Титан: Возвращение

Глава 10. Дом все ближе

Двигаясь вниз по течению реки, на третий день вышли к морю, лениво катившему свинцовые волны на берег. Противоположного берега не видно: перед нами либо Северное, либо Балтийское море. Я склонялся к варианту с Северным — это значило, что нужно идти на восток. Балтийское находилось слишком далеко, чтобы мы могли так легко пересечь материковую Швецию. В любом случае, вариант с Северным морем казался куда реалистичнее. Именно по этой причине изначально хотел передвигаться по побережью, не углубляясь в континент. Все свои предыдущие сухопутные передвижения я осуществлял вдоль побережья, непременно доходя до цели. А сейчас стояла дилемма, идти на запад или на восток. Логика говорила идти на восток, но червь сомнений все же точил изнутри.

— Куда нам теперь идти? — растерянно спросила Ната, окидывая взглядом безбрежные морские воды.

— На восток, наша Родина на востоке, — пошутил я, имея в виду страну, воспитавшую меня. Побережье относительно ровное, пляж усыпан округлой галькой, для пешего маршрута это практически лучший вариант. Пройдя около двух километров, наткнулись на пирующих чаек: пляж был усыпан сельдью.

— А вот и еда нам на пару дней, подбирай только ту, что шевелится.

Показывая пример, начал подбирать еще живую сельдь, застрявшую во время прилива. Чайки практически не обращали на нас внимания, продолжая свое пиршество.

— Макс, а может птичку съедим? — предложила Ната, набрав с десяток крупных рыбин.

— Это чайки, не скажу, что они несъедобны, но, поверь, мясо у них ужасно жесткое, да и с ощипыванием придется повозиться. Сельдь вкусная рыба, недостаток соли в ней не чувствуется, и есть можно сырой, — увидев, как Ната состроила гримасу, добавил, — тебе понравится.

— Я не буду есть сырую рыбу, — категорически отрезала Ната, шагая рядом.

— Помню, кто-то грозился не есть мясо животных, говоря, что это негуманно.

— Это другое, — неуверенно возразила Ната, — а сырая рыба, это же противно!

— Ната, поверь, люди даже себе подобных едят, чтобы выжить, и сырая рыба — далеко не худший вариант. Но мы ее испечем на углях, чтобы ты себя не чувствовала диким зверем. Мы два с половиной месяца в пути, нам бы углеводов найти, витаминов. Как попадем в Западную Европу, возможно, с этим станет попроще. Ты не устала? — спросил у девушки, потому что она дважды споткнулась за последние пять минут.

— Немного, но идти могу, — честно призналась Ната, помолчав секунду, добавила, — Макс, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Говори.

— Ты помнишь, в спасательном модуле я тебе делала диагностику в реабилитационной капсуле?

— Помню, и что?

— У тебя предрасположенность к онкологическим заболеваниям. Это заключение вышло на экран по окончанию тестирования. Извини, что скрыла это от тебя.

— Не скажу, что я рад твоим словам. Перед самым вашим прилетом у меня развилась слабость, я постоянно уставал, силы оставляли меня. У меня зародились смутные подозрения, но в моих условиях о диагностике не было и речи. Так что ты меня не сильно удивила.

— Это не все, — Ната остановилась.

— Что еще? Я носитель ВИЧ-инфекции или у меня параллельно развивается Альцгеймер? От какого заболевания я умру, что показал твой тест? — я не смог удержать голос ровно, фраза получилась грубоватой и вызывающей.

— Программа запросила разрешение на изменение генома с целью устранения риска возникновения онкологии, и я, — Ната сглотнула, — без твоего разрешения запустила программу коррекции. Макс, пожалуйста, прости меня, я знаю, что поступила неправильно, — Ната сделал два шага назад, глядя мне в глаза.

— Ты устранила возможную причину возникновения онкологического заболевания? — мое потрясение Ната истолковала неверно:

— Да, я нарушила третий пункт Галактического Устава «Здоровье», внеся несанкционированные изменения в геном. Я хотела как лучше, прости меня, Макс, — не сдержавшись, девушка заплакала, некрасиво всхлипывая.

Справившись с бурей эмоций в душе, в первую очередь, с всеобъемлющим ликованием, я мягко сказал:

— Вот ты дура, Ната.

— Я знаю, — сквозь плач, — проговорила девушка, — это ужасно.

— Нет, ты дура не потому, ты дура, потому что плачешь, оказав мне неоценимую услугу, вероятно, продлив мою жизнь на десятки лет. Красивая и глупая девочка, которую за этот поступок нужно расцеловать, иди сюда, милая.

