Титан: Возвращение

Глава 29. Трудный выбор

Закончив чтение, я посмотрел на стоящего рядом Баска:

— Ты говоришь — эти записи твоему деду оставил его отец?

— Дед, — поправил меня Баск.

— Ты — праправнук Зика, одного из моих самых верных и преданных друзей, — я порывисто обнял юношу, — твой прапрадед был очень умным и хорошим человеком. Он первым среди Русов научился писать и читать, и даже учил других. У Зика не могло быть плохое потомство, он был достойным человеком.

Смущенный Баск молчал, но упоминание предка самим Великим Духом в положительном контексте юношу очень обрадовало.

Зик, мой верный и преданный Зик — единственный, кто сохранил трезвость ума и сделал записи, понимая, что они мне пригодятся. Он всегда отличался необычайно проницательным умом для дикаря каменного века, и этот поступок — лучшее тому подтверждение.

— Макс Са, — нарушил молчание Арн, — мы готовы сделать все, что ты скажешь. И есть в городе очень много Русов, которые пойдут на смерть ради тебя. Ты прочитал рукопись, есть там ответы на вопросы?

— Есть, Арн, все стало на свои места. Присаживайтесь, я расскажу вам, почему мне пришлось уйти и к каким последствиям все это привело. Разговаривал я долго. К нам присоединились и остальные парни. Вкратце пересказал слушателям историю своей жизни вплоть до отлета на звездолете. Сопоставляя сведения, полученные от Патриарха Никона и рукописную информацию Зика, сообщил, каким образом власть перешла к «христоверам».

Отпустив Баска и остальных, чтобы отдохнули, присел в углу комнаты, смотря на спящую Нату. Надо было проанализировать всю информацию, чтобы четко представить себе дальнейшие действия. Цепь несчастных случаев повлекла за собой полное изменение ситуации. Одно мне оставалось непонятным: почему Мал отказался от власти после смерти Михи. Мал был амбициозен; кроме того, уверен, что Тиландер и Бер постарались его убедить в необходимости возглавить Русов. Что за недуг поразил Миху, что молодой крепкий парень умер так скоропостижно? Почему так быстро скисла Нел, не прожившая и года после смерти своего сына? Что случилось с Лией после рождения мертвого ребенка, почему она покинула дворец? Почему Алолихеп не стала старшей женой, имея опыт управления государством, а предпочла переселиться на Родос? И последний вопрос: что стало с моим сыном Виком, рожденным Сед, если править стал Тихон, и династия императоров стала носить это имя?

Ната беспокойно ерзала во сне. Я подошел к девушке и накрыл ее шкурой. На минуту накатила жалость к ней: с самого момента нашего аварийного приземления ничего, кроме проблем, она не видела. И впереди маячила перспектива гражданской войны: «христоверы» власть по-хорошему не отдадут, будут с остервенением сопротивляться. А с севера нависла угроза вторжения немцев, или, как их там… полукровок-нацистов. Прошло больше четырех месяцев с момента их нападения на деревню Элтов. Пленный говорил о сборе великой армии, с которой их король собирался направиться для завоевания Русов.

И первым городом на его пути является Берлин: немцы идут завоевывать Берлин — смешнее анекдота не придумаешь. Берлин, со слов Генда, полунезависим: формально признает власть Макселя, но имеет свои корабли и воинов, ведет самостоятельную политику, торгует с неизвестным островным государством Моско. Не исключено, что этот Моско — владение потомков Алолихеп, а значит, и моего сына Максхепа. Но Моско пока может подождать, для меня главное даже не сатанисты, как их называли Русы, в высшем приоритете — отражение угрозы с севера. А я ничего не знаю о неприятеле: ни о численности, ни о вооружении.

Берлин самостоятелен, подчинение Макселю формальное. Это возможно будет означать, что «христоверы» сознательно оставят его наедине с врагом, даже получив призыв о помощи. Знать бы еще, какой ресурсной базой обладает государство, в формировании которого приняли участие мы с Пабло. Это можно понять, только побывав там. Вера в Макс Са там сильна — так говорили парни, но хватит ли ее, чтобы добровольно отдать мне власть?

