Только не Академия темных хранителей

10. Ночной гость

— Далия, а ты куда? Надеюсь, не забыла, что отправляешься отбывать наказание? Или решила прогулять? Дойдем вместе, а то еще заблудишься по дороге.

Вот, тьма его побери, Райвен! Я надеялась хотя бы до кабинета дойти с Тейтом.

— Я буду скучать, — успеваю шепнуть на ухо и убегаю вслед за куратором.

Он идет быстро, не оглядываясь, проверить, успеваю я или нет. Может, чувствует как-то, а может, ему все равно. В конце концов, будет еще ректор о таких мелочах заботиться. Вот я и скачу, как коза, по ступенькам. Мог бы уж и перенестись тогда.

Не успеваем мы зайти, как он ставит на стол знакомую мне емкость с подведенными проводками, куда я должна сунуть пальцы для лечения от того странного поражения нервов. Райвен жестом показывает мне на стул, а сам утыкается носом в документы. Не то, чтобы я думала, что меня тут будут развлекать, но как-то грубовато. Какое-то время разглядываю уже, в общем-то, знакомый мне кабинет, и погружаюсь в мысли о Тейте. Как он спрашивает «а тебе?», и у меня сладко замирает сердце. Если бы не вмешался Райвен, мы бы долго шли по подземельям вместе. Обнявшись. Может быть, даже что-то большее.

От таких мыслей я чувствую, как распаляюсь. Это приятно будоражит, но и немного пугает. Наверное, я по здешним меркам, какая-то старая дева, которая с мальчиками только за ручку держалась, да и то, когда с лошади слезала, а он руку подавал. А Тейт — третьекурсник, вряд ли ему интересны рукопожатия. Закрываю глаза и представляю, как он меня целует. Пытаюсь. Потому что, стоит мне только представить его так близко, как у меня случается какой-то приступ паники. Дышу, как на пробежке, и не могу успокоиться. Сердце бахает, голова какая-то ватная, а низ живота тяжелеет сжимаясь.

— Далия? Далия?!

Прихожу в себя от окрика Райвена. Он все так же сидит за столом, уткнувшись в бумаги, и смотрит на меня очень недовольным взглядом.

— Далия, тебе плохо?

— Нет, — мотаю головой, пытаясь выровнять дыхание, — нет-нет, все хорошо. Я просто задумалась.

— Ты же в курсе, что я псионик? Твои фантазии слишком шумные, сосредоточься лучше на завтрашних занятиях.

— Извините, — шепчу, сгорая от стыда.

Провалиться бы сейчас вниз, куда-нибудь в самое глубокое подземелье, и там спрятаться в самую дальнюю и темную щель. Приличная девушка не должна о таком думать, тем более в присутствии ректора. А если Райвен решил, что сам и вызвал то состояние? Вон какой злющий. На глаза наворачиваются слезы, и я опускаю голову, чтобы он не увидел. Еще и руки в этой миске, тьма ее побери! Ничего не могу с собой поделать и чувствую, как по щекам скатываются слезинки, падая в эту самую миску, в которой я держу пальцы. Хоть бы не рвануло, мало ли что там за состав и какая реакция выйдет.

Дремавшая с тренировки в волосах орхидея цепляется корнями и, свесившись вниз, утешающе гладит меня по щеке лепестками. Это так забавно, что я не могу удержаться и улыбаюсь. Маленькая отважная помощница.

— Спасибо, малышка.

Она возвращается обратно в прическу, спать. А сижу, считая минуты до момента, когда закончатся мои мучения. Еще никогда в академии, даже с Шайен, мне не было так нервозно. Пальцы как каменные, спина затекла, и, мне кажется, еще немного, и я просто заору.

— Что ж, Далия, думаю, ты можешь идти, — наконец говорит Райвен.

Он протягивает мне полотенце, а когда я заканчиваю, бегло осматривает руки.

— Неплохо, думаю, еще пара сеансов, и мы будем свободны от общества друг друга, — улыбнувшись, замечает он, а у меня внутри становится совсем холодно и неприятно.

— До свидания, — бормочу я, закрывая дверь, и долго еще чувствую на себе его тяжелый, пристальный взгляд.

У меня теплилась надежда, что, может быть, Тейт придет меня встретить, но у дверей никого нет, коридор тоже пуст. Я медленно иду к башне факультета. Конечно, ничего экстраординарного не случилось, чтобы впадать в уныние, но Райвен ругается, Тейт не приходит, Марго злится, и это все выбивает из равновесия и изрядно портит настроение.

В нашей общей с Марго гостиной тишина и темнота, из-за двери ее комнаты пробивается полоска света. Что ж, меня там вряд ли ждут, да и время уже позднее, поэтому я иду к себе. Ссаживаю Ори в горшок, а сама, сбросив одежду на стул, иду в душ. Долго стою, меняя воду с горячей на холодную и обратно, пока усталость длинного дня не смывается, как уличная пыль. Наученная опытом ночных пробуждений, задергиваю плотные, не пропускающие свет, шторы, но оставляю створку окна приоткрытой, чтобы свежий воздух проникал в комнату. Я совсем было решила почитать на ночь, но уснула, едва коснувшись головой подушки.

