Только про девчонок

ПАССАЖИР В КЛЕТКЕ

Солонцовский шофер хотел сбросить ее на грейдере, напротив Кочек. Именно сбросить. Остановил машину, стал на крыло и сказал:

— Ну вот, приехали.

Натка глянула в сторону своего хутора. Далековато до него идти, и шоферу чего стоит завернуть. Десять минут — и там.

Шофер был старше Натки года на два, на три. И потому она разговаривала с ним, как с ровней. Она так и сказала:

— Тебе ничего не стоит завернуть. Десять минут потеряешь, а я на два часа раньше приеду домой.

Десять минут для шофера в общем-то не так уж много. Он прежде заворачивал и подальше. Но… раньше его вежливо просили. А эта… С чего это она решила, что делает ему бог знает какую приятность, что сидит в кузове. Па-а-думаешь, королева.

— Бойка ты, — сказал шофер. — Я ведь могу прокатить тебя до Солонцов.

— А, кати, — огрызнулась Натка. — Тогда тебя председатель заставит отвезти меня в Кочки.

Шофер решительно сел за руль. Машина громыхнула шестернями скоростей и запрыгала по ухабинам. Натка уселась удобнее, чтобы не трясло. Шофер оглянулся через заднее окошко и снова остановился. Забрался в кузов.

Груз у Натки небольшой: рюкзак, две пары ластов и две маски для подводного плавания, ружье для подводной охоты да клетка со скворцом. Вроде бы и не тяжело. Но если нести это семь километров, то… В самом деле, почему бы и не завернуть ему в Кочки, в которые никогда не ходят автобусы? Но он не хотел.

— Вытряхивайся, — приказал шофер.

— Теперь бы уж давно были в Кочках, — сказала Натка. — Ну чего тебе стоит?

— Вот пиявка… Я кому сказал?.. — Он схватил Наткины зеленые ласты и закинул их на обочину дороги. Взялся за рюкзак, поднял над бортом. Натка спокойно предупредила:

— Там ваза из чехословацкого стекла. Разобьется — у тебя получки не хватит расплатиться.

Шофер осторожно положил рюкзак к Наткиным загорелым ногам и решительно взялся за клетку. Уж ее-то он забросит еще дальше ластов. Но не успел он замахнуться, как скворец вежливо, почти на нормальном русском языке, сказал:

— Зд-р-р-равствуй.

Удивленный шофер поднес клетку к глазам, стал рассматривать говорящую птицу.

— Здо-ро-во, — ответил врастяжку.

— Как поживаешь? — спросил скворец.

— Вот эт-та пассажир! Го-го-го! — загоготал шофер. — Вот-та пассажир! Эх, ладно! Бери свои лягушачьи лапы, поедем.

— Хитрый. Я слезу, а ты газанешь — и был таков. Сам принеси.

Что оставалось делать шоферу. Конечно, принес ласты. Взял клетку со скворцом к себе в кабину, повесил ее на зеркальце перед собой и пригласил Натку в кабину.

— Так уж и быть, отвезу. Скажи спасибо ему. Он вежливей хозяйки. — И спросил скворца: — Как поживаешь?

Скворец не удостоил шофера вниманием. Он глядел через окно на дорогу, по которой, теряя белые перья, тихо шла машина с инкубаторскими курами. Когда машина пропылила мимо, скворец повернулся на жердочке и, будто вспомнив про вопрос, сказал:

— Спасибо.

Довольный шофер гоготал. Натка улыбалась.

— Как его звать?

— Степкой.

— А тебя?

— Наташей. А вообще — Натой.

— Что Наташа, что Ната — все равно, — сказал шофер. — А я — Борис на ниточке повис… Где ты его взяла? — кивнув на Степку, спросил он.

— В городе. Сергей, муж моей сестры, поставил на балконе скворешню, а ее ветер свалил. Скворчата погибли. Один только остался. Мы его взяли к себе.

— И выкормили? Вот, наверное, мороки было с ним!

— Мороки много. Знаешь, как много они едят. Если бы не ребята, я бы не выкормила его. Они таскали ему червей, кузнечиков.

— А говорить кто же научил?

— Сергей… — Натка оживилась: — Скворцы понятливые, любят подражать. Только нужно, чтобы они, когда маленькие, кроме человека, никого не слышали. А то птиц разных наслушаются и говорить не будут.

— Выходит, по-птичьему говорить легче?

— Гораздо.

— А ты что ж, городская?

— Нет. Кочкинская. Сестра Лида живет в Волгограде.

— В гости ездила, значит?

— Нет. Я у нее живу. Как закончу десятилетку, поступлю в институт. Тогда Шурка поедет. Это моя сестренка.

Через несколько минут машина пылила уже где-то за околицей.