Только работа, никакой игры

Глава 12

«У меня такое чувство, что именно ты сможешь пробить его скорлупу».

Иногда мне приходила в голову мысль, что слова Джорджии могут быть правдой, что поцелуй действительно что-то значит, и между мной и Ксавье может быть что-то большее.

Это доказывало, какой идиоткой я была.

Однажды после нашего возвращения я вошла в квартиру Ксавье и услышала, как какая-то женщина кричала в явном экстазе.

Вот и тот ответ, которого я хотела, и тот звонок, в котором нуждалась. Наш поцелуй ничего для него не значил. Не стоило придавать этому значения, потому что это был всего лишь один поцелуй. Даже не о чем написать домой, верно? Но наш поцелуй… воспоминание все еще заставляло мое сердце учащенно биться.

На мгновение мне захотелось развернуться и уйти. Он уже проснулся и знал, как добраться до места своей тренировки. Но может, он забудет и опоздает. Затем тренер посадит его на скамейку запасных для следующего тест-матча. До начала сезона оставалось всего три недели, поэтому он был менее терпим, когда дело доходило до дерьма Ксавье.

Но я же была ассистенткой Ксавье и даже другом, да и мелочность — не в моем характере, поэтому я включила эспрессо-машину, чтобы он мог закончить свои дела без того, чтобы мне пришлось подслушивать каждую секунду.

Глубоко вздохнув, я подождала, пока Ксавье закончит со своей очередной «ночной забавой», и занялась сортировкой его почты. Единственным поручением, если не считать тренировок, было то, что Ксавье добавил в календарь только вчера вечером, после того как высадил меня около дома. Там было написано только «Ж.П.», и я понятия не имела, что с этим делать. Но более насущной проблемой было то, что мне нужно было доставить Ксавье на тренировку ровно через сорок минут, а он все еще был занят траханьем своей подруги.

Скривив рот, я достала молоко и чашки и приготовила себе капучино. Я пригубила его, когда сверху раздались новые крики, только на этот раз они звучали сердито, и на лестничную площадку ворвалась женщина, полуодетая и выглядевшая по-королевски взбешенной. Обычно женщины покидали спальню Ксавье с мечтательной улыбкой или с выражением болезненной влюбленности. Гнев приходил позже, когда он не перезванивал им.

— Ты просто засранец.

Он такой и был.

Ксавье вышел из спальни в белом нижнем белье от «Кельвина Клейна», выглядя как воплощенная мечта.

— Послушай…

Она его перебила.

— Как меня зовут?

Он поморщился.

Он потер голову, ища меня глазами. Я понятия не имела, кто она такая. Она не была знакома мне по таблоидам, поэтому он не мог надеяться на мою помощь в этом деле. Я улыбнулась ему поверх края своей чашки, делая неторопливый глоток кофе.

Один уголок его рта приподнялся. Его даже не волновало, что он не помнит имени этой женщины.

— Ты ведь не помнишь, верно? — прошипела она. — Я могу с этим смириться, но назвать меня другим женским именем? Правда? Ты просто придурок. — Женщина бросилась вниз по оставшимся ступенькам. Ксавье не спеша последовал за ней. Я подняла рычаг эспрессо-машины, и темная жидкость полилась в чашку Ксавье. Добавила один кусочек сахара, как он любил. Это был почти единственный углевод, который допускался им в плане еды.

Глаза женщины остановились на мне, узнавание вспыхнуло в ее глазах. Трудно было оставаться на заднем плане, работая на Ксавье. Ее взгляд метнулся от Ксавье ко мне.

— Дай угадаю, ты и есть Эви?

Я нахмурилась.

— Да. Ассистентка Ксавье.

Она покачала головой и ушла, не сказав больше ни слова.

— Что это было? — спросила я, протягивая Ксавье чашку.

Он взял ее.

— Как обычно, — сказал он и быстро добавил: — Что на сегодня?

Я сделала паузу. Ксавье никогда не спрашивал о своих встречах по собственному желанию. Ему нужно было надирать задницу и напомнить «24/7».

— Тренировка через тридцать пять минут, так что тебе нужно пошевелить задницей, и что-то, что ты записал как «Ж. П.». Не знаю, что это такое. Ты никогда не говорил мне об этом.

