Тонкости зельеварения (СИ)

Глава 15. Бой у лаборатории

В город мы с Даной поехали вместе. Риконбрийский язык был немного похож на шалпийский, но я улавливала только отдельные слова, изредка обывки фраз. Для серьезных разговоров мне нужен был переводчик. Граф попросил нас заодно заехать в лечебницу и выяснить, как дела у наших больных. Назад мы вернулись вместе со слугой, которому больше не грозила слепота, но госпожа Файсан осталась в лечебнице. Дана ее навестила. Бесхитростная девушка рассказала, что получила новую порцию шипения про "эту магичку". Н-да, войны не избежать. Но об этом я подумаю потом.

Ничто не могло испортить мне настроения: и сзади, и сверху к магоходному экипажу привязали ящики с опилками, где возлежали чудесные колбы, очаровательные пробирки и прекрасный перегонный куб. Отдельно мне упаковали горелку — я решила придерживаться риконтийских традиций и воспользовалась обычной огненной установкой. Рядом с тигелем и котелками позвякивали разнообразные инструменты, а внутри экипажа стоял дух высушенных и перетертых трав. Я обнимала мешок с лавандой, ромашкой и лимонником. У ног стоял куль с десятком корешков, а в ридикюль я положила сверточек с мандраком. В бок мне впивалась связка чистых блокнотов и новых книг: начиная с учебника риконбрийского и заканчивая справочником по местным травам. Из Шалпии со мной приехало шесть книг и три журнала записей, но для полноценной работы этого мало.

По настоянию Даны мы зашли в магазин одежды. Белье в Риконтии носили намного удобней. Никаких панталон до колен, они укоротились по крайней мере вдвое. А вместо длинных сорочек — коротенькие камисоли на узеньких ляпочках до талии. Красота! Я заказала себе сразу полдюжины комплектов. Взяла несколько готовых платьев — в мастерских при замке есть швея, и несколько ночных сорочек, а Дана захватила для меня каталоги моделей из двух салонов, чтобы заказать остальное позже. Я привезла совсем немного одежды из Шалпии, к тому же, мода в Риконтии немного отличалась, а я не хотела выглядеть вечной иностранкой.

Экономка вернулась через две недели. Лекарь лично ее привез, сообщил Дане, что госпожа полностью здорова, но заставила их в лечебнице поволноваться. — Хорошо, что у вас есть свой человек с даром диагностики, теперь постоянные проверки вам обеспечены. — Кивнул он на меня. Экономка пошла красными пятнами ярости.

Я улыбнулась в ответ. Я поторопилась устроить лабораторию до ее возвращения, и теперь дверь в мою святая святых была заперта на надежный замок и невидимый, но действенный артефакт. Я прикупила несколько штук в городе за свои деньги, пока Дана рассматривала новые устройства для завивки волос. Мне не хотелось расстраивать девушку недоверием, но спокойнее, когда все важные места заперты магией.

Один — на лабораторию. Второй — на дверь в мои апартаменты. Третий — на дверь между моими апартаментами и соседними. Четвертый — отдельно на дверь в спальню. Пятый — на секретер. Там будут самые важные записи и деньги.

На второй день после возвращения экономки артефакт на двери показал, что в мое жилище пытались проникнуть. Война началась.

Утром за завтраком она попыталась уязвить меня, вручив мне подарок — книгу "Наставления благовоспитанной леди": — Хоть вы и не леди, госпожа Мулинн, но эти сведения, безусловно, будум вам полезны. Вы найдете бесценные сведения о том, как вести себя в приличных домах.

Дана подскочила со своего места, и граф тоже намеревался что-то сказать, но я едва уловимым жестом их остановила: — Благодарю вас, госпожа Файсан. У меня, действительно, иногда случается бессонница, и я уверена, что книга вполне способна заменить настойки в этом случае.

Дана хихикнула, и побелевшая от злости экономка села на свое место.

Еще пара-тройка таких стычек, и госпожа Файсан перестала говорить мне гадости и пытаться настроить против меня хозяев замка — она смирилась с тем, что это ни к чему не приведет. Она даже не стала перечить, когда я потребовала проводить уборку в моих апартаментах только в моем присутствии под тем предлогом, что у меня много магических штучек, с которыми прислуга может обойтись неверно. Она больше не старалась согнать меня с моего места рядом с Даной за обеденным столом. Но попытка проникновения в мою гостинную показала, что госпожа Файсан просто сменила тактику.

