Только про девчонок

В ДЕНЬ ПЕРЕД УБОРОЧНОЙ

Из района приехал агроном. Он прошел по белому ячменному полю, сорвал несколько колосьев, помял их в руке. Потом зашел на ток. На ворохе ячменного зерна воробьями сидели школьники. Глубоко засунув руки в ворох, агроном достал большую горсть ячменя, поглядел на него, взвесил на ладони и сказал Илье Ивановичу:

— Председателю передайте, денька два надо потерпеть, еще не дозрел.

— Я тоже так думаю. Этот ворох придется скормить курам да рыбам.

— Скорми́те, все равно сгорит. Оставьте немного и погоняйте зернопульты с полной нагрузкой.

Илья Иванович подогнал самосвал и крикнул ребятам:

— Ну-ка, воробьи, — в машину зерно!

«Воробьи» стаей порхнули с вороха, подкатили жирафообразиый транспортер, лопаты в руки и начали бросать ячмень на ленту.

Только Ванятка, сидя на весах, читал газету. Он так увлекся, что не видел и не слышал ничего.

— Ванятка! — крикнул Лешка.

Ванятка оторвался от газеты и позвал Лешку:

— Иди сюда!.. Читай.

В газете была маленькая заметка. «Достижение Боба Крофта». Нью-Йорк. Как сообщает агентство АП, нового мирового рекорда в нырянии в глубину без всяких аппаратов добился Боб Крофт. 34-летний инструктор подводного плавания военно-морского флота США сумел погрузиться в водах Атлантического океана на 73 метра 15 сантиметров. Чтобы достичь этой глубины, ему понадобилось 77 секунд, а всего Боб держал дыхание 2 минуты 26 секунд. Предыдущее достижение принадлежало французу Жаку Майомо — 70,41 (ТАСС)».

Не 2 минуты и 26 секунд удивили Лешку, а 73 метра. Пусти этого Боба в их озера — он там все разглядит. И, конечно, золотые подсвечники достал бы запросто.

— Будем тренироваться?

— Будем, — согласился Леша.

Машина была уже нагружена, когда ребята опомнились. Ната уговаривала Илью Ивановича:

— Давайте отвезем ячмень в Чертово озеро.

— Приве-ет, — протянул Илья Иванович. — Откуда рыба в Чертовом озере?

— Там очень много рыбы, — убеждала Ната бригадира.

— Ладно, — согласился Илья Иванович. — В Чертово бросьте килограммов двести-триста. Остальное везите в Линево и Глухое.

Новой отсрочке с косовицей хлеба особенно обрадовались Лешка и Ванятка. Куда теперь? Конечно же, на Громок! У Натки свои соображения, у Ванятки — свои.

Колхозный ток вскоре опустел. Остались только весовщик, механик да заведующий током. У них-то дел невпроворот. Ячмень есть, и можно теперь налаживать транспортеры, зернопульты с полной нагрузкой, чтобы не останавливаться, когда пойдет большой хлеб.

На этот раз Натка не взяла с собой Шурку. Дала ей задание.

— Пока мы будем развозить ячмень, ты сходи домой, возьми акваланги, ружье и к Чертову озеру иди.

— Не хочется, — попыталась отказаться Шурка. Ей бы со всеми вместе прокатиться на грузовике по займищу.

— Иди. Охота мировая будет. На ячмень пойдет рыба всякая, а за ней щука знаешь как будет гонять!..

Что оставалось делать Шурке — пошла домой вслед за Ваняткой и Лешкой. Забрала акваланги, ружье и снова встретилась с Ваняткой и Лешкой. Лешка нес Ваняткин пистолет и, останавливаясь, целился в кур, которые купались в золе.

— Вы куда? — спросила она ребят.

— На Кудыкину гору, — ответил Ванятка.

— И не говорите. Я все равно знаю, — сказала Шура.

— Ну, куда? — решил проверить Лешка.

