Том 6. Лимонарь

АВВА АГИОДУЛ{*}

В бытность мою игуменом лавры блаженного Герасима один из братии, сидящих в лавре, помер, и не знал о его смерти старец Агиодул.

Ударил канонарх в било, собралась братия и вынесли умершего в церковь. Пришел и старец и, видя брата, лежащего в церкви, опечалился, что не целовал его прежде отшествия его от жития сего, и шед к одру, глаголя к умершему:

— Восстани, брате, и даждь ми целование!

И, восстав, брат целовал старца.

И глагол ему старец:

— А теперь спи, дондеже Христос пришед воздвигнет тя.

НИЩИЙ{*}

В лавре в Пургии сидел один старец, и был не сребролюбив зело, и имел дар милостыни.

Однажды в лавру пришел убогий, прося милостыню.

У старца был всего — навсего один хлеб, и старец вынес его и дал нищему.

Нищий же сказал старцу:

— Не хочу хлеба, давай мне ризу!

Старец, не желая огорчать нищего, взял его за руку и ввел в свою келью.

И ничего не нашел нищий в келье, никакой ризы: одна была у старца риза, что̀ была на нем. И смирился нищий перед обычаем старца, развязал вретище свое посреди кельи и, выложив все, что̀ имел, сказал:

— Возьми, колугере, аз же инде обрящу.

ЧИСТОЕ СЕРДЦЕ{*}

Сидящу мне в лавре Пургии иорданской, видел я брата ленящегося и никогда не совершающего воскресной службы. И так беспечно и не радея о себе прожил брат не малое время.

И вот однажды увидел я его, со всем тщанием справляющего праздник, и сказал ему:

— Ныне добро твориши, заботясь о душе своей, брате!

Он же рече:

— Господи, авва, ныне имамы умрети.

И по трех днех помер.

БЛЮДУЩИЙ{*}

В монастыре Пентуклии был некто брат, блюдущий себя и постник. И однажды взбешенный на блуд, не стерпел он брани, вышел из монастыря и иде во град скончати похоти своей. Но только что вошел он в обитель к блуднице, как тотчас прокажен бысть весь.

И, видев себя в чину таком, возвратился брат в монастырь, благохвальствуя Бога:

— Навел на меня Бог наказание, да спасется душа моя!

И вельми славословил Бога.

КРЕПКАЯ ДУША{*}

Однажды пришел я в Александрию и пошел в церковь на молитву и увидел жену в печальных одеждах, окруженную слугами и отроками; плача молилась она ко святому мученику:

— Оставил мя еси, Господи, помилуй мя, милосердый!

И от крика ее и многих слез я оставил мою молитву и, ближе смотря на жену, от вопля ее и слез сам растрогался сердцем, и подумал:

«Вдова она, и зло ей делают!»

И дождавшись, когда она кончит молитву, подозвал одного из отроков ее.

— Повеждь госпоже своей, — сказал я, — есть у меня к ней слово.

Отрок передал ей, и когда она осталась одна, я сказал ей о том, что̀ помыслил о ней. Она же воскликнула с плачем:

— Ты не знаешь, отче, что за горе у меня, мною Бог пренебрегает и не хочет посетить меня! Вот уж три лета я не болела, ни я, ни дети мои, ни слуги мои, и курам моим ничего не вредило, и думаю я, что грех моих ради отвратился Бог от меня, и потому плачу, да посетит меня Бог по милости своей.

Я же чудясь такой любви и крепкой душе, помолив Бога за нее, удалился, дивясь и ныне крепости ее.

ПОКАЯНИЕ{*}

В Солуне в одном девичьем монастыре одна из сестер научена была действом дьявола уйти из монастыря. И шедши, впаде в блуд. И так блудно прожила несколько лет.

И вот однажды, вспомянув Бога, крепко пожелала каяться и пошла к монастырю своему за покаянием, но подойдя к монастырю, у ворот монастырских упала и померла.

