Три закона Дамиано

Memento mori!

– Ну ты и горазд спать. Двадцать часов продрых! Даже к пиву не пристроился, – услышал я насмешливый голос Ивана. – То во сне то какие-то задачки решал, то полетом руководил. Кстати, где ты успел волосы и усы опалить?

Я стал протирать глаэа. Никакого лабиринта, коридоров или оливковых рощ. Я лежу в кровати в той самой времянке, у отца Василия.

– Мне приснилось, что я заплутал в лабиринте у Минотавра. У него был в гостях демон. Эрудит невообразимый. И я его победил!

– В нашем деле, когда решаешь какую-то проблему, самое сложное – это не обделаться после этого от радости. При нынешней засухе негде помыться, надо иметь дюжину запасных трусов. А то, что тебе приснился Минотавр, это не так страшно. У него было хорошее настроение?

– Неплохое. Он все травку жевал, и есть меня даже не собирался.

– Увидеть во сне доброго Минотавра означает, что у тебя появился могущественный покровитель. Завтракать будешь?

– Буду. Ты что-то там насчет пива лопотал. Насчет покровителей, у меня пока есть работодатель. И я не собираюсь переметнуться на другую сторону. Пока я окольцован.

Иван понял меня:

– Я тоже!

Я отхлебнул пивка. Мне сразу немного полегчало.

– Иван! Я тебе никогда не говорил. В пятидесяти километрах отсюда могилы моих родителей. Я обязан их посетить.

– Пусть меня проклянут еще раз, если я скажу хоть слово против. Но я поеду с тобой. Мне все равно здесь делать уже нечего.

После легкого завтрака я смог бы уже добежать до канадско-финской границы.

– Я должен предупредить тебя, Иван. Гостиницы там особенные. Там и тараканы могут быть. Завтрак в номер не подают. Шведский стол тоже может отсутствовать. И иногда там нет даже ванной.

– Ничего, посмотрю еще одну вашу провинцию, книжки почитаю, по базару похожу.

Мне только исполнилось семнадцать лет, когда мои родители вышли на пенсию. Я неплохо учился и сразу поступил в институт. Тогда еще не надо было платить за это бешеные деньги.

Родители плохо восприняли перемены, происходящие после развала Союза. А особенно здесь. Крахи банков, дефолты, кризисы – все это доставало не только пожилых людей, а вполне здоровых и молодых. Местный язык они так и не освоили. А все вдруг демонстративно позабыли русский. Потом это прошло, но родители решили уехать.

Они оставили квартиру мне, а сами перехали в один из провинциальных российских городков, где купили маленький домик.

Я устроился работать в небольшую фирму, которая еще умудрялась выживать в этих условиях. Сначала я каждый год ездил к родителям в отпуск. Потом это становилось все труднее и труднее. Визы, дорогие билеты, дальнее расстояние. Сначала умерла мать. Несколько лет назад умер и отец. Я не стал продавать их дом, а поселил в нем квартирантов. Одним из обязательных условий договора было то, что они будут присматривать за их могилами.

Автобус завывал изо всех сил, но двигался так, словно в бензобак залили ослиную мочу.

Отель «Звездный» в жизни выглядел совсем не так, как на картинке в Интернете. Нам надо было переспать нормально всего пару дней. Потом контрольный визит к Василию, а уже затем – прямиком домой.

Эта поездка была моим личным делом, и я оставил Ивана в гостинице.

Отец просил меня принести клюкву. Ее не бывает в такое время в магазинах, особенно в провинции. Значит, искать надо на рынке.

Семь человек, торговавших лесными дарами, развели руками. Восьмая спросила:

– А много тебе, сынок, надо?

– Да нет, баночки хватит.

– У меня дома есть. Я с ней капусту квашу. С прошлого сезона осталась, в бочке с водой храню. Только мне торговать еще надо. Подходи сюда через пару часиков.

– Почем отдашь?

– Да недорого возьму. Всего двести рублей баночка.

– Ты таблетки от мигрени принимаешь? Ей красная цена – 150 рэ за килограмм.

– Ну походи по базару, поспрашивай, может, и найдешь где подешевле.

Она была права. И торг был здесь неуместен.

Она и на самом деле жила совсем рядом от базара. Из темного погреба она вынесла мне поллитровую банку мокрой клюквы. Получив свои законные двести рублей, она поинтересовалась:

– Может, грибочков купишь? У меня такие вкусные опята!

– Спасибо, хозяйка. Я на мухоморы недавно подсел, как лось. Но сегодня не хочется. А бутылочки у Вас не найдется?

– А как же! Зимой сами греемся, а летом за место на базаре иногда ею расплачиваемся.

Она вынесла бутылку холодненькой водочки. Я посмотрел на этикетку: водка «Дура».

– С таким пузырем к телкам в самый раз! Но у меня другой случай. Мне на кладбище. Принеси что-нибудь нейтральное.

– Тогда только самогон!

– Без дихлофика для крепости? Ты не смотри на меня, как на лоха, я все знаю. И рецепты, и технику, как пить и как проверять.

Она немного помялась.

– Только для тебя. Есть такая бутылка. Для такого случая грех левый товар подсунуть. Я для себя его делала.

И она вынесла запотевший пузырь с пластмассовой закруткой. Я понюхал ее, сделал глоток. Натуральная «саманя». У нас дома в магазинах продается даже фирменная самогонка, и она стоит дороже натуральной водки. Пара капель на чугунных «блинах» ее печки горели таким синим пламенем, что я убедился, что она не врет.

– Сколько с меня?

– Сколько душе не жалко. Можешь и так забирать!

Она содрала с меня семь шкур за клюкву, но самогонку просто дарила! Я сам русский, но не всегда понимал и всю загадочность нашей души. Я дал ей двести рублей:

– Помолитесь за мою душу. Сам не умею.

У входа на кладбище сидели две старушки, которые продавали цветы, венки и свечи. Я купил розочки и астры, и пошел по кладбищу.

Квартиросъемщики меня не обманули. Могилы прибраны, загородка в порядке, скамеечка для сидения чистая. До Пасхи далеко, и на кладбище было мало народу.

Я положил цветы у изголовий и расстегнул сумку. Рассыпав клюквочку на землю, я выпил первый стакан. Второй я вылил на землю. Затем опять налил и поставил полный стакан возле памятника. Я накрыл его куском черного хлеба с салом. Отец его очень любил. Еще он любил аджику, поэтому я приправил его и специей, купленной все на том же базаре.

Я прочел единственную молитву, которую знал. На выходе дал кладбищенской сторожихе двести рублей.

– Присмотрите, пожалуйста, за тем участком.

Она взяла бумажку и кивнула. Дождавшись автобуса, я вернулся в город.

В гостиницу я решил пока не идти. Позвонив Ивану по мобильному, я убедился, что у него все в порядке.