— На Кудыкину гору, — засмеялась Шурка и повернула к Чертову озеру.

Когда ребята скрылись за кустами ивняка, Шурка вскарабкалась на горбатый тополь. С него было видно далеко. На тополе Шурка сидела до тех пор, пока ребята не скрылись в камышовых зарослях у Громка. Теперь она знает, где они охотятся. Интересно, кто больше принесет рыбы?

Ната еще не вернулась. Шура забралась на корягу, что торчала из-под воды — отсюда хорошо было видно, как над белым ячменем ходили стаями красноперки, окуни, сверкая бронзовыми боками, тыкались носами в ячмень одинокие караси и сазаны. А Илья Иванович сомневался, что в этом озере рыба водится.

Вот и Натка. Она выбралась на ходу из кузова и, как только шофер притормозил на ухабине, спрыгнула на дорогу.

Обрадовалась Натка, увидав, как обхаживала рыба сброшенный ячмень.

Рыба большая и маленькая шарахнулась в глубину, едва девчонки намочили в воде пятки. Однако отпробовав размоченного зерна, разве утерпишь не вернуться снова?

Натка наломала косматых веток, навтыкала их поглубже в глинистое дно, и охотницы уселись в засаде.

Первым подошел разбитной карась. Завернул налево, направо, покружился малость. За ним пошли еще караси, потом осторожные сазаны, вернулись красноперки, окуни, тучей заявилась плотва. Но ничего подходящего не было. Хорошо, что охотницы сидели на мели, и вода была теплая.

Прошло десять минут, полчаса прошло. Сидеть можно, однако дышать через трубку — дело надоедливое. Хочется подняться и подышать по-настоящему.

Шурка уже дергала Натку за руку и звала наверх. Натка тоже знаками говорила: «Уходи сама и не мешай». А как уйти, вдруг интересное произойдет?

И произошло. Не сразу. Пришлось еще посидеть, прежде чем по движению Наткиного ружья Шурка поняла: к ячменю кто-то подходит. То, что увидела Шурка, не обрадовало, а напугало ее. В зарослях чакана, что теснился у берега, притаилась огромная рыбина. Никогда еще Шурка не видела такой громадины. Метра полтора длины, если не больше!

Натка целилась, но не стреляла: далеко, не долетит гарпун. Рыбина чуть заметно шевелила плавниками и смотрела на мелкоту, что паслась у ячменной кучи, — смотрела терпеливо, жадно. Вдруг она ударила хвостом и пронеслась из своей засады мимо девчонок. Шарахнулась по сторонам всякая рыбья мелочь, и девчонки даже не успели увидеть, поймала она кого или нет.

Рыбина походила где-то, покружилась у ячменя и снова отправилась в засаду. Она шла прямо к веткам, за которыми сидели Натка и Шурка, в них, видимо, она и хотела сделать засаду. Потом вдруг развернулась, подставив белое брюхо, и Натка нажала на спусковой крючок. Блеснул на мгновение стальной линь. Рыбина от неожиданности выметнулась из озера и снова шумно шлепнулась в воду. Натка и Шура встали в рост. Натка, бросив сестре трубку, смотрела, как убывает леска.

— Кто это? — спросила Шурка.

— Черт! Не видишь, что ль?

Натка чуть не выронила ружье и резко подалась в ту сторону, куда неслась подстреленная рыбина. Не осилила, поплыла на буксире к острову.

Шурка завизжала, и Натка, испугавшись за сестру, остановилась.

Ружье упало на дно. Ната глядела на дорожку поднимающихся со дна пузырей. Дорожка пересекла озеро, протянулась мимо островка и потерялась.

— Ты чего? — спросила Натка Шуру.

— Испугалась. Как он тебя потащил.

— Ненормальная ты, Шурка, — пожурила сестру Ната. — Ружье щука унесла.

— Щука? — переспросила Шура.

— Неужели не разглядела?

