Тонкости зельеварения (СИ)

Глава 40. Поощрение и наказание

Эдвард нашел меня сидящую в кровати с книгой "Насыщение магией трав во время их произрастания", одной из моих последних покупок по каталогу в Раэлине. — Еще не выходили? — Вышли и разбежались. Я их поймала и заставила поговорить. Уже второй час мирятся.

Мой капитан усмехнулся и сел рядом. — Хотел бы я последовать их примеру, но мне нужно возвращаться к тренировке моих оболтусов. — Посиди немного со мной? Никто из королевских деток не хотел признаваться в настоящем имени и положении, и я так устала…

Эдвард обнял меня, и мы сидели так, пока снаружи не послышался крик: — Полковник вызывает капитана Чистока и леди Байрок в свою палатку.

Мы вздрогнули. — Милая, я попрошу посадить нас в одну камеру, если ты не против.

Хихикнув, я быстро поцеловала Эдварда, встала, расправила юбку, и мы пошли на суд Их Высочеств.

Они поставили два стула рядом и выглядели как королевская чета на троне. Я даже залюбовалась, пока не осознала, с каким выражением лиц они на нас смотрят. Несмотря на то, что Их Высочества улыбались, меня пробрал мороз, и шутка Эдварда про камеру вовсе не показалась такой уж шуткой.

— Вас обоих стоит и наказать, и наградить одновременно за интригу, которую вы разыграли сразу с двумя королевскими фамилиями, — начал принц Оливер. — Начнем с вас, капитан. Я увольняю вас со службы. — Что? Ваше Высочество, но… за что? — За утаивание сведений государственной важности от меня, наследного принца.

Эдвард выглядел совершенно потерянным. — Но за вами остается должность особого агента. — Вам, графиня Байрок, — Азалия повернулась ко мне, — предписывается вернуться в Риконтию.

У меня упало сердце. Принцесса хочет разлучить меня с Эдвардом? В отместку за то, что я не рассказала ей про принца? — Ваше Высочество, вы жестоки. — Вы еще не представляете как, леди Байрок. — Вас же, капитан в отставке, — обратился принц к Эдварду, — я отправляю в изгнание.

У меня забрезжило подозрение.

Потрясенный Эдвард повернулся ко мне: — Мадлен, ты что-нибудь понимаешь? — Да, — ответила я честно. — Над нами издеваются. Они что-то задумали, но тянут, чтоб вымотать нам нервы.

Хохот обоих Высочеств был мне ответом. — Мадлен, — отсмеявшись, Азалия вытирала слезы, — согласитесь, что вы достойны маленькой мести за то, что разыграли с нами пьесу по своему сценарию. — Азалия, мне совершенно не хотелось, чтоб вы с Его Высочеством поженились из чувства долга. Рассказать всё открыто было запасным планом, если бы между вами не произошло других чувств. Но боюсь, вы страдали бы в браке, особенно после того, как "ястребы" подсылали вам неверные сведения друг о друге.

Принц обернулся к Азалии: — Я найду тех подлецов, которые посмели опорочить тебя в докладах, и лично вздерну за то, что они про тебя писали.

Принцесса усмехнулась: — Я, действительно, нацепила маску дурно воспитанной особы, когда заметила, что чувствуя превосходство, местные властители становятся откровеннее. — Я не про грубость, — принц поднес к губам пальцы принцессы, и та порозовела, кинув на нас быстрый взгляд.

— Теперь о награждении, — продолжил Оливер. — Мы награждаем вас друг другом. — Что? — изумились вы с Эдвардом одновременно. — Лейтенант Темплар, который, как вы знаете, имеет сан храмового служителя, поженит вас сегодня вечером.

Эдвард первым обрел дар речи: — Ваше Высочество, я бы давно предложил леди Байрок руку и сердце, но в браке со мной она потеряет аристократическое достоинство. Леди Байрок — графиня, я же из простых горожан.

Я хотела возразить, что мое происхождение на самом деле еще ниже, и потеря титула ничего не значит, но принц меня опередил. — Ах, Эдвард, это такая малость, — махнул рукой принц. — Протяните руку.