Ксавье допил свой кофе и выглядел почти смущенным, когда сказал:

— Это сокращенно от женского приюта.

— О, — пробормотала я. Я этого не ожидала. — Что тебе там нужно?

— Они попросили меня приехать.

— Ладно. Кто из прессы там будет? — спросила я, доставая телефон, чтобы записать имена и собрать информацию о них. Мне нужно было убедиться, что Ксавье не скажет чего-то политически некорректного. Я даже удивилась, что ему пришла в голову идея улучшить свой имидж, посетив такое заведение. Это не его обычный стиль.

— Никакой прессы, — пробормотал Ксавье. Он поставил чашку на стол, не сказав больше ни слова, и направился наверх, чтобы подготовиться. Через десять минут он появился в тренировочном костюме. Выражение его лица было замкнутым, так что я не стала беспокоить его по поводу женского приюта, несмотря на любопытство. Возможно, он все еще злился из-за инцидента с его «завоеванием», хотя обычно это никогда не беспокоило его.

Как только мы сели в машину Ксавье, я спросила:

— Ты один пойдешь в приют?

Ксавье медленно покачал головой, выводя машину на улицу.

— Хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Ладно, — ответила я. Почему-то для него это было очень важно.

Мы добрались до места тренировки с пятью минутами в запасе. Тренер Бреннан подошел ко мне и дал пять, как делал каждый день в течение последних двух недель.

— Семь недель в срок. Это новый рекорд. Ты заслужила награду, юная леди.

— Ей позволено видеть мое хорошенькое личико каждый день. Это приз, если он вообще нужен, — протянул Ксавье, перекидывая мячик из одной руки в другую.

Я закатила глаза и улыбнулась тренеру.

— Если вы спросите меня, то я скажу, что заслужила похвалы от королевы.

Бреннан рассмеялся.

— Я люблю ее.

Ксавье смотрел на меня слегка прищуренными глазами, продолжая играть с мячом. Тут на него налетел Коннор, и они вдвоем принялись в шутку толкать друг друга.

Ксавье был странно спокоен, когда днем мы направились в женский приют. Это странное молчание стало более частым, и не только после поцелуя.

— Почему они не пригласили прессу? — спросила я. — Если бы ты заранее дал мне об этом знать, то я могла бы что-нибудь устроить. Тебе бы не помешала такая позитивная реклама, Ксавье.

— Никого не касается, чем я занимаюсь в свободное время.

— Ксавье, ты демонстрируешь публике почти все аспекты своей жизни. Люди знают о твоих женщинах, эскападах на вечеринках, тренировках, утреннем и вечернем распорядке, — фыркнув, возразила я.

Он припарковал машину в узком переулке в Йенноре, пригороде Сиднея, где я никогда не была раньше, очевидно, одном из самых бедных районов в регионе. Многие дома были ветхими, и машина Ксавье привлекла к нам ненужное внимание.

— Это личное.

Я склонила голову набок. Его семья никогда не появлялась в прессе. Он даже не упоминал о них в интервью, за исключением очень общих ссылок.

— А твои интрижки — не личное?

Ксавье самоуверенно ухмыльнулся.

— Они помогают оставаться у всех на устах.

То, как он это сказал, содержало больше, чем просто намек.

Конечно, он не мог оставить все как есть.

— И у всех во рту.

Я фыркнула.

— Ты такой придурок.

Эта волчья ухмылка скрутила мои внутренности в жгучий узел.

— Просто даю людям то, что они хотят. Прессе, женщинам, даже маркетологам моей команды.

— И чего же ты хочешь? — с любопытством спросила я.

Ксавье ничего не ответил, только уставился в лобовое стекло, оставив меня разглядывать его поразительный профиль. Мои пальцы чесались протянуть руку и провести ногтями по темной щетине. В воздухе стало душно и жарко. Я встряхнула воротник блузки, чтобы остыть. Взгляд Ксавье метнулся к моей груди. Я отпустила ткань, сглотнула и встретила его пристальный взгляд.

— Нам надо выбираться отсюда. Становится слишком жарко.

Рот Ксавье дернулся, и я прищурилась, глядя на него, но затем быстро вышла из машины, прежде чем все стало еще жарче.