В академии девушки учили друг друга, что следует делать с навязчивыми парнями, которые тянут руки, куда не надо. Среди студентов таких давно не находилось — может быть, именно потому что всякий знал, что каждой девушке подберут пару-тройку чар под ее силы, и порой это были весьма неожиданные решения. Я могла кинуть лишь небольшой огненный шарик, но послать его прицельно. С помощью тонких воздействий я умела не только закрывать ранки, но и открывать их, и как зельевар, изучавший анатомию, я знала несколько точек на теле человека, где это заклятье приведет к сногсшибальному результату. Конечно, ранку стоит сразу же закрыть, иначе нападающий потеряет не только сознание, но и жизнь, а это не всегда желательно. И, наконец, я могу ударить чистой силой, правда, это будет очень небольшой удар, скорее, тычок пальцем. Но если ткнуть человека пальцем в глаз, это будет неприятно.

Этот последний прием я и провела на одном из слуг, который имел неосторожность поверить росказням про магичек. Вечером я вышла из лаборатории и собиралась повернуть ключ в замке, когда кто-то схватил меня сзади за шею и попытался втолкнуть назад. Но запирающий артефакт вступил в действие, как только я закрыла дверь, одновременно влив кроху силы, и мы остались в коридоре. В следущий момент нападавший схватился за глаз, а я подвесила светляк. Кажется, этот работник отвечает за дрова, уголь, вывоз мусора, и занимается подсобными работами. Он сортировал вывезенную из лаборатории рухлядь. Вспомнив уроки риконбрийского, я задала короткий вопрос: — Почему?

Парень осклабился и ответил длинной фразой, которую я не поняла. Увидев это по моему лицу, он сказал проще: — Тебе надо, — он сделал движение бедрами.

Указав на дверь в лабораторию, он схватил меня за локоть и потянул на себя.

Да, правильно мне говорили боевички: ударила — и беги, кричи, зови на помощь. На второй такой удар у меня сил не было, бить магией очень затратно. Поджарить его тоже не смогу, а пускать кровь… надеюсь, до этого не дойдет.

Я стукнула его ногой под колено. Домашние туфли хоть и мягкие, но подошвы у них крепкие. И одновременно кулаком в тот же глаз. Боевички в университете считали, что слабым магам прежде всего нужны немагические приемы.

А дальше — бежать. Внизу ходят слуги, и Дана, может быть, еще не спит. Столкнувшись с двумя горничными, я отправила одну из них за Даной, второй сказала: "Тут" и показала на стоявшие вдоль стен стулья. Парень спустился вниз вслед за мной, оглядел служанок и меня, и ушел куда-то в сторону кухни.

Дана со второй служанкой пришли быстро, и я пересказала ей бой у лаборатории. Дана отдала несколько коротких указаний, нападавшего нашли и привели, вслед за ним появилась экономка, и малый зал стал наполняться людьми. Дана приказала не будить деда и взяла разбирательство в свои руки.

Парень что-то быстро говорил, показывая на меня и размахивая руками. Дана раскраснелась щеками, закусила губу, но постаралась принять авторитетный вид. Экономка принялась что-то объяснять, но Дана оборвала ее: — Госпожа Эмма, вы знаете шалпийский. Будьте добры повторить на этом языке.

Та кинула на меня яростный взгляд, но ровным голосом произнесла: — Леди Байрок, мне кажется, юной девушке не стоит участвовать в столь сомнительных разбирательствах. Я предлагаю запереть всех участников в кладовые до завтрашнего дня и оставить это графу. Или же, может, вы дадите мне все полномочия? Вы, кажется, уже отправлялись спать. — Госпожа Эмма, благодарю за предложение, но я желаю разобраться сама. — Дана обернулась ко мне. — Он сказал, что слышал, будто магички хотят всех мужчин, а если у них долго мужчин нет, они становятся злые и могут что-нибудь поджечь. Поэтому магичку нужно… м… — Не продолжай, я поняла, — я решила избавить юную леди от необходимости искать эфмеизмы. — Спроси его, пожалуйста, кто ему это сообщил?

Дана задала вопрос, тот развел руками и что-то ответил, они обменялись с Даной еще несколькими репликами. Насколько я поняла, парень оправдывался, что это все знают, а Дана настаивала, чтоб он вспомнил, кто они, эти все. Наконец, он ткнул в одного из слуг. Дана продолжила идти по цепочке. Тот указал на двух девиц в синих платьях, а они — на экономку.

Дана перешла на шалпийский: — Госпожа Эмма, это правда, что вы распространяли подобные слухи после приезда госпожи Мулинн?