Просыпаюсь от какого-то шороха. Наверное, ветер шуршит портьерами, нужно закрыть окно. Встаю и падаю обратно на кровать от удивления.

— Тейт!

— Тише, малышка, — пыхтит он, влезая в окно, — если твой куратор поймает меня, то подвесит, — он подмигивает и перебирается через подоконник, — за шиворот подвесит, как минимум.

У меня от волнения холодеют руки, а сердце замирает, будто решило убежать куда-нибудь в более спокойное место.

— Ты сумасшедший, — шепчу я, обнимая его, — ко мне никто не влезал в окно. Никогда.

— И я очень этому рад, — отвечает он, сжимая меня в объятиях.

Я вся дрожу и словно превращаюсь в натянутую струну. Хотя он не делает чего-то особенного. Обнимает, дышит в шею, так что у меня подгибаются ноги. Его ладони такие жадные, что, мне кажется, они везде. Дыхание Тейта становится все более горячим, рвущимся из груди резкими частыми толчками. А я вдруг остро ощущаю, что мы одни, и на мне только крохотная ночная.

— Я… Я не, — невнятно бормочу отстраняясь.

В голове вспыхивают все те сомнения, что мучили меня вечером. Он сюда точно не за ручки подержаться влез. А я не могу вот так. Хочу, но не могу. Руки отталкивают, а тело льнет ближе. Он подхватывает меня и несет на кровать. Садится рядом. А мне так страшно, что подкатывает паника от того, как он близко, и того, что может сейчас случиться. И одновременно хочется, чтобы был еще ближе. Чтобы унял огонь, что горит во мне.

— Не бойся, — шепчет он, — я все понимаю. Ты из другого мира, с другими правилами и законами.

Он сжимает мои руки, целуя ладони, тонкую кожу запястий, и я таю, как свеча. Плавлюсь от прикосновений его губ. Таких нежных и горячих одновременно. Не могу не представлять, как он целует мою шею, ключицы, плечи.

— Тейт, я… Прости меня.

— Тьма, за что? Это ты прости меня, что свалился вот так. Я не подумал, что напугаю тебя, — он чуть тянет меня за руку к себе, так что мы опять очень близко, и я чувствую через тонкую ткань жар от его тела. — Не думал, что я так потеряю голову. Если бы ты знала, как я хочу сейчас остаться. Любить и нежить тебя всю ночь.

Каждое слово отдается волной удовольствия, я уже не знаю, чего хочу больше: чтобы он ушел или остался. Сама тянусь к его губам. Так горячо и нежно. У меня кружится голова, хватаюсь за Тейта, он обнимает меня, опускает на подушку… Мир на мгновение замирает. Балансирует. Я почти физически ощущаю себя между двух вероятностей, в одной из которых Тейт целует меня в ямочку на шее между ключиц и уходит. А в другой продолжает от нее путь вниз, спускается к ложбинке на груди, смотрит на меня затуманенным желанием взглядом и уже не отпускает. Замираю между мирами, делая выбор. И чуть не плачу, когда Тейт, шепнув: «До встречи», уходит. Я никогда не узнаю, что было бы, выбери я другой вариант. Но выбор сделан, и, мне кажется, он верный. Засыпаю, и всю ночь мне снится Тейт, его жадные руки и жаркие губы.

Ночь выдалась такой насыщенной, да и легла я поздно, поэтому просыпаюсь с тяжелой головой и желанием прогулять хотя бы первые парочку занятий. Марго уже ушла, подгонять меня некому. Решаю пожертвовать завтраком и кофе ради возможности еще хоть немного просто посидеть, глядя в стену. Не то чтобы самый разумный подход, но кто сказал, что я разумный человек? Особенно при утреннем недосыпе.

Натягиваю, не особо выбирая, что-то из шкафа. Пару дней назад пришел заказ, который я сделала, поняв, что содержимое моего чемодана не очень подходит в текущих условиях, так что у меня появились варианты, кроме платьица феи Динь-Динь. Хотя, признаться, я уже как-то с ним сроднилась. Марго права, это похоже на мой стиль, но с учетом стиля академии. Что-то, действительно, мое, личное.

Планер над дверью надрывается:

— Семь минут до начала занятия по псионике. Семь минут до начала занятия по псионике. Поторопитесь. Второй этаж, большая аудитория. Поторопитесь.

— Ну и противный же у тебя голос, — фыркаю я.

— Сама дура, — неожиданно огрызается в ответ планер.

Выхожу я хихикая. Кто бы ни заколдовал его, я у него в долгу, настроение-то улучшилось. Но в аудиторию приходится нестись буквально рысью.

— Тьма, — шепчу я, подходя к дверям.

Через приоткрытые створки видно, что все уже сидят, внимательно глядя на кафедру, перед которой стоит Райвен. Ну и угораздило же меня опоздать на его занятия. Скребусь в дверь.

— Извините, можно войти?

