Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

Древности в современной упаковке

Многие арабские сказки заканчиваются словами: «Если это и не правда, то хорошо придумано». Однако какой бы сказкой ни показался мой рассказ, все в нем чистая правда и ничего, кроме правды.

Итак, дело происходило в начале 70-х годов нашего столетия. Жил-был в Каире инженер по имени Хани. В служебные обязанности его входила еженедельная инспекционная поездка по строительным объектам, где применялись технические новинки западноевропейских стран. В 70-х же годах на международном рынке произведений искусства появились прекрасные саркофаги, балдахины и маски мумий; на этих драгоценностях имелись штампы, печати и визы таможенных служб, разрешавшие отсылать их в заморские страны.

По правде говоря, выданные властями бумаги гласили, что речь идет всего лишь о вывозе фальсификатов, то есть подделок. Хорошие подделки, как известно, тоже находят своего потребителя, но выставлять их принято в особых заведениях, с тем чтобы сбыть малосведущим покупателям. Ни одна из тех вещей не попала на свободный рынок, все они словно по мановению волшебной палочки оказались в безвестных частных собраниях. По весьма высоким ценам, разумеется.

Инженер Хани разъезжал по стране, заглядывал на строительные площадки, но при этом не мог удержаться от соблазна приобрести у местных феллахов ту или иную редкую вещицу. Он покупал все, что при его знании дела казалось ценным, и грузил в свою машину.

Покупать труда не составляло, но вот с продажей дела обстояли гораздо хуже. Каирские торговцы затрепетали от страха при виде крупных египетских древностей. Как прекрасен, но как громоздок был товар инженера!

Хани, которому грезился уже звон золотых монет, оказался в довольно затруднительном положении. Товар нс покупали, хранить его было негде. Задуманный способ разбогатеть не дал желаемых результатов: ни виллы, ни вообще более менее просторного жилища; поэтому пришлось с грехом пополам разместить добро в своей тесной квартире.

Кто знает, сумел бы Хани сбыть приобретенное, если бы его тестю, Ибрагиму Камелю, не пришла в голову прекрасная идея, достойная Али Бабы или Аладдина. Поистине царская мысль! Папаша Камель стал выше разговоров о своей доле и сразу взялся за дело. Он принялся изготовлять грубоватые подделки… из подлинных вещей: покрывал лаком древние изображения, а затем наносил обычными красками на саркофаги пестрые изображения. Он отделял одну часть саркофага от другой, обрабатывал каждую в отдельности, заглаживая при этом разломы, чтобы будущий владелец без труда мог сложить все это в единое целое. В ход шли не только краски, но и папье-маше. Маски он обтягивал холстом, и они становились как «новенькие». Старый Ибрагим Камель показал себя большим мастером превращений. Какой таможенник не усмехнется удовлетворенно при мысли о том, что его ловкий соотечественник снова надул этих тупых иностранцев?

Многочисленные посылки «фирмы» «Хани энд Камель» без всяких затруднений пересекали государственные границы. Покупатели в разных уголках мира отдавали содержимое посылок реставраторам, те удаляли лак, папье-маше и соединяли разрозненные части. Рынок поглощал первоклассные древности.

Так продолжалось бы до скончания века, если бы не семейный раздор. Один каирский торговец, игравший в этом деле роль посредника, взял в оборот и тестя, и зятя, стал нажимать на них, требуя большей доли участия. Затраты на работу по раскраске и оклеиванию оказывались убыточными. В конце концов «фирма» «Хани энд Камель» потерпела банкротство.

Ибрагим Камель не так давно умер в Каире. На складе, находящемся позади лавки известного всему городу торговца, стоит деревянный гроб из Асьюта; это — последнее произведение папаши Камеля, и оно совсем не плохо. В таких гробах могли покоиться на краю города в скальных гробницах областеначальники; гробу из Асьюта круглым счетом 3000 лет.

Восточные волшебники и не думали умирать. Вопреки всем сказкам они живут и здравствуют и по сей день.