Точка невозврата

Глава 20

Лаврушин и Мухин сидели рядом и тихо беседовали. Вернее, Мухин молчал, понурив голову, а Лаврушин ему что-то объяснял, а может, утешал. Не было слышно.

Камаев подвел Жанну к ним.

– Степан Андреевич, посмотрите за ней. Что-то мне не нравится, как она выглядит.

– Жанночка, что с вами? – Степан Андреевич выглядел озабоченным.

Она махнула рукой, села, откинулась на спинку и вытянула ноги.

– Устала. Нервы. Что-то голова закружилась. Все нормально. Вы же знаете, мы ваш боевой экипаж.

– Эх, девочки мои дорогие, – Степан Андреевич похлопал ее по руке. – Вот, Гена, все же людей надо беречь. Мало их. Вот ты своих бережешь. Я тебя за это ценю.

– Плохо, выходит, берегу, – Мухин говорил тихо и как-то обреченно. – И плохо знаю. Кто бы мог подумать… Костя, Костя…

– Ну хватит. Сам знаешь, чужая душа потемки. А душа ревнивца – темный лес.

– А могло убийство Борисова быть связано с его переходом в другой клуб? – спросила Жанна и выпрямилась. Мухин вытаращился на нее, словно увидел говорящую собаку. – Он же уходил от вас в эту, как ее, высшую лигу.

– Ну не в высшую, но в клуб, который может в этом сезоне туда попасть. Вообще-то это не афишировалось. Как вы узнали?

– Так это правда? Насколько я знаю, Борисов не делал из этого тайны. Много кому успел разболтать.

– Я же его просил как человека… – не договорив, Геннадий Павлович махнул рукой. – Хотя какая теперь разница. Да, мы его продали. С выгодой. Клубу нужны деньги. Хоккей дело затратное.

– А когда это стало известно?

– Да месяца три назад начались переговоры, потом согласовывали условия. Мы хотели, чтобы Борисов все же доиграл у нас до полуфинала хотя бы. Но не афишировали, чтобы слухи не ползли. Борисов ведущий игрок. Многие бы решили, что без него команда не вытянет.

– И что? Опять переходим к теме ставок?

– Это не запрещено. Но я не ставлю ни за команду, ни против. Если вы об этом. Не игрок.

– Гена, Гена, тихо, – Лаврушин попытался утихомирить друга. – Береги нервы.

– А чего она опять? Наверное, еще и следователю напела?

– Следователю… да, – повторила она. Встала.

Они проводили ее взглядами.

Перед дверью Жанна чуть помедлила. Может, она не права, может, не стоит ей лезть в это дело? Но пока она пыталась себя уговорить, кулак сам стукнул по гладкой поверхности. Что ж…

Хорхин удивленно поднял голову от стопки бумаг, которую внимательно изучал.

– Что-то еще вспомнили?

– Нет. Но есть пара догадок.

– Догадками сыт не будешь, – проворчал он, но все же указал на стул.

– Ой, Стас, простите, Станислав Георгиевич, что вы так невежливы с барышней. Барышня хорошая. Помочь нам желает. Так ведь? – Криминалист оторвался от чемоданчика с пробирками и подмигнул.

– Ай, иди ты, – Хорхин усмехнулся. – Не обращайте внимания, его иногда прорывает при виде живых. Его клиенты обычно молчаливы.

Жанна бросила мимолетный взгляд на продолговатое нечто, укрытое темной тканью. А ведь это может случиться с каждым, мелькнула быстрая мысль.

– Я примерно знаю, как его отравили, Борисова, только не знаю кто. Пока.

– Ну-ка, ну-ка… – Хорхин отложил стопку бумаг, в которых Жанна узнала протоколы допросов пассажиров, и подпер щеку рукой. – Интересно послушать.

– Значит, дело было так. Некто решил избавиться от Борисова и придумал весьма необычный способ. Так как в самолет практически невозможно пронести бутылку с жидкостью, то есть с ядом…

– Ну что-то не увидел прямо уж такой невозможности… – иронично заметил Хорхин. – Вот тренер этот просто чудеса ловкости проявил.

– Я же говорю, практически. Не думаю, что преступник обладает авторитетом тренера хоккейной команды. Так вот, вместо жидкости он отравил… чашку.