Притянув к себе девушку, прижал к груди. Всхлипывания прекратились, и Ната робким голосом спросила:

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Как можно сердиться за такое, чему вас вообще учат в вашем будущем? Быть роботами? Я рад, что ты внесла изменения, не спросив меня. Это лучше, чем когда узнаешь, что худшее ждет впереди. Но почему я ничего не почувствовал? Ведь вся процедура длилась пару минут?

— Почти час, — поправила меня Ната, освободившись от объятий, — тебя капсула сразу усыпила, едва ты лег в нее, и разбудила по окончанию процедуры и теста.

— И ты хочешь сказать, что изменения генома предотвратят развитие онкологии?

— Я не медик, но тестирование после внесения изменений в геном дает такую гарантию, — Ната уже полностью пришла в себя и даже улыбалась, видя мою радость.

— Ты меня удивила, что вы так легко справились с такими грозным заболеванием. Ладно, не стану уточнять, что вы еще можете лечить, вдруг начну сожалеть, что мы не попали в ваше время. Пора идти и нужно найти нормальный ночлег, прежде чем стемнеет.

Место для ночлега нашлось еще засветло: несколько крупных камней на берегу, среди которых застряли два выброшенных приливом дерева. Сразу решился вопрос места для ночлега и топлива для костра. Вместо сухой хвои для розжига использовал щепу коры наиболее сухого дерева. Пришлось повозиться, прежде чем удалось разжечь огонь. Солнце еще не село, побродив по галечному пляжу, нашел, что искал: плоский плитняк размером с кирпич. Помыв его в воде, аккуратно поместил прямо в огонь — сегодня он послужит сковородой для рыбы.

Закончив чистить рыбу (для первого раза получилось неплохо), Ната походила вокруг, собирая ракушки. Я тоже побродил по береговой линии, но устриц не нашел. Сельдь, зажаренная на камне, получилась вкусной, недостаток соли не чувствовался вообще.

— Макс, мы в пути почти три месяца, может, отдохнем недельку, если найдем уютное местечко? — сытая Ната поблескивала глазами.

— Отдохнем, как только переберемся в Западную Европу. Сейчас ориентировочно мы на территории Швеции, ближе к ее южной границе. Нам осталось пройти небольшую Данию, и мы в Западной Европе, практически дома. Там и климат теплее, и возможностей прокормиться больше. Как пройдем Данию, устроим себе отдых как минимум на неделю, — пообещал девушке, внимательно слушавшей меня с приоткрытым ртом. — Давай, ложись спать, я посторожу, разбужу тебя ближе к утру.

— Макс, сколько мы сторожим ночью, ни один хищник не появлялся. Может, это лишняя предосторожность? Ты же сам говорил, что костер отпугивает хищников.

— Говорил, но вот двуногих хищников костер, скорее, привлекает. Безопасность, это главное, стоит ею пренебречь, как обязательно приходит беда. Мы будем спать не боясь, если доберемся до Русов или среди другого племени, если нас примут, — улыбнулся Нате.

Утром еще раз приготовили рыбу и выбросили оставшуюся: наготовленной хватит на два дня, а тащить с собой рыбу, которая протухнет, нет ни смыла, ни желания.

Десять дней мы шли на юго-восток вдоль береговой линии, питаясь морепродуктами. Дойдя до скалистого берега, где гнездовались тысячи птиц, рискнул поднять на кручу и смог набрать яиц. Яичница стала разнообразием в однообразной диете, улучшив настроение. Все время движения на юго-восток справа расстилалось безбрежное море. На одиннадцатый день на горизонте появилось что-то темное. То, что это суша, стало понятно к обеду. Это место на карте в спасательном модуле я рассматривал очень внимательно. К вечеру стало ясно, что перед нами пролив, разделяющий Швецию от острова Зеландия, принадлежащего Дании. Мои надежды, что в каменном веке Зеландия не остров, а часть материка, не оправдались. Пролив сужался, противоположный берег приближался. Перед самым заходом солнца мы достигли места, где ширина пролива вряд ли превышала пары километров.

— Остановимся на ночь, а утром подумаем, как нам пересечь пролив. Ты плавать умеешь?

— Не умею, — сконфуженно призналась Ната.

— Не страшно, здесь много деревьев-топляков, что-нибудь придумаем. Займись ужином, я пройдусь по берегу, подумаю.

