто попутчики-карьеристы, которым доверять нельзя. Людей мало, в основном отбросы. Воронов услышал его мысли.

— Отбросов нет, Филипп Денисович, есть кадры. На своём, правильном, месте, любой отброс может принести пользу. Вам понадобятся деньги, без них в вашем мире никак… Понадобятся миллионы, а может и миллиарды. Кто их будет собирать? Ведь деньги — это грязь. Для этого и пригодятся ваши отбросы. Которых потом будет не жалко. А людей нужно поставить только на контроль исполнения и финансовых потоков.

— Миллиарды? Максим? Ты шутишь?

— Нет, товарищ генерал. Почти треть экономики страны находится в теневом, то есть криминальном обороте. Треть! С них и нужно получить необходимое нам, без лишнего шума. Людей на это дело не поставишь, их мало, да и пачкать в этой грязи не желательно, а вот кадры из отбросов будут на своём месте.

— Воровать ведь будут.

— Конечно будут, на то они и отбросы! И это очень хорошо! Вам жалко этих дурацких бумажек? Зато они станут именно теми Злодеями, которых будет ненавидеть народ. Как бояр при Иоанне Четвёртом. Народ будет ликовать, когда их начнут садить на кол. Не нужно морщиться, товарищ генерал. Я ищу выход из тупика, в который вы сами себя загнали. Отбросы — это кадры. Я вам всего лишь предлагаю не скормить их свиньям, а продать за золото по весу всяким дурачкам. По моим расчётам — за кило ваших кадровых отбросов, мы получим кило золота.

Филипп Денисович идею оценил моментально. Экспроприация экспроприаторов. Отбросы не только обложат данью теневиков, но и попутно соберут массу полезной информации. Попутно соберут. Просто потому, что она им самим будет необходима. Захоти он собрать такую информацию традиционными методами — не получил бы ничего, кроме проблем. На это дело нужно отрядить самую хитрую и алчную сволочь, чтобы они для себя старались. А потом? У своих воровали, крысы!

— Это было бы неплохо. Только кто всё это будет контролировать?

— Вы, товарищ генерал. Казна — это дело такое… Кому попало её не доверишь. Вам предстоит добиться лояльности армии, а деньги — это неплохой инструмент. Из них можно сделать и намордник, и поводок.

Умеючи можно. За пять то лет… Для такого паскудства можно те же отбросы задействовать. То есть, те же кадры. Действительно — отбросов нет.

— Лояльность только армии? А МВД?

— Им придётся устроить показательную порку, Филипп Денисович. Поэтому никого из них лучше не вовлекать и не обнадёживать. Там всё насквозь прогнило. К тому же, это сблизит новую власть с народом. Для вас ведь не секрет, что в республиках Средней Азии и Закавказья чины в структурах МВД продаются и покупаются?

Не секрет. Но поделать с этим пока ничего нельзя. Своё же начальство работать не даст.

— Без переворота никак нельзя обойтись, Максим? Ты же наверняка знаешь всех предателей.

— Я понимаю ваши сомнения, товарищ генерал. Они у вас ещё не раз возникнут. Через два года умрёт Брежнев, генсеком станет Андропов. Он попробует навести порядок, но проживёт очень недолго. Прежний порядок уже не навести, вас уже готов предать весь народ. Точечным воздействием уже ничего не изменишь, просто одних предателей сменят другие. Нужно перезагружать саму систему. Нужна новая цель, нельзя вести народ в никуда.

— И какая у нас будет новая цель?

— Полная и безоговорочная капитуляция всех врагов, Филипп Денисович. Наши комендатуры в Вашингтоне, Лондоне и Пекине, а потом «Сады на Марсе». Но формулировать всё нужно очень аккуратно, боюсь, что я для этого слишком радикально мыслю. А тут надо тонко подавать. Чтобы не нацизм в народе пробудить, а мессианство. Нельзя сразу поднять флаг «Россия всегда права», нужен промежуточный этап. Примерно такой, как сейчас у американцев — «Может быть моя страна и не права, но это моя страна.» И начать придётся с исторического примирения. Озадачьте этим Льва Николаевича Гумилёва, его просто необходимо привлечь на нашу сторону.

— Гумилёв, который сын Ахматовой?

«Инопланетянин» молча кивнул.

— Значит, от социализма мы отказываемся?

— Социализм — это одна из важнейших народных скреп, от неё нельзя отказаться. Это часть нашей истории, которой нужно гордиться. Гордиться именно как частью нашей истории, а не экономическим укладом. В экономику придётся допустить частника. Госплан — это хорошо и прогрессивно, но никакой Госплан не в состоянии прогнозировать потребности населения в ширпотребе, или сфере обслуживания. Это у военных всё по уставу — носки или серые, или зелёные, а гражданские глупые, строем не ходят, им хочется: сегодня синих, завтра жёлтых, а послезавтра серобуромалиновых. Этот спрос может покрыть только частник. Для этого ему, конечно, придётся нанимать рабочую силу. Но ведь если он не нарушает КЗОТ, то социализму это не противоречит. Именно справедливость КЗОТ[38] есть признак истинного социализма, а не право собственности на средства производства. Этих прав у народа и сейчас нет. Сейчас у вас по факту — Государственный Капитализм, все средства производства принадлежат государству.

— Почему ты иногда говоришь мы, а иногда вы?

— В истории мы, Филипп Денисович, она у нас общая, а в нынешней ситуации вы. Я тут случайно оказался. Для себя случайно, разумеется. Случайно вообще-то ничего не бывает.

— Понятно, что ничего не понятно. Чем ты будешь заниматься?

— До армии мне еще два года, успею кандидатскую написать.

— В армию собираешься?

— А куда мне ещё? Я именно к этому и готовился, учился воевать, правда не здесь, но я приспособлюсь. Раз уж вы сдуру уже влезли в Афганистан, вместо того чтобы ударить в спину Ирану, теперь придётся этот Афганистан выигрывать, аж до самого Индийского океана. Нам нельзя проигрывать, товарищ генерал, мы ведь Непобедимая и Легендарная. Наша главная задача — не уронить знамя дедов, Знамя Победы. По состоянию на день сегодняшний — это единственная наша Святыня.

— Наша?

— Не сомневайтесь, Филипп Денисович. Для меня — это тоже Святыня.

— Надеюсь на это. Могу я тебе чем-то помочь?

— Можете, товарищ генерал. На среднем востоке, нам понадобятся наши имамы. Религия — это точно такой же инструмент, как и деньги, будет очень глупо, если мы от него откажемся.

— Как я смогу определить, наш это имам, или нет?

— Никак не сможете, это определю уже я. А ваша задача — отсеять заведомо очевидных врагов, сэкономив тем самым моё время. Сейчас нам не нужны умные имамы, нам сейчас нужны только лояльные нам. Из них, уже потом, будем делать умных. «Либерте эгалите фратерните» — это совершенно никчёмные лозунги для Востока, их там просто никто не поймёт. Востоку нужно показать истинного врага Ислама. Новых язычников, паству Золотого Тельца…

Воронова прервал Завьялов.

— Всё готово, товарищ генерал-лейтенант, прошу к столу.

Хотя ветерок и сносил дым в сторону, запах жареной косули доносился весьма отчётливо и аппетитно.

— Пообедаем, Максим?

— Приятного аппетита, Филипп Денисович, я не голоден. Прогуляюсь пока, с вашего разрешения. Люблю гулять по лесу. Меня не ждите, я сам до дома доберусь. Если возникнет что-то срочное, передам через Андрейченко.