Та вздернула вверх подбородок: — Ничего подобного! Я лишь предупредила молодежь о последствиях знакомства с распущенными особами, которые слишком долго находились без надлежащего присмотра, и с попустительства таких же развращенных руководителей убивали душу и тело в разнузданных кутежах!

Слуги не понимали шалпийского, но с любопытством смотрели представление.

Дана произнесла несколько фраз на риконбрийском, обращаясь ко всем сразу. Служанки прятали улыбки, а пара слуг открыто фыркнула, глянув на госпожу Файсан. Экономка побелела и сжала губы в нитку. Дана показала на нападавшего и отдала приказание. Двое слуг взяли того за локотки и повели прочь, и девушка махнула мне, чтоб я шла за ними следом. Парня привели к каморке, где валялись швабры и ведра, заперли там, и Дана забрала ключ.

Велев слугам расходиться (я это поняла, потому что слуги разошлись), Дана повернулась к госпоже Файсан: — Госпожа Эмма, если я еще раз услышу, что вы распространяете гнусные слухи про магов, вы будете искать другое место, и хороших рекомендаций вам не дадут. Вы свободны.

По тому, как смотрела на меня экономка, я поняла, что все еще только начинается.

И это скверно. С двумя нападавшими я бы не разобралась. Не хотелось бы ходить по замку, озираясь и вздрагивая. Пожалуй, надо постепенно заговорить окна. За три-четыре дня я наложу первый слой тонких воздействий для защиты.

Мы с Даной вернулись к лаборатории, чтоб я все-таки заперла ее за замок. Девушка проводила меня до апартаментов, и я ушла спать.

Утром после завтрака, на который экономка не явилась, я спросила у Даны, что она сказала прислуге. — Что госпожа Файсан, к сожалению, несведуща в некоторых областях знаний, поэтому не всем ее словам стоит верить. И если кто-то еще обойдется с госпожой Мулинн неподобающим образом, расчитаю в ту же минуту. — Думаешь, стоило так принижать начальство перед подчиненными? — О… я не подумала, — понурилась девушка. — Боюсь, ее все равно придется уволить. Если она настолько не принимает решения хозяев, ей здесь не место. Пусть я и правда слишком юна, но тебя брал на работу граф Байрок. Пойдем, он нас уже должен ждать, надо разобраться с Титом.

Тита уволили. Меня спросили, хочу ли я передать его страже, но я отказалась: не хочется начинать свою жизнь в Риконтии с обвинений риконтийца, когда мне самой еще нужен переводчик. Парень выглядел обескураженным и злым на экономку.

Рассказы экономки о магичках имели неожиданный эффект. Ко мне пришли две служанки, одна в белом переднике, другая без. Первая немного говорила по-шалпийски — когда-то работала в доме шалпийского торговца. — Мири просит женское зелье, — кивнула она на Мири, которая мяла подол в руках. — Какое? Что-то болит? — Я посмотрела на Мири лекарским даром, но все было спокойно. — Она беременна? — Нет, нет. Это чтобы не было.

Брачного браслета на девушке я не заметила. Может, у нее есть жених или просто любимый. Но этот испуг на лице… — Мири кто-то угрожает?

Служанка в белом переднике непонимающе посмотрела на меня. Я достала словарь, нашла нужное слово и прочитала вслух. — Да, да, Питер угрожает, если она не спать, он с ней не ходить. — Питер — плохой парень.

Та перевела Мири, и у Мири выступили слезы на глазах, и я без перевода поняла ее ответ: она влюбилась в этого проходимца Питера. Я вздохнула: — А Питер ее любит? — Она говорит, Питер ее звал на… — Свидание? — Да, свидание.

Я полистала словарь и сложила фразу по-риконбрийски: — Мири Питера любить, Питер ее использовать. Так нельзя. — И закончила по-шалпийски: — Я сварю зелье, но пусть она подумает. — Что, если он не звать?

Я снова взялась за словарь. — Мири, если Питер тебя бросить, потом будет другой, кто любить.

Озадаченные девушки ушли. Похоже, экономка, сама того не понимая, создала мне авторитет в любовных делах. Надо срочно учить риконбрийский. Если Дане пришлось рассказывать, что на свете бывают гадкие мужчины, то служанкам придется объяснять, что бывают не только гадкие.

Я грустно улыбнулась. Зря они считают меня большим знатоком. В моей жизни так и не случилось настоящей любви, а женское естество после истории с Крамсом крепко уснуло.