Только с дочерью

19

Я смотрела на адрес, нацарапанный на клочке бумаги рукой… одного человека.

– Придете по этому адресу и спросите управляющего, – сказал мне «один человек».

Затем объяснил, как доехать. Назвать фамилию моего благодетеля значило бы приговорить его к смерти в Исламской Республике Иран.

Это был адрес учреждения, расположенного на другом конце города; мне предстоял долгий и трудный путь по многолюдным улицам, но я решила, несмотря на всю рискованность предприятия, отправиться туда немедленно. Махтаб была со мной. Перевалило за полдень, и я сомневалась, успеем ли мы обернуться до возвращения Махмуди из больницы. Но обретенная мною свобода придавала мне смелости. Если потребуется, я что-нибудь куплю – какую-нибудь мелочь для дома – и объясню, что мы с Махтаб задержались в магазине. Махмуди это проглотит, по крайней мере на первый раз.

Я приняла решение: откладывать нельзя. Я должна ехать сейчас же.

В целях экономии времени вместо обычного оранжевого такси мы с Махтаб взяли дорогое такси с телефоном. Тем не менее поездка оказалась долгой и утомительной.

Махтаб не спрашивала, куда мы едем, вероятно интуитивно чувствуя, что есть вещи, о которых лучше не знать.

Наконец мы отыскали нужный адрес – конторское здание, внутри которого сновали служащие, проявляющие нетипичное для этого города усердие. Я подошла к секретарше, говорившей по-английски, и сказала, что хотела бы видеть управляющего.

– Сейчас налево. Затем вниз по лестнице и до конца холла, – объяснила она.

Мы оказались в цокольном этаже, где располагался общий большой офис. Один угол представлял собой приемную, обставленную комфортабельной западной мебелью. Здесь были книги и журналы.

– Почему бы тебе не подождать здесь, Махтаб? – предложила я.

Она согласилась.

– Где можно найти управляющего? – спросила я одного из служащих.

– В конце холла. – Он указал на дверь, отделяющую кабинет управляющего от остального помещения, и я направилась к ней решительным шагом.

Я постучала в дверь и, когда мужской голос пригласил меня войти, произнесла, как меня научили:

– Я Бетти Махмуди.

– Проходите, – сказал управляющий на безукоризненном английском и пожал мне руку. – Я вас уже поджидаю.

Он закрыл за собой дверь и предложил мне сесть, улыбнувшись широкой, сердечной улыбкой. Управляющий был невысокий сухопарый человек в аккуратном костюме и галстуке. Он сел за письменный стол и начал непринужденно со мной беседовать, чувствуя себя в безопасности в этих стенах. Во время разговора он постукивал ручкой по столешнице.

«Один человек» сообщил мне о нем отрывочные сведения. Управляющий надеялся, что когда-нибудь сумеет вместе с семьей выехать из Ирана, а в настоящее время его жизнь была до чрезвычайности сложна и запутанна. Днем он преуспевающий бизнесмен, пользующийся явной поддержкой правительства аятоллы. Ночью – таинственная личность.

У него было несколько имен; я называла его Амалем.

– Мне очень жаль, что вы попали в такую переделку, – начал он без всякой преамбулы. – Я сделаю все, что смогу, чтобы вас отсюда вызволить.

Его откровенность меня и привлекала, и настораживала. Он знал мою историю. И считал, что может помочь. Но через это я уже проходила: с Триш и Сюзанной, Рашидом и его другом, с загадочной мисс Алави.

– Знаете, – сказала я, – все это я уже слышала, и не раз; здесь есть одна закавыка. Я уеду отсюда только с дочерью. Останется она, останусь и я. Альтернативы нет; предупреждаю вас об этом сразу, чтобы вы зря не тратили время.

– Я вас очень за это уважаю, – сказал Амаль. – Если вы хотите уехать с дочерью, значит, я вывезу из страны вас обеих. Наберитесь терпения – я не знаю, как и когда смогу все организовать. Терпеливо ждите.

От его слов у меня потеплело на сердце, но радоваться было рано. Он вселил в меня надежду, но признался, что не знает, как и когда будет устроен побег.

– Вот вам мои номера телефонов. – Он быстро записал их на бумаге. – Это мои личные номера – один здесь, в кабинете, другой домашний. Можете звонить мне в любое время дня и ночи. И пожалуйста, не смущайтесь. Как появится возможность – сразу звоните. И никаких стеснений – мол, я его побеспокою; звоните как можно чаще, потому что мне нельзя вам звонить – это рискованно. Ваш муж может это неправильно понять. Еще приревнует, чего доброго. – Амаль рассмеялся.

Его настроение передалось и мне. Как жаль, что он женат, подумала я, но тут же ощутила острый укол угрызений совести.

– Хорошо, – кивнула я, несколько озадаченная.

От Амаля исходила какая-то удивительная надежность.

– По телефону ничего обсуждать не будем, – наставлял он. – Просто спросите: «Как дела?» – или что-нибудь в этом роде. Если у меня для вас будет информация, я скажу, что мне нужно с вами встретиться, и вы приедете сюда – телефонные разговоры нам с вами ни к чему.

Видно, здесь есть какой-то подвох, подумала я. Может быть, деньги?

– Следует ли мне попросить моих родителей перевести определенную сумму в посольство? – осведомилась я.

– Нет. Сейчас о деньгах не беспокойтесь. Все расходы я возьму на себя. Расплатитесь потом, когда вернетесь в Америку.

В такси Махтаб все время молчала. И хорошо, потому что у меня голова шла кругом. Я вновь и вновь вспоминала слова Амаля, пытаясь определить шансы на успех. Неужели я и вправду нашла способ выбраться из Ирана?

«Расплатитесь потом, когда вернетесь в Америку», – уверенно сказал он.

Но в памяти всплыла и другая фраза: «Я не знаю, как и когда смогу все организовать».