Только работа, никакой игры

Глава 17

Я встретился с братом в нашем любимом пабе, где каждую неделю был новый выбор крафтового пива на разлив и лучшая рыба и чипсы в городе. Марк уже сидел в нашей обычной кабинке, когда я вошел. Я помахал хозяину паба, который никогда не делал из мухи слона, когда я приходил. Это было место, где мне не нужно было беспокоиться о папарацци, фотографирующих меня. Прошлой ночью они уже достаточно натворили. Не покупал таблоиды, но мельком видел их заголовки, и все они включали меня. Большинство из них с Блейком и Эви, некоторые с Дакотой, когда она бросила свой напиток мне в лицо. Против последнего я не возражал. Первое приводило меня в бешенство, потому что я знал, что фотографии будут беспокоить Эви.

— Опоздал на пятнадцать минут, — заметил Марк, когда я скользнул в кресло напротив него. — До Эви Ксавье это было бы хорошо, но теперь я ожидаю большего. — Он уже заказал две бутылки темно-янтарного пива. Я поднес свою к губам и сделал большой глоток.

Марк внимательно посмотрел мне в лицо.

— Что происходит?

— Я облажался, — сказал я.

Марк взглянул на меня.

— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — пошутил он и тут же посерьезнел. — Дело ведь не в Эви, верно?

Он говорил так, будто это его раздавит. Как Эви удавалось завоевать симпатии всех, кого она когда-либо встречала? Тренер, мои товарищи по команде, моя семья… Блейк. Все еще хотел ударить его по лицу за то, что он танцевал с Эви, за то, что он держал ее за бедра, за то, что пытался поцеловать ее. Он хотел ее, хотел того же, что и я для себя. Что, если Эви снова решит с ним встретиться? Или кто-то еще?

— Я переспал с ней, — пробормотал я, ставя стакан на стол и ожидая, что получу выговор.

Марк неодобрительно покачал головой, потом сделал большой глоток пива, оценивая меня так, словно я призналась в убийстве, а не в сексе.

— Ты можешь остановить этот разочарованный взгляд старшего брата? И так чувствую себя достаточно дерьмово.

— Почему же? — спросил он. — Ты переспал почти со всеми своими ассистентками и никогда не чувствовал себя дерьмово из-за этого, как и из-за других женщин, с которыми спал и от которых избавлялся, как от грязной тряпки.

— Эви не просто женщина. Она…

Марк с любопытством наклонился вперед.

— Она что?

Я нахмурился. Эви была важна. Имела большое значение для меня.

— Неважно.

Марк со вздохом отстранился и откинулся на спинку сиденья.

— Хорошо, значит, ты переспал с ней… но полагаю, ты не выбросил ее из своей квартиры сразу после этого?

Он начинал меня бесить.

— Я ее не выгонял. Она ушла на следующее утро, прежде чем я успел что-то сказать.

— Что, вероятно, было к лучшему, потому что ты, наверное, ни сказал бы ничего хорошо.

— Возможно, — согласился я, делая еще один глоток. Не был уверен, что сказал бы, но точно не то, что хотела услышать Эви.

— Если она уехала, может быть, все не так уж и плохо. Может быть, она хотя бы согласится продолжать работать на тебя.

— Я был у нее первым, Марк.

Его брови сошлись на переносице.

— Первым в чем?

— Ты ужасно медлителен для адвоката, — пробормотал я. Потом вздохнул. — Эви была девственницей.

Марк поставил бутылку и уставился на нее. Внезапно гнев охватил его лицо.

— Ты спал с ней, зная, что она никогда не была с парнем? Это низко, даже для тебя, Ксавье. Блядь. Даже твоя тупая задница, должна быть, поняла, что у нее есть чувства к тебе, и поэтому она хотела, чтобы ты был ее первым.

Чтобы Марк сказал «Блядь», он должен быть очень зол из-за Эви, и достиг своей цели. Я почувствовал себя еще хуже, что казалось едва ли возможным. Каждая женщина, с которой я был с тех пор, как переспал с Эви, заставляла меня чувствовать себя еще более виноватым. Они не были тем отвлечением, на которое я надеялся. Все, что они сделали, это показали мне, что Эви была единственной в своем роде.