— Разглядела. Но слишком она большая. Разве бывают такие щуки?

Натка выбралась на берег, села на траву, подтянув колени к подбородку, сказала после некоторого раздумья:

— Что ж нам теперь делать? Ружье пропало. Да если и найдем его, щуку не вытащим…

— Надо Илью Ивановича попросить, — посоветовала Шура. — Он поможет.

— У него и без нас дел много. Ванятку бы?.. Не пойдет… Может, сходить за ним? — спросила Ната.

— Пойдет, — сказала Шурка и спохватилась: ведь договор был с Наткой — делать все самим и обходиться без мальчишек.

Но Шура уже не раз убеждалась, что сами они не все могут сделать. Ну разве смогли они сами поправить завалившийся погреб?

Пустячное дело змей, но и он не захотел летать. А ведь Лешкины змеи уходят под самые облака. Один так далеко ушел, что не хватило катушки ниток. Пришлось наставлять вторую.

Не хотелось Шурке идти за Ваняткой, а нужно. И пошла.

Дышать через шланг Ванятка отказался. Упустит Лешка конец — так можешь хлебнуть воды, что и не поднимешься со дна. До полутора минут научился Ванятка терпеть без воздуха, а это немало. Можно опускаться на дно, как Боб Крофт.

Лешка лежит на огромной камере и глядит на взбаламученную Ваняткой воду. Ванятка выныривает, чтобы передохнуть, цепляется за камеру.

— Ничего? — спрашивает Лешка.

— Ничего нет, — отвечает Ванятка.

— Не там ищешь, — сомневается Лешка. — Пробуй бросить тяжелый камень. Далеко бросишь от берега?.. Метров на пять, не больше… А ты ищешь почти на середине.

— Много ты знаешь, синьор, — остановил Ванятка Лешку и добавил — да мало понимаешь… Ты соображаешь, что говоришь?

— А как же?

— Тогда скажи, сколько лет прошло с тех пор?

— Много. Несколько веков.

— То-то. Каждую весну берег обваливается, в каждый дождик подмывается. Разве на этом месте была круча несколько веков назад?

Ванятке даже самому понравилось, как он смог почти научно доказать то, о чем пять минут назад и сам не догадывался. Лешка со своими сомнениями был основательно побит.

— Ладно, — сказал Лешка, — ныряй тут.

Ванятка набрал побольше воздуха и опустился на дно. Лешка тоже тренировался, набирал воздух, не дышал. Однако не дышать дольше Ванятки не мог. Но не считал себя слабее: под водой, хочешь не хочешь, не дыхнешь, а вот здесь, когда ничего не стоит дыхнуть, — попробуй вытерпи!

Вода около камеры вспучилась, и показалась Ваняткина голова. Ванятка одной рукой уцепился за камеру, другую поднял над головой, и Лешка увидел свой противогаз, тот самый, который еще в войну забыл в их доме солдат. Не раздумывая, Лешка натянул противогаз на голову. Ничего, что немного великоват, но пока вода просочится, можно успеть выбраться наверх. Сплавал к берегу, взял ремешок от штанов, привязал к камере конец шланга и вслед за Ваняткой опустился на дно.

Ванятка передвигался по дну быстро, как тюлень, иначе ему было душно. А Лешка ходил, как настоящий водолаз. У Лешки хоть и просачивается в противогаз вода, но ему терпимо.

Ванятка, подняв муть, прилип к илистому дну. Но его так подперло с дыханьем, что он ринулся наверх. Лешка подошел к тому месту, где копался Ванятка, и почувствовал под ногами что-то вроде бревна. Нагнулся, стал ощупывать, раскапывать. Показалось что-то напоминающее нос лодки.

Рядом снова оказался Ванятка. По-собачьи, быстро, он начал работать руками. От мути в воде стало темно, будто наступила ночь.

Поднялись вместе и, держась за камеру, разом заговорили.

