Три закона Дамиано

Розеттский пергамент

Дженни ушла от меня рано утром, пока я еще спал.

Тильда опять не звонила. Я орять стал приходить к выводу, что для нее это был ни к чему не обязывающий роман. Слова Бориса о нашем общем сыне – это просто его фантазии и зависть. А слова моего отца о семимесячном внуке – это мое подсознание и мечты. Намеки Амдусциаса и Лилит – это тоже cон. Кстати, цыганка говорила мне, что мне предстоит слазить под землю. Имела она в виду мой вояж к Минотавру или мне что-то еще предстоит?

Дженни тоже говорила мне слова любви. Но скольким до меня она их произносила? Ей был нужен только секс. Хранила ли она мне верность? Сомневаюсь! Как одна жена успокаивала ревнивого мужа: «Если я изменю тебе, ты об этом узнаешь первым!»

Я решил побродить по Интернету и восполнить свои пробелы в археологии и мифологии.

Там я наткнулся на небольшую статейку.

«Новости археологии. Сенсационное известие пришло из небольшого городка на юге России. Дочь известных археологов …. Тильда обнаружила в письменном столе своих пропавших в Италии родителей манускрипт. Он был выполнен тайнописью на куске пергамента под ничем не примечательным текстом. Ее внимание привлекло то, что текст слишком короткий для такого длинного куска материала. Накануне открытия она случайно порезала палец и смазала его йодом. Когда она взяла в руки тот пергамент, то в тех местах, где она коснулась его пальцами, стали проявляться синие буквы. Тильда обработала йодом весь пергамент и увидела письмена. Тайный текст был написан рисовым отваром. В предисловии автор на древнегреческом сообщал какому-то царю, что это перевод двух глав „Одиссеи“ великого Гомера на его родной этрусский. Он просил в качестве вознаграждения каких-то льгот для себя и своей семьи. Неизвестно, получил ли он их, и получил ли вообще тот царь это письмо. Как известно, этрусский язык остается до сих пор одним из самых загадочных языков. Из 12 000 найденных до сих пор табличек очень малая часть содержит более 20 слов. Поэтому до сих пор идентифицировано было только около 50 этрусских слов. Но даже самое простое упоминание о смысле этого текста позволило вскоре определить, какие именно две главы там были переведены. Имелись и ключевые слова в виде основных персонажей: Одиссей, Телемах, Пенелопа. Шаг за шагом, текст из почти двух тысяч слов был полностью идентифицирован. Эта находка позволила совершить огромный прорыв в расшифровке этого языка и прочитать многие другие документы и надписи. По своему значению для историков и археологов это сравнимо только с легендарным Розеттским камнем, который позволил великому Шампольону расшифровать древнеегипетский язык!»

Теперь понятно, почему Тильда находится вне зоны приема. Она уже звезда мировой науки и участвует в симпозиумах, проводит пресс-конференции. «Куда мне до нее, она уже в Париже!»

Но интересно, почему она так долго не находила этот пергамент в столе? Ведь прошло уже несколько лет, как пропали ее родители. Она должна была регулярно перебирать их бумаги, смахивать пыль, спасать от мышей и прочих вредителей. Она же аккуратная женщина, а не замарашка.

Я захотел позвонить ей еще раз и поздравить с находкой.

Полюбил ли я ее? Я не знал точно. Ревности к Борису и другим ее прежним партнерам я не испытывал. Кстати, она должна мне еще три «ночи любви». Или поймать ее на слове, что она дарила мне тысячу и одну ночь? Только ловить пока некого.

Я вспомнил, что давно не делал уборки. Пыли у меня уже накопилось достаточно.

Когда я достал пылесос, Арамис моментально забрался на шкаф. Говорят, в кошачьем пантеоне пылесос олицетворяет Дьявола.

Щетка пылесоса засосала из-под дивана какой-то металлический предмет, который стал греметь в трубе.

«Потусторонний предмет» оказался уже в мешке для мусора. Я открыл пылесос. Небольшая флешка, переносная память на 30 Гигабайт. Я не помнил, как она оказалась под диваном, но она была точно не моя. Я вставил ее в компьютер и стал изучать содержимое.

Арамис увидел, что «механический дьявол» затих, взобрался на него и, довольный собой, разлегся на его крышке. Он показывал, что не боится теперь мертвого врага, и что он презирает это чудовище!

