Триединство

Глава 10

Субботним вечером в Верхнем Истсайде, на пересечении восьмидесятой улицы и Лексингтон-авеню, продавали людей.

Потенциальные покупатели и простые зеваки стали подтягиваться к старой унитарной церкви незадолго до появления представителей мэрии, пока охрана выносила на крыльцо пухлый кожаный диван, несколько стульев и кафедру. Граждане и почётные граждане вежливо здоровались и не спеша переговаривались, заполняя перекрёсток и нижние этажи близлежащих домов. Всё чинно, степенно, места хватило всем. Славка понял, что подобные мероприятия здесь проводятся часто и не вызывают ажиотажа.

Сам он сначала устроился в окне первого этажа здания напротив, но потом решил, что пропустит что-нибудь важное. Поэтому галантно уступил место двум старушкам, а сам вышел на улицу и смешался с толпой.

Хотя «толпа» — слишком громкое название для пары десятков человек. Слава опустил козырёк бейсболки до самых глаз и постарался как можно сильнее ссутулиться — всё-таки почти два метра роста и широкие плечи всегда делали его заметней других. Правда, здесь разница с другими мужчинами была не такой критичной, как, например, в Азии.

— Привет, — обладатель светлой всклокоченной шевелюры, одетый в клетчатую рубашку, потёртые джинсы и сапоги-казаки, тронул Славу за плечо. — Я Джефф Библби. А ты новенький? Что-то я тебя не видел. Недавно в центр переехал? Ты один или с семьёй?

Глаза и губы любопытствующего выглядели рассинхронизированно. Широкая улыбка, правда, не такая белозубая, какой она была бы до Катастрофы, и при этом колючий, настороженный взгляд. Слава ответил как можно убедительней:

— Привет, приятель. Нет не новенький, пока. Я по рабочему пропуску.

— Да? А можешь показать? Никогда не видел такого. А ты работу ищешь или нашёл уже? А власти разрешили официально находиться здесь?

К их беседе стали прислушиваться. Слава почувствовал себя котом, который случайно попался на глаза стае бездомных собак. Молодой полицейский на крыльце, заметив оживление, с ленцой спустился по ступенькам.

— Что такое, Библби? Чем тебя взволновал этот человек?

— Ничем, — ещё шире заулыбался гражданин. — Вот, знакомлюсь. Первый раз его вижу. Утверждает, что пропуск есть.

Полицейский нахмурился:

— Естественно. Как бы он, по твоему мнению, прошёл в район мимо стражи? Или ты думаешь, мы недостаточно хорошо выполняем свои обязанности?

Окружающие резко умерили интерес к происходящему. Даже немного расступились, чтобы полицейский не подумал, что они имеют хоть какое-то отношение к Библби. А тот ощутимо занервничал, улыбка его погасла:

— Нет, что вы, офицер. Я восхищаюсь вашей работой, вот и старшему сыну говорю, что самый почётный жизненный путь — это в ваши ряды. Просто хотел помочь, вдруг…

— Мистер, покажите бдительному гражданину ваши документы, — не терпящим возражений тоном приказал полицейский.

Слава пожал плечами и достал из нагрудного кармана картонный прямоугольник, зашлёпанный печатями с двух сторон.

Он приобрёл его абсолютно законным путём, на входе в «благополучный» район, за сумасшедшую цену. Пропуск давал право в светлое время суток находиться в центре, беспрепятственно по нему перемещаться и официально трудоустраиваться.

— Видишь, Библби? Документы в порядке, — полицейский вернул документ и добавил: — Я надеюсь, мистер Коувал, вы недолго будете маячить в районе без дела.

— Конечно, офицер, — Слава максимально доброжелательно улыбнулся. — Иду в свинарник, говорят, там нужны работники. Вот только посмотрю на преступников, и сразу же…

Полицейский дальше слушать не стал, откозырял и вернулся на крыльцо. Недовольный исходом дела Библби обронил:

— Что вы, беженцы, лезете в приличный район! За забором работу искать надо, а не среди граждан.

И отошёл. Славка тут же забыл о любопытном американце, так как на перекрёстке появились новые действующие лица.

Сначала на гольфкаре подъехал высокомерный толстяк, на расстёгнутой рубахе которого висел знак шерифа. Пока этот огромный человек, пыхтя и ругаясь сквозь зубы, пытался выбраться из маленькой машинки, его догнали два открытых джипа, под завязку забитые испуганными людьми всех возрастов и рас.

Толстяка и водителей джипов Слава видел впервые, а вот кое-кто заставил искателя ссутулиться ещё сильнее и протиснуться в задние ряды — ему очень не хотелось, чтобы бритоголовая женщина узнала того, с кем ей пришлось драться на точке выхода несколько дней назад. Почувствовав себя в относительной безопасности, Слава стал шарить взглядом по пленникам.

