Только ты

ГЛАВА 23

Хоспис. Врачи могли сколько угодно рассказывать нам о том, что здесь Джек получит лучший уход, чем дома, что здесь у него будет все необходимое. Но все мы понимали, что это значит. Это лишь откладывает неизбежное. После хосписа уже нет ничего.

Спальня Джека превратилась в полнофункциональную больничную палату с кроватью для ухода и круглосуточным наблюдением. К счастью, моему крестнику было всего несколько месяцев, и он ничего из этого не запомнит. Видеть, что Джек не может встать с постели, или даже долго держать глаза открытыми, убивало меня. Я одновременно боялась приходить каждый день, но не могла не прийти. Я проводила с ним по нескольку часов, давая Элли отдохнуть. Я волновалась о ней. Она казалась такой непоколебимой, почти как робот. Лишь однажды она позволила себе почувствовать и это едва ее не убило.

Каждый день я прощалась, садилась в свой автомобиль, и думала, не последний ли это раз я видела своего двоюродного брата живого.

Не помогал и тот факт, что я чувствовала болезненную усталость каждое утро. До сих пор не было окончательных результатов всех тех анализов крови, которые я сдавала еще до праздников, кроме тех, что показывали воспалительный процесс в моем организме. Доктор Рамирес спрашивал о возможном стрессе в моей жизни, и о том, могу ли я его избегать, поскольку это может вызывать симптомы.

Я бы очень хотела, чтобы близкий мне человек не умирал у меня на глазах, но, к сожалению, это было невозможно. Вдобавок я знала, что это был не просто стресс. Стресс не приводит к повышению температуры, которая возникает несколько ночей в неделю. Итак, врачи взяли еще больше крови, направили ее на дополнительные анализы, и сейчас я снова жду ответа.

— Ты похудела, кузина. Ты что, опять делаешь эту дурацкую чистку?

Хриплый голос Джека звучал сонно. Я отдыхала на матрасе у его больничной койки и смотрела телевизор, пока Джек дремал.

— Нет, — засмеялась я. — Мне не нужен тренажерный зал или странные чистки. Мне просто надо было подхватить пневмонию. Лучшая диета. — Я саркастически показала Джеку кавычки пальцами.

Он покачал головой и попытался встать. Я подскочила с того места, где лежала, чтобы отрегулировать подушки за его спиной.

— Мне не нравится, что ты так долго болеешь. И знаю, что Эван чертовски волнуется. Обещай мне, что наведаешься к другому врачу.

Я улыбнулась, а Джек наморщил лоб.

— Не волнуйся за меня. Со мной все в порядке. Ты просто…

Выздоравливай? Это то, что я намеревалась сказать? Даже наблюдая, как суровая действительность становится все более реальной с каждой минутой, мой мозг все еще отказывается все это воспринимать.

— Эван носится со мной, как с маленьким ребенком. Ты бы видел, как он реагирует каждый раз, когда я просто кхекаю, когда прочищаю горло. — Джек откинулся на подушках, продолжая смотреть на меня. — Это очень приятно, но это всего лишь горло. Я сдала дополнительные анализы крови, скоро должны быть результаты. Не о чем волноваться.

— Конечно, я волнуюсь за тебя. Я беспокоился о тебе, сколько себя помню. Это настоящая работа на полный рабочий день, поскольку ты всегда попадаешь в беду. — Джек поднял брови, заставив меня закатить глаза.

— Прекрати драматизировать. — Я села на свой матрас и оперлась локтем о край его кровати, подперев голову и сузив глаза.

— Ты всегда попадала в неприятности. Даже когда мы были маленькими. — Джек рассмеялся. — Помнишь, как вечером в канун Рождества, когда нам было лет по семь, ты пробралась в гостиную и открыла два подарка, после того как тетя Тесс предупредила этого не делать. После она не позволила нам открывать подарки вообще до конца ночи.

— Но ты тоже их открывал! Мне просто не повезло, и я попалась.

Джек прыснул со смеху, так сильно, что даже начал задыхаться. Я встала и похлопала его по спине, пока кашель не успокоился. Он все еще смеялся, пока я настраивала носовые канюли, которые обеспечивали ему кислород.

— Это все мастерство, Пейдж. Я сделал это, пока мои родители спали, своим счастливым скаутским ножом, а затем снова заклеил пакеты. Ты разорвала все, а потом сказала, что не знаешь, как это произошло. Сказала, что возможно, это… — Джек схватился за грудь и снова засмеялся. — Возможно, это Санта забыл завернуть. Ты притворилась самой большой блондинкой в ​​мире на то Рождество.

— Я думала, что это из-за меня ты такой грустный. Они не позволили нам открыть свои подарки до конца ночи.

— Я не был грустным. И мне разрешили, но я сказал папе, что не буду открывать подарки, пока ты не можешь. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя еще хуже.

Джек покусывал свою губу, когда смотрел на меня. Я втянула воздух, чтобы сдержать слезы, которые уже собрались в уголках глаз. Джек всегда был таким. Я даже не всегда догадывалась, когда он защищал меня, или приглядывал за мной. Единственное, что я знала точно, так это то, что больше он этого делать не будет.

— Ты прав. Что я буду делать без тебя? — Мой подбородок задрожал, и я сжала руку Джека.

Он сделал слабую попытку забрать ее обратно.

