Товарищ милиция. Очерки о пермской милиции

Н. Рассудихин НАЧАЛО ПУТИ

Служба Володи Шипицина началась, как и у многих, после окончания Елабужской средней школы милиции. Он попросился на работу в Гайны: там вырос, учился и стал комсомольцем, а после армии работал шофером.

Первые дни проходили обыденно и совсем неинтересно. Сидел, изучал старые дела по нераскрытым преступлениям, допрашивал мелких воришек, хулиганов — и, казалось, не видать этому конца. Были, конечно, дела и посложнее, но и занимались ими работники постарше. Володя изредка обижался на это, но виду не показывал. «Да и что обижаться, все правильно, — думал он. — Там опыт нужен, а у меня его нет».

Впрочем, скоро закрепили за ним зону района. И когда начальник отдела обвел карандашом ее границы, Володя только головой покачал. Сколько километров в одну сторону и сколько в другую, точно не смог сказать и сам начальник.

— Может, пятьдесят, а может, и больше, — улыбнулся он. — Но вы не бойтесь, населенных пунктов здесь немного, а народ в основном постоянный, хороший. Лесорубы! С людьми познакомитесь — и работать будет легче. Кстати, один из участковых инспекторов ваш брат. Теперь и у нас династия появилась, Шипицыных.

Раньше об этом почему-то не думалось. А ведь и верно, династия: он, Володя, да Михаил, да двоюродный брат Анатолий учится на очном отделении Московской высшей школы МВД, и, если приедет, их будет трое. Впрочем, это тоже не утешало. Выходя из кабинета начальника, Володя размышлял о том, что такую территорию и за неделю не объедешь.

Так началась у лейтенанта Шипицына[6] жизнь, полная разъездов, встреч, знакомств. Жизнь, заставившая забыть наивные представления об обыденности милицейской службы.

Страшная весть: убийство в поселке Сергеевском. На место происшествия выехала небольшая группа: заместитель начальника райотдела, следователь прокуратуры и он, зональный работник уголовного розыска. Шипицын немного волновался. Он понимал, что опытные сотрудники будут наблюдать за ним.

Светало. Следователь с понятыми осматривали место происшествия. Участковый инспектор старший лейтенант милиции Зеров хорошо знал убитого, но никаких предположений о том, кто совершил преступление, высказать не мог. Нашли топор. На лезвии и топорище отчетливо были видны бурые пятна.

Решили идти в поселок, беседовать с людьми. Из дома в дом переходили работники милиции, спрашивали, слушали хозяев, а уходили ни с чем.

Возле одного из дворов рядом с поленницей стояла женщина и на чем свет кого-то ругала.

— В чем дело, Ивановна? — спросил Зеров.

— Последний топор, ироды проклятые, утащили, — пожаловалась она участковому. — И дров наколоть нечем!

— А когда?

— Вчера вечером здесь был.

— Может, пошутил кто? — поинтересовался Володя.

— Кому шутки, а мне нет, — раздраженно ответила хозяйка. — Теперь у соседей надо просить…

— У Бугрина? — спросил Зеров.

— Можно и у него. Только он с похмелья, не скоро разбудишь.

— Вы через полчасика зайдите в контору, — попросил Зеров хозяйку.

— Зачем?

— Нужно.

Увидев свой топор в числе других, Ивановна удивилась:

— Мой-то он мой, но как оказался у вас?

— Потом узнаете, — уклонился от прямого ответа Зеров и предложил подписать протокол опознания.

К Бугрину они зашли вдвоем. Жена суетилась у печки, хозяин спал. Жена рассказала, что муж пришел поздно, пьяный, снял одежду в сенях и просил постирать.

— Но я не успела, — сказала женщина, словно оправдываясь.

— Покажите его одежду, — потребовал участковый.

— А вон она, — открыв дверь, показала женщина.

— Все понятно, товарищ лейтенант, — покачал головой Зеров, — пойдем будить хозяина.

Запираться долго Бугрин не смог: все улики были против него. И он признался, что «рубанул за должок по пьяному делу»…

Прошло более двух лет. Стал лейтенант из Володи Владимиром Алексеевичем, обзавелся семьей. А главное — накопил опыт, многому научился, привык к неожиданностям и многодневным командировкам. Нередко доводилось завтракать в Гайнах, обедать в Сейве, а ужинать уже в Чуртане.

Ранним сентябрьским утром с начальником райотдела Анатолием Михайловичем Ивановым Шипицын приехал в Сейву. Еще вчера они были в Чуртане и собирались домой, но сообщение о краже из кладовок на берегу Камы заставило их изменить маршрут.

На берегу было оживленно: весть о краже быстро разнеслась по поселку. Владимир Алексеевич и участковый инспектор Селезнев осматривали кладовые со взломанными запорами. Люди внимательно наблюдали за ними и ждали, что скажут работники милиции. А что они могли сказать?

