Тонкости зельеварения (СИ)

Глава 36. Новые тайны

Утром я сходила в госпиталь. В этой части лагеря всем заведовала госпожа Альбина, суровая женщина за пятьдесят, лекарь из горных районов Конбрии. Помощницей у нее была молодая риконтийка, Розалия Буртон. Девушка показалась мне знакомой по Байрокским временам. — Мне кажется, я вас где-то видела. Наверное, вы закончили Байрокандскую академию?

Почему-то мой вопрос ее испугал. — Да, я закончила академию, но я слабосилок. Делаю здесь, что могу, — она обвела рукой палату, в которой лежали раненые. — Вы зельевар? Наконец-то у нас появятся настоящие зелья! Ой, простите, меня зовут.

Девушка так стремительно исчезла, что мне показалось — что она меня боится. Я обратилась к лекарю: — Госпожа Альбина, я чем-то обидела вашу помощницу? — Рози бывает странной. Иногда задумывается о чем-то своем, приходится несколько раз окликать, прежде чем отзовется. Она с семьей проезжала поселение, на которое напали. Семья погибла, ей единственной удалось выжить. — Это было риконтийское село? И напали конбрийцы? — В том-то и дело, что до сих пор неизвестно, кто напал. На нападавших была конбрийская форма. Но наши специальные войска совершали тайный рейд, расследуя предыдущие нападения, и завидев их нападавшие сбежали. Рози была без сознания, в селении многие погибли, остальные разбежались или были не в состоянии оказать ей помощь. Ее забрали сюда. Из этого поселения здесь две дюжины семей — раненые и их родные. — И она не хочет возвращаться в Риконтию? — Всем, кто в этом лагере, приходится остаться, пока ситуация не переменится. Даже конбрийцев не выпускают, чтоб не сболтнули чего лишнего, а уж риконтийцев и подавно. Но вы не думайте плохо про Рози, у нее хорошее образование, она понимает в лекарском деле удивительно для тех, кто не учился на лекаря. И характер у нее… — госпожа Альбина усмехнулась. — Вы еще увидите, как она умеет заставить пациентов принимать горькую настойку или разрабатывать поврежденную конечность.

Надо поговорить с бедняжкой. Может, мне удастся чем-то ей помочь.

Мне представили еще трех санитарок из поселянок, села которых сожгли неизвестные нападающие. Это были простые бесхитростные женщины без двойного дна.

Я составила список зелий, которые нужны госпиталю в первую очередь, осмотрела, что есть из зельеварного оборудования, и сделала еще один список — для покупок в Лероне. Завтра Лиама собирались везти в Леронскую тюрьму, чтобы передать дальше, а назад будут возвращаться, нагруженные ящиками для нужд лагеря и госпиталя.

Вернувшись в лагерь к вечеру, я собрала грязное белье, прихватила пару рубах капитана и отправилась к ручью. Надо бы добавить в список кадушку для стирки и побольше мыла.

Я возвращалась с мокрым бельем, когда мимо меня в лагерь въехала кавалькада из полудюжины военных. У одного из них на плечах красовались эполеты — видимо, высокий чин. Я присмотрелась к офицеру, офицер присмотрелся ко мне и спросил у высыпавших навстречу лейтенантов: — Почему цивильные в лагере? Мне казалось, они должны жить при госпитале и в расположении не появляться.

Кто-то из лейтенантов зашептал ему что-то на ухо. Офицер обжег меня гневным взглядом и приказал: — Леди в штаб, капитана под арест.

Меня так и повели в штаб с бельем в руках, только у входа спохватились, забрали мокрую кучу и сложили у палатки. Я вошла внутрь.

Новый офицер уже был здесь. — Полковник Кроу к вашим услугам. — Графиня Мадлен Байрок. — Ваше Сиятельство, я приношу свои извинения за обращение с вами неподобающим образом. Капитан будет отдан под суд. Немыслимое дело, немыслимое! Он один из лучших моих людей, но такое преступление я не могу оставить безнаказанным. Вас завтра же препроводят в Лерон и оттуда доставят в столицу, где устроят со всеми подобающими вам удобствами. К сожалению, мы не можем отпустить вас в Риконтию после того, что вы здесь видели, но мы устроим вас наилучшим образом, обещаю.

Я подождала, пока иссякнет поток его красноречия и принялась объясняться. — Господин полковник, я высоко ценю вашу заботу и ваше стремление поддерживать мораль и дисциплину в вверенных вам войсках. Но капитан не нарушал ни того, ни другого. Мы были знакомы раньше и состояли в связи.