И яви Бог одному епископу святую смерть ее.

Видел он святых ангелов, пришедших приять душу блудницы, и бесы шли им во след. И видел он, как пререкались бесы, глаголя святым ангелом:

— Наша работа колико лет, наша и есть!

И долго галдели бесы.

Ангелы же говорили:

— Покаялась она!

— Да, ведь, она же не вошла в монастырь, как же вы говорите, что покаялась! — радовались бесы.

И отвечали ангелы бесам:

— Так как видел Бог устремление разума ее, Бог и приял ее покаяние, ибо покаянием она владела, положив его на ум себе, животом же владыка Господь владеет.

И, осрамившись, бесы отбегоша.

УЧЕНИК{*}

Знал я одного черноризца — отшельника, очень он в мыслях смутился и захотел побыть в кельях в монастыре, но не оказалось по тому времени свободных келий.

А спасался в монастыре один старец, великий светильник, и была у старца небольшая келийка неподалеку от большой зимней кельи.

И сказал старец черноризцу.

— Побудь у меня в той келье, пока не отыщешь себе.

Черноризец так и сделал, поселился у старца.

И стала к нему приходить братия, как к страннику, и несли ему все, что́ имели, желая слышать от него поучения.

А старцу стало завидно:

«Сколько лет я сижу тут и в большом воздержании, и никто не приходит ко мне, а этот проныр и дня не высидел, а столько народу идет к нему!» — думает себе старец, и уж молиться не может, ни делать дела Божия; да и куда, — ни молитва, ни дело на ум не пойдут: такой стоит гам, как на праздник.

И сказал старец ученику своему:

— Иди и скажи тому, чтобы шел отсюда: келья нужна мне.

Ученик поклонился старцу, пошел к тому страннику и сказал:

— Отец меня послал спросить, здоров ли ты?

А странник все в уединении, а тут как попал на люди, да нанесли ему всего, грешным делом вкусил сверх меры и расстроился.

— Пусть помолит Богу за меня старец, живот больно отяжелел.

Ученик к старцу:

— Говорит тебе странник: «поищу келью и, как найду, сейчас же уйду».

Прошел день, прошел и другой, а странник ни с места, и народ все идет, и гам стоит еще пуще.

Терпел, терпел старец, нет сил терпеть, опять позвал ученика:

— Иди и скажи ему, если не уйдет, то я сам приду и, бия, иждену его.

Ученик поклонился старцу, пошел к страннику и сказал ему:

— Слышал мой отец, что ты очень болен, сокрушается о тебе и послал меня проведать тебя.

— Скажи твоему отцу, — сказал странник, — что его ради молитв перемена у меня, совсем полегчало.

Вернулся ученик, сказал старцу:

— До воскресенья просится оставить его, не гнать: «в воскресенье, говорит, уйду, куда Бог повелит».

Наступило воскресенье, а странник и не думал уходить, и вот старец взял жезл и пошел жезлом поучить его и выгнать.

Ученик к старцу, останавливает:

— Подожду, — говорит, — отче, я вперед пойду, там люди, народ у него, осудят тебя.

Да скорее сам к страннику в келью и сказал страннику:

— Отец мой грядет, хочет просить тебя к себе, в свою келью!

А странник, услышав о такой любви старца, оставил народ и поспешил к старцу навстречу, и издалека начал кланяться старцу:

— Не трудись, отче, я сам иду к твоей святости и прости меня, Господа ради!

И виде Господь дело ученика того, вложил в ум старцу свет свой и разверзся разум ему, умилился старец, поверг на землю жезл свой и, подойдя к страннику, целовал его и, взяв за руку, повел к себе и, радуясь, ввел к себе в келью, и угощал странника и беседовал с ним и полюбил его.

Разумея же бывшее, старец до земли поклонился ученику своему и сказал:

— Ты мне отныне буди отец, а я тебе ученик.

1913 г.