Трагедия в ледяной пустыне

Глава VIII ВЫСАДКА ПАРТИИ КАПИТАНА ДЕ-ЛОНГА. НА ЮГ К ТАЛЫМ МЕСТАМ. ГОЛОДНАЯ СМЕРТЬ

Куттер, находящийся под начальством Де-Лонга, был сильно нагружен. Он с трудом боролся со стихией: волны захлестывали с боков и носа, ветер яростно налетал порывами, кренил, рвал парус. Наконец, один такой бешеный порыв сорвал парус и унес его за борт вместе с мачтой; лодка накренилась, в нее хлынула масса воды и затопила до скамеек. С трудом выкачали воду, сделали волоковой якорь. Волны безостановочно били в борт лодки и люди ни на минуту не прекращали откачивание воды. Так прошла ночь на 13 (1) сентября. В этот день волнение мало-по-малу успокоилось и ночь на 14 (2) сентября стояли на якоре. Утром 14 (2) сентября устроили парус из покрышки саней и висячей койки. С попутным ветром плыли на юго-запад и запад. К вечеру этого дня от холода и сырости руки и ноги Де-Лонга распухли. Теперь он не был в состоянии даже делать заметок в дневнике. В ночь с 14 (2) на 15 (3) сентября лавировали, т. к. ветер повернул к северу. Утром 15 (3) сентября ветер переменился на северо-восточный, что дало возможность плыть в желательном направлении. Вскоре глубина океана упала до 16 метров, а затем на юго-западе показались темные пятна далекой земли.

Время шло. Куттер все ближе и ближе подходил к земле. Теперь ясно можно было рассмотреть низкий берег и льды, которые его окаймляли. Но вот куттер на полном ходу врезался в кромку льда. Тогда взялись за весла, стали работать баграми. Однако, на расстоянии нескольких миль от берега куттер сел на мель из-за мелководья. Поиски фарватера в течение двух последующих дней не привели ни чему. Пришлось бросить лодку и итти к берегу (полторы мили) по пояс, а то и выше в воде, таща на себе провиант и снаряжение.

17 (5) сентября Де-Лонг высадился в северной части дельты, в устье Осохотского рукава[29], около острова Куба-ары[30]. Место высадки находится в 40 километрах к востоку от острова Сагастырь, где в 1882 г. была организована русская полярная станция[31]. В 1883 г. этот остров посетил сотрудник станции А. Г. Эйгнер. Чтобы попасть сюда, ему пришлось (из-за мелководья) выехать сначала в открытое море, обогнуть несколько островов и снова войти в дельту. На месте высадки валялись пустые коробки из-под консервов, пачки спичек и проч., виднелись остатки костров. Здесь Эйгнер поставил пирамиду из плавника, к которой прибил доску с надписью на русском и немецком языках в память печальной судьбы, постигшей американских исследователей. Место высадки, по определению Эйгнера, находится под 73°16′00″ северной широты и 127°52′28″ восточной долготы.

19 (1) сентября утром сложили в кучу инструменты, приборы, корабельные журналы за два года, палатку, лишние медикаменты и проч. вещи, которые люди были не в состоянии нести. Чтобы отметить место, воткнули высокий шест. Здесь же в порожнем инструментальном ящике была оставлена записка с описанием плавания «Ж а н н е т ы». В конце ее выражалась уверенность, что партия находится в дельте р. Лены. «Мы должны, — писал Де-Лонг, — теперь дойти до населенных мест, ближайшее из которых, я думаю, должно быть в расстоянии 95 миль». Дальше в записке сообщалось об удовлетворительном состоянии здоровья членов экспедиции, о наличии продовольствия только на четыре дня, снаряжении и т. д.

«Итак, — заканчивал Де-Лонг записку, — наши шансы на окончание пути кажутся хорошими».

Сообщение Де-Лонга написано так спокойно, так сдержано, что легко можно было впасть в ошибку при оценке состояния партии и тех трудностей, которые достались ей на долю. От холода, недостатка питания, утомления, люди были в очень плохом состоянии: поморожены, слабы, так что с трудом держались на ногах.