Эдвард непонимающе протянул руку принцу, тот положил пальцы ему на запястье. Спустя несколько мгновений Эдвард смотрел на фиолетовый знак, взвивавшийся над кожей: корона со множеством серебристых шариков по ободу. — Это… титул? Виконта? — Именно, — кивнул Оливер. — Виконт Чисток. Если вы не хотите потерять расположение Конбрийской короны, то сегодня вы сочетаетесь с графиней Байрок магическим морганатическим браком. — У вас останется титул, графиня, но судьбу графства будет решать отец, — добавила принцесса. — Я не понимаю, какую игру вы затеяли, Ваше Высочество и Ваше Высочество, — призналась я.

Принц кивнул в сторону входа. — Я просил принести еще два стула и оставить их у палатки. Эдвард, возьмите их и садитесь.

Эдвард выглянул из наружу, принес стулья, и мы сели напротив будущих монархов. Принцесса принялась объяснять: — Завтра вы выедете в Риконтию вместе с несколькими конбрийскими агентами в цивильном. Они довезут вас до границы, но дальше придется ехать самим. В Риконтии они, скорее, помешают, к тому же, Оливеру нужны люди здесь. Вы отправитесь в столицу к моему отцу и передадите ему письмо о нашей помолвке. В письме будет указана дата и город на границе, где мы планируем свадьбу. При опасности захвата письмо сжечь. Насколько я знаю, у вас обоих есть магия огня. — У меня есть магсхрон, — ответил Эдвард. — Письмо будет в безопасности. — О, великолепно. — Верные мне части, — продолжил принц, — прибудут на границу вместе с нами. Я ожидаю такой же любезности от будущего тестя. К этому времени и я, и, надеюсь, Бриан Третий поднимет в готовность войска по всей стране с теми командирами, кто на стороне "голубей". — Часть, которая прибывает сюда, из верных вам? — Да. Я очень кстати ее вызвал. Стоит кому-то узнать, что здесь принцесса Риконтии, как до Азалии попытаются добраться. Главное, чтобы не узнал мой отец, — он усмехнулся. — Как вы понимаете, после свадьбы мне придется сменить его на троне. Увы, его разум погрузился во тьму, и лучшее, что я ему могу предложить — дальняя обитель под присмотром. Пока еще рядом с королем остается несколько верных мне людей, но им дано указание при угрозе жизни исчезнуть. Если "ястребы" их убьют, делу это все равно не поможет, а люди мне пригодятся. — Принц сдвинул брови. — Последнее сообщение я получил позавчера. Значит, еще неделю назад мои люди были на месте, но все может поменяться в один день.

Я кивнула. Мне стал понятен замысел Их Высочеств, но… зачем для этого нас женить? Следуя своему же совету, я старалась не думать о будущем, наслаждаясь жизнью рядом с Эдвардом, и я была готова остаться верной подругой офицера. Но брак? Эдвард знает мое прошлое, он не может на мне жениться! На бывших содержанках не женятся! Как подданный Конбрии Эдвард должен выполнить настоятельное пожелание принца, но я не могу допустить, чтобы моего любимого мужчину принуждали к браку с сомнительной особой, пусть даже эта особа — я.

Набравшись смелости, я начала: — Я поняла ваш план, Ваше Высочество, но… — Мадлен, я предпочитаю Оливер. Кажется, вы звали Ее Высочество Азалией. И вы, Эдвард, тоже присоединяйтесь к нашему маленькому кругу. — Оливер, я не понимаю одного. Зачем вам наш брак? — Он не нам нужен, он вам нужен. Думаете, я не видел, чем мучается наш капитан? К счастью, принцу избавить капитана от страданий проще, чем капитану принца. Так что, вы сегодня женитесь. — Оливер, Азалия, я не могу выйти замуж за Эдварда. — Почему?! — три изумленных возгласа слились в один.

Я смотрела в пол: — Мое прошлое… — В прошлом, — отрезал Эдвард. — Я тебя все равно никуда не отпущу. — Не отпустит, — кивнул Оливер.

А Азалия молча улыбалась такой улыбкой, про которую в "Наставлениях благовоспитанным леди" было написано "совершенно непозволительно".