Наверно, будь я лет на пять моложе, я бы не смогла провести этот разговор так прямо и откровенно. Но я магичка двадцати трех лет, никто не ждет от взрослых магичек девичьей стеснительности. Однако полковник отчего-то отвел глаза. Звезды, да он же ненамного старше меня. Странный полковник. Невзирая на его смущение я продолжала: — Капитан спас меня дважды от одного и того же преследователя. Один раз — прошлой осенью, второй — вчера, когда снял проклятье, которое мешало мне говорить. Этого преследователя завтра повезут в Лерон, и уверяю вас, я вовсе не желаю быть ему попутчиком. Более того, если возможно, я была бы рада остаться здесь.

У полковника вытянулось лицо, он привстал со стула, будто бы чтоб лучше меня рассмотреть. — Здесь? — неверяще изумился он. — Вы предпочитаете жить в солдатской палатке со всеми ее… кхм… удобствами? Не в столичном особняке с прислугой и возможностью выходить в город? — Именно так. — Леди Байрок, если капитан вас запугал, если он вам угрожает, поверьте, у меня хватит власти обеспечить вашу безопасность. — Благодарю вас, полковник, но я бы попросила выпустить капитана из-под ареста. Он не сделал ничего предоссудительного. Напротив, его поступки были исключительно благородного свойства.

Полковник опустился на стул и осматривал меня, будто впервые видел женщин с простой прической, в сером полотняном платье с закатанными рукавами с темными пятнами воды. — Леди Байрок, мне трудно в это поверить. — И тем не менее, это так. Капитан мне дорог.

Полковник побарабанил пальцами по столу и крикнул: "Капитана освободить и ко мне". Подумав еще немного, он сказал: — Вот как… Допустим… но я не могу держать в лагере цивильных. Этот дурацкий закон про личных пленников… Его давно нужно было отменить. Непременно займусь этим, как разрешится проблема с Риконтией. — Возможно, вам не сообщили, но я зельевар третьего класса и собираюсь варить зелья для госпиталя. Я там была сегодня утром, они пользуются плодами труда сельской травницы, которая, как вы понимаете, далеко не так обучена, как я.

Я вызвала руну класса, и полковник воззрился на нее с еще большим изумлением, чем раньше. — Графиня-зельевар третьего класса. Жизнь умеет преподносить сюрпризы. Редко кто из титулованных женщин развивает умения до полноценной работы. И, прямо скажем, редко кто из титулованных мужчин тоже. — Я получила третий класс раньше, чем титул. По рождению я из неблагородных горожан, меня звали госпожа Мадлен Мулинн.

Кажется, полковник удивился еще больше, чем раньше. Он даже не обратил внимания на капитана, которого ввели в палатку.

— Вы — Мадлен Мулинн? Вы? Вы не шутите? — Нет, — теперь настала моя очередь удивляться. — Вам знакомо мое имя? — Я интересуюсь делами магических наук. Не так давно в магическом сообществе обсуждали даму, которая спустя год после академии получила третий класс за открытие тонкомагических зелий, и еще через год издала книгу. — Смею заметить, первую из книг. Недавно вышла вторая. Но самым первым был учебник в Байрокандской академии.

Полковник смотрел на меня во все глаза, потом перевел взгляд на капитана: — Демоны вас задери, капитан. Чем вы заслужили такое расположение Звезд? — Сам удивляюсь, господин полковник. — Леди Байрок предпочла вашу палатку переезду в столицу.

Мой капитан с трудом сдерживался, но довольное выражение все-таки проклюнулось сквозь серьезную маску. Подумав немного, полковник вынес вердикт: — Вы можете оставаться, леди Байрок, только старайтесь не расхаживать по лагерю без необходимости. Не хотелось бы дразнить солдат таким нарушением уложения. — Благодарю вас, господин полковник.

Капитан довел меня до палатки и не стесняясь никого донес мокрую кучу белья. Мы задержались на несколько минут, потому что Эдвард сгреб меня в объятья и поцелуями выразил восторг: — Ты… ты графиня-зельевар, знаменитость научных кругов, и ты остаешься со мной! Ты со мной… — Я с тобой… пока тебя снова куда-нибудь не отправят. — Ну уж нет, я тебя больше никуда не отпущу.

* * *

Я дала конвоирам Лиама список не только утвари и инструментом для лаборатории, но и записку к сельской травнице, которая должна была мне передать образцы трав, собранных в разное время разным способом. Конечно, ставить опыты в палаточном лагере — безумие, но… почему бы и нет? Хронометр у меня с собой, горелка в госпитале уже есть, склянки закупят.

Но пока нет оборудования, придется делать самые простые отвары, для которых нужна только горелка, вода, какая-нибудь посудина и моя магия. И, конечно, травы, но кое-что нашлось в госпитале и в моих запасах из Раэлина. Я сварила противовоспалительное и жаропонижающее — не самые сильные варианты, но лучше, чем ничего. Разлив по кружкам, я пошла искать Рози, чтоб она отнесла отвар больным и раненым — она знает, кому какой нужнее.