Я огляделась по сторонам. Нигде не было никаких признаков женского приюта, но, наверное, это просто маскировка.

— Уверен, что это здесь? — спросила я.

Ксавье кивнул.

— Я был здесь уже дважды.

Словно по сигналу, дверь в трехэтажном доме перед нами распахнулась, и оттуда вышла маленькая, кругленькая женщина с волосами цвета соли с перцем, подстриженными как у пикси. Как и в других домах на улице, краска облупилась с фасада, и мусорные баки были переполнены.

Ксавье подошел к ней и пожал руку.

— Это моя подруга Эви, я упоминал о ней в разговоре.

Женщина кивнула и поприветствовала меня крепким рукопожатием.

Она провела нас через приют, который был организован как жилой комплекс с общей гостиной и кухней, а также несколькими спальнями для женщин и их детей. Внутри все было в гораздо лучшем состоянии, чем снаружи.

— Не могу показать вам все комнаты, потому что некоторые женщины не хотят, чтобы их кто-нибудь видел. Они боятся.

Ксавье кивнул. — Знаю. Вам не обязательно показывать мне все.

— Мы хотим, чтобы вы убедились, что ваши деньги были использованы во благо, мистер Стивенс. Мы не получаем достаточной поддержки через государственные фонды, поэтому без ваших денег не смогли бы сделать этот ремонт. Очень много женщин нуждаются в безопасном месте, и мы ценим, что вы помогаете нам в этом.

Ксавье кивнул, но ничего не сказал. Было удивительно видеть его таким… серьезным. Мы перешли в общую часть убежища с огромной кухней и несколькими обеденными столами. В комнате собралось несколько женщин и детей. Мне пришлось подавить вздох, когда я заметила женщину, чье лицо распухло, ее кожа покраснела и посинела, а одна рука была в гипсе. Рядом с ней сидели две девочки. У старшей был синяк на щеке. Мое сердце сжалось, когда я увидела это, но реакция Ксавье привлекла мое внимание к нему. Вид у него был убийственный. Никогда не видела такого гнева на его лице. Выражение его лица изменилось в ту же секунду, как девочки повернулись к нему, став нежным и добрым.

Девочка постарше бросилась к Ксавье, прижимая к груди книгу. Он сразу же присел на корточки, когда она застенчиво улыбнулась ему и протянула «книгу дружбы».

— Можешь подписать?

Взгляд Ксавье скользнул по синяку на ее щеке, и он нежно улыбнулся ей.

— Конечно. Это доставит мне удовольствие. — Он взял книгу, и она подошла к нему вплотную, нервно заламывая руки. — Как тебя зовут?

— Милли. Эмилия. Но мои друзья зовут меня Милли, — сказала она. Мое сердце разрывалось от теплоты, видя доброе выражение лица Ксавье, которое он демонстрировал этой маленькой девочке.

Он мог быть иногда самым большим эгоцентричным, высокомерным придурком, но за это я бы дала ему некоторое послабление в будущем. И, черт возьми, если это зрелище не заставило мое сердце и трусики вспыхнуть снова.

Через несколько дней после визита в приют мы с Ксавье оказались за его обеденным столом, где рассмотрели несколько запросов на интервью, а также два рекламных контракта: один на какой-то модный протеиновый порошок, другой на новую бритву. Учитывая, что Ксавье почти всегда щеголял темной щетиной, я сочла этот выбор любопытным, к тому же рекламодатели предлагали достаточно большой гонорар для того, чтобы Ксавье хоть раз пережил тщательное бритье. Было около шести часов, когда мы наконец-то закончили.

— Мне просто необходим спокойный вечер, а завтра никаких тренировок, так как насчет вечернего киносеанса? — беззаботно спросил Ксавье. После инцидента с пикапом больше не было никаких совместных уютных вечеров.

— Всегда готова, — ответила я с улыбкой. Мне очень хотелось, чтобы наши отношения вернулись к тому, что было до того злосчастного поцелуя. Мы были взрослыми, и поцелуй был ошибкой в суждении, не более того.

Ксавье, казалось, совсем забыл об этом. Он с тех пор уже поцеловал, бог знает сколько женщин, хотя я была, вероятно, единственной, чье имя он помнил.

