Террорист номер один

Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков

27 сентября 1980 года. Государственный научно-опытный заповедник «Завидово». Объект «Тройка».

Завидовский заповедник был особо охраняемым объектом, поэтому его охраной занималось девятое управление, но объект «Тройка» был личной «вотчиной» Бобкова. Совсем небольшая лесная заимка, где содержались собаки для зимней охоты, в основном сибирские лайки.

— Привет, Сергеич.

Бобков сердечно обнял встречающего егеря, во время Великой войны бывшего его ротным командиром.

— Хотел сегодня блесну побросать, но дождь спутал все планы. Переждем у тебя, может закончится.

— Когда-нибудь обязательно закончится. К зиме точно. Жди, если время есть. Газет привез?

Бобков покосился на водителя.

— Привезли, Сергей Сергеевич, но только вчерашние и раньше. Слишком рано сегодня выехали.

Вместо привычного ворчания старого друга, Филипп Денисович услышал совершенно неуместную тишину. Сергеич ошеломленно смотрел на вылезшего из «Буханки» инопланетянина. Одна за другой, замолкали собаки. Реакции Сергеича удивился даже Завьялов, хоть и не понял, на что эта реакция.

— Сергей Сергеевич, я три журнала прихватил. Свежие совсем…

Инопланетянин глянул в небо, потом на собак, потом вдруг дружелюбно улыбнулся Сергеичу. Невозмутимый и «отмороженный на всю голову» Сергеич, способный послать «по матери» самого Брежнева будто оцепенел.

— … «Наука и жизнь», «Огонек» и «Роман-газета». Последний номер, там вторая часть «Победы» Чаковского…

Завьялов оправдывался, но Сергеич его явно не слышал. Ситуация, очевидно, складывалась дурацкая и генерал-лейтенант решил ее поломать командирским голосом.

— Завьялов, Воронов — разводить огонь.

Не «въехавший» водитель растерялся.

— Так дождь же, Филипп Денисович.

— Завьялов, если ты меня считаешь слепым, или идиотом, продолжай возражать. А если ты не сможешь развести огонь через пять минут, будешь дослуживать на Чукотке. Пойдем, Сергей. Пока молодежь работает, помянем наших.

Конторой «Третьего» объекта, а заодно и жильем самого Сергеича, был довольно старый, почти черный, сосновый сруб-пятистенок. Бобков, прилагая заметные усилия, завел Сергеича в горницу, усадил за стол и протянул ему фляжку.

— Что с тобой?

— Кого ты привез?

— Это мой агент. Что с тобой?

Обычно очень воздержанный на алкоголь, Сергеич жадно хватанул из фляжки второй раз.

— Да говори же, твою мать. Что с тобой?

Сергеич поморщился, вытер рукавом губы и вернул фляжку.

— Удивился я сильно, Филя. Если он и правда твой агент, а не наоборот, то я тебя сейчас по-новому узнаю. Такого зверя я еще не встречал.

— Зверя?

— Ну, да, зверя. Для тебя же, научного материалиста — если не человек, то зверь. А он точно не человек. Как ты его нашел?

— Случайно.

Сергеич глянул на старого друга с нескрываемым скепсисом.

— Так я и подумал. Значит, это он тебя нашел.

Бобков ненадолго задумался, потом кивнул.

— Может быть и так. Он опасен?

— Да как тебе сказать. Если бы мне поручили организовать на него загонную охоту, я потребовал бы дивизию спецназа, артиллерию и авиацию. И то без гарантии успеха. Сейчас он тебе не враг, но на будущее учти. Он опасен как, черт возьми, даже слова такого не подобрать. Он видит нас насквозь. Он читает наши мысли. Мы для него — как персонажи из фильма, который он сто раз смотрел. Его невозможно захватить врасплох. Для него время — не линейная функция, он ей каким-то образом управляет.

— Он же совсем пацан!

— Я это заметил, Филипп. И уже учел. В полную силу он пока не вошёл. Ладно… В леднике косуля. Попалась вчера хромая. Вы тут отдыхайте, а мне надо кормушки заполнить.

— Да подожди ты, успеешь со своими кормушками. Как ты понял, что он не человек.

— Он же не скрывается, Филипп. Зрячие, да увидят. Попроси его не подходить к собакам.

— Почему?

— Он поймет.

— А я?

— А ты нет. Хотя, если он и правда твой агент, то может и поймешь. Он наверняка лучше меня умеет объяснять. Вернусь затемно.

Проводив Сергеича, который совершенно сломал ему, казалось бы, очень хорошо продуманный план вербовки, Филипп Денисович присел на крытом крылечке и, казалось, задремал с открытыми глазами. Сергеича бывшие сослуживцы считали ненормальным и это имело под собой множество оснований, но у него было очень хорошо развито то, что в обиходе именуется «чуйкой». Благодаря ей, тогда еще гвардии старшина Бобков однажды сохранил свою жизнь и помнил об этом очень хорошо. Костер весело разгорался, скоро можно будет собрать угли в мангал. Учитывая вводную Сергеича, планировать разговор с Инопланетянином бесполезно, любой план он сломает. Значит надо отдать ему инициативу.

— Завьялов, спустись в ледник, нам Сергеич косулю подарил. Воронов, ко мне!