Негостеприимно было море, но еще негостеприимнее оказалась суша, к которой они так стремились.

Кажется нет ландшафта однообразнее и печальнее дельты р. Лены; в этом с ней поспорят разве только ледяные поля соседнего океана, да далекие песчаные пустыни. Перед глазами проходит вечно одна и та же картина: низкие песчаные острова, да торфяные берега проток, поднимающиеся от 3 до 6 метров над меженным уровнем реки, готовые каждую минуту обрушиться от таяния обнажающейся здесь мерзлоты и подмыва. С высокого берега во все стороны, куда ни хватит глаз, открывается вид на бурые тундры с множеством больших и малых озер; только изредка над плоской однообразной равниной возвышаются холмы 13—21 метров высотой, называемые здесь местными жителями «булгуньяками». Определить количество проток, или рукавов в дельте почти невозможно. По сведениям, собранным Юргенсом у местного населения, Лена впадает в море 50-тью рукавами, Донненгойер их указывает 112, а Мельвиль вовремя своих поисков партии Де-Лонга насчитал 210 только значительных. Н. И. Евгенов насчитывает более или менее значительных проток 45. Это почти совпадает со сведениями, собранными Юргенсом.

Протоки, начинаясь у устья Лены, с острова Столбового, составляют между собою большую сеть, которая еще более усложняется при высокой воде. Здесь происходит такая путаница каналов, что ни начала ни конца их невозможно определить. Исключение составляют несколько больших проток, например: Быковская, Оленекская, Трофимовская.

Главная масса рукавов в дельте своим течением устремляется на восток и север; но все же, помимо идущей на северо-запад Оленекской протоки, есть и другие, текущие также в западном направлении, но меньшие по размерам. Все эти протоки отделяют друг от друга огромное число островов, которые имеют свои названия. Потребовалась бы масса времени, чтобы составить точную карту дельты р. Лены. Но такая карта была бы верна лишь на очень короткое время, ввиду сильного перемывания песков и изменения вследствие этого рукавов как по величине, так и по направлению.

Растительность дельты очень скудная. В южной части растет род ивы, единственный кустарник, встречающийся в дельте и достигающей 0,6 метров высоты; в северной части юн встречается лишь в ползучем виде и поднимается над землей только на несколько сантиметров. Остальные явно брачные растения достигают здесь также лишь незначительной вышины, хотя все же часто образуют довольно пестрый ковер. Почва покрыта преимущественно мхами и лишайниками.

Поездка Бунге по дельте проходила в начале августа месяца. Животных в это время видели очень мало: чайки, крачки, поморники, иногда большие стаи гусей, реже лебедей — это все, что встречалось из птиц; оленей видели часто, но на очень большом расстоянии, реже встречали полевок и песцов.

Вообще же дельта, благодаря особенностям физико-географических условий имеет довольно разнообразную фауну. В западной ее части по побережью и на близлежащих островах встречаются моржи, тюлени, изредка заходит белый медведь; обычен — волк, горностай, пеструшки, а в южной части — заяц, лиса; из птиц — белая сова и белая куропатка.

По берегам проток на более возвышенных местах часто встречаются юрты, урасы, или балаганы, деревянные шесты, на которые вешают запасы мяса, песцовые ловушки и проч. Урасы являются временными летними жилищами местного немногочисленного населения[32], состоящего из якутов и тунгусов, ведущего полукочевой или полубродячий образ жизни. По мере истощения рыбы, зверя или птицы в одном месте, жители переходят на другое место, т. е. ведут кочующий образ жизни. Зимой население сосредоточено на юго-востоке дельты в сел. Быково, Зимовьелах, Ары; на севере: Кытах, Борхая, Хайгалах, Манику и друг.; на западе: Джонгалах, Турах.

По такой стране 19 (7) сентября, в условиях глубокой осени, наступивших морозов и холодных западных ветров с пургами, Де-Лонг начал свой роковой путь на юг, вместо того, чтобы двинуться на запад к острову Сагастырь, где он на каждом шагу мог встретить жилые юрты и людей.