Подойдя к воде, опустил руку в воду: несмотря на конец мая вода очень холодная, даже опытному пловцу будет непросто пересечь пролив вплавь. Вода прозрачная, дно казалось так близко, что видны даже мелкие ракушки на дне. Сунув руку за ракушкой, удивился: глубина у берега всего сантиметров тридцать. Самое интересное, что даже на расстоянии метров двадцати от берега дно просматривалось также отчетливо. Неужели здесь так мелко? Чтобы проверить свою мысль, шагнул в воду и отошел от берега метров на семьдесят, а глубина по-прежнему держалась ниже колен. Уровень Мирового океана сейчас явно ниже, чем в двадцать первом веке, когда по проливу ходили корабли.

Прилив или отлив? Это самое главное. Если такая глубина во время прилива, не исключено, что в отлив можно пройти на Зеландию посуху. Вернувшись на берег, начал искать метки высоты приливной волны, что вода оставляет на камнях. Сгущающиеся сумерки могли обмануть, но таких следов я не нашел. Утром нужно проверить еще раз, дождаться отлива и попробовать перейти вброд. До противоположного берега не больше километра, если отлив серьезный, не должны быть глубины, что могут нам помешать.

Вернувшись к Нате, поделился своими догадками, обрадовав девушку. Неумение плавать ее сильно беспокоило, после моих слов она выдохнула:

— Хоть бы ты оказался прав. Мне так неудобно, что я ничего не умею и постоянная обуза для тебя.

— Глупости не говори! А кто спас нас от захвата крейсером той Унии?

— Я послушалась твоей команды, — парировал Ната, протягивая кусок рыбы и водоросли. Обнаружив выкинутые штормом водоросли, я не сдержал возглас радости: вот он йод, цинк и все остальные минералы. Водорослями забили половину обоих вещмешков. Не знаю, что за вид нам попался: водоросли теперь непременно употреблялись хотя бы раз в день.

Ночь выдалась холоднее, чем обычно: с севера-запада, со стороны материка дул холодный ветер. Подкинув дров в костер, я усаживался обратно, когда мне показалось, что услышал всплеск. Взяв горящий сук, подошел к воде: на обнажившемся дне у самого берега в маленьких лужицах воды бились рыбы. Нам повезло: в отлив дно пролива обнажалось.

Первой мыслью было разбудить Нату и спешно перебираться на Зеландию. Вспомнив, что отлив бывает дважды в сутки, передумал: отлив должен повториться в первой половине дня. Вот тогда и перейдем, днем идти безопаснее.

Вернувшись, долго не мог уснуть, пытаясь вспомнить про проливы, что отделяли Данию непосредственно от Западной Европы. Вроде такие проливы были, но не удавалось восстановить в зрительной памяти их ширину и количество. В принципе, все это не столь существенно: если пролив, отделяющий Швецию от Дании, можно перейти во время отлива, то и остальные проливы должны быть преодолимы. Если только их глубина не больше на порядок.

Сон не шел, все время, пока мы шли к этому месту, я представлял себе, что, попав в Западную Европу, я окажусь практически дома. Теперь, когда от территории Германии нас отделала только Дания, сомнения охватили меня с новой силой. В любом случае, что бы я ни решил, нужно спускаться на юг. Зимовать в этих широтах мы не приспособлены, несмотря на какое-то там потепление, о котором сообщила Ната, заглядывая в свой голографический монитор. Чтобы переждать зиму, нужно иметь теплое убежище и запас еды, позволяющий чувствовать себя уверенно. Зверь здесь непуганый, это еще одно свидетельство, что людей или нет, или очень мало. Будь эти места пригодны для жизни, их бы уже неплохо заселили.

Разбудил Нату, когда полная Луна довольно сильно изменила свое положение на небосклоне. Во сне я разговаривал с Нел, спрашивая у нее совета.

Ты Великий Дух, тебе лучше знать, что делать. Я жду, когда мы с тобой воссоединимся на Полях Вечной Охоты. — Лицо Нел дрожало словно в мареве, я тянулся к ней, но не мог достать. Проснулся от голоса Наты и первое время не мог понять, что за девушка в странном костюме теребит меня за плечо.

— Ты разговаривал во сне, Макс, звал какую-то Нел. Кто она?

— Моя жена, — тон моего голоса подействовал отрезвляюще. Ната больше не задавала вопросов, подогревая оставшуюся рыбу.

Отлив, как я и предполагал, начался утром, когда солнце еще не достигло зенита. Дно пролива обнажалось, вода медленно уходила, оставляя зазевавшихся рыбок в небольших ямках.

— Идем, — подбирая по ходу рыбу, пошел вперед: слова Нел не шли из головы. Притихшая Ната молча следовала за мной, так же собирая дары моря. В ста метрах от берега начинался небольшой уклон: вода или не успела уйти, или глубина здесь была солидной. Я вошел в воду, достигавшую лодыжек. Еще через сто метров вода дошла до колен, а впереди виднелась водная гладь в несколько сот метров шириной.