На прибрежной гальке валялся лом… Видны были следы резиновой обуви сорок третьего размера… Значит, вор высокого роста и большой силы. И то, что он уехал в лодке, тоже понятно всем: два мотора «Вихрь», шесть бачков с бензином да два охотничьих ружья при всей силе на себе не унесешь. А вот в какую сторону уехал — не скажешь, на воде следов не остается.

— Ну, что у вас? — спросил Иванов.

— Ничего, — ответил Шипицын. — Видимо, вор в рукавицах работал.

— Неудивительно. Ночи теперь холодные. Что ж, будем искать вслепую.

Лейтенант и начальник райотдела, пригласив нужных для выяснения обстоятельств людей, заторопились в поселок. Не успели они опросить всех, как в комнату вошел участковый. По слегка побледневшему лицу Селезнева было видно, что он чем-то не на шутку встревожен.

— Сейчас мне рассказали, что вчера видели Мошегова, он к матери заходил.

— Не может быть, — вырвалось у Иванова, — он же осужден.

Капитан помнил этого здоровенного, упрямого и угрюмого парня. Дважды судимый раньше за кражи, Мошегов недолгое время жил и работал в Сейве, затем снова был осужден на семь лет.

— Я тоже не верил, — прервал его мысли Селезнев, — но соседи утверждают, что он был.

Визит к матери Мошегова ничего не дал. Анатолий Михайлович, посмотрев на усталые лица подчиненных, проговорил:

— Нам с вами, Владимир Алексеевич, здесь делать пока нечего. А вы, Селезнев, с помощью соседей и дружинников организуйте постоянное наблюдение за домом Мошеговой. Не исключено, что Егорка снова может здесь появиться. В случае чего действуйте и дайте нам знать.

— Понятно, — кивнул Селезнев.

В отдел они вернулись под вечер и не успели еще разойтись по кабинетам, как дежурный прочитал телефонограмму о побеге из мест лишения свободы Мошегова Егора Фомича.

На совещании у начальника райотдела присутствовали все оперативные работники отдела и товарищи, приехавшие из областного центра. Информация была короткой: перед побегом Мошегов говорил о намерении расправиться со свидетелями по его делу. Это накладывало на всех большую ответственность. Долго и обстоятельно разрабатывался план розыска преступника. На карту наносились линии, точки, кружочки, означавшие маршруты поиска, засады, посты наблюдения. И когда план был подписан Ивановым, каждый знал, в какой зоне и что ему делать.

Оставшись один, Владимир Алексеевич еще раз просмотрел сведения о родственниках Мошегова, потерпевших и свидетелях, еще раз вчитался в дело о краже и склонился над картой. Теперь протяженность участка его уже не пугала. И все же, глядя на карту, он пришел к выводу, что зону свою изучил мало.

В кабинет зашел старший инспектор уголовного розыска Эдуард Боровых[7].

— О чем задумался? — спросил он.

— Есть над чем. Гадаю, в какую сторону мог уйти Мошегов. Если вверх по Каме, то это усложнит нам розыск.

Боровых тоже посмотрел на карту.

— А мне кажется, что далеко он не уйдет. За северной границей района — леса, болота. Будет уходить вниз по Каме.

— Но это же опасно для него.

— Зато легче скрыться.

— Наверное, вы правы, — согласился Шипицын.

Он свернул карту, набрал номер телефона и после короткого разговора с женой вышел на улицу. На берегу, у лодки, его ожидали двое приезжих сотрудников, старший — Николай Павлович Буров, младший назвался Валентином. В высоких резиновых сапогах, кепках, брезентовых плащах, надетых на ватники, они были похожи скорее на рыбаков-любителей.

Русло реки, зажатое с обеих сторон рядами деревьев-долгожителей, казалось дном горного ущелья. Местами темные полосы леса обрывались, и тогда видны были недавние вырубки, зелень озими на осенних полях. Шипицын, умело управляя лодкой, сидел на корме и прислушивался к ровному гулу мотора.

— Скоро приедем? — спросил Валентин.

Владимир Алексеевич ответил не сразу. Он с улыбкой посмотрел на товарищей и заметил про себя: «Не привыкли ребята к таким прогулкам. А ведь как хорошо-то…»

В Монастыре сделали остановку. В поселок Шипицын ушел один. Он побывал в отделении совхоза, переговорил с людьми и, возвращаясь, встретил еще одного знакомого.

— Здравствуйте, Иван Пахомыч.

— Здорово, товарищ начальник.

— Да какой я, Иван Пахомыч, начальник? Рядовой уголовного розыска. — Владимир Алексеевич весело засмеялся.

Засмеялся и Иван Пахомыч.

— Егорку-то задержали? — спросил он.

— Пока нет. А что о нем здесь слышно?

— Ничего. Если вдруг, так я знаю, что делать. Старый разведчик.

— А вы поосторожней, он без ружья не ходит.

— Знаю. Куда спешишь-то? Может, зайдешь? Грибочками солененькими угощу.

— С удовольствием бы, Иван Пахомыч, да товарищи меня ждут, в Сейву торопимся.

— Успеешь. А перекусить на дорогу надо. Зови своих-то…

В Сейве они остановились у участкового инспектора.