— Не знал… вначале. А когда это понял, было уже слишком поздно.

Марк снова покачал головой. Он схватил пустые бутылки и встал.

— Принесу нам еще по одной порции. У меня такое чувство, что она понадобится нам обоим.

Он вернулся с двумя бутылками, наполненными почти черной смесью.

— Темный эль. Шоколадные и солодовые нотки, — сказал он, ставя передо мной бокал и садясь.

— Полагаю, она уволится с работы.

Я молча кивнул.

— У нее остается шесть месяцев, чтобы найти себе замену.

Я снова кивнул.

Марк вздохнул.

— Мама будет очень расстроена, и Уиллоу тоже. И Милена с детьми тоже.

Я нахмурился.

— Понял. Испортил это для всех. Мы все любим Эви, и я, блядь, потерял ее.

Марк наклонил голову в своей раздражающей адвокатской манере, как будто я только что дал ему важный намек.

— Мы все ее любим?

— Это фигура речи, Марк. Отстань от меня, — сказал я, начиная злиться.

Марк откинулся на спинку стула и долго молчал.

— Может быть, еще не слишком поздно. Иди к ней, расскажи, что чувствуешь. Эви, по-моему, незлопамятная женщина. Может быть, она даст тебе еще один шанс.

— На что? Отношения? Ты же знаешь, что я не хожу на свидания, Марк. Никогда этого не было, никогда и не будет.

— Я люблю Милену, — тихо сказал Марк, и я напрягся, потому что его голос прозвенел во всех моих тревожных колокольчиках. Знал, что он собирается затронуть тему, которую я ненавидел. — Было время, когда я думал так же, как ты, когда думал, что миру будет лучше, если я не буду опускать пальцы ног в бассейн для свиданий, но я не мог позволить ей уйти. Я не такой, как она. Иногда злюсь и кричу, и Милена кричит в ответ, но я ни разу не оскорбил ее, не пригрозил ей и даже не подумал поднять на нее руку. И не только потому, что не хочу потерять ее, — потому что потеряю ее, если буду так с ней обращаться, — но и потому, что не хочу так с ней обращаться.

— Молодец, потому что я переехал бы тебя своей чертовой машиной, если бы ты когда-нибудь обращался с Миленой и детьми как с дерьмом.

Марк улыбнулся.

— Знаю. — Он вздохнул. — Вы с Эви идеально подходите друг другу. Никогда не видел, чтобы ты так смеялся рядом с женщиной.

— Эви — самая смешная и умная женщина из всех, кого я знаю.

— Тогда в чем проблема? Это потому, что она не похожа на супермоделей, которых ты обычно выставляешь напоказ?

Я прищурился.

— Эви горячая штучка, и мне плевать, подходит она для роли супермодели или нет. Другое дело — пресса. Они набросятся на нее, как стервятники, если станет известно, что мы встречаемся.

— И что?

Я вздохнул. Он ничего не понял.

— В помете всегда есть один испорченный щенок, который отгрызет тебе морду, когда ты будешь спать. Мы оба знаем, что ты и Уиллоу не такие щенки.

Марк покачал головой.

— Ты никому не отгрызешь лицо, Ксавье.

— Никогда не знаешь наверняка. Не хочу испортить жизнь Эви.

Марк фыркнул в свое пиво.

— Пока что ты делаешь ужасную работу.

Нет ничего лучше старшего брата, который заставляет тебя чувствовать себя самым большим мудаком в мире. Они с Фионой прекрасно поладят, если когда-нибудь встретятся.

Эви по-прежнему делала все, что должна была делать. Она была ответственной и серьезно относилась к своей работе, но теперь старалась держаться на расстоянии. Наши шутки прекратились, и она никогда не подходила достаточно близко, чтобы мы могли случайно коснуться друг друга.

— Ксавье, ты услышал хоть слово из того, что я сказала? Неужели не можешь хотя бы притвориться, что тебе насрать? — сказала Эви. Мои глаза были прикованы к ней, она сидела на барном стуле, держа перед собой планшет и хмуро глядя на меня.

Я ее не слушал. Я все еще собирался с духом, чтобы сказать то, что нужно было сказать.

