Торговец кофе

27

Мигель не верил, что утро принесет большую ясность или что серьезные проблемы могут решиться во сне. Его беспокойный сон не принес ему никаких ответов ни на другой день, ни на следующий, который был субботой. Тем не менее утром он проснулся, вспомнив одну важную деталь: когда они с Иоахимом стояли у "Поющего карпа", тот сказал что-то о Гертруде. Он отчетливо помнил запах — смесь пива, мочи и вони канала, — когда негодяй намекнул, будто ему что-то известно.

Тогда Мигель подумал, что Иоахим каким-то образом узнал о деньгах Гертруды, но теперь это казалось маловероятным. История о деньгах, принадлежащих детям мужа, была явной ложью. Правдоподобный обман имел целью объяснить происхождение денег, не совсем честное, но простительное. Вероятнее всего, деньги дал Соломон Паридо.

Но если Гертруда выполняла поручение Паридо, почему парнасс не знал деталей плана Мигеля? Может быть, Паридо решил дать Мигелю и Гертруде возможность получить монополию на кофе, а затем нанести удар, обвинив Мигеля в сотрудничестве с Гертрудой, а потом разделить полученную прибыль?

— Нет, — сказал Мигель вслух.

Он сел на своей короткой кровати, его бросило в жар, и он скинул тяжелое пуховое одеяло. Все это было бессмысленно, но кто-то из них — Гертруда, Хендрик, Паридо — ошибется и выдаст себя, а он будет наготове.

Два дня спустя Аннетье объявила, что к Мигелю пришел посетитель. Ее голос слегка дрожал, и она не осмеливалась смотреть Мигелю в глаза. Пройдя за ней в прихожую, он увидел Иоахима, стоящего на пороге с новой широкополой шляпой в руке и оглядывающего все вокруг с детским любопытством: "Так вот где живет еврей!"

— Вы совсем с ума сошли, — спокойно сказал Мигель. Иоахим был в новом костюме — откуда тот взялся?

И хотя одежда была намного проще по сравнению с той, что он носил когда-то, выглядел он аккуратно и достойно и в белой сорочке, новом камзоле и плотно облегающей шерстяной фуфайке был похож на торговца. Рана на лице лишала его всякого сходства с благородным человеком, но из-за нее он стал меньше похож на попрошайку. Кроме всего прочего он не источал, как раньше, запаха гнили.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал он спокойным голосом, который Мигель едва узнал. Неужели ванна и новая одежда излечили его от безумия? — Я уже вошел в ваш дом. Вам будет нелегко выставить меня за порог, в особенности если я подниму шум. Будет намного лучше, если я уйду тихо, закончив свое дело.

Трудно, что ли, мерзавцу было постучаться в кухонную дверь, хотя бы из вежливости? Мигель не мог позволить, чтобы его видели с этим человеком на крыльце, и ему пришлось отступить и провести злодея вниз, к себе в подвал.

Спустившись, Иоахим осмотрелся и неловко замер посредине сырого помещения. Вероятно, его удивило, что Мигель не живет в роскоши. Он сел на колченогий стул и молча смотрел на пламя масляной лампы, стоящей на столе. Наконец собрался с духом и заговорил:

— Мой рассудок был помрачен, но теперь помрачение прошло. Я предъявлял требования и рассыпал угрозы, которые, вероятно, были нелепы, в связи с чем приношу свои извинения. Я по-прежнему считаю, что вы должны мне пятьсот гульденов, которые я потерял, но не требую немедленной уплаты или уплаты всей суммы сразу. То есть я хочу сказать, что мы могли бы выработать схему выплаты, как в случае с долгом. После чего я перестану вас беспокоить.

— Понятно, — сказал Мигель, оттягивая время, чтобы обдумать ситуацию.

Очевидно, кто-то снабдил Иоахима деньгами. Этим человеком мог быть только Паридо.

— Я рад, что вам понятно. Тогда приступим к делу. Я согласен на выплату в рассрочку. Однако я хотел бы чувствовать уверенность в том, что вы вернете деньги, а для этого мне нужно знать, как вы планируете их заработать. В этом, видите ли, суть сделки. Вы мне рассказываете о своем проекте, о том, как вы собираетесь заработать деньги в ближайшие месяцы, и после того, как мне будет ясна ваша стратегия, я буду чувствовать себя уверенным, что вы выплатите мне пятьсот гульденов, скажем, в течение двух последующих лет.

Все было совершенно ясно и совершенно очевидно. Паридо нанял Иоахима, чтобы выведать планы Мигеля. Неизвестно, как Паридо это сделал, но ему удалось усмирить Иоахима. Неужели дело только в деньгах? Мигелю казалось, что было что-то еще. Иоахим вел себя с обреченностью человека, ожидавшего суда.

Мигель вдруг почувствовал радостное возбуждение. В последнее время все складывалось плохо, очень плохо, но теперь он знал, что делать. Он знал, что именно планируют другие, и, зная их планы, мог манипулировать ими для своей выгоды.

— Как я могу быть уверен, что вы не станете злоупотреблять полученными сведениями? — спросил он, оттягивая время, чтобы обдумать свои возможности. — Вы не так долго отсутствовали на бирже, чтобы забыть, как важна конфиденциальность.

— Я не хочу иметь ничего общего с биржей. Это время для меня прошло. Я хочу лишь обеспечить свою жену и жить тихой жизнью в провинции. — Он наморщил лоб. — Если вы мне заплатите, я куплю участок земли и буду его обрабатывать. Или, может быть, открою таверну в какой-нибудь деревне.

— Очень хорошо, — осторожно произнес Мигель. — Обещаю, что заплачу вам.

— Но вы должны сказать мне то, о чем я прошу, — сказал Иоахим.

