Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

Охотники из клана Абд эр-Расула

В своих воспоминаниях Агата Кристи утверждает, что в раскрытии преступлений случай играет преобладающую роль, и не только в ее романах; в жизни она не раз наблюдала, как даже самые искушенные криминалисты благодарны были господину случаю. Если бы не случай, то клан Абд эр-Расула едва ли удалось бы вытащить из тьмы подземелий на свет божий. В свои тонкие, поначалу едва заметные нити случай вплел пути состоятельного американца, некоего мистера Бейтона, который однажды отдал приказ поднять парус нанятого им баркаса (так называемой дахабии) и в начале 1881 г. ступил на землю Луксора.

Мистер Бейтон затерялся бы в толпе туристов, если б прежде всего не распорядился навести точные справки о каком-нибудь серьезном коллекционере. Поэтому сразу по приезде он отправился на тенистый задний двор луксорского базара и разыскал там связного, знавшего укрывателя краденого, который имел сведения об одной хорошей коллекции незаконно добытых вещей. Тогда и условились о встрече.

Поздно ночью среди предлагаемых к продаже вещей Бейтон обнаружил прекрасно сохранившийся папирус, редкостная красота которого так очаровала его, что без возражений и не торгуясь, вопреки принятому на Востоке обычаю, он приобрел его за весьма высокую цену. Американец спрятал этот папирус в своем чемодане среди белья, пересек границу, избежав столкновения с таможней, и направил его на экспертизу в Европу. Оказалось, что это редкий папирус. Покинув Египет, Бейтон с готовностью сообщил обстоятельства совершения незаконной сделки. Но как раз тут случай и принялся плести свою сеть…

Сообщение Бейтона попало на письменный стол французского археолога Гастона Масперо¹, который с 1881 по 1886 г. был генеральным директором государственной египетской Службы древностей в Каире². Масперо впервые издал собрание древнейших изречений религиозного содержания, так называемых Текстов пирамид³. Необычное приобретение Бейтона взволновало Масперо не только потому, что одна из ценностей миновала его каирский дом, но и потому, что из текста папируса стало ясно, что он связан с погребальным инвентарем властителей XXI династии (1070 — 945 гг. до н. э.), т. е. с гробницами, до сих пор остававшимися науке неизвестными.

Эта находка была своего рода сигналом тревоги, поскольку между 1876 и 1879 годами на египетском и европейском рынках стали появляться предметы неизвестного происхождения, а папирусы продавались даже в Суэце. Сообщение Бейтона давало Масперо надежду на то, что можно будет добраться до таинственного источника этих важных для научного исследования находок, которые незаконная торговля развеяла бы на все четыре стороны.

Открыл ли неизвестный еще похититель папирусов гробницу одного царя либо он опустошает одну за другой ряд гробниц? Масперо подозревал, что эти памятники происходят из одного некрополя, поскольку они относились к заупокойным приношениям, связанным с именами различных царей. Не доверяя продажной восточной полиции, Масперо начал действовать на свой страх и риск: в кругу ближайших сотрудников он разработал план поистине детективной операции. Масперо послал в Луксор, снабдив достаточным количеством денег, своего ассистента, молодого кандидата археологии, актерский талант которого произвел на него сильное впечатление: может быть, тому удастся связаться с торговцами Верхнего Египта. Одаренный лицедей превосходно сыграл свою роль и вскоре в качестве готового платить «месье Мусташа»[30] был представлен некоему человеку, с удовольствием говорившему о своем доходном промысле. Первая оплаченная французом покупка вызвала толки у торговцев, имевших лицензию: понравилась щедрость иностранца и его очевидная деловитость. Укрыватели и торговцы слетались к подсадной утке, которая никогда не упускала случая заметить между прочим, что была бы весьма заинтересована в еще больших закупках.