— Какой фильм ты имеешь в виду? — спросила я, соскальзывая с барного стула и отряхивая затекшие ноги. Это был долгий день. Большинство дней с Ксавье были такими, но они никогда не казались рутиной.

— Сегодня думаю, мы могли бы перейти на классику. «Чужой», — сказал Ксавье, вызывающе подняв бровь.

— «Чужой»?

— Или он слишком кровавый для тебя?

Я фыркнула и похлопала его по плечу.

— Кровавый — как раз по моей части, ты уже должен знать об этом.

— Все еще трудно поверить, что есть женщина, которая не любит драмы и чикфлики[32].

— Возмущена тем, как это прозвучало, — пробормотала я. — И я иногда наслаждаюсь драмами или чикфликами, такими как «Цветы лиловые полей»[33] или «Дьявол носит Prada»[34], но предпочитаю действие слащавому роману или слезливой истории. — Я стянула через голову свитер, потому что он был слишком теплым. Взгляд Ксавье скользнул по моему топу, и я подавила желание снова прикрыться.

Ксавье снова покачал головой, наблюдая за мной с выражением, которое я не могла понять. Решив не утруждать себя, пока не поняла все неправильно, я схватила бутылку с водой и направилась к дивану, расположившись поудобнее.

— Что у нас на ужин, милый? — пропищала я, закидывая ноги в нейлоновых чулках на стол Ксавье.

Ксавье покачал головой, но на его лице осталось все то же странное выражение. — Как насчет гамбургеров?

— Конечно. Возьму все, что у тебя есть, — крикнула я и включила телевизор.

Ксавье, конечно, заказал не просто гамбургер. Он заказал кето-бургер без хлеба с гарниром из авокадо и салатом из какого-то органического кафе за углом. Он пришел с низкоуглеводным безалкогольным пивом, к которому я привыкла, когда находилась в его квартире. К моему большому разочарованию крафтовое пиво почти никогда не допускалось в его строгой диете.

— Из нас двоих я ем как мужчина, — пробормотала я, принимая у него бутылку.

Ксавье усмехнулся.

— Мне нужно уменьшить потребление углеводов и увеличить потребление белка, если я хочу в ближайшее время заниматься спортом. — Он похлопал по шести кубикам, которые не могла скрыть даже рубашка.

Я прищурилась.

— Да, ты действительно располнел в талии. — И покачав головой, продолжила: — Просто чтобы ты знал, оскорблена от имени всех менее совершенных людей на этой планете.

Ксавье сел рядом со мной, его рука коснулась моей.

— Прежде всего, мое тело — это мой капитал. А во-вторых, ты совершенна по-своему.

Я остановилась с бутылкой у рта, мои глаза метнулись к нему. Неужели он только что это сказал? И что, черт возьми, это значит?

Ксавье хмуро смотрел в телевизор, пока искал нужный фильм. Как у него получалось так просто вернуться к нормальному поведению после таких слов? Но ведь он смог вернуться к тому, чтобы трахать случайных женщин после того, как поцеловал меня, так почему я удивляюсь этому?

Он включил фильм, и вскоре всякая неловкость была забыта.

— Это моя любимая сцена! — выпалила я, когда первый пришелец вырвался из груди, разбрызгивая повсюду кровь.

Ксавье закрыл глаза и громко расхохотался.

— Эви, с тобой что-то не так.

— Что? — сказала я, обидевшись только наполовину. — Это ты предложил нам посмотреть фильм «Чужой».

Его глаза открылись, полные веселья и тепла.

— Сколько раз ты смотрела фильмы этого цикла?

— Первые три фильма примерно по десять раз каждый, остальные — только один раз. Они не так хороши, как старые фильмы, если ты спросишь меня, и не заставляй меня начинать с «Чужой против Хищника».

Ксавье кивнул, но я даже не была уверена, что он услышал хоть слово из того, что я сказала. Его глаза опустились к моему рту, но звонок в дверь избавил нас от еще одного несчастья. Я остановила фильм, а Ксавье направился к двери за едой. Он вернулся через пару минут с едой в компостируемых пакетах, в которых были такие же коробки с нашими гамбургерами.