Она вздохнула.

— Я закончила с первым черновиком объявления о вакансии. Тебе не нужно беспокоиться о том, что что-то станет достоянием общественности. Я связалась с рекрутинговой фирмой, которая будет дискретно искать возможных кандидатов. Если хочешь, могу обсудить объявление с Марком.

— Мне не нужен еще один ассистент, Эви, — твердо сказал я.

Ее зеленые глаза встретились с моими, и взгляд их был как удар по яйцам. Блядь. Я никогда не хотел причинить боль Эви.

— Я же сказала, что больше не буду на тебя работать. Это не сработает. После того, что случилось, — она сглотнула. — Это просто не сработает.

Я выпрямился, прислонившись к холодильнику, и придвинулся ближе к ней, но остановился, когда она напряглась.

— Эви, послушай, знаю, что вел себя как последний придурок.

— Да, но я не могу винить тебя за это. Я знал, как ты относишься к женщинам.

Ауч. Еще один удар.

— Ты не похожа на других женщин.

— Конечно, — пробормотала она, оглядывая себя со всех сторон и хмуро глядя на свой айпад.

К черту все. Я приблизился к ней, и она в замешательстве вскинула голову.

— Я не хочу тебя потерять.

Она поджала губы.

— Не собираюсь становиться твоим ассистентом с привилегиями.

— Я этого и не хочу… — Черт, я действительно собирался это сказать? — Просто хочу тебя, всю тебя. Я хочу дать шанс свиданиям. Хочу дать шанс нам, если ты позволишь.

Ее глаза расширились, потом сузились.

— Ты же не ходишь на свидания. Ты сам это сказал.

— Знаю, — тихо ответил я, ближе наклоняясь к Эви, пока не смог сосчитать веснушки на ее носу и скулах. — Но я хочу встречаться с тобой.

Так оно и было. Я сказал это, и, несмотря на приступ паники, гребаной паники, не хотел брать свои слова обратно. Если бы свидания с Эви было тем, что нужно, чтобы удержать ее, я бы попробовал. Был почти уверен, что сделал бы все, чтобы удержать ее.

Эти слова были слишком хороши, чтобы быть правдой. — А что именно ты считаешь свиданием?

Ксавье все еще был близко, так близко, что мне было трудно сосредоточиться на чем-то большем, чем изгиб его рта и мужской запах.

— Ходить на свидания, проводить время вместе, спать вместе. Я не эксперт, когда дело доходит до свиданий, Эви.

— Я тоже, — сказала я и посмотрела на Ксавье. Он выглядел серьезным, и я знала, что он не стал бы лгать о чем-то подобном, и уж точно не для того, чтобы снова затащить меня в свою постель. Мое сердце хотело подпрыгнуть от его предложения, но мой мозг нажал на тормоза. — В прошлый раз, когда мы говорили об этом, ты сказал, что люди ожидают от тебя определенных вещей. Это не изменилось. Пресса набросится на нас, как только станет известно, что мы встречаемся.

На лице Ксавье промелькнуло беспокойство, и у меня все сжалось внутри.

— Видишь, этот взгляд говорит мне все, что нужно знать. Ты боишься, что тебя увидят со мной на людях. — Я попыталась вырваться, но Ксавье уперся в стойку с обеих сторон от меня.

— Это чушь собачья, Эви. Нас все время видят вместе.

— Не как пару, и ты это знаешь.

— Мне плевать, что о нас пишут в прессе, но в прошлый раз, когда они обгадили тебя, ты была расстроена, а я не хочу этого, и будет только хуже. Инцидент с Блейком уже стал для таблоидов воплощением мокрой мечты.

— Ты беспокоишься обо мне?

— Черт возьми, да. Конечно, я беспокоюсь за тебя. Я знаю, какое мерзкое дерьмо пресса любит писать обо мне, и они не станут мягче относиться к тебе, как только узнают, что ты моя девушка.

Я сглотнул.

— Ты сказал слово на букву «д».

Ксавье усмехнулся.

— Я лучше найду твою точку G.

Я легонько толкнула Ксавье в плечо.