— Только тихо, пожалуйста, — не глядя отвечает он. — Так вот, псионика, как я уже сказал, изучает псионическое воздействие мага на себя и окружающих.

Тихо, как мышка, пробираюсь к свободному месту рядом с Марго. В паре рядов сзади слышу явственный шепот:

— Конечно, звездной все можно.

— У ректора для нее особые отработки.

И противный смешок, липкий, как потекшее мороженое.

— Ты нашла, конечно, момент опаздывать, — недовольно шепчет Марго.

— А ты чего так рано ушла? Знаешь же, что я без тебя буду собираться до вечера, — шепчу я в ответ.

— А я тебе не нянька, — отрезает она.

Ну да, не нянька, конечно. Но мне казалось, что подруга. Продолжать разговор не хочется, и я прислушиваюсь к тому, что говорит Райвен. Хотя судя по количеству слов «концентрация», «воля» и «собранность» лучшей в этой дисциплине мне не стать.

Когда занятие заканчивается, молча собираю вещи и ухожу. Я не буду унижаться, умоляя объяснить, чем же я не угодила и заслужила такое отношение. После псионики у нас артефактология. Теорию читает Шайен, довольно нудновато, а вот практику ведет Сарш. Мы копаемся в огромной куче хлама, выискивая то, что может сгодиться для изготовления артефакта. Мне нравится осколок камня, напомнивший очертаниями птицу. Я не очень разбираюсь в орнитологии, поэтому это просто какая-то усредненная «птица» вообще. Ну, конечно, какого-нибудь журавля или утку я могу отличить, но не более того.

— Отличный выбор, Лия, — одобрительно отзывается Сарш, когда я подхожу показать свою находку. — Ты уже определилась с первой формой для оборота? Попробуй присмотреться к этому камешку, поработай с ним, помедитируй. Возможно, что-то отзовется. Хорошо, Кейти, — комментирует он уже следующую работу.

Я рассматриваю. Вроде что-то знакомое угадывается. Нужно зайти в библиотеку за атласом птиц, так будет проще.

— Теперь задание на дом, — звучно говорит Сарш, так что голос разлетается по аудитории, — возьмите каждый свою находку и к следующей неделе продумайте, как из нее можно сделать артефакт. Если кто-то сделает, — получит дополнительную оценку. Но можно обойтись и просто планом, если, конечно, он будет реальным. До встречи послезавтра, и не забудьте подумать о своих татуировках, я жду ваших работ.

Точно, еще татуировку же придумать. Ограничусь, пожалуй, орхидеей. Я уже не уверена, нужно ли что-то рядом и что именно. В столовую тащусь в растрепанных чувствах, тиская в кармане камешек-птичку. Что-то все-таки в нем есть, что хочется вот так его не выпускать из рук.

На обед загружаю себе тарелку с мини-сандвичами и кружку кофе. Пропущенный завтрак обернулся каким-то смутным ощущением тошноты, поэтому сандвичи жую без особого аппетита, больше понимая, что поесть нужно. Хотя они вкусные. Но тут за стол подсаживается Тейт и кусок замирает в горле, так что я имею все шансы картинно помереть на руках любимого. Благо, с помощью кофе мне удается его протолкнуть.

— Привет, — улыбаюсь, хоть и чуть неловко.

— Извини, — говорим мы друг другу одновременно.

— Нет, Лия, нет. Я должен был хотя бы спросить у тебя, можно ли так приходить.

— А я не уверена, правильно ли сделала, что тебя отпустила, — признаюсь я.

Он садится ближе, обнимая меня за плечи, и я касаюсь лбом его щеки. Все-таки Тейт очень высокий, это даже немного неудобно. Но приятно. Ужасно приятно чувствовать себя рядом с ним защищенной.

— Лучше ты пожалеешь о том, что не случилось, и мы это исправим. Еще много-много раз исправим, — на ухо говорит он, а у меня от этого бегут мурашки. — Чем ты пожалела бы о том, что мы исправить уже не смогли бы.

— Подозрительно разумно для молодого парня, — с лицом «я все про тебя знаю» шутливо говорю я, — или, может, я просто тебе не так уж сильно хотелось?

— Еще одно слово, и я закину тебя на плечо и отнесу доказать обратное. Раза три как минимум. Не придумывай, пожалуйста. Я просто понимаю, что ты еще…

— Какая? — насупившись, спрашиваю я.

— Маленькая.

— Ну хоть не глупенькая, — фыркаю я, — но какая же я маленькая? По мнению Марго, я сильно засиделась, и уже давным-давно пора.

— Марго может свое мнение, — вспыхивает Тейт, но сдерживается, — оставить при себе.

— Да ладно, я и сама знаю. Я инфантильная. Мамина и папина девочка.

— Это ты дома мамина и папина, а теперь — моя, — отрезает Тейт. — Жуй скорее свои бутерброды и пойдем куда-нибудь, погуляем до тренировки. Ты уже видела Вдох?

— Что? Нет, думаю, нет.

— Вот и отлично, — он встает, берет со стола большую миску с ягодами и протягивает мне руку, — мы идем на пикник.

И мы, действительно, идем.