Только салат подавался в пластиковой коробке, но и она, вероятно, была в какой-то степени биоразлагаемой. Я покачала головой с легкой улыбкой. Ксавье протянул мне коробку. Две мясные котлеты были зажаты в жареных половинках грибов портобелло.

— Кто бы подумал, что я когда-нибудь буду питаться гамбургерами без хлеба, — пробормотала я, откусывая большой кусок.

Ксавье уже проглотил половину своего гамбургера, к тому же это был уже второй гамбургер.

— Признайся, они восхитительны.

— Да, — согласилась я, — но я все равно люблю хлеб.

— Я тоже люблю хлеб, но он полон пустых углеводов, ненадолго поддерживающих организм.

Я откинулась на спинку кресла и застонала.

— Вы с Фионой могли бы стать парой мечты, если бы так сильно не ненавидели друг друга.

— Я не испытываю к ней ненависти. Она меня раздражает. И мне не нужна твоя сестра. У нас нет ничего общего, кроме наших диетических убеждений.

Я откусила еще кусочек от гамбургера, затем схватила палочку авокадо и окунула ее в пряный соус.

— Это больше, чем у многих других пар.

Ксавье нахмурился.

— У нас с тобой гораздо больше общего.

Он сказал это, как ни в чем не бывало, но у меня внутри все перевернулось.

— Да, — согласилась я. — Мы как брат и сестра, только не ссоримся.

Ксавье недоверчиво посмотрел на меня.

— Ладно. С большим количеством пререканий.

— Я не вижу в тебе сестру, поверь мне, Эви, — пробормотал Ксавье.

Я промолчала, прижимая к губам кусочек авокадо. Он скользнул в сторону, размазав по уголку моего рта соус. Я уставилась на Ксавье. Моргни. Моргни. Он протянул руку и смахнул пятно с моих губ, а затем сунул палец в рот с таким выражением глаз, которое он никогда не использовал на мне. Моргни. Моргни. Яичник в процессе взрыва.

Он снова перевел взгляд на телевизор и включил фильм, как будто после того, что только что произошло, я все еще могла сосредоточиться на буйствующем чужом. Ксавье, очевидно, не разделял моих тревог, потому что с хладнокровным выражением лица, придерживая на мускулистом животе низкоуглеводное пиво, откинулся на спинку дивана и пристально уставился на экран.

Я положила картошку с авокадо обратно в коробку и сделала большой глоток холодного пива, пытаясь понять смысл его слов и действий, но, как обычно, ничего не поняла. Решив успокоиться и взять под контроль свои гормоны, я расслабилась, откинувшись на спинку кресла, и сосредоточилась на фильме. Где-то ближе к концу Ксавье вытянул руки по обе стороны от себя, как он часто делал, но на этот раз присутствие его мускулистых бицепсов так близко к моим лопаткам было дополнительным отвлечением, в котором я действительно не нуждалась.

Я оглядела себя, убедившись, что не напялила «маффиновый» топ поверх юбки, и слегка подвинулась, чтобы ноги выглядели стройнее.

— Все в порядке? — с любопытством спросил Ксавье.

— Конечно, — ответила я и, в конце концов, смирившись с тем, что, какую бы позу я ни приняла, она не сделает меня похожей на модели нулевого размера, которых Ксавье обычно укладывал в постель.

Когда заключительные титры покатились вниз по экрану, я хотела было изобразить усталость и быстро уйти, но тут заговорил Ксавье.

— Когда я был ребенком, моя мать пыталась устроиться с нами в женский приют, — пробормотал он.

Я повернулась к нему, застигнутая врасплох этим признанием.

— Из-за твоего отца?

Он никогда не упоминал о нем, но было очевидно, что этот человек был темным присутствием в жизни его семьи.

Ксавье кивнул. Я не давила на него. Было очевидно, что на данный момент он не собирался разглашать больше информации. По какой-то причине мне захотелось погладить его подбородок, почувствовать щетину и поцеловать в щеку, чтобы показать, что я ценю то, что он позволил мне увидеть эту его сторону.

— Только Марк знает, что я помогаю приютам, — продолжил он тем же бесстрастным голосом.

Я прикусила губу и коснулась его плеча.

— Спасибо, что позволил мне быть частью этого. Это очень много значит для меня.