— Ты невозможен. — Но я не была зла или раздражена. Но была смущена, счастлива и напугана. — Ксавье, это очень важно для меня, для нас. Если ты делаешь это, потому что чувствуешь вину, или пытаешься уладить незаконченное дело, или не хочешь потерять хорошего ассистента, то я бы предпочла, чтобы ты сказал это сейчас.

Ксавье слегка отстранился, словно я дала ему пощечину.

— Я бы не стал так с тобой возиться только для того, чтобы уладить незаконченное дело. Думал, ты будешь счастлива.

— Я счастлива, но в то же время и обеспокоена. Ты всегда был так категоричен насчет того, чтобы не встречаться, а теперь передумал. Несколько дней назад ты все еще трахался с Дакотой, а теперь хочешь меня. Это не укладывается в моей голове.

Ксавье вздохнул.

— Никогда не хотел Дакоту. Она должна была отвлечь меня от тебя. Я чувствовал себя виноватым после того, как переспал с тобой, и когда понял, что потеряю тебя навсегда, это просто напугало меня до чертиков, но я был упрямым ублюдком и думал, что не могу встречаться ни с кем, и меньше всего с тобой.

— И меньше всего со мной, — повторила я. — Да, понимаю, что отношения с пухлой рыжей женщиной будет ударом по твоему имиджу.

Ксавье схватил меня за бедра и встал между моих ног, приблизив наши лица.

— Не перекручивай мои слова, и не позволяй своей неуверенности в себе быть со мной.

Я захлопнула рот. Ксавье никогда по-настоящему не злился на меня, но сейчас выглядел взбешенным. Он медленно наклонился и коснулся губами моих губ. Я затаила дыхание, но он не стал углублять поцелуй, и вместо этого отодвинулся на пару дюймов.

— Я имел в виду, — твердо сказал он, — что никогда не хотел ни с кем встречаться, потому что не думал, что у меня это получится.

Я фыркнула.

— Если ты никогда не пробовал, то не можешь знать наверняка.

— Мой отец был большим засранцем, Эви, — внезапно сказал Ксавье, и я замерла. Если не считать краткого упоминания о женском приюте, он никогда не говорил о своем отце, как и никто другой из его семьи. Его серые глаза выражали тревогу и боль при воспоминании о прошлом. Я дотронулась до его груди, пытаясь без слов подбодрить его продолжать. — Жестокий засранец, физически и морально. Он избивал мою мать, а потом Марка и меня. Он был ужасным человеком, но мама долго оставалась с ним. Он мог бы быть очаровательным, если хотел, и ему всегда удавалось убедить ее, что он изменится, что он не будет бить ее снова. Она пыталась защитить нас, и ее постоянно избивали за это. Он бил ее кулаками и ногами, рвал на себе волосы, обзывал ужасными словами…

Он замолчал.

— Значит, — начала я. — Ты боишься, что станешь таким же, как он? — Это была нелепая идея. Ксавье не был ни жестким, ни жестоким. Он был бабником, и хотя определенно разбил несколько сердец, это было далеко от того, чтобы быть оскорбительным мудаком. Большинство женщин точно знали, во что ввязываются, когда спали с Ксавье. Его сексуальные похождения были во всех новостях. Даже я знала об этом.

— Я похож на него, — сказал Ксавье. — И у меня есть его обаяние. Женщины верят всему, что я говорю. Я могу быть убедительным.

— Давай я тебя сейчас остановлю, — сказала я и ткнула пальцем в его твердую грудь. — Я не знаю твоего отца, но знаю тебя, и ты не оскорбляешь меня, Ксавьер. Ты смешной, дерзкий и заботливый. Заботишься о своей семье, защищаешь ее, любишь. Ты никогда не причинишь боль тому, кого любишь или о ком заботишься. Ты — не твой отец, поверь мне.

Он все еще не выглядел убежденным.

Я взяла его за руку, сильную и грубую, сжала его пальцы в кулак, а потом подняла его между нами.

— Ты можешь себе представить, как ударишь меня? — спросила я, поднося его кулак к своей щеке.

Он напрягся, его глаза расширились от ужаса. — Нет.

Легкая улыбка тронула мои губы. Я поднесла его кулак к губам и поцеловала костяшки пальцев.