Итти было очень тяжело: когда погода была мягкая, поверхность тундры становилась мокрой и подавалась под ногой, когда выпадали снега или наступал мороз, итти была одинаково трудно: люди скользили на каждом шагу и каждую милю преодолевали с двойным усилием.

К тому же путь этот был неизвестен, так как карта, которой располагал Де-Лонг, совершенно не отвечала окружающей действительности; путали непоказанные на ней, похожие один на другой, многочисленные острова, сбивали с толку бесчисленные протоки.

Жители уже покинули промыслы, и балаганы, попадавшиеся партии, были необитаемы. В них Де-Лонг оставлял записки, в которых сообщал о состоянии партии и пути, по которому шел. По Осохотскому рукаву были пройдены балаганы Велех, Осахтар, Еле-Терде и др. В каждом из них были найдены записки или случайно якутами, или Мельвилем при поисках.

Обратимся теперь к отдельным местам дневника Де-Лонга, изображающим последние дни жизни партии.

«20 (8) сентября. Вторник. Приказал приготовить чай и раздать пеммикан. Мы открыли нашу последнюю банку (45 фунтов) и для того, чтобы ее растянуть на сколько возможно дольше, я так его резал, что должно хватить на 4 дня. Итак, продукты у нас на исходе и мы должны есть собаку, пока провидение не пошлет нам что-нибудь на нашем пути».

Под 22 (10) сентября, четверг, Де-Лонг отмечал, что «в течение двух суток, вследствие истощения, продвинулись к югу только на 18 километров. В ночь на 21 (9) сентября удалось убить двух оленей. Мы, — писал в дневнике Де-Лонг, — столько испытали плохого, что не беспокоимся о будущем».

«24 (12) сентября пошли вновь, имея провизии на 4 дня и 3 ф. чая».

«25 (13), 26 (14), 27 (15) сентября медленно продвигались на юг. Люди были утомлены и истощены. Эриксену пришлось отрезать отмороженные пальцы ног».

«28 (16) сентября. Среда. Несмотря на то, что прошлая ночь была не так беспокойна, т. к. мы находились под защитой высокого берега, и наша палатка была раскинута, мы мало спали. Мы обезумели от совершенного истощения, а остаток ночи страдали от холода. Ветер дул прямо вдоль берега; наш горячий завтрак сейчас-же остывал. Двинулись в путь в 8 ч. В 8 ч. 45 м. я приказал остановиться, так как был уверен, что прошли милю. Для меня было большой неожиданностью, когда я нашел всех сонными, включая даже себя. Мы были, очевидно, истощены и утомлены; через каждые 20 минут ходу я останавливался на 10 минут».

«Видели следы двух человек, идущих вдоль берега, по направлению которого держались и мы. В 11 час. 10 мин. следы привели нас к старой постройке, которая, повидимому, была обитаема, судя по свежей золе и остаткам пищи. Здесь же река делает поворот вправо, я остановился на обед. На значительном расстоянии впереди на этой стороне реки находится другое подобное же сооружение, которое вполне удобно для ночевки».

«Суббота, 1 октября, 3 день[33] и начало нового месяца. Всех призвали, когда повар подал чай; к чаю было немного оленины. Доктор опять был принужден отнять несчастному Эриксену несколько суставов. Если смерть не наступит скоро или если мы не доберемся в скором времени до какого-нибудь селения, то придется поневоле продолжать ампутацию, пока не отнимут ногу; у него остался всего один палец на ногах. Алексей и Ниндеман счастливо перебрались через реку; поэтому послал тотчас же людей перенести наши вещи».

Здесь Де-Лонг оставил записку, в которой сообщал, что с 28 сентября по 1-ое октября должны были ждать ледостава протоки, чтобы перейти на другую сторону.

В воскресенье 2 октября занесено в дневник следующее. «Всего в этот день шли 5 ч. 15 мин., так что, считая по 3 километра в час, мы должны были сделать от 15 до 18 километров. Но где мы? Я думаю, однако, что это, наконец, начало реки Лены. Сагастырь так и остался для нас мифом».

И дальше: «карта моя решительно никуда не годится. Я должен на авось продолжать путь на юг и предоставить богу довести нас до какого-нибудь человеческого поселения» так как я давно уже убедился, что сами себе мы помочь не в состоянии».