* * *

Остаток дня прошел в сборах. Мы решили ехать под обличием поселян. Поселянская одежда не требует такого ухода, как господская, занимает меньше места, а мы не хотели надеяться на носильщиков. Кто знает, что нас ждет в Риконтии, где "ястребы" стараются переломить ситуацию в свою пользу. Наряды, в которых мы пойдем во дворец, мы положили в магсхрон Эдварда, как и все документы. Нам с Эдвардом выписали простенькие бумаги на поселян, без магии, но с печатью графства. В штабе хранились копии печатей всех графств и больших городов всего острова.

Посланные в ближайшее селение солдаты купили ворох вещей, из которых мы выбрали нужное. Остальное уйдет тем, кто живет при госпитале. Пока мы перебирали штаны, рубахи и юбки, мимо нас проскакал курьер — похоже, принц не стал откладывать дела.

Вечером нас поженили. На церемонию пришли все офицеры, госпожа Альбина и Азалия, а принц-полковник вел меня к алтарю. Казалось бы, скромная свадьба в военном лагере, но присутствуют наследники двух тронов — о, об этом стоит рассказать детям.

Дети. У нас с Эдвардом будут дети. При этой мысли я едва не сбилась с шага. А стоя рядом с Эдвардом я была близка к обмороку. Когда церемония закончилась, Эдвард поднял меня на руки, занес в палатку и ни слова не говоря накапал одного из моих успокоительных зелий. — Милая, ты очень странная женщина. Ты не волновалась так, когда плела интриги с двумя королевскими фамилиями, а выходя замуж за мужчину, с которым открыто живешь два месяца, едва не лишилась чувств.

После был пир. Отставку решили сохранить в тайне до отъезда, и солдатам в честь свадьбы капитана налили по стопке лучшего поселянского перегона, который могли найти в округе. Люк и Джош под предлогом, что именно они доставили невесту к жениху, вытребовали себе еще по одной и осведомились, не нужны ли капитану советы по поводу первой брачной ночи, за что получили обещание наряда в дозор по пояс в болоте. Болот в округе не водилось, поэтому оба невероятно развеселились. А Эдвард утащил меня в палатку шепнув на ухо, что теперь он должен доказать: советы ему совершенно не нужны.

Кажется, пользуясь суматохой Азалия тоже не стала возвращаться на ночь в госпиталь.

Рано утром, еще до общего подъема, в полутьме мы грузились в повозку. Провожали нас Их Высочества. Шестеро сопровождающих ждали у дороги. Двое из них должны были изображать бедных поселян на отдельной повозке, один — небогатого горожанина, которого мы взялись подвезти, и еще один — господина в хорошем сюртуке. Этот ехал верхом и должен был держаться в отдалении. Четверо поселян могут ввязаться в драку, горожанин — объясняться за нас там, где поселянам не доверяют, а господин, в случае чего, вмешается как высокопоставленное лицо. И еще двое — поселяне-возницы, они вернутся назад.

— Мадлен, Эдвард, запомните: "Бешеная белка", — неожиданно сказала Азалия. — Что это? — Это пароль, который вы скажете дворцовому распорядителю или офицеру охраны. Пароль значит, что пришел человек принцессы.

Поселянская повозка движется медленнее верхового. Агент-господин уехал вперед, мы же добрались в Лерон только к вечеру и заночевали в дешевой таверне.

Утром на вокзале скандалили. У кассира было распоряжение не продавать поселянам билеты заранее, а значит, за час до отхода поезда начнется столпотворение и драки. Но агент-горожанин взял билеты в третий класс на всех. Агент-господин поехал вторым. К счастью, вмешательство агентов-поселян не понадобилось, и на последней станции перед Риконтией сошли все наши сопровождающие, кроме "господина".

Границу мы прошли почти без затруднений, лишь когда дозорные решили придраться к молоденькой поселянке и вывести нас с Эдвардом с поезда для "осмотра", агент-господин, упирая трость в грудь прощелыги осведомился, не хочет ли тот прогуляться к офицерам. Я поразилась, как изменился тон этого лейтенанта. Я помнила его, еще позавчера он поднимал стопку за нашу свадьбу и хохотал вместе с другими, хлопая товарищей по плечу. А теперь он выглядит так, будто родился в сюртуке, и стоит, кривя рот и заломив бровь, словно необходимость стоять близко с нижними чинами доставляет ему неудовольствие.