Стояла теплая сентябрьская ночь. Тихо открыв дверь, вышел на улицу. Спать не хотелось, голова представляла собой кипящий котел из взбудораженных мыслей. Утром вернется Баск с парнями, они готовы действовать, ждут только отмашки. А у меня нет ни рецепта, ни плана действий. Попытаться взять власть в Макселе, чтобы уже отсюда управлять и Берлином и выяснить, кто живет в Моско?.. Или же сразу отправиться в Берлин и попробовать организовать оборону рубежей своей империи?.. Где гарантия, что «христоверы» не откроют против меня второй фронт? Тогда Берлин, зажатый с двух сторон наступающим противником и ограниченный с третьей стороны морем, полностью обречен. Может, отправиться в Моско, если там правит династия Максхепа. Островное государство может стать моей отправной точкой для возврата власти. Но тогда Берлин, — да и Максель тоже, — останутся в неведении относительно грозящего наступления с севера.

Меня раздирали противоречивые мысли: сердце требовало взять власть в Макселе, устроив показательные казни верхушке сатанистов. Но эта попытка могла перерасти в полномасштабную войну: кроме Макселя были еще города и деревни, где позиции «христоверов» сильны. Если за то время, пока я буду брать власть, под ударом врага падет Берлин и его окрестности, то обескровленный гражданской войной Максель останется беззащитен с севера. Этот вариант не подходит категорически: как ни печально, но Баску и парням придется отложить возмездие тем, кто причинил им столько боли. Вариант с Моско тоже отпадает: во-первых, достоверно не известно, что это за государственное образование. Во-вторых, не факт, что там меня помнят и захотят ввязываться в войну, считая себя в безопасности на острове.

Попасть в Берлин и начать оттуда свое восхождение, одновременно решая вопрос защиты северных границ, — вот что казалось единственно разумным решением. Мысли снова вернулись к уходу Тиландера, Бера, Мала и остальных из Макселя. Злость накатывала волнами, когда думал об их безрассудном шаге: оставить Максель на Сед и Зика!.. Будь хотя бы Тиландер в Макселе во время появления «христоверов», он не допустил бы передачи власти инородцам. А авторитет Бера и ярость Мала заставила бы прибывших быть тише воды и ниже травы. Санчо я не винил, он был неандертальцем, в его ментальном эфире ему мог почудиться мой крик о помощи. Но остальные, особенно Тиландер и Лайтфут, должны были понимать риск оставления города на попечение Сед. Сед и раньше отличалась вздорным характером, те же американцы ее недолюбливали, а Бер вообще считался с ней только потому, что она моя жена.

С другой стороны, я понимал стремление моих сыновей и друзей кинуться мне на помощь. У них был пример перед глазами, когда я попал в ловушку Картера. И понятно, что именно Тиландер должен был вести корабль, Бер и Мал — штурмовать, а Лайтфут — прикрывать из огнестрельного оружия. Санчо мог их завести в дебри в своем стремлении найти меня. Как ни пытался я переложить свою вину на них, ничего не получалось. Это была моя недоработка: за двадцать два года не создал механизма преемственности власти, управление Русами осуществлялось в ручном режиме. Все вопросы замыкались на мне, не давая моим подчиненным особой свободы действий.

Где они, мои дети, мои друзья? Погибли в морской пучине? Оказались выброшены на берег в далеких краях и не смогли вернуться — или просто пали под натиском врага, оказавшись в чужих краях, далеко от дома? Бесшумно отворилась дверь. Девушка присела рядом:

— Я испугалась, не увидев тебя рядом, чуть не закричала от страха, — призналась девушка, обвивая мою плечи руками, — но потом вспомнила, где мы находимся. Почему ты не спишь, Макс?

— Не спится, до утра надо принять решение, от которого зависят судьбы сотен и тысяч людей.

— Что за решение? Может, я помогу тебе найти правильный вариант.

Ната присела рядом. Рассказал ей все: данные из рукописи Зика, слова Патриарха Никона, желание молодых Русов уже завтра начать борьбу за возвращение мне власти. Ната слушала, не перебивая, кивая головой в темноте. Когда я закончил, девушка устало вздохнула:

— Ты был прав, всё только начинается. Но очевидным и единственным правильным решением является переселение в Берлин, чтобы, отразив нападение врага, решать вопрос с Макселем. Если только Берлин не встретит нас, как Максель.

— Парни утверждают, что храмов «христоверов» там нет, а мне установлен памятник, — по-детски похвастался я. Ната взъерошила мои волосы:

— Какой же ты мальчишка, Макс. Памятник могли установить еще очень давно, а отсутствие храмов скорее говорит о том, что местные религиозные авторитеты не захотели делиться властью. Тем не менее я считаю, что ты прав: надо попасть в Берлин и уже на месте решать, как именно себя вести.