— Наверное, они хотели увезти награбленное на лодке, — сказал Ванятка. — А когда их нагнали, они ее затопили.

— Вот придумал! Зачем им лодки в таком озере? Что ж они ее через луг от Хопра тащили? — и возразил, и удивился Лешка.

— Зачем тащить им, — не сдавался Ванятка. — Может, тогда от озера протока была глубже, чем сейчас.

— Да, может, и верно, — согласился Лешка. — По этой протоке и сейчас в разлив заходит и выходит вода… Баркас пройдет.

Не успел еще Лешка высказаться, как на обрыве показалась Шура. Увидав ребячьи головы, торчащие из воды около плавающей камеры, она закричала:

— Ребята!

— Ты чего шпионишь за нами? — недружелюбно отозвался Ванятка.

— Я не шпионю, — обиделась Шура. — Меня Ната послала. Она подстрелила рыбину, во какую! — Шура развела руки и посмотрела сначала на одну ладонь, потом на другую. Длина показалась ей не внушительной, и она поправилась: — В два раза больше.

— А может, в три?

— Не, в два раза! Натка не удержала ее. И она уплыла с ружьем.

— Вот это фокус-мокус…

— Натка просила вас помочь!

— Ха! Нужна нам ваша рыбина! Мы заняты.

— Ну, пожалуйста.

— Иди, иди.

— Давай сходим, — вмешался в переговоры Лешка.

— Иди, если нужно.

— Вдвоем-то надежнее.

— А лодка?

— Лодку мы все равно не вытащим сами…

— Сходи, — более мягко посоветовал Ванятка. Ему не хотелось уходить с озера. Хотелось еще раз опуститься на дно и попробовать, может, поднимется лодка. Однако Шурка не отставала.

— Ната просила тебя, чтобы ты с пистолетом пришел.

— Пойдем. Мы там быстро управимся, — попросил еще раз Лешка. И Ванятка согласился.

Лешка перекинул через плечо надутую до звона камеру, и они пошли.

Пока Шура сходила за ребятами, Ната поплыла туда, где кончилась дорожка от ружья, которое волочилось за рыбиной. Метрах в тридцати за островом она увидела большую кучу водорослей. Проплыла мимо, подумала: откуда они? Вернулась, осмотрела и увидела канатик, выходящий из водорослей. Понятно! Это ружье нацепляло на себя столько водорослей. Потянула за канатик: рыбина была загарпунена. Натка не стала освобождать ружье. Успеется.

Ванятка с пистолетом в руке подплыл к Натке.

— Разве найдем мы ее в таком большом озере?

— Я ее уже нашла, — успокоила Ната охотника и дала ему в руки канатик.

— Лешка! — позвал товарища Ванятка. — Плыви сюда.

Лешка подплыл. Ванятка распорядился, кому что делать:

— Я пойду за рыбиной, а вы держите этот конец.

Щука увидела Ванятку и опустилась на дно. Замерла, следя за плывущим человеком. Он подходил все ближе, ближе. Вот он остановился совсем близко, прицелился в нее из пистолета. Еще бы мгновение — и второй гарпун вонзился в ее тело. Но рыба ударилась о дно всем своим могучим телом, рванулась в сторону. Лешка даже не успел сообразить, что произошло, как подкошенный канатиком перевернулся вверх ногами.

Натка скомандовала:

— Крепче держи. До острова ее не допустить бы. Там мы ее не возьмем.

Лешка подтягивал к себе канатик.

— Ты плыви на берег, — сказал он Нате. — Одному лучше. Вдвоем она запутает нас. Видишь, как кружит.

— Может быть, не надо второй раз ее подстреливать? — спросила Ната.

— Надо. Так надежнее.

Ванятка сделал второе распоряжение.

— Видишь, где она ходит?

— Вижу, — сказала Ната.