Он кивнул, поворачиваясь всем телом от экрана ко мне. Его рука на спинке сдвинулась, и кончики пальцев слегка коснулись моего обнаженного плеча. Не была уверена, что он сделал это специально, но он определенно не убрал их. Я выдохнула, дрожа, мое тело взорвалось жаром от мягкого прикосновения.

Ксавье наклонился вперед, приближая нас еще ближе. Он обхватил мое лицо ладонями, не сводя с меня глаз, его пальцы скользнули в мои волосы. Я затаила дыхание, и тут его губы коснулись моих, мягко, вопросительно.

И я ответила на его поцелуй, мое тело ожило от прилива адреналина и желания. Я придвинулась ближе, сжала его рубашку, желая ощутить его тепло и силу. Хотела этого так долго, все еще хотела после того первого вкуса в кузове грузовика.

Поцелуй Ксавье стал менее сдержанным, требовательным, всепоглощающим.

Его руки блуждали по моей спине и бокам, поглаживая и потягивая, и я с трудом поспевала за ним, даже когда мои собственные руки сминали его одежду. Я никогда не чувствовала себя так, никогда не стремилась к кому-то с такой самоотдачей.

Рука Ксавье скользнула под мой топ, и прежде чем я успела сжать рот от волнения, он через лифчик обхватил мою грудь. Он застонал у моих губ, и я поцеловала его еще крепче, стараясь соответствовать его рвению и мастерству. Господи. Какой мужчина.

— Это плохая идея, — прошептала я между поцелуями, скользя руками под его рубашку и по животу Ксавье, чувствуя твердые линии, мягкие волосы. Его кожа сжалась от моего прикосновения.

— Да, — согласился он, прежде чем его губы сомкнулись на моем горле, находя точку, которую я могла чувствовать прямо между моих бедер. Его пальцы обхватили мой сосок, и он слегка потянул за него, заставив меня бессмысленно стонать в его рот. Я и не знала, что моя грудь настолько чувствительна, тем более что могу издавать такие звуки.

Он отодвинулся и снял рубашку, и я пропала, отчетливо осознав это. Его губы снова завладели моим ртом, а палец — соском. Я сжала бедра вместе, нуждаясь в трении. Его глаза метнулись к моему пылающему лицу.

— Хочу тебя, — прохрипел он.

Я не знала, как долго ждала этих слов, но они разрушили мою последнюю стену, уничтожили последнюю крупицу сомнения.

— Тогда возьми меня, — прошептала я, чувствуя, как меня охватывает трепет.

Ксавье зарычал мне в рот.

— Верхний этаж.

Я кивнула, наполовину обезумев от желания, наполовину испугавшись. Ксавье поднял меня на ноги и снова поцеловал. Кое-как мы поднялись наверх, целуясь и прикасаясь друг к другу.

Свет снизу был единственным источником света, и я была рада, когда Ксавье стянул мой топ через голову, оставив меня в лифчике. У меня не было возможности смутиться, потому что его руки уже были на моей юбке, расстегивая ее быстрее, чем когда-либо удавалось мне, а затем его рот снова оказался на моем, а его пальцы скользнули в мои трусики.

О святая Матерь Божья!

Ксавье глубоко застонал, когда его пальцы скользнули между моими складками.

— Боже мой, Эви, ты такая мокрая.

Там меня никто никогда не трогал. У меня не было возможности смутиться, потому что Ксавье начал поглаживать маленький бугорок, который вскоре стал центром моего существования. Я ахнула ему в рот. Он отодвинулся, чтобы посмотреть на меня, и я опустила голову, мои щеки пылали. Моя рука с любопытством коснулась его выпуклости, и это, казалось, стало последней каплей, потому что Ксавье помог мне снять юбку и чулки и подтолкнул к кровати, снимая при этом лифчик. Я упала на спину, и прежде чем успела что-либо понять, он уже был без брюк и нижнего белья, потрясающе голый.

Его горячий рот оказался на моем колене, целуя мою кожу, затем его пальцы схватили мои трусики и потянули их вниз.

В глубине души я понимала, что должна предупредить его. Не только для себя, но и потому, что, возможно, он хотел бы знать. Но затем Ксавье прижался своим сильным телом к моему для поцелуя, который уничтожил все здравые мысли.