Макса он узнал не сразу, настолько у того было заплывшее от побоев лицо. А узнав, чуть не бросился к другу, на секунду забыв, где находится. К счастью, вовремя вспомнил, стиснул зубы и стал ждать более подходящего момента.

Медленно и неуклюже, шумно сопя, шериф, опираясь на две металлические трости, подошёл к крыльцу и поднялся наверх с явным усилием. Славе даже показалось на мгновение, что толстяк сейчас завалится, скатится вниз и примется сбивать граждан, как кегли. Но всё обошлось, и, тряся подбородком, грудью и животом, шериф с видимым облегчением сел на опасно заскрипевший диван. Бритоголовая тоже поднялась к дверям церкви, мужчины же остались возле живого товара.

— У Глории новые напарники. Такая трагедия! — стоящая рядом со Славкой женщина бесцеремонно показала пальцем на солдат. Она прятала от солнца лицо за широкополой шляпой, заштопанной в нескольких местах.

— Бедняжка Дэвид, как он это пережил? — поддержала беседу вторая, в огромных солнцезащитных очках с дужками, перевязанными скотчем. — Терять любимых всегда тяжело.

— Говорят, он на людях не показывается почти. Даже вернулся сюда, в свой старый трейлер, ведь до́ма, на острове, ему всё напоминает о Джо.

— Дамы, Дэвид вернулся, потому что получил «почётного» только после свадьбы. Здание на острове принадлежало Джо, и по завещанию отошло мистеру Френдли. Всё-таки родной дядя, — влез в разговор пожилой негр в яркой рубашке. — Но я уверен, они там между собой разберутся, и Дэвид рано или поздно покинет наш дружный район.

Слава почти ничего не понял, кроме того, что бритоголовая ещё совсем недавно служила бок о бок с какой-то семейной парой, и Дэвид очень страдает о погибшей жене по имени Джо.

«Может, какая-нибудь Джозефина? Впрочем, без разницы».

Трагическую историю Джо и Дэвида со сражением у точки выхода искатель не связал — в конце концов, на них напала команда, в которой из женщин была только Глория.

— А вы откуда знаете? Вас приглашали на оглашение завещания? — с вызовом спросила мадам в шляпе.

— Да ведь все знают, — пожал плечами негр.

На этом разговор закончился, так как шериф громко постучал тростью по ступеням, привлекая внимание зрителей.

— Граждане Америки! — стал он вещать зычным голосом, едва на перекрёстке затихли разговоры. — Сегодня вам предстоит решить судьбу восьми преступников. Это люди, которые не прониклись нашими ценностями: трудолюбием, всеобщим равенством, главенством закона и уважением к частной жизни. Это те, кто решил, что в Манхеттене можно вести себя так же, как и за его пределами — нагло, эгоистично и бесчеловечно. Весь мир погряз в первобытной жестокости, и многие хотят повергнуть в хаос наш с таким трудом сохранённый оплот цивилизации. Но мы не позволим кому бы то ни было привносить смуту в наш мир, основанный на свободе, демократии и добродетели гуманности.

— Да, Вернон, так их! — крикнул Библби. — Пусть валят в Чистилище, если их что-то не устраивает!

Шериф сбился и испепеляюще глянул на поклонника своего ораторского искусства. Библби захлопнул рот и виновато опустил голову.

— Мы не выбрасываем людей в потусторонний мир. Это противоречит всему, что я только что сказал. Права есть даже у самых жестоких преступников. — толстяк поёрзал, устраивая массивное тело чуть удобней, и сцепил руки замком на животе. — Хочу напомнить, что те, для кого не найдутся поручители, отправятся в исследовательский институт. Глория, начинай.

Бритоголовая встала за кафедрой:

— Первый правонарушитель, Дамиан Грубер, появился у нас два месяца назад. В течение первой недели проиграл всё своё имущество в казино, которое работает в районе беженцев.

Пока она говорила, солдаты спустили с кузова пикапа светловолосого мужчину, чьи запястья были скованны гибкими наручниками. Он разглядывал толпу затравленным взглядом.

— Ух ты, красавчик. Смотри, какие мускулы, — шепнула подруге дама в очках.

— И не говори. Жалко, что мне нужна горничная, и желательно женского пола.

А между тем Глория продолжала рассказывать:

— После проигрыша он взял кредит у мистера Тошиби, и снова сел играть. А потом, когда и кредит закончился, захотел сбежать из Манхэттена.

Толпа захихикала.

— Простите, дамы, — не сдержался Слава. — А почему все смеются?