«Понедельник, 3 октября, 1881 года, 113 дней. Было так холодно, что я всем людям дал чаю; затем с трудом мы прошли немного вперед. В 5 ч. утра мы съели последний рацион мяса и пили чай; теперь у нас остается немного пеммикана и полуголодная собака. Да поможет нам бог. Сколько придется нам итти до тех пор, пока мы не достигнем жилья или какого-либо убежища — про то знает лишь он один. Кажется Эриксену приходит конец… На ужин ничего другого не осталось кроме собаки. Я приказал Иверсену убить ее и приготовить; затем те части, которые неудобно было захватить с собой, были сварены, и все ели это блюдо с жадностью, кроме меня и доктора; для нас обоих это блюдо было слишком отвратительно».

«Я приказал взвесить остальное и удостоверился, что у нас было 27 фунтов мяса». В этот день перед остановкой на ночь Де-Лонг, Коллинз и Герц провалились в воду вследствие подломившегося под ними льда. «Мы трое, промокшие до костей, — отмечает Де-Лонг в дневнике, — пеклись перед огнем так, что платье наше дымилось. Холодная погода и резкий северо-западный ветер, от которого нам не было защиты, предвещали будущность мрачную и печальную, как темная ночь. Эриксен скоро начал бредить, и его безумные речи являлись жутким аккомпанементом к страданиям и ужасам, которые грозили нам…»

«Вторник, 4 октября, 114 день. Едва лишь начало светать, как все мы поднялись на ноги, чтобы согреться движением. Наскоро все проглотили по кружке чая и подвязали затем свою ношу. Эриксен находится в совершенно бессознательном состоянии, так что мы принуждены были привязать его ремнями к саням. В 6 час. мы тронулись в путь и в 8 час. очутились с нашим больным под гостеприимной кровлей хижины, которая была достаточно велика для того, чтобы принять нас всех».

«Среда, 5 октября 115 день. В 7 ч. 30 м. повар начинает день приготовлением чая из употребленных уже раз чайных листьев; этим мы должны довольствоваться до той минуты, пока к нам не явится откуда-нибудь помощь. На ноге Эриксена показалась гангрена».

«По моему мнению, мы находимся на восточной стороне острова Тит-ары[34], в 35 километрах от Кумах-Сурту[35], который, по всем вероятиям, представляет собою человеческое поселение; такова наша последняя надежда с той поры, как нам не приходится более надеяться на Сагастырь».

«Многочисленные лисьи капканы, попадающиеся повсюду, заставляют предполагать, что эти места иногда посещают люди; только от этой возможности, да от чуда можем мы ждать спасения: более никакого исхода я не вижу. Едва утихнет буря, я пошлю Ниндемана в Кумах-Сурту для того, чтобы, если возможно, доставить нам скорее помощь».

Из этого балагана партия вышла 7 октября. Де-Лонг здесь оставил следующую записку.

«Пятница, 7 октября 1881 г. Нижепоименованные офицеры и команда погибшего парового судна «Ж а н н е т ы» ушли сегодня утром форсированным маршем к Кумах-Сурту или к какому-нибудь другому поселению на р. Лене. Мы прибыли сюда во вторник 4 октября с больным товарищем Эриксеном (матрос), который умер вчера утром и был похоронен в реке в полдень. Его смерть последовала от гангрены, вследствие обмораживания и истощения. Остальные пока здоровы, но мы не имеем более провизии. Последнее съели сегодня утром. На обед имели одну унцию[36] спирта в чай. Алексей убил куропатку; мы сварили из нее суп, который и составил наш ужин вместе с 10 граммами спирта. На южном горизонте виднеются горы».

«Суббота, 8 октября, 118 день. Завтрак: 1 унция спирта на одну пинту[37] горячей воды. 6 ч. 30 м. — 10 ч. 30 м. 1 унция спирта, вечером ½ унции спирта».