— Как мне все это объяснить парням? Ты видела их реакцию? «Христоверы» сожгли отца Баска заживо, парень горит желанием мести, он жил этой мыслью о возмездии. Как ему объяснить, что его враги пока должны остаться в живых?

— Ключевое слово «пока», — Ната выдержала мой напор, — он и другие поймут: раз так говорит сам Макс Са — значит, так надо. Ты и сам знаешь, что это — верное решение, но ты слишком совестлив для правителя. Удивляюсь, как ты прожил столько при такой расхлябанности и совестливости. Не обижайся, Макс, я это говорю любя.

Девушка прижалась ко мне бочком:

— Пошли, тебе надо поспать, иначе завтра весь день будешь сонный, и твои адепты решат, что ты сомневаешься в своем возвращении, — поддела меня Ната.

Мы вернулись в комнату, я расстелил шкуры, погасил светильник. Сон долго не шел, мысли все время возвращались к Сед: выгодополучателем от всех этих странных смертей стала именно она.

«Неужели Сед — причина смерти Михи, Нел и младенца Лии?..» — от этой мысли я похолодел. Как она не пришла мне в голову раньше: профессор Александров многому научил свою дочку. Я вспомнил свой первый контакт с физиком, когда он отравил и усыпил нас всех. Могли быть в его багаже знания о смертельных растениях? Конечно, да! Научил бы он единственную дочь готовить яды, понимая, что это ей может пригодиться? Несомненно! Я рывком сел. Это был последний пазл: теперь всё сходилось. Прошел год с моего отсутствия: Сед была единственной, кто мог сопоставить изменения цвета неба и мое годичное отсутствие. Что бы сделала амбициозная женщина, поняв, что муж ее погиб, а малолетний ребенок — всего лишь четвертый или пятый в очереди на трон? А если Санчо не слышал моего крика о помощи, если мой так называемый «зов помощи» — это галлюцинация, сотворенная руками Сед? Разве ей составило бы труда добавить галлюциногенное растение в пищу неандертальца. Тот никогда не отказывался от еды. А люди под воздействием галлюциногенов слышат и видят то, что они хотят и о чем думают. Надо же, какую змею я взял в жены, пригрел на груди, делил с ней ложе!.

«Она просто могла стараться обеспечить своего сына властью, понимая, что без тебя ее положение шаткое», — впервые за долгое время дал о себе знать внутренний голос. «На чужом несчастье счастья не построишь», — мысленно огрызнулся, приказывая ему заткнуться. Ведь так и случилось в дальнейшем: даже практичный выход замуж за лидера «христоверов» с целью упрочить свое положение не помог Сед. Судя по записям Зика, она скончалась два года спустя, официально оформив своей смертью новую династию правителей Русов.

«Сед, сука, я достану тебя даже в загробном мире», — прошептал, сжимая в гневе кулаки. Некоторые моменты были гипотетическими: отравление Михи, Нел и младенца Лии. Гипотезой была и мысль использования галлюциногенов для Санчо, но в целом картина получалась стройной. Теперь меня уже не удивляло, почему друзья и сыновья скопом отправились мне на помощь. С изворотливым умом Сед для нее не составило бы труда обосновать любой состав спасательной экспедиции, убедить любого из Русов отправиться на помощь Макс Са.

Странно, но с пониманием всей этой картины пришло некоторое облегчение. Русы не оказались с короткой памятью, мои сыновья и друзья не просрали оставленную империю. Их просто обвел вокруг пальца куда более ловкий и изворотливый противник. Оба американца, будучи людьми двадцатого века, мыслили соответственно своему времени. Русы вообще были детьми каменного века, в то время как Сед, дочь физика-ядерщика, выросшего в СССР, была на голову умнее.

Все мои сомнения отпали: я верну то, чего меня лишили, принеся в жертву моих сыновей, жен и друзей. Я выкорчую, истреблю род Тихона и Никона, не оставив в живых ни единой души, в ком течет хоть капля крови этих негодяев. И для этого мне надо прибрать к рукам Берлин: только имея свой город-государство, можно бросить вызов власти «христоверов». Эти изгои, со слов Никона, преследовавшиеся в дореволюционной России, умудрились искусно вплести мое имя в свою религию, возведя меня в ранг Сына Бога. Этим шагом они перетащили на свою сторону большую часть Русов, многие поколения которых были уверены, что именно так и есть. Самое трудное в выборе — возможность выбора. Человек, не имеющий права выбора, идет по тому пути, который возможен в его ситуации. Для меня это был трудный выбор, но он сделан, и я с него не сойду, несмотря ни на какие трудности.