В один прекрасный вечер некий усердный доброхот дернул француза за полу пиджака и отвел на какой-то тускло освещенный единственным фонарем задний двор. Там араб показал ему «антику» — небольшую статуэтку. «Месье Мусташ» отказался купить ее под тем предлогом, что ему слишком часто предлагали подделки. Торговец немедленно дал согласие показать статуэтку в таком месте, «где можно говорить о деле в полной безопасности». Пройдя сотню шагов, они оказались в жилище араба, где, усевшись на потертый диван, стали обследовать эту вещь «с полной уверенностью, что им не помешают».

«Месье Мусташ» увидел сразу: в его руках древняя скульптура, возраст которой — примерно 3000 лет. Актер разыгрывал невозмутимость, поняв из надписи, что этот памятник связан с погребальным инвентарем времен XXI династии; у него даже хватило духу изобразить безразличие и решительно отказаться от приобретения этой вещи. Араб призвал на помощь свое восточное красноречие и был рад, когда смог наконец продать находку, дав месье клятвенное обещание раздобыть еще более крупные и дорогие предметы.

Но месье хотелось увидеть эти прекрасные вещи немедленно! Торговец, почуя большое вознаграждение, договаривается с лодочником, чтобы тот за хороший бакшиш перевез их в своем неуклюжем челноке на другой берег Нила. Вскоре они приблизились к одной из жилых башен на склоне Шейх-Абд-эль-Курны. После короткого стука и гортанных возгласов араба дверь, висевшая на кожаных петлях, со скрипом отворилась, и показался высокий, цветущего возраста человек в белом тюрбане. Последовал краткий разговор (бесспорно, содержавший приказ тайно следить за месье), й Мухаммед Абд эр-Расул пригласил поздних гостей в то «орлиное гнездо», где он обитал вместе с братьями Ахмедом и Солиманом. Сам Мухаммед, глава обширного и влиятельного клана, был одной из наиболее значительных фигур среди жителей западной части Фив.

«Месье Мусташ», сразу разглядевший в Мухаммеде коварную бестию, пустил в ход все средства, чтобы расположить к себе недоверчивого хозяина: древности — его единственная страсть, ради которой он готов пожертвовать всем состоянием. Но Мухаммед был не той породы, что скороспелые дельцы с другого берега Нила. Прошло немало времени, прежде чем он положил на стол несколько вещей, заметив при этом, что и завтра они успеют не торопясь совершить сделку. Месье согласился; он чувствовал, что настойчивая поспешность могла бы увести его от цели. Они встретятся снова послезавтра, и тогда он, Мухаммед, сможет показать нечто большее.

Глава клана сдержал слово, не подозревая, что «месье Мусташ» тем временем ставит западню для лучших охотников Шаак-эль-Таблия и Хатасу. Мухаммед хвастал ценностями, обнаружение которых для него самого и его братьев имело роковые последствия. Месье был немногословен и лишь разглядывал воровскую добычу, поняв тут же, что перед ним находки, относящиеся ко времени XX и XXI династий, и что он очутился в доме тех, на след которых до сих пор не удавалось напасть. Удача и хитрость позволили выйти на него.

На следующий день все трое братьев Расулов были арестованы и в цепях доставлены к паше Кены, главного города провинции. Обманутые Расулы восприняли обвинение с деланным хладнокровием, внутренне содрогаясь от гнева на этого сукина сына иностранца и от страха, поскольку знали, какими методами Дауд-паша имеет обыкновение вести следствие. Страшнее ужасных розог был леденящий взгляд сурового (как его называли в народе) правителя области⁴.

Поскольку о братьях из Эль-Курны шла молва как о честных людях, судья признал их невиновными. Приехавшие односельчане убедили пашу не верить наговорам случайного иностранца, чья отвратительная ложь могла бы повредить всей деревне. Хорошо зная соотечественников, Дауд-паша понимал, что обвинение, выдвинутое «месье Мусташем», никогда не будет признано по доброй воле; поэтому он учинил допрос с пристрастием: Мухаммеда, Ахмеда и Солимана швырнули наземь, били и руками, и ногами. Судья приказал надеть на бритые головы обвиняемых раскаленные горшки, а к затылкам прижать горячие крышки. Но упрямые братья, вопя от боли, отрицали свою вину.