— Даже когда я тебя раздражаю? — поддразнила я его.

— Нет, никогда, и меньше всего, когда ты меня раздражаешь.

Я развернула его руку и прижала ладонь к своей щеке.

— А как насчет пощечины? Ты когда-нибудь думал о том, чтобы дать мне пощечину?

— Нет, — сказал Ксавье, понизив голос. Он все еще был напряжен, его глаза были напряжены, как будто я рассказывала историю, которая заставила его дойти до предела.

— Причинить боль?

— Нет.

— Оскорбить меня?

— Нет, черт возьми, нет, — почти прорычал он.

Я отпустила его руку и улыбнулась.

— Видишь. Тебе не о чем беспокоиться.

Ксавье вздохнул.

— Никогда не хотел ничем рисковать. Любовь превратила мою мать в дуру. Она позволила ему причинить ей боль. И он почти уничтожил всю нашу семью.

— Но это не так, у вас замечательная семья. А он? Где он?

— Не знаю, и мне все равно. Последний раз видел отца, когда его отправили в тюрьму тринадцать лет назад.

Мои глаза расширились.

— О. Почему?

— Моя мать бросила его. Она попыталась попасть в женский приют, но там было полно народу, поэтому она пошла к подруге. Мой отец нашел ее, избил сестру и сбросил с лестницы.

На глаза навернулись слезы.

— Так вот почему она в инвалидном кресле?

— Да, — тихо ответил Ксавье. Он отвел взгляд и сглотнул. Я соскользнула с табурета и обняла его за талию, затем прижалась щекой к его груди, крепко прижимаясь к нему. Ксавье в свою очередь крепко обнял меня и положил подбородок мне на макушку. Мы долго стояли так, и я подумала, будет ли когда-нибудь что-нибудь такое же прекрасное, как находиться в объятиях Ксавье, слышать его сердцебиение, чувствовать его тепло и силу.

Когда мы наконец-то отстранились, я не знала, что сказать. Сомневалась, что Ксавье когда-либо говорил о случившемся с кем-то за пределами своей семьи, и то, что он доверил мне такое ужасное воспоминание, казалось невероятным подарком.

— Печальное путешествие по полосе памяти — совсем не то, что я представлял себе, когда думал о том, как будет проходить наш разговор. Предполагалось, что будет горячий примирительный секс.

Я закатила глаза, позволяя Ксавье поднять настроение.

— Сегодня никакого секса не будет. — А потом, когда Ксавье дерзко ухмыльнулся, добавила, — и завтра. Или послезавтра.

Ксавье кивнул, капитулируя.

— Думаю, это значит, что ты не будешь со мной встречаться. Я понял. После этой удручающей истории я бы тоже не захотел, — сказал он шутливо, но я уловила намек на уязвимость в его словах.

— Не говори глупостей, — возразила я. — Я не отказываюсь от свиданий, только от секса.

— Разве это не одно и то же?

Я фыркнула.

— Для тебя, может быть и так. — Потом добавила серьезным тоном: — Если ты действительно решил попробовать окунутся в серьезные отношения, то мы должны начать с нуля. А это значит просто наслаждаться свиданиями, и никакого секса. Для тебя времяпровождение с женщиной всегда подразумевало только секс, но мне нужно нечто большее. Я могу дать шанс нашим отношениям только в том случае, если ты согласишься, что секс будет под запретом.

— Имеешь в виду, никакого секса с другими женщинами, да? — сказал он, ухмыляясь, а затем отрезвел от моего пристального взгляда. — Если это то, что тебе нужно, то я могу справиться с правилом отсутствия секса.

— Уверен? У тебя такое выражение лица, как будто тебе на всю жизнь запретили играть в регби.

Ксавье наклонился к ней.

— Похожее чувство.

Я удивленно подняла брови.

— Если ты думаешь, что не справишься, то нам лучше просто забыть об этом. Не хочу, чтобы мне причинили боль, Ксавье. То есть еще больше, чем раньше.

— Я не хочу причинять тебе боль, Эви. Мне хочется попробовать построить серьезные отношения, но не могу обещать, что у меня все получится. Может быть, я и облажаюсь, но сделаю все возможное, чтобы это сработало. Даже если мои яйца посинеют.