Девушка снимала чистые простыни с веревки. Рядом лежала стопка мокрых. — Рози! — Она не пошевелилась. — Рози! Розалия! — А? О, простите, леди Байрок, задумалась. — Зовите меня Мадлен, прошу вас. Я сделала две партии зелий, вы лучше меня знаете, кому что нужно. — О, замечательно!

Мы внесли два подноса в палатку, где лежала дюжина больных. — Господин Тирс, пожалуйста, выпейте вот этот отвар. Уверяю вас, он совершенно безвреден, я сама его уже опробовала. Господин Арни, мы вас не забыли, не думайте, ваша кружка вас ждет. Господин Петрок, не смотрите на меня так, я не отменю решения, вы будете пить свою порцию. Госпожа Арлен, ваша кружка. Да. Понимаю, да… тяжело… но нужно.

Рози брала по кружке и относила каждому больному. Она помнила всех по именам, но самое важное, она знала, как с ними разговаривать. Два больных считались сложными, но одного она уговорила как маленького ребенка, а с другому приказала таким железным тоном, что я сама была готова выпить хоть три кружки горчайшего отвара. Интересная девушка.

К концу дня она осмелела и смотрела на меня без испуга.

Когда все дела были переделаны, мы втроем, я, Рози и госпожа Альбина, сели пить чай. И снова Рози настороженно поглядывала на меня. Я заметила ее манеры. — Рози, ваша семья была из благородных?

Та чуть дрогнула: — Нет, но мне дали хорошее воспитание, нанимали гувернантку и учителей. — Простите, я, наверно, задала бестактный вопрос. — Нет-нет, я нисколько не стыжусь своего происхождения. Вы, я слышала, тоже не родились с титулом? — Да, я из семьи лавочников. Признаться, графиней я стала случайно. — Но вы с честью несли эту ношу. — Да, до поры до времени, пока был жив мой муж. К счастью, пасынок не стал увольнять моего управляющего. Надеюсь, люди в графстве смогут прожить и дальше. — Он вернулся в графство из столицы? — Вернулся, чтоб оставить его в погоне за мной. Еще сегодня утром он был здесь, рядом, в лагере, правда, связанный по рукам и ногам. — О… почему?

Я рассказала дамам историю о наследстве. Госпожа Альбина охала и удивлалась, а Рози восприняла мой рассказ мрачно. Что-то ее расстроило. — Рози, вы сами из графства Байрок? Вы так близко к сердцу приняли горести Байроков. — Это очень неприятная история. Почему вы не обратились к городским властям? А еще лучше, в столицу? — Но как? В городе меня мало знали в лицо. До столицы еще надо было добраться. Один неосторожный шаг, и я оказалась бы в руках Лиама. Меня некому было искать, кроме Даны, но ожидать от девушки восемнадцати лет, которая только-только начала учиться, что она бросит все и займется моей защитой, было бы неверным. Кроме того, я и дня не хотела бы проводить с Лиамом. Вы понимаете, о чем я. — Да, это очень неприятная история, очень.

Что-то скребло внутри от этого разговора. Возвращаясь к себе я перебирала слова Рози, пытаясь понять, что могло меня в них зацепить. Может быть то, что в Байроканде живо обсуждалась история моего побега от Лиама, а девушка ее не знала? Но я могла встречаться с ней на год раньше, и ко времени смерти старого графа она уже окончила академию и уехала на восток. Она знала, что Лиам кутит в столице, но не знала, что произошло после смерти его отца. Она знала, что я занималась графством. Много ли студентов, которые съезжаются в академию на годовалый курс на другой конец страны, знают, что происходит в графстве? И она явно что-то скрывает. Несмотря на ее слова о неблагородной семье, она пила чай так, будто с детства вращалась в высшем свете. Впрочем, что я знаю про высший свет? Я была в великосветских гостинных всего несколько раз, а на больших приемах и того меньше. В последний раз — у городского главы Байроканда.

Я остановилась на тропинке, которая вела в лагерь по краю перелеска, и засмеялась. Нет, я не встречала эту девушку в академии! Но я ее, действительно, видела, и даже с ней разговаривала, правда, голос у нее тогда был нарочито манерный, и одета она была не в простое синее платье, а ярко и безвкусно, будто подопечная мадам Сижат. Какими судьбами вы, леди Крокус, ближайшая фрейлина риконтийской принцессы, ее подруга и советница, оказались здесь, в госпитале при военном лагере Конбрии? Может быть, вы — коллега моего капитана, только с другой стороны?