С помощью пыток вырвать у братьев признания не удалось, и паша вынужден был по долгу службы освободить их за недостаточностью улик.

«Месье Мусташ» считал свои утверждения доказуемыми и настоятельно просил судью убедиться в верности его сообщения с помощью обычного обыска. Но паша отказался сделать эго и лишь усмехнулся: «Погодите!»

Ассистент Масперо сообщил своему начальству в Каире об успехе, который теперь был поставлен под сомнение. За первой телеграммой последовала вторая, в которой он более подробно излагал суть дела и просил прислать кого-нибудь из сотрудников для дальнейшего расследования, поскольку сам был нездоров. Эта телеграмма пришла в Каир в то время, когда Гастона Масперо там не оказалось.

Четыре недели спустя после суда, в конце мая, Мухаммед Абд эр-Расул признался во всем паше. Между братьями возник раздор. Перенесенные муки вызвали у Ахмеда тяжелый телесный недуг, поэтому он требовал у братьев в качестве возмещения большую часть припасенного добра. Мухаммед и Солиман, получившие такую же порцию розог, сочли такое требование несправедливым. Ахмед вверг разбойничью династию в состояние разброда, о чем скоро узнали в деревне; слухи о том доползли даже до Луксора. Ловкий Мухаммед намеревался собственным признанием предупредить неизбежный донос. Паша обещал ему полную безнаказанность и сдержал слово; он предвидел такое развитие событий и сообщил обо всем лежавшему больным в своем отеле в Луксоре «месье Мусташу». Тот, несмотря на сильную лихорадку, пережил настоящий триумф, который вскоре, однако, был вновь омрачен.

Геттингенский археолог Генрих Бругш пользовался в Египте большим почетом: хедив произвел его в беи, а позже — в паши. В то время, когда он жил в Каире, по его стопам шел брат Эмиль, занимавшийся консервацией и фотографированием древностей. Бругш-младший — как его называли — был странным человеком. Его презирал Масперо; но в отсутствие последнего Эмиль Бругш как самый старший сотрудник музея имел право принимать определенные решения. Получив вторую телеграмму из Луксора, он сам отправился в путь и в конце июня встретился с молодым коллегой, перенесшим за последние недели тяжелую нервную горячку.

Вооруженный точными сведениями, Бругш-младший отправился в резиденцию мудира и настоял на том, чтобы ему незамедлительно показали таинственное место, где были сделаны находки. 5 июля 1881 г. Эмиль Бругш вместе с Мухаммедом Расулом взобрался на скалы, высившиеся между Долиной царей и Дейр-эль-Бахари. С этого дня он навсегда остался в анналах археологии. Томимый зноем летнего египетского дня, стоял Бругш перед входом в таинственный мир, на протяжении 3000 лет скрытый от любопытных взоров. Мухаммед отодвинул обломки скалы, преграждавшие вход, швырнул куда-то вниз длинный канат и подал ему знак следовать за ним. Бругш повис на веревке среди кромешной тьмы. Опустившись на дно шахты, он зажег факел и стал пробираться по коридору, в котором тут же увидел три больших саркофага; судя по надписи, в одном из них находилась мумия Сети I (1304–1290 гг. до н. э.), царя XIX династии, воздвигшего храмы в Фивах и Абидосе. Рядом с саркофагом лежали драгоценные погребальные приношения, сосуды с внутренностями⁵, вазы, ящики со статуэтками — все небрежно было свалено в кучу.

Чадный факел осветил вход в настоящую погребальную камеру— помещение огромного размера. Здесь мумии громоздились между взломанными и запечатанными саркофагами, бронзовыми жертвенными сосудами и разбитыми шкатулками для париков⁶. Кругом стояли ящики с законсервированным мясом и фруктами, кано- * пы — высокие сосуды с крышками в форме голов четырех сыновей бога Гора⁷; в углу находился балдахин⁸ царицы Исис-ем-хебт, а на одном из гробов рядом с останками газели лежала набальзамированная голова теленка.