— Что нового? — спросил Владимир Алексеевич.

— Побывал в поселках, поговорил с жителями. Подсказывают, что скрывается он в Чуртане у сестры. Проверил — нет, говорит, что не был. Засаду устроил у дома матери. Тоже не приходил.

— Сделаем так, — повернулся Шипицын к приезжим, — мы сегодня с Селезневым уйдем в верховья Камы, а вы с дружинниками останетесь здесь, перекроете дороги к поселку.

— Ночью пойдете? — спросил Буров.

— Ночью.

— Шум-то мотора далеко слышно.

— А мы на веслах. В Чуртане еще раз к сестре заглянем. Для вас же главное, товарищи, позаботиться о безопасности вот этих людей, — и Шипицын положил на стол список свидетелей по делу Мошегова.

Вернулся Шипицын в Гайны через неделю. Усталый и недовольный поездкой, он зашел к Иванову.

— А мы вас раньше ждали, — встретил его Иванов. — Садитесь, рассказывайте.

Шипицын коротко доложил о результатах поиска и еще раз подтвердил, что преступник скрывается в его зоне.

— Это для нас не ново. Важно, где и как его взять.

— Вышли мы на след, а вот дом сестры окружить не предусмотрели. Потом уже стало известно: пока мы разговаривали с хозяевами, Мошегов ушел через двор в лес.

— Да, — покачал головой Иванов, — оперативность.

Владимир Алексеевич готов был сквозь землю провалиться. Он не мог простить себе такой оплошности. А ведь знал, что Мошегова укрывают родственники или знакомые и делают это из боязни…

— Далеко не уйдет, — заверил он начальника.

— Не уйдет, но бед за это время натворит. Так что сегодня отдохните, а завтра — обратно.

Кончался октябрь. Ночи становились холоднее. Реки вот-вот покроются льдом. Вечером, когда над поселком нависла густая темнота, Мошегов пробрался в дом дяди и, не раздеваясь, лег спать. Двустволку и охотничий нож он положил рядом. Спал Мошегов беспокойно и чутко. С первых дней побега он чувствовал погоню и понимал, что с работниками милиции ему рано или поздно, но встретиться придется. Подгоняемый страхом, он метался по району, не зная, на что решиться.

Проснулся Мошегов от стука в окно. Он взвел курки и осторожно начал пятиться к выходу.

— Уходи через двор, — прошептал хозяин и, не зажигая света, подошел к окну. — Кто там?

— Откройте, из милиции.

— Сейчас оденусь, — ответил хозяин. Он включил свет и не спеша подошел к двери.

Оперативников было двое. Одного хозяин знал — участковый инспектор. Второй оглядел комнату и сердито сказал:

— Опять упустили. Давно он ушел?

— Кто?

— Не хитрите, — сердился второй. — Племянник ваш здесь спал?

На одеяле отпечатались темные полосы грязи, на полу чернели пятна, оставленные сапогами Мошегова.

— Недавно ушел, — мелко дрожа, признался хозяин.

— Эх, дед, дед, — сказал участковый и свистнул. В дом вошли еще двое.

— Ну что, братцы, опять проворонили? — недовольно спросил Шипицын и посмотрел на товарищей.

С братом Владимир Алексеевич встретился днем, рассказал ему о цели приезда. Наскоро пообедав, они вышли на участок. Следы вели в Плес. Теперь Шипицын шел за преступником увереннее. В каждом поселке у него были люди, на помощь которых он мог рассчитывать в любое время. И вот снова неудача.

Через день Шипицын был уже в Чуртане, принимал заявление о пропаже лодки, а еще через день уехал в Гайны. Он торопился перекрыть преступнику путь вниз по Каме. Другой дороги у Мошегова не было. Это подтвердили и жители деревни Данилово, где Мошегов пьянствовал с дружками и откуда, совершив кражу, уехал ночью на лодке. Рано утром вслед за ней ушел леспромхозовский катер с работниками милиции на борту.

У поселка Верхняя Старица они увидели лодку, на которой какой-то мужчина торопливо заводил мотор. Еще издали Шипицын узнал Мошегова. Мотор не заводился, и преступник, сердито пнув его ногой, вышел на берег. Повернул к берегу и катер.

Одетые по-рабочему, люди с катера, казалось, не обращали на Мошегова внимания. Но когда он оказался среди них, «рабочие» потребовали документы. Мошегов рванулся к лодке. Сильные руки удержали его.

Упорно отрицал Мошегов свое участие в кражах. Настойчиво, оперативно и дружно работали все сотрудники угрозыска, неопровержимыми фактами доказывая вину преступника. И когда была поставлена последняя точка и дело передали в народный суд, Владимир Алексеевич облегченно вздохнул.

Случаи, подобные розыску рецидивиста Мошегова, не так уж часты в милицейской практике Шипицына, да и без них жизнь Владимира Алексеевича и его товарищей полна беспокойства. Но какими бы тревожными и трудными ни были их рабочие будни, они приносят радостное удовлетворение.