Хорхин вздернул брови, но промолчал.

– Чашек он заготовил несколько. Может, не знал время действия яда, может, еще по каким причинам. Одну он подсунул Борисову. Так как в самолете все свои, сделать это было нетрудно. Борисов выпил и умер.

– Ай, молодца! – воскликнул Валентин Семенович и даже руками всплеснул. – Барышня, давайте к нам, а? Повысите нам раскрываемость.

– Вот выгонят из авиации, обязательно.

– Подожди, Валентин, – Хорхин показал криминалисту кулак. – Хорошо. Есть такая возможность. Но почему никто не видел, как эту чашку принесли Борисову? Никто, – он схватил пачку протоколов и потряс ею. – Не по воздуху же она прилетела.

Жанна покачала головой. Не по воздуху. Тут-то и было слабое место ее умозаключений.

– Ее принесли в коробке с обедом. Она же у вас?

– Так точно, – Валентин Семенович встал и вытащил из сумки пакет с коробкой. Переглянулся с Хорхиным, получил немое согласие и положил пакет на стол.

– Посмотрим, посмотрим, – шептал он, натягивая перчатки. – Что тут у нас? Ага. Куриная грудка. Нетронутая. Салат. По виду тоже не тронутый. Масло, джем…

– Булочки нет, – Жанна встала так резко, что Хорхин отпрянул. – Там еще французская булочка должна быть, круглая. Ее вытащили, поставили вместо нее чашку, закрыли коробку и принесли Борисову. Ну шел кто-то по салону с ланч-боксом в руках. Обычное дело.

– А с чашкой не обычное?

– И с чашкой обычное. Но человеку, который задумал совершить нечто ужасное, всегда кажется, что все, глядя на него, понимают, что именно он задумал.

– Эк, – издал возглас Хорхин против воли. – А ведь есть такое дело. Сам об этом не раз задумывался. Да и преступники чаще всего на таком и прокалываются. Уделяют внимание мелочам и пропускают важные детали. Какую же деталь упустил наш преступник?

Жанна улыбнулась:

– Ее и упустил. Чашку. Чашка оказалась не из той партии. Мы бы и не заметили ничего, если бы не смерть Виктории.

Криминалист погрозил ей указательным пальцем.

– Э, милая барышня, тут вы неправы. Мы свой хлеб не даром едим.

– Я очень на это надеюсь, – Жанна постаралась улыбнуться как можно умильнее. – Вы вроде говорили, что знаете, каким ядом отравили Борисова и Викторию?

– Не знаю. Предполагаю. Точные данные только после вскрытия. Но… да. Вероятнее всего, рицин. Если знать, как выделить ядовитое вещество из семян клещевины, можно создать весьма сильный яд. Действует от пяти-десяти минут до двух-трех часов, в зависимости от дозировки. Тут еще и от массы тела жертвы зависит. Борисов был крупный парень, девяносто с лишним килограммов, преступник ориентировался на его вес. И он умирал где-то минут десять, может, пятнадцать. Если бы он был трезв, заметил бы, что что-то не так, но алкоголь притупил симптомы. Потом стало слишком поздно. Женщина, наоборот, была худенькая, ее яд убил практически мгновенно. Она выпила воды, и через пять минут все было кончено. Опять же, если бы она не истерила, не плакала, заметила бы, что стало труднее дышать, или бы кто-то другой заметил одышку, но, как говорится, преступнику и тут повезло.

– А вы бы успели ее спасти?

Валентин Семенович развел руками:

– На все воля божья и «Скорой помощи».

Жанна опустила глаза, выходит, жертвы были обречены. Но кто настолько коварен, что пошел на риск и убил двух людей на глазах у всех? Нагло и ничего не боясь. Возможно, тот, кому нечего терять. Но почему именно в самолете? Почему так?

– Я поняла!

Хорхин с удивлением смотрел, как стюардесса выбежала из комнаты, и сделал знак криминалисту следовать за ним.

Кирилл сидел, подперев щеку рукой, борясь с дремотой. Большая русая голова то и дело соскальзывала, и Алена подвинулась, подставив мужу плечо. Сверху на них упала тень. Алена подняла глаза.