— Давай ты за ней погоняй, а я в засаде посижу…

Щука, уже привыкшая удирать от преследователей, не ожидала, что вот так глупо нарвется на второй гарпун. И теперь все было кончено; как ни билась она, как ни металась, ребята втроем вытащили ее на берег.

Спина у щуки была черная с прозеленью от въевшихся в кожу водорослей. Несколько минут, разевая пасть со сточившимися зубами, она подскакивала, пытаясь добраться до озера. Ребята с интересом разглядывали щуку, а когда она перевернулась на брюхо, Шурка увидела нечто необычное. На спине у щуки торчали черные занозы.

Ната вытащила одну занозу. Это был большой орлиный коготь.

— Не вытаскивайте, ребята, — остановила Ната Ванятку.

— Почему?

— Вы знаете, кого мы подстрелили?

— Щуку, чего ж тут знать.

— Это не просто щука, а черт, о котором разные слухи ходили. Помните, в хуторе смеялись над пастухом Афоней, когда он рассказал, как орел на черта напал? Не поверили, а он не врал.

— Мы сами видали, как щуки ловили ласточек на этом озере, — подтвердила Шура.

— Значит, гусят и утей тоже она ловила, — догадался Лешка.

Теперь-то все стало понятно. Орел и в самом деле напал на эту огромную щуку, вонзил ей в спину острые когти, да только не сладил. Щука ушла под воду, и орел, не отпустив ее, захлебнулся. Сколько ходила она со своей ношей — неизвестно, только по сей день остались в ее спине когти орла.

— Давайте, ребята, сделаем из этой щуки чучело, — предложила Натка. — Это же будет здорово: чучело последнего черта в Кочках!

— Сумеем ли?

— Попробуем. Попросим Илью Ивановича. Поможет.

Быть хорошим человеком и хорошо, и хлопотно. Все идут к Илье Ивановичу за советом и за помощью, а у него своих дел да колхозных — хоть отбавляй. Выслушал он просьбы ребят и в раздумье потер пальцами затылок.

— Эх и некогда, ребята! И дела у вас интересные… Давайте так. Лодка никуда не уйдет…

— Да-а-а, а если про нее кто-то другой узнает?

— А вы разве кому-нибудь проговорились?

— Нет.

— Вот и хорошо. Никому ни звука. Ясно?

— Ясно.

— Насчет щуки дело тоже ясное. Пропадет, если быстро не обработаем. Ждите меня вечером.

До позднего вечера во дворе у Наты и Шуры толпились девчонки и мальчишки, заходили и взрослые. Всем интересно было посмотреть на черта, выловленного из Чертова озера. Илья Иванович не пришел. Дела не пустили.

Пришлось думать самим. Ванятка предлагал разное, но каждый раз говорил:

— Конечно, лучше бы ее заспиртовать. Но сколько нужно спирту и где взять такую посудину?

Самый надежный вариант он берег про запас. Можно сберечь клочок кожи с когтями. Но видеть в музее только клочок щучьей кожи с орлиными когтями — тоже не очень интересно.

Может, час, а может, и два думали бы они, как снять со щуки шкуру, если бы не вмешалась бабушка Домашка.

— Помнится мне, — сказала она, — мы отбивали кожу.

— Отбивали? — переспросил Ванятка.

— Отбивали. Это когда я в прислугах была у нашего батюшки. Любил поп хорошо поесть. А больше всего любил щуку, фаршированную овощами. В пост ему готовили. Отбивали кожу, снимали. Она отбитая хорошо снимается.

— Как вы это делали? — спросила Натка.

Бабушка взяла в руки нож и принялась шлепать им по щучьему боку.

Дело оказалось очень простым. Ната, Шура, Ванятка и Лешка дружно принялись молотить щуку по липким бокам, кто ножом, кто ложкой. Били старательно, так, чтобы ни один сантиметр не остался не тронутым.

— Я думал вспороть ей брюхо и освежевать, — сказал Ванятка, разглядывая чулком снятую щучью шкуру, — а оно вон какое простое дело…