Я пожалела, что поддела под блузу и юбку не поселянскую нижнюю рубаху, а привычные мне городские панталоны и камисоль. Ничего большего, чем оставить меня в исподнем, они бы не сделали. Мужланы собирались поглазеть на краснеющую поселянку в сорочке, но городское белье могло бы навести их на нежелательные мысли о лазутчиках. Да, не стоило так рисковать. В ближайшем же городке куплю поселянское.

Еще через два часа агент-господин сошел и затерялся в толпе. Мы же проехали еще одну станцию, подхватили узлы, и выйдя из поездного экипажа, пошли узнавать, когда поезд в сторону столицы. Эдвард спрятал в магсхрон наши конбрийские бумаги и достал риконтийские.

— В столицу? — переспросил кассир. — Так половину поездов отменили, а на остальных только первый и второй классы. Нельзя теперь поселянам в поезда по восточным провинциям, и в столичные поезда нельзя. Говорят, время неспокойное. ДокУменты проверяют, иногда и с магией, нюхают, чуть ли не на зуб пробуют. А какие у поселян докУменты? Смех один, писульку всяк дурак состряпает. — И шепотом прибавил. — У меня вся родня в поселении. Хотели на ярмарку в поезде съездить, так пришлось два дня в повозке тащиться. Ругались…

Отойдя от кассы, мы сели держать совет. В повозке нам ехать нельзя, до дня свадьбы мы даже не доберемся к королю Бриану. Я плохо держусь верхом, а скакать нам придется быстро, но другого выхода нет. — Возьмем двух лошадей, ты поедешь со мной, будем их менять.

Пришлось отправиться на рынок, узнавать про лошадей. А я прошлась по рядам с сорочками и взяла три штуки. Надеюсь, в магсхроне Эдварда есть место для городского белья.

* * *

Ехать верхом за спиной Эдварда в первый же день оказалось неудобно. Пришлось следить, чтобы юбка не задиралась высоко, но все же поселяне, мимо которых мы проезжали, с интересом смотрели на высунувшуюся из-под подола половину голени. На второй день ехать было еще неудобнее. В таверне, где мы ночевали, я перебрала узел и отдала в магсхрон все, что могло выглядеть городским, все камисоли и панталоны. Переодевшись в нижнюю рубаху без какого бы то ни было белья, я все никак не могла устроиться за спиной Эдварда. Мне казалось, что одно неловкое движение, и я заголюсь к восторгу путников. — Ты все время ерзаешь, — сказал Эдвард через пару часов дороги. — Тебе неудобно? Что-то попало на седло? Я плохо закрепил ремень? — Те наглые дозорные в поезде навели меня на мысль, что господское белье тоже стоит сменить на поселянскую нижнюю рубаху. А я, признаться, не привыкла обходиться без привычного белья, а тем более, верхом.

Эдвард свернул с тракта и нещадно топча копытами двух лошадей запоздалый клевер спешился у перелеска, снял меня с седла и привязал коней. — Зачем мы остановились? — Как ты думаешь, что должен сделать мужчина, когда жена сообщила ему, что на ней нет панталон? Разумеется, проверить этот вопиющий предмет.

Я оказалась лежащей спиной на желтеющей траве в тени густых кустов, а Эдвард уже поднимал юбку и рубаху, впиваясь жадным взглядом в мои бедра. — Действительно. М… Я так давно не видел тебя при свете дня. Нет, милая, поселянок с задранным подолом так быстро не отпускают. — Эдвард, мы же торопились… Ах…

Меня и раньше смущало, когда Эдвард целовал меня там, где не целовал еще никто и никогда, но принимать эти ласки глядя в облака, сгребая руками опавшие листья, казалось верхом непристойности. А затем вместо облаков я увидела нависшего надо мной Эдварда, и оставалось только надеяться, что нас не слышно с дороги.

Потом, после, подсаживая меня на лошадь Эдвард заметил: — Под городские платья тоже совершенно необязательно носить панталоны. — И после паузы заключил: — Когда всё закончится, и мы найдем, где и как жить, тебе поначалу и платья не понадобятся.