На флешке были фильмы, которые я уже видел: «Эммануэль» и прочие разогревающие ленты. Затем я нашел копию паспорта Дженни. Только сейчас я узнал, что ее настоящее имя – Евгения. Дженни – это только кличка.

Далее была ее анкета на английском. Так называемое «CV». С массой ошибок, но сойдет, она же не претендует на роль менеджера по экспорту. Кстати, могла бы и обратиться ко мне за помощью.

Но меня же не было здесь, это первое. И она хотела сохранить это в тайне, это второе. Еще копии справок от гинеколога, венеролога, дерматолога и кардиолога. Фотографии в профиль, анфас, в купальнике и без купальника, хоть сейчас отсылай в «Playboy».

Ничего криминального. Она хочет устроиться моделью. Откровенных фотографий, между прочим, могла бы сделать и побольше! Следующим документом была квитанция об уплате за участие в каком-то конкурсе. Плательщиком была незнакомая мне фирма. Три электронных билета на автобус до Праги. Один – на имя Дженни, два других – на имена каких-то мужчин. Кто-то едет ее сопровождать или конвоировать до агентства.

На флешке была и какая-то секретная папка. Но она была защищена паролем Я попробовал ввести: «Дженни». Расчет был на ее интеллект. Но она, все-таки, оказалась немного умнее. Зато еще умнее был планшет Дамиано. Он не только не боялся вирусов, он сам мог их генерировать. А хакеру, который попытался бы взломать его планшет, Дамиано послал бы такой вирус, что тот взорвал бы его компьютер, выпил все пиво в его холодильнике и трахнул бы заодно его собачонку.

Поэтому я вставил флешку в планшет и скопировал ее. Просмотрю потом, а сейчас пора спать. Но такое бывает в жизни. Именно в тот момент, когда я приготовился к встрече с Морфеем, меня разбудил ее звонок.

– Можно к тебе?

– Где ты?

– Я стою у твоего подъезда. Впусти меня!

У меня было сильное желание сказать ей, чтобы она убиралась вон. Но я нажал кнопку.

Кот подошел к ней и потерся о ее ногу.

– Ты мне даже не предложишь сока?

– Могу предложить только пива или водки.

– Тогда наливай водки, и полный стакан!

Оказывается, психовать она тоже умеет. Она выпила весь стакан до дна, одним махом Хотя раньше цедила даже водку мелкими глоточками. Дженни долго собиралась со своими мыслями.

– Я должна тебе признаться. Я не была верна тебе то время, когда тебя не было.

– Я об этом догадался и сам. Но мы с тобой не венчаны. У меня тоже был один романчик. Но он ничем не кончился. Обменялись телефонами, и на этом все закончилось.

– Но ты ее полюбил?

– Один раз. А сколько раз ты полюбила других?

Дженни не сдавалась:

– Ты не понимаешь женщин. Любовь и секс – это не одно и тоже. Можно иметь секс с одним человеком сто раз, и не любить его при этом. И можно иметь секс с сотней мужчин, но не испытывать при этом никаких чувств, а любить и мечтать об одном единственном.

– И о ком ты мечтаешь? О принце на белом коне или о сантехнике на ржавом велосипеде?

– Белые кони бывают не только у принцев. А если ты не догадался, о ком я говорю, то ты идиот. Но ладно. У меня проблема. Я потеряла одну очень важную вещь.

– Эту флешку, что-ли?

Я помахал ею. Дженни так изменилась в лице, что я даже испугался.

– Да! Откуда она у тебя?

– Чуть не выбросил, когды пылесосил комнату. Ты ее сама выронила, наверное.

– И ты ее просмотрел?

– Нет. Я не сую свою морду в чужие грязные трусы.

Она выхватила ее у меня, чуть не сломав мне пальцы.

– Налей еще!

Скоро Дженни уже совсем окосела.

– Я должна уехать, мне предложили работу.

– Я поздравляю тебя! И что это за работа?

– Мне предложили работать в модельном агенстве. Мне сказали, что я подхожу им.

– И хорошо будут платить?

– По крайней мере, с голоду не умру. Мне нужны деньги, мне надо содержать дочку.

О дочке я слышал впервые.

– И сколько ей?

– Три годика.

– А где ее отец?

– Не знаю. И знать не хочу. Я жила в другом городе. Шла вечером от подруги через лесочек. Он напал на меня сзади и изнасиловал. Я пришла домой, хотела все рассказать родителям. Но отец опять был пьяным, уже спал мертвым сном. Мама на дежурстве в больнице. Рассказать некому, поплакалась в подушку и допила папину водочку. Потом пошла спать.