Он пробежал пальцами по своим длинным волосам, недавно вымытым и гладким. Мигель решил рискнуть:

— Разве? Что вы будете делать, если я не скажу?

— Мне нужны только гарантии, что вы не обманете.

— Тогда я гарантирую, — сказал Мигель с улыбкой.

— Этого недостаточно. — Иоахим заерзал от неловкости. — Да, между нами существовали разногласия, но, как видите, я пришел к вам со всем смирением. Я готов признать свою неправоту. Я прошу у вас сущий пустяк, а вы отказываетесь.

Что могло бы удовлетворить Паридо и предоставить Мигелю немного времени? Неожиданно его осенило: это — страх. Он даст парнассу повод дрожать от страха, сомневаться в своих союзниках, смотреть в неизвестность и в будущее как на врагов.

Мигель кивал, стараясь выглядеть задумчивым.

— К сожалению, я не могу посвятить вас в подробности своего плана; кроме меня в нем участвуют другие люди, и я не имею права без их согласия выдавать сведения, которые могут подвергнуть риску весь план.

— Вы вступили в торговое объединение? — спросил Иоахим с надеждой, что ему удастся выведать хоть что-то существенное.

— Да, это своего рода объединение. Мы объединились для конкретной операции. Каждый из нас вносит свою лепту в зависимости от своих материальных возможностей или способностей, делая объединение мощнее, чем его отдельные составляющие.

Мигель почувствовал грусть. Так можно было сказать о его партнерстве с Гертрудой, по крайней мере до того, как он узнал, что она его предала.

— И что будет делать это объединение?

— Этого я вам сказать не могу, иначе нарушил бы данную другим членам клятву. Прошу вас, вы должны понять, что, как бы вы ни настаивали, я не могу раскрывать вам подробности.

— Мне необходима хотя бы какая-то информация. — Иоахим говорил умоляющим тоном. — Вы должны понять.

Мигель впервые задумался, кто же Иоахим — слуга Паридо или его раб? Такое впечатление, что он действительно боится уйти, ничего не узнав для своего хозяина. Чем мог Паридо запугать Иоахима?

— Не нарушая конфиденциальности, могу вам сказать, что операция должна принести огромные деньги. Поскольку вы не следите за событиями на бирже, я буду с вами откровенным, если вы пообещаете, что не скажете ни одной душе о том, что услышите. Вы обещаете, Иоахим?

К удивлению, Иоахим ответил не сразу, нервно сглотнув слюну.

— Обещаю, — сказал он.

— Можете поклясться вашим Богом Иисусом Христом? — спросил Мигель, поворачивая нож в ране.

— Я не даю таких клятв с легкостью, — сказал Иоахим. — Несмотря на все, что произошло, я надеюсь, что не совершу ничего нечестивого.

— Я не прошу от вас ничего нечестивого, — объяснил Мигель, широко улыбаясь. — Только принесите священную клятву сделать то, что уже пообещали сделать. Вы можете нарушить обещание. Любой человек, чья жизнь в опасности, способен нарушить клятву, данную своему Богу, несмотря на то что это считается одним из самых страшных грехов. Но если вы поклянетесь, я буду чувствовать себя спокойнее.

— Хорошо, — сказал Иоахим, глядя на луч света, пробившийся через маленькое оконце. — Клянусь Иисусом Христом, что никому не раскрою то, о чем вы мне скажете.

Мигель улыбнулся:

— О чем еще я могу просить? Тогда знайте, что задуманная нами операция должна принести огромные деньги. Такие огромные, что пятьсот гульденов, о которых вы просите, покажутся вам мелочью. И через десять лет люди будут продолжать обсуждать это. Об этом будут мечтать все начинающие биржевые маклеры.

У Иоахима округлились глаза. Он застыл на стуле, вытянувшись в струну:

— И вы больше ничего не скажете? Не скажете, о каком товаре, или о каком маршруте, или о каких акциях идет речь?

— Этого я вам сказать не могу, не нарушив своей клятвы, — солгал Мигель. — В этом деле участвуют другие евреи, занимающие высокое положение, и все мы вынуждены были принести клятву, чтобы защитить себя.

— Другие евреи, занимающие высокое положение? — спросил Иоахим.

Очевидно, он находился в услужении Паридо достаточно давно, чтобы понять: речь зашла о чем-то важном.

— Да, — сказал Мигель. Его маленькая ложь была столь коварной, что он с трудом скрывал удовлетворение. — Я связал свою судьбу с некоторыми очень важными членами нашей общины. Поэтому я не боялся, что вы обратитесь в маамад. Мне лишь не хотелось выступать в неблаговидном свете перед своими партнерами. В совете у меня есть враг, но у меня есть и могущественные покровители. — Он замолчал и наклонился к Иоахиму с видом человека, раскрывающего секреты. — Видите ли, один из членов совета участвует в моем объединении, а другой вложил в предприятие огромные средства.

Иоахим кивнул и вздохнул с облегчением. Очевидно, он получил достаточно сведений, чтобы отчитаться перед своим хозяином, не рискуя вызвать его недовольство. Он получил желаемую драгоценность.

— Этого достаточно, чтобы удовлетворить ваше любопытство, Иоахим?

— Пока достаточно, — сказал Иоахим. — Но возможно, у меня будут еще вопросы.

— Вы хотите сказать, что вам нужно подумать?

— Ну да. Мне нужно подумать.

— Вы всегда были любознательным человеком. Вероятно, с этим ничего нельзя сделать.

Мигель провел его наверх и выпустил через черный вход. Закрыв за ним дверь, он расхохотался. Теперь Мигель мог не бояться маамада. Теперь Паридо не посмеет вызвать его на допрос. Это было бы для него слишком рискованно.