— Ната, может отлив еще не достиг своего пика, а, может, в середине пролива просто глубина больше. Мы этого не узнаем, пока не пройдем дальше. Наши комбинезоны водонепроницаемы, но все равно будет холодно. Мы пойдем вперед, если глубина станет нам по грудь — возвращаемся. Если нет, то перейдем на тот берег и продолжим наш путь.

— Хорошо, Макс, — лаконично отозвалась девушка за моей спиной. Я плюнул в воду: плевок поплыл на запад, увлекаемый водами Северного моря. Значит, отлив еще продолжается, и уровень воды должен понизиться. До противоположного берега оставалось порядка семисот метров, если предположить, что впадина имеет одинаковый уклон с обеих сторон, предстоит преодолеть примерно пятьсот метров водной преграды. Довольно много, учитывая, что уклон пока продолжается. Выждав порядка получаса на месте, заметил, что уровень воды понизился и доходит только до средней трети голени.

— Идем дальше.

До того момента уклон был маленький, как вода дошла до пояса, прошли примерно двести метров. Теперь я видел, что широкая полоса у противоположного берега свободна от воды. Ширина водной преграды сейчас максимум триста метров, обернувшись, встретился взглядом с девушкой. В ее глазах было столько боли, что я пожалел об утренней грубости.

— Ната, это осталось в прошлой жизни. Сейчас есть только я и ты. И мы пройдем эту чертову лужу, чего бы нам это ни стоило. Вперед, космонавты не могут вернуться, не достигнув орбиты.

Глаза девушки блеснули:

— Вперед, — повторила она мои слова, выражая решимость идти до конца.

Метров через пятьдесят глубина дошла мне до груди, продержалась так пару десятков шагов и начала убывать. Оглянувшись, увидел, как с мрачной решимостью на лице Ната штурмует водную преграду. Уровень воды становился ниже, а через полторы сотни метров мы стояли на влажном дне пролива, где вода уже ушла.

— Мы сделали это, теперь нужно идти, чтобы согреться, — охладившийся комбинезон заставлял дрожать, запасы пищи вещмешках тоже промокли. Медвежья шкура, набрав воду, заметно отяжелела. Нужно побыстрее найти удобное место и разжечь огонь, чтобы просохнуть.

— Еще пять-шесть дней пути, и мы на территории Германии. А оттуда рукой подать до Макселя. Пусть прошло сто пятьдесят лет, Русы не могли забыть своего Великого Духа, вот увидишь, какой нам окажут прием, — хвастался я, а Ната заливисто смеялась, когда я рассказывал эпизоды из прежней жизни.

Место для остановки мы нашли практически сразу, едва перешли пролив. Несколько крупных валунов образовывали закрытое пространство, внутри которого, натаскав хвороста, мы развели огонь.

Сидя у костра и развесив вещи для просушки, мы уплетали смоченную морской водой жареную рыбу и смеялись, радуясь преодоленной дистанции.

Ната перестала стесняться своей наготы, девушка потянулась ко мне, и мы сплелись в объятиях.

— Сегодня переночуем здесь, а утром двинемся в путь, — решил я, откидываясь на шкуру.

— Хорошо, я сейчас приду, — Ната выскользнула из моих объятий и вышла за камни. Прошло несколько минут, я услышал шорох, чтобы улыбнуться своей женщине, но она не зашла. А через секунду что-то косматое и бородатое ворвалось внутрь и занесло над моей головой дубинку. Увернувшись от удара, я перекатился, хватая копье. Бородатый и ужасно косматый мужик двумя руками нанес сокрушительный удар по, как ему казалось, беззащитному телу. Но мое копье, выброшенное вверх, вошло ему в шею в районе кадыка. Из горла хлынула кровь, а сам бородач навалился на меня, хрипя и протягивая грязные пальцы с ужасными ногтями, стараясь попасть в глаза. Даже умирающий, он оказался силен: прошло не менее пары минут, прежде чем мне удалось подняться, скинув с себя его тело. Его дубинка, выпав из ослабевших рук, по касательной задела левое плечо, содрав кусок кожи.

Ната! Схватив дезинтегратор, я выскочил наружу: в ста метрах от меня, закинув голое тело девушки на плечо, рысцой на юг уходили трое мужчин. Вскинув дезинтегратор, я опустил руку, могу задеть Нату. Метнувшись внутрь камней, выдернул копье из поверженного врага, схватил комбинезон и, натягивая его на ходу, бросился в погоню.