Бругш приступил к предварительному осмотру. Среди многочисленных саркофагов и погребального инвентаря менее известных властителей он нашел мумию Яхмоса (1552–1527 гг. до н. э.), основателя Нового царства. Когда Бругш обнаружил тела Тутмоса III и Рамсеса II (1290–1224 гг. до н. э.), он был настолько потрясен, что несколько минут в полном изнеможении просидел на земле как завороженный, вглядываясь в этот давно ушедший мир при последних отблесках тлеющего факела.

Несколько дней спустя Бругш посетил Дауд-пашу, чтобы получить разрешение немедленно обеспечить сохранность посмертных останков— сорока мумий царей и цариц, принцев, принцесс и жрецов. Полиция взяла под охрану место находки. На следующий день должна была начаться работа по спасению. Для этого паша предоставил 300 феллахов, которые уже на другое утро собрались на западном берегу Нила. Полиция оцепила местность и удалила посторонних.

Перенос каждого саркофага оказался трудным делом: необходимо было 16 человек, чтобы вытащить такую тяжесть на свет божий. Каждую вещь регистрировали тут же, у входа в подземелье, прежде чем присоединить ее к длинному ряду находок, сложенных у подножия холма.

Лишь при свете дня стало ясно, каким открытием обогатилась наука, в то же время было очевидно, сколь преступно обращались воры со всеми этими бесценными находками. Мумия великого Тутмоса III была ограблена самым варварским образом: его тело разрезали на три части⁹.

Феллахи принесли в лагерь саркофаг с мумией Аменхотепа I; его тело с головы до ног украшали гирлянды голубых, желтых и красных цветов; в чашечке одного из них застыла оса, несмотря на прошедшие 3000 лет полностью сохранившаяся и не утратившая своей окраски. В деревянном, инкрустированном слоновой костью ларце лежала мумифицированная печень царицы Хатшепсут¹⁰, которая правила с 1490 по 1468 г. до н. э. Рядом с Мааткара, царицей XXI династии, был найден гроб ее дочери Монтемхат, умершей при рождении. Украшения с мумии фараона XX династии Рамсеса IV (1186–1070 гг. до н. э.) были украдены еще в древности. Останки царя сложили на деревянный стол, а затем снова перенесли в тайник. Усыпальница царицы Меритамун, жены Аменхотепа II; также оказалась ограбленной давным-давно, и тем не менее ее мумия сохранилась в полном царском убранстве.

В течение двух дней наследство властителей древнего Египта было вынесено из скальной гробницы в Дейр-эль-Бахари и упаковано в циновки, разложено по ящикам и корзинам для отправки в Луксор. Вереница тяжело нагруженных людей, на этот раз несших законную добычу, доставила ее на суда, которые 11 июля причалили к берегу против Луксора. 14 июля туда прибыл из Каира направленный правительством корабль «Эль-Меншиех», который принял на борт груз чрезвычайной ценности и тут же поднял якорь. Под хриплые гудки сирены и звон корабельного колокола началось траурное плаванье давно умерших владык. Необозримые толпы феллахов по обоим берегам Нила отдавали последние почести своим великим царственным предкам. Бесчисленное множество женщин выкрикивало сагарит (пронзительный возглас, выражающий горе); из почтения к умершим, согласно древнему обычаю, они распускали волосы, царапали лоб и грудь и посыпали их пылью. Мужчины стреляли из старинных ружей, дети били в бубны. Когда же «Эль-Меншиех» причалил к каирской пристани, все превратилось в заурядную церемонию принятия «товара», который должен был быть оценен чиновником налогового ведомства. Но он не имел возможности просмотреть представленные Бругшем перечни, а по упрощенной методе в декларации обозначил мумии как… сушеную рыбу!