— С тобой все будет хорошо. Ты умнее и жестче, чем мы все о тебе думали. — Джек поднял глаза на телевизор. — Что смотришь?

Я, в основном, читала или просто смотрела в никуда, и не замечала, что там показывают по телевизору.

— «Моя девочка». Фильм с Маколеем Калкиным, когда он еще был на пике славы, которую ему принес фильм «Один дома». Мы смотрели его раньше, когда были маленькими.

— Где он умирает, а она кричит в похоронном доме, чтобы ему одели очки? Почему, черт побери, мы это смотрим? Что, нет ничего более оптимистичного? Дай мне этот чертов пульт. — Джек зацепил меня, когда нагнулся с края своей кровати за пультом. — Ах, старый фильм «Копы». Идеально. У тебя случайно не было свидания с таким парнем в наручниках?

Я засмеялась, и незаметно стерла слезы с глаз, чтобы Джек не увидел.

— Итак, что ты думаешь насчет ваших отношений с Эваном? — Джек смотрел в телевизор, продолжая переключать каналы.

— Эван просто… удивительный, Джек. Все в нем замечательно. А еще он милый и после всего, что ему пришлось пережить, все еще заботится о своем отце, хотя он этого и не заслуживает. Я люблю смотреть, как он светится, когда я захожу в комнату. Не думаю, что раньше замечала такую реакцию на себя.

— Эван, безусловно, сделает для тебя все. Я, конечно, его поддеваю, но я очень рад за вас. Мне так легче ─ знать, что у тебя есть кто-то, кто будет заботиться о тебе. Ты заслуживаешь этого. Всегда заслуживала, независимо от того, что ты о себе думала.

— Он тоже для меня все. Иногда я боюсь, что спугну его.

— О, пожалуйста, я тебя прошу. Ты бы слышала, как он говорит о тебе на работе. Мне нужно проверить как там Пейдж. Мне нужно сделать это для Пейдж. Мы с Пейдж сделали это… Поехали сюда… И так весь день. Однажды он забыл и назвал тебя «Дейзи», мы потом несколько дней над ним прикалывались.

Я толкнула его.

— Не дразните его так.

Джек схватил мою руку и сказал:

— Он никогда не обижается. Просто улыбается и смеется вместе с нами. Это же Эван, просто отличный парень. Как думаешь, ты могла бы назвать своего первого ребенка в мою честь? Только не первым именем, поскольку слишком много Джеков может запутать. Просто, ребята, не забывайте обо мне. — Джек грустно улыбнулся.

Я встала и поцеловала его в щеку. Он был настолько худым, что мышцы на его щеках просто исчезли, а мои губы коснулись кости.

— Мы никогда, никогда тебя не забудем. Насколько я тебя знаю, ты всегда найдешь способ быть рядом. Поэтому я никогда не скажу тебе «пока». — Я пожала плечами и улыбнулась, проглотив слезы, которые продолжали падать.

Джек взял меня за затылок и поцеловал в лоб.

— Никогда не говори «умер», хорошо? Это плохая комбинация слов. — Он улыбнулся и отвернулся; его глаза тоже были полны слез. — Я всегда буду заботиться о тебе, сестричка. Всегда.

Рыдания вырвались из меня, и я опустила голову Джеку на грудь. Джек на минуту притих. Когда я отодвинулась, мой лоб был мокрым. Джек тоже плакал, что заставило меня разрыдаться еще сильнее.

— Эй, послушай, ты провела здесь большую часть дня. Почему бы тебе не пойти домой и вернуться завтра после работы. Эван сказал, что заглянет, после того как закроет офис. — Он посмотрел на часы.

— Пойду, попрощаюсь с Элли и малышом. — Я глубоко вздохнула, даже не скрывая своих слез.

Пока я надевала куртку, в животе появилось тревожное ощущение. Похожее чувство у меня было, когда я впервые услышала слово «лейкемия», поэтому я старалась скрыть его в глубине своего подсознания.

— Увидимся позже, заноза в заднице. Я люблю тебя. — Я подарила Джеку широкую улыбку. Когда он повернулся ко мне, его голубые глаза все еще сверкали.

— Увидимся позже, ветреная блондинка. Я тоже тебя люблю.

Я снова прижалась к груди Джека, и он нежно меня обнял. Мы крепко держались друг за друга. Это напомнило мне о тех объятиях, в которые мы заключали друг друга в особые дни: на выпускные, в день его свадьбы, и день крестин его сына. Это много для нас значило. Все, что мы делали, мы делали вместе. Джек был в моем сердце и душе, так же, как и я в его. Даже смерть не могла этого изменить.

Я покинула его комнату, поцеловала Элли с малышом, и пошла к своему автомобилю. Как много двоюродных братьев и даже братьев и сестер, были столь же близкими, как мы с Джеком? Впервые за несколько месяцев я почувствовала себя счастливой и умиротворенной.

Я пришла домой, уселась на диване, даже не поняла, что заснула, пока жужжание моего телефона не разбудило меня. Имя Элли промелькнуло на экране, и я замерла на месте. Она звонила снова и снова, но я не могла пошевелиться. Жужжание прекратилось, а затем началось снова. На этот раз на экране высветилось имя Эвана.

Никому не нужно было мне говорить то, что я и так уже знала. Джек умер.