Остаток ночи я проспал, успев проснуться за несколько минут до прихода Баска. Сегодня с ним было больше людей: я насчитал двадцать крепких молодых мужчин. Только часть парней была с луками, а кинжалы — у всех.

— Кто они, я их вчера не видел? — показал на пятерых крепких высоких ребят с голубыми глазами, вооруженных луками и топорами, стоявших отдельно от остальной группы.

— Они из бывших сатанистов, все они братья, — Баск немного приблизился и прошептал: — Их мать и отца сожгли, но они успели сбежать, вырвавшись из окружения. Вот уже год, как они живут, скрываясь, мы помогали им с едой и одеждой.

— А почему сожгли их родителей? Разве сатанисты казнят своих?

— Сидон ворует из казны Слуг Божьих, а Лавр, — так звали их отца, — был счетоводом у Патриарха Никона. Он узнал про воровство и пригрозил Сидону, что расскажет Патриарху. Но не успел, потому что Патриарх не принял его в тот день. А ночью воины Сидона окружили дом Лавра, облили его «дьявольской смесью» и подожгли. Братья в ту ночь оставались у своего дяди, помогая ему строить конюшню, дома их не было. Сидон послал своих воинов, чтобы убили всех пятерых, но братья смогли прорваться сквозь окружение и уйти, хотя четверо из них были ранены. Им некуда было идти, и они пришли в харчевню к Дисару, потому что часто там бывали. Дисар спрятал их в погреб, убрал следы крови, а на следующую ночь привел сюда. Здесь они жили, пока не поправились. С тех пор братья живут в лесу, но всегда приходят, когда мы их зовем.

— Ты в них уверен?

— Больше, чем в любом из нас, — ответил Баск, поднимая руку в знак приветствия братьям, о которых вел речь. Те точно так же подняли руки, обнажив мощные мускулы предплечья, этакие Лары, только в количестве пяти человек.

— Зови всех поближе, Баск, настало время поговорить с людьми.

За время нашего разговора с Баском пришло еще четверо парней. Пересчитал собравшихся: у меня в наличии было двадцать три человека с горящими глазами. Предстояло самое трудное: объявить людям, что мы уходим в Берлин вместо того, чтобы резать их врагов.

— Русы! Когда я в первый раз спустился с неба, передо мной стояли деды ваших дедов, слушая меня, как вы сейчас. Тогда я был Прометеем, посланным Небом, чтобы принести людям огонь и свет. Ваши предки были дикими, как те дикари, которых вы встречаете во время охоты. Я объединил разные племена, мы построили города, начали делать железное оружие. Многие тянулись к нам, хотели стать Русами, и мы принимали их. Так мы жили долго, у всех была крыша над головой и полные дома еды, пока не пришла беда. Главный Дух-Бог послал ее, — я показал на Нату, стоящую рядом, — предупредить меня, что над Русами нависла очень большая опасность. На ее сияющей колеснице мы поднялись на небо, чтобы эту опасность убрать, и нам это удалось!

Одобрительный гул прокатился по рядам слушающих после моих слов.

— Но вы знаете, что один день на Небе равен многим годам на Земле. За пять дней, что мы провели у Главного Духа-Бога, на Земле рождались и умирали ваши отцы. В мое отсутствие к Русам приплыла группа людей, им разрешили поселиться среди наших, но они обманом взяли власть, стали извращать учение обо мне и о Главном Духе-Боге. Я НЕ СЫН БОГА, Я ЕГО ПОСЛАННИК! Я — Титан, посланный Главным Духом-Богом, чтобы навести порядок, чтобы враги Русов, сатанисты, ответили за всё!

На этот раз мою речь прервали восторженные крики: горящие глаза молодых Русов свидетельствовали, что никто и ничто не сможет их остановить на пути праведной мести. Я достаточно разогрел собравшихся, чтобы перейти ко второй части разговора. Но мне мешало скандирование толпы:

— Макс Са! Макс Са! Макс Са!

— Титан! — вскинула Ната руку к небу, и Русы отозвались, скандируя: — Титан, Титан, Титан!