В новом Булакском музее¹¹, находившемся в бывшем здании главного почтамта, умершие фараоны, в разное время оскверненные прикосновением недостойных, были пронумерованы и выставлены как сенсационные экспонаты, к которым теперь мог приблизиться каждый. Цари лежали в витринах без покровов. Во время разлива Нила вода проникла в старое здание и намыла штукатурку со стен в помещения выставки. Мумии оказались среди пронизывающей сырости. Переезд в новый музей, расположенный в здании дворца в Гизе, был совершенно необходим; но и это не означало еще конца их путешествия. Только в 1902 г. «странники» обрели покой в купольном здании каирского Египетского музея на улице Мариетта, поблизости от площади Освобождения — эт-Тахрир, — центра современного Каира. В зале № 52, куда были помещены мумии фараонов, лежат в ничем не украшенных деревянных ящиках удивительные экспонаты для туристов, сгибающихся над покрытыми пятнами витринами, чтобы разглядеть их искусственные, стеклянные глаза. Радужные полосы от средств для мытья окон тянутся по прозрачным крышкам гробов.

Бругш-младший сделал мир богаче, показав ему мощь и великолепие прошлого, но, пожалуй, большей славы-то был достоин безвестный ассистент Гастона Масперо, умный «месье Мусташ».

Однако вернемся к клану Расулов. Если бы не их алчность, царственные мертвецы и по сей день, возможно, лежали бы нетронутыми в своих усыпальницах.

Судебный процесс над братьями происходил в то время, когда Бругш-младший находился в Луксоре; председательское место занимал Дауд-паша.

Каким образом клан Расулов сделал свое открытие? Мухаммед, Ахмед и Солиман Абд эр-Расулы были страстными охотниками; в сгущающихся сумерках они выслеживали шакалов — таинственных обитателей некрополя. Как-то летним вечером 1871 г. Ахмед обнаружил на одном из утесов Шаак-эль-Таблия какую-то шахту, возбудившую его любопытство. Он сдвинул в сторону обломки скалы и бросил в шахту камень, который глухо ударился обо что-то; тогда он спустился по канату на глубину примерно 12 метров и достиг дна узкого лаза. Вокруг вилась известковая пыль. Из нагрудного кармана галабеи он достал спички, при свете которых обнаружил другой лаз. Вспышка нескольких спичек дала Ахмеду возможность понять, в чем дело. Инстинкт грабителя подсказал ему, что перед ним неведомый клад, который стоит того, чтобы заняться им.

Ахмед посвятил в дело братьев. Было решено открыть секрет лишь самому узкому кругу людей из клана, тем, кто более всех достоин доверия, и они поклялись именем аллаха никогда не разглашать эти тайные сведения и доставать сокровища Шаак-эль-Таблия тогда только, когда семье будут нужны деньги. Неожиданное обогащение было бы замечено людьми Ком-эль-Самака или Эль-Тарифа, и тогда Расулов вынудили бы поделиться. Десять лет хранил клан Абд эр-Расулов свою тайну. Все это время источник ценностей оставался скрытым, и лишь наводящий на всех ужас Дауд-паша заставил нарушить клятву, которая объединяла банду. Он дал Мухаммеду 500 фунтов стерлингов еще до судебного разбирательства и обещал полную безнаказанность, если только тот изложит все обстоятельства дела. И хозяин выложил.

В течение десяти лет братья ограничивались похищением мелких предметов, которые они через разные промежутки времени поставляли на рынок через надежных торговцев и укрывателей. Несколько вещей попали в Европу и в 1884 г. появились среди товаров парижских торговцев произведениями искусства. Многие затерялись в частных собраниях. Самым хитроумным помощником Расулов был скончавшийся в 1887 г. в Луксоре Мустафа Ага Айят, агент консульств России, Бельгии и Британии. Прикрываясь почетной дипломатической службой, он отправлял в Европу из своего жилища, располагавшегося среди руин Луксора, наиболее ценные древности. Он всегда готов был услужить своим многочисленным гостям, особенно если господа искали надежные пути вывоза незаконно приобретенных вещей. Агу Айята допросили во время процесса Расулов. И хотя все знали, что он сбывает на рынок поставляемое Расулами, его спасала дипломатическая должность и респектабельный внешний вид. Весьма словоохотливый Мухаммед Расул клялся, что передавал этому «ястребу среди ворон» только незначительные вещи для подарков приезжающим гостям. Дауд-паша приметил Агу Айята; ему то, равно как и чиновникам в Каире и Луксоре, было известно, сколь сомнительная личность этот на вид почтенный человек; но улики отсутствовали, и Ага Айят ушел целый и невредимый.