«Воскресенье, 9 октября, 119 день. 4 ч. 30 м. — 1 унция спирта. Послал Ниндемана и Нороса вперед за помощью; они взяли одеяла, одно ружье, 40 патронов, 2 унции спирта. Алексей убил 3-х куропаток; сделали суп. Нашли лодку. Положили на нее наши головы и задремали. ½ унции спирта на ужин».

В это время Де-Лонг был уже очень слаб: он мог итти только 10 минут, а затем ложился на землю отдыхать, прося своих спутников не заниматься им и итти сколько могут вперед.

После ухода Ниндемана и Нороса каждую ночь он приказывал накладывать и зажигать костер до 10 метров высотой, в надежде, что привлечет внимание людей, которые, утверждал он, наверное, уже посланы их разыскивать.

«Понедельник, 10 октября, 120 день. Последние ½ унции спирта в 5 час. 30 мин. Ели обрезки оленьей кожи. Сделали питье из чайных листьев, находившихся в бутылке из-под спирта. Ли просит, чтобы его оставили. В 3 часа остановились совершенно истощенные. К ужину ничего, кроме ложки глицерина».

«Вторник, 11 октября, 121 день. Буря со снегом с юго-запада. К дальнейшему движению не способны. Дичи нет. Одна ложка глицерина и горячая вода».

«Среда, 12 октября, 122 день. Завтрак: последняя ложечка глицерина и горячая вода. На обед сварили две горсти полярной ивы в котелке и пили эту настойку. Все мы делаемся слабее. Юго-западная буря со снегом».

«Четверг, 13 октября, 123 день. Ивовый чай. Сильные юго-западные ветры. Нет вестей от Ниндемана. Итти против ветра мы не можем, а остаться здесь, значит умереть голодной смертью. После обеда прошли с полтора километра и перешли через новую протоку, или рукав главной реки».

«Потеряли Ли. Расположились ночевать в углублении берега. Послал искать Ли. Он лег на землю и ожидал смерти. После ужина сильная буря. Ужасная ночь».

«Пятница, 14 октября, 124 день. Завтрак: ивовый чай. К обеду ½ чайной ложки оливкового масла и ивовый чай. Алексей убил куропатку. Имели суп».

«Суббота, 15 октября, 125 день. На завтрак ивовый чай и два старых сапога. Решили с восходом солнца итти вперед. Алексей обессилел. Ли тоже. Пришли к пустой лодке. Остановка и отдых».

«Воскресенье, 16 октября, 126 день. Алексей совершенно обессилел».

«Понедельник, 17 октября, 127 день. К вечеру умер Алексей. Положили его в лодку и покрыли флагом. Обессилены голодом».

«Вторник, 18 октября, 128 день. Тихий теплый воздух. Снег. После полудня погребли Алексея. Положили его на лед и покрыли ледяными торосами».

«Среда, 19 октября, 129 день. Разрезали палатку, сделали из нее обувь. Доктор вышел вперед, отыскивая новые места для привала. В сумерки перешли туда».

«Четверг, 20 октября, 130 день. Ясно и солнце, но холодно очень. Ли и Кааг совершенно истощены».

«Пятница, 21 октября, 131 день. Около полуночи мы с доктором нашли Каага мертвым; он лежал между нами; Ли умер в полдень.

Суббота, 22 октября, 132 день. Слишком слабы, чтобы кто-нибудь мог стащить Ли и Каага на лед. Доктор, Коллинз и я стащили их за угол, чтобы не видеть».

«Воскресенье, 23 октября, 133 день. Все совершенно слабы. Спали или были в забытье весь день, затем до темноты озаботились принести для костра дров. Все страдаем от боли в ногах. Нет обуви».

«Понедельник, 24 октября, 134 день. Страшная ночь».

«Вторник, 25 октября, 135 день».

«Среда, 26 октября, 136 день».

«Четверг, 27 октября, 137 день. Иверсен свалился».

«Пятница, 28 октября, 138 день. Иверсен умер рано утром».

«Суббота, 29 октября, 139 день. Дресслер умер ночью».

«Воскресенье, 30 октября, 140 день. Бойд и Герц умерли ночью. М-р Коллинз умирает».

На этом оканчивается дневник Де-Лонга, который он вел до последней минуты. Последним, повидимому скончался доктор Эмблер.