– Но ты же могла подать заявление в полицию! Его могли бы поймать.

– Я так перепугалась, что ничего не соображала. Я помылась, мне так противно было. А после этого уже ничего не докажешь. Потом оказалось, что я забеременела. Городок наш очень маленький. Его «зоной» еще называют.

– Знаю немного этот город, даже заезжал недавно. Ты не разглядела, как он выглядел? Молодой, старый, толстый, высокий?

– Там темно было, и он в такой маске был. Но тело молодое. Не пацан, но и не старик. Помню, что на руке у него была татуировка. Три шестерки. Он приказал мне тогда стать на колени. Снял с себя рубашку и заставил делать то, что вы, мужики, больше всего любите. Я тогда это впервые делала. Он расстегнул рубашку, и я увидела наколку на его груди. Такая странная, перевернутая пятиугольная звезда. И сверху козел.

Хмель вылетел у меня из головы.

– И что дальше?

– Потом я родила Анжелику. Сначала отказалась от нее, но через месяц забрала. Мне не хотели ее отдавать, но я написала кучу бумаг, и они все-таки отдали.

– И дальше?

– Пока я беременной была, родители молчали. Но когда я все-таки принесла Анжелику, они у меня ее отобрали и сказали, что сами будут воспитывать. Отец назвал меня шалавой и сукой. Сказали, чтобы я про нее забыла. И ударил по лицу. Я психанула. Выбежала из дома и хлопнула дверью. Пошла на вокзал и села в первую же электричку сюда, в столицу. Вышла и села на скамеечку. Темно уже. Вокруг пьяницы шастают, все спрашивают, нет ли у меня закурить. Приколы у них тупые, а лица синие. Даже сейчас блевать хочется, как вспомню.

Я заметил у нее слезы на глазах.

– Потом подошел вполне приятный молодой человек, в костюме: «Я вижу, что Вам нужна помощь. Я представляю интересы общества спасения заблудших душ». Я его так послала!

Она рассмеялась, но смех ее был нервный.

– Я представляю, я тоже их посылаю. Но продолжай!

– Я понятия не имела, куда идти и что делать. Денег было в кармане только на проезд в автобусе. А куда ехать? Тут подъехала такая шикарная машина. «Девушка! Мы ищем симпатичных молодых актрис для съемок нашего нового фильма про пиратов. Вы нам подходите!»

– И тебе в голову не пришло, что это означает?

– Нет, не пришло. Но когда меня туда привезли, я все поняла, про каких пиратов будет фильм. Мне уже было все равно. «Туда-сюда обратно, тебе и мне приятно». Потом «ням-ням». Так они это называли. Но честно заплатили, не кинули. В свою картотеку занесли: «Ваш номер 127. Если надумаете, звоните! Мы часто проводим съемки». Мне еще повезло. Потом я узнала, что появились такие прикольщики. Баб перед камерой трахают, визитки фальшивые кидают и говорят, что следующая съемка через неделю в другом помещении. Тогда и расплатятся. Записывают телефон и линяют. А потом эти съемки в Интернете распространяют за абонентскую плату – доллар в час.

– И ты тогда пошла по рукам?

– Да пошел ты, морализатор! Мне же надо было как-то жить!

Я налил ей еще. Она продолжала говорить, хотя язык ее уже заплетался:

– На эти деньги я сняла квартиру на двоих. С «Байконуршей» там и познакомилась. За что вы ее так прозвали? Она совсем неплохая девчонка, только она из деревни. Я и полы мыла, и почту разносила, и на бирже стояла. И вот мне, как только ты уехал, позвонили и предложили стать модельершой.

– История повторяется. Тебя те съемки ничему не научили? Что это за студия? Журнал?

Дженни уже совсем окосела и поставила передо мной пустой стакан.

– А мне уже плевать. Чем жить так, да по общагам шляться, лучше уехать отсюда. Они мне даже дорогу оплатили. Налей, а после этого имей меня в хвост и в гриву на прощание. Какие вы все мужики уроды!

Она заплакала и отрубилась в позе: «возьмите меня, кому не лень!»

Я налил ей на утренний опохмел и ушел в другую комнату. К моему удивлению, кот Арамис пошел спать с ней, а не со мной.

Часа в три ночи Дженни приперлась ко мне. Она была еще пьяная и сильно шаталась.

– Ты меня презираешь? – спросила она.– Прости, если сможешь!