Вот уже более восьми лет я дружен с внуками Мухаммеда Расула — Али и Йемени Абд эр-Расулами (рис. 15–17). Они тепло вспоминают своего деда, достигшего преклонного возраста, скончавшегося в 1926 г. в Эль-Курне. Они сообщили мне, что богатую усыпальницу в Шаак-эль-Таблия их семья обнаружила до 1871 г. Четырнадцать лет хранили братья эту тайну.

Египтолог Георг Эберс¹² (1837–1898), знавший Мухаммеда, писал: «…Прежний вор, как мы с радостью узнали, сделался толковым полицейским!» Мухаммед в конце концов стал охранником некрополя Западных Фив. Сумел ли он преодолеть соблазны, которыми изобиловали древние охотничьи угодья?

Виктор Лоре (1859–1946), ученик Гастона Масперо, в 1898 г. открыл в Долине царей гробницу Аменхотепа II¹³. Вместе с мумией этого фараона, лежавшей в его подлинном саркофаге, Лоре нашел во внутренних покоях погребального сооружения девять других мумий, среди которых были останки Тутмоса IV¹⁴. По указанию Лоре гроб с мумией Аменхотепа оставили на прежнем месте, тогда как другие саркофаги перевезли в Каир. Усыпальницу Аменхотепа закрыли тяжелой железной решеткой с громадными висячими замками и приставили двух стражников для охраны.

Спустя каких-нибудь три года, ранним утром 24 ноября 1901 г., оба стражника примчались в Луксор, чтобы поднять с постели главного инспектора. Эту должность в то время занимал молодой англичанин Говард Картер (1874–1939) — двумя десятилетиями позже он приобрел мировую известность, открыв гробницу Тутанхамона. Один из стражников рассказал ему, что прошлой ночью он и его люди подверглись нападению вооруженных бандитов, которые связали их и ограбили усыпальницу Аменхотепа. Картер поспешил на место происшествия.

Мумия фараона лежала рядом с саркофагом, она не пострадала (рис. 14). Картеру тут же стало ясно, что «делом» занимались специалисты: пелены на мумии они разрезали в совершенно определенных местах, где ожидали найти амулеты и украшения. Нс было никаких признаков того, нашли ли действительно воры эти ювелирные изделия. Примечательно, что замки казались нетронутыми. Только при тщательном осмотре удалось установить, что они были взломаны, но затем снова тщательно закрыты. И тут мастерская работа!

Горвард Картер не сомневался, что стражников подкупили, дабы иметь возможность работать в полной безопасности. Подозрение пало на братьев Расулов из Шейх-Абд-эль-Курны, которые были способны на любое коварство. Глинобитную крепость братьев поставили вверх дном, обшарили все закоулки, но не нашли ничего. Картер даже приказал сохранить следы ног в гробнице, но на Мухаммеда Расула не произвело никакого впечатления даже то, что два таких отпечатка соответствовали размеру его обуви. Он отмалчивался, ведь след ноги — еще не доказательство его участия в деле. Старый лис посмеивался: «Ради аллаха, господин инспектор! Вы найдете у наших сотню таких же ног, как у меня!» Поистине дед моего друга Али Абд эр-Расула был великий кладоискатель, человек незаурядный. Мой друг Али обосновался теперь в отеле «Марсам», охристого цвета здании напротив отделения Службы древностей в Эль-Курне. Нахлынувшим сюда туристам он демонстрирует себя уже как беззубую диковину. Я никогда не мог избавиться от чар этого представительного старика. Вероятно, в нем привлекает отчасти и мрачная слава его клана. Таков загадочный Восток.