— Хорошо, — сказала я, чувствуя, как мой пульс участился от того, что собиралась сказать. — Тогда давай попробуем.

Ксавье улыбнулся.

— Так ты согласна встречаться со мной?

— «Попробовать встречаться», как ты выразился, но да, согласна.

— Значит ли это, что теперь я могу тебя поцеловать? — пробормотал Ксавье, его губы уже были так близко, что дыхание окутывало мой рот.

Мои следующие слова стоили мне невероятных усилий и еще большей сдержанности.

— Еще нет. Может быть, после нашего первого официального свидания, если все пройдет хорошо.

Ксавье приподнял одну бровь в своей раздражающе дерзкой и сексуальной манере.

— Первое свидание? Что мы будем делать?

— Удиви меня. Твой календарь говорит мне, что ты свободен сегодня вечером.

Он усмехнулся.

— Может быть, серьезные отношения со своим ассистентом — не самая лучшая идея.

Я прикусила губу.

— Думаешь, это будет проблемой? Я уже написала объявление в рекрутинговую фирму.

— Нет, — быстро ответил он. — Мне больше никто не нужен. Только ты должна быть моей ассистенткой. И это так возбуждает.

Втайне я испытала облегчение. Мысль о том, что Ксавье будет работать в тесном контакте с другой женщиной, не очень меня устраивала. Ксавье хотел попробовать встречаться, но он привык гоняться за каждой юбкой. Я еще недостаточно доверяла ему, чтобы чувствовать себя комфортно с другой ассистенткой в его жизни, и мне нужна была эта работа.

— Тогда пока останусь твоей ассистенткой. — И взглянув на часы, добавила: — А это значит, что у нас есть ровно двадцать минут, чтобы доставить тебя на тренировку. Вот черт! — И протиснулась мимо Ксавье.

— Одевайся. Нам нужно уходить. Тренер психанет, если ты опоздаешь.

— Командуешь, как всегда, — сказал Ксавье, но тут же побежал к лестнице, а потом наверх. Мои глаза следили за его идеально очерченной попкой в этих обтягивающих брифах. Встречаться с Ксавье будет нелегко.

Я быстро просмотрела свой календарь и выругалась. Мне нужно было забрать из химчистки смокинг Ксавье и свое платье, поговорить с поставщиком о дне рождения Ксавье, который должен был состояться всего через две недели, и у меня было свидание с Фионой. Когда Ксавье спустился по лестнице в тренировочном костюме, я выпроводила его.

— Тебе придется поехать одному. Мне нужно кое-что сделать. У тебя нет никаких планов на вторую половину дня, кроме серфинга с Коннором, так что я тебе не нужна. Думаю, это значит, что мы не увидимся до вечера. Дай мне знать, во сколько заедешь за мной на свидание, и если мне нужно будет соответственно одеться. С другой стороны, что-то, где нам не нужно соблюдать дресс-код, было бы предпочтительнее. Не хочу, чтобы мы шли туда, где будем в центре внимания. Где-нибудь в укромном месте будет лучше.

Я задумалась.

Ксавье с интересом наблюдал за мной.

— Что? — спросила я, краснея. Я несла всякую чушь.

— Так мило, когда ты нервничаешь. Нервничаешь, перед свиданием со мной, Эви? — спросил Ксавье тихим голосом, наклоняясь ближе, с волчьей ухмылкой на лице.

Не позволяя ему взять надо мной верх, я коснулась его бедра и прижалась грудью к его груди.

— Конечно, нет. А разве свидание со мной заставляет тебя нервничать?

Взгляд Ксавье метнулся к моему декольте, и его грудь тяжело вздымалась. Прежде чем я проиграю свою собственную игру, отступила назад, похлопала его по груди и сказала:

— Не могу дождаться, чтобы увидеть, что ты запланировал на наше первое свидание.

Затем быстро зашагала к скутеру Фионы, который в последние дни часто брала взаймы, с тех пор как избегала ездить в машине с Ксавье. Я помчалась прочь, пока мое тело не взяло верх над разумом, и я потащила Ксавье обратно в его квартиру, позволив ему сделать со мной все, что он пожелает.