– Алена, я спросить хотела, что у вас в сумке? – Жанна кивнула на объемную сумку, стоящую возле ее ног.

Та вытаращилась из-за странного вопроса.

– Какое вам дело? – Алена непроизвольно дернулась, разбудив мужа. Тот поморгал и сел прямо.

– Большое. Мне надо увидеть содержимое вашей сумки.

– А больше ничего не надо? На каком основании?

– На основании того, что идет следствие. Убиты двое. Мы вправе вести следственные действия. – Хорхин, подоспевший так вовремя, взял инициативу на себя.

– Без ордера? – Алена вздернула брови домиком. На ее кукольном личике они смотрелись бровками Пьеро, узнавшем о бегстве Мальвины.

– Досмотр личных вещей совершается без ордера. Лучше, конечно, с согласия владельца, но можно и без. Откройте сумку. Очень обяжете.

– Что вам нужно от моей жены? – подал голос наконец проснувшийся Кирилл.

– Ничего особенного, просто хотим ознакомиться с содержимым сумки.

– Кирилл, это произвол! Геннадий Павлович! Да вы с ума сошли, что ли?

Раздалось глухое роптание спортсменов. Мухин пробился вперед. Быстро оценил обстановку.

– Так, Кирилл, открой сумку. Покажи им всем, пусть успокоятся.

– Да, – Хорхин кивнул, – если вам нечего скрывать, то и бояться нечего.

– Откуда я знаю, может, вы туда уже наркотиков напихали, – проворчал Кирилл и поставил сумку на сиденье. Алена тихо вскрикнула.

Хорхин коротко хохотнул и покивал, поощряя Порошина не останавливаться. Алена, вцепившаяся в руку мужа, так и не отпустила ее, пока тот тянул молнию вниз.

– Ну вот, смотрите, – Кирилл распахнул сумку. – Что вы там хотите найти? Золото, брильянты?

Хорхин, вытянув шею, всматривался в чрево сумки, полное пакетов и контейнеров.

– Так, нам нужны понятые. Пригласите кого-нибудь из сотрудников аэропорта.

Дружный вздох пролетел над залом.

– Выложите вот это и это, – скомандовал Хорхин Порошину, когда назначенные понятыми двое охранников появились в зале, – сами, сами, чтоб не говорили потом, что менты подкинули. Теперь вот это. Хорошо. – Рядом с сумкой уже возвышалась гора пакетов. – А теперь это. Понятые, прошу зафиксировать, что в сумке была найдена упаковка одноразовых пластиковых чашек. В количестве… – Хорхин прищурился, считая. – Шести штук.

– И что? – Порошин стоял, гоняя желваки по лицу. – Весь цирк ради каких-то пакетов? В смысле чашек?

– Именно. Следствие считает, что эти чашки и послужили орудием убийства.

– Бред, с ума все сошли, – Кирилл посмотрел на притихшую жену.

– Это ваши чашки? – Хорхин посмотрел на Алену. – Разве нет?

– Мои, – с трудом разлепляя сухие губы, ответила она. – А в чем дело?

– Да, в чем дело? – Мухин придвинулся ближе и теперь стоял рядом с Порошиными, готовый встать на их защиту.

– В чашках яд, – пояснила Жанна. – Вот так и отравили Борисова и Викторию.

– С ума сошли? – Кирилл дернул плечом, снимая с него руку Алены, словно готовясь к драке. – Я больной, по-вашему?

– Не вы, – Жанна перевела взгляд на Алену и чуть отшатнулась от ярости, полыхнувшей в ее глазах. – Так, а что мы спорим? Давайте проведем эксперимент.

Она быстро, пока Хорхин ничего не понял, раскрыла пакет, вытащила чашку, налила в нее воды и протянула Кириллу.

– Вот. Выпейте. Докажите, что мы все придумали.

Кирилл выкатил глаза и потянулся к чашке. Бац! Алена стукнула его по руке, чашка выпала и покатилась по полу, разбрызгивая воду.

– Что и требовалось доказать, – сказала Жанна и попятилась, спиной ввинчиваясь в толпу, потому что Порошин готов был испепелить ее взглядом.

– Прости, – Алена повернулась к мужу. – Я просто не могла поступить иначе. Прости.