Его смерили высокомерными взглядами, причём обладательница очков даже сняла их на несколько секунд, чтобы наглец проникся. Но ответил за «дам» негр:

— Да потому что, едва человек берёт в банке кредит, на него ставят вуду-метку. Что-то вроде чипа. Как только этот дурак оказался в опасной близости от Тумана, его тут же арестовали.

— Спасибо, не знал про метки. Ещё ни разу не пользовался займами.

Пока Славка общался с соседями по перекрёстку, Глория закончила рассказывать, кому и сколько должен Дамиан Грубер и почему он не может вернуть долг, работая на муниципалитет. Судьбу человека стали решать «демократично», с помощью аукциона.

Слова «рабство», «раб» не прозвучали ни разу. Говорилось совсем другое: «взятие на поруки», «списание долгов», «помощь», «исправительные работы». Гражданин или почётный гражданин выплачивал городу сумму, которую задолжал «преступник», плюс сумму за моральный ущерб, установленную лично шерифом Верноном. Затем город, отсыпав в манхэттенский бюджет немаленький процент, возмещал долги «пострадавшим». Преступник лишался всех прав и свобод и поступал в полное распоряжение к тому, кто ради него раскошелился. Конечно, временно лишался, лишь до тех пор, пока не отработает долг уже конкретному человеку. А уж как он будет его отрабатывать, решал новоиспечённый хозяин, которого здесь называли поручителем.

Поручитель для Грубера нашёлся очень быстро. Вернее, целая группа поручителей в высоких болотных сапогах. Любитель казино, видимо, знал, кто это такие, потому что завопил:

— Нет, только не к ним, только не туда!

И попытался убежать. Конечно, ему даже не дали спуститься с крыльца. Дамиан Грубер получил от одного из «поручителей» унизительный пинок под зад, а затем трое из четверых увели его куда-то в сторону морского пролива. Грубер продолжал умолять отпустить его и едва не плакал. Четвёртый остался оформлять бумаги. Подписывать ему пришлось много, зрители даже немного заскучали.

— Куда это его?

Женщины опять демонстративно проигнорировали вопрос, а вот чернокожий спокойно ответил:

— У них небольшой бизнес. Работают в основном на жителей острова, но и торговцам на центральном рынке кое-что приносят. Рыбу ловят, водоросли всякие собирают. Ты уже видел, что у берега творится на закате? Их четвёрка очень храбрая, раз не боится в воду лезть, пусть даже и днём. А ещё из института им иногда заказы на монстров морских приходят, тогда приманка нужна. В идеале — красивый, физически развитый мужчина. Как раз такой, как этот дурачок. Конечно, никто специально людей сиренам не скармливает, но это опасная работа, иногда рыбаки не успевают вовремя вытащить приманку из воды.

— Иногда?! — вмешалась женщина в очках. Оказывается, они с подругой всё это время внимательно прислушивались к разговору. — Да у них ни один красавчик дольше месяца не продержался!

Негр пожал плечами и замолчал. Слава напомнил себе, что он тут по делу, а не для поднятия восстания против бесчеловечных порядков, улыбнулся собеседникам своей самой искренней улыбкой и переключил внимание на крыльцо, где как раз наступила очередь второго «правонарушителя».

Смуглый, черноволосый и черноглазый в отличие от предыдущего «лота», не улыбался, а смотрел на людей с ненавистью. Когда его фактически тащили по ступеням на крыльцо, он громко ругался на арабском. Глория представила его публике:

— Метин Шимшек. Прожил с семьёй в районе беженцев меньше года, после чего смог получить гражданство для себя, двух своих жён и шестерых детей.

— Я их знала, — снова захотела поговорить женщина в шляпе. — Они жили в трёх кварталах от меня, на границе с парком. Не особо общительные, женщины так вообще запуганные какие-то.

— Три недели назад один из старших сыновей Метина стал проявлять признаки экстрасенсорных способностей, — в голосе Глории слышалось неподдельное участие. — И вместо того, чтобы сообщить об этом ближайшему полицейскому, Шимшек попытался вывезти своих близких из Манхеттена. Хорошо, что бдительный сосед вовремя заметил, как тинейджер развлекается, взглядом замораживая и размораживая воду в луже. К сожалению, полиция не успела оперативно разработать спасательную операцию, экстрасенс и остальные дети смогли добраться до границ Чистилища. Вместе с ними сбежала одна из жён. Вторая погибла в перестрелке, пытаясь защитить мужа. К исправлению Шимшек приговорён за нарушение закона о сверхъестественных способностях. То, что его несовершеннолетние дети оказались в потустороннем мире и больше никогда не встретятся с отцом, мы не ставим ему в вину. Пусть это останется на его совести.

Слава не особо удивился, увидев на лицах людей сожаление и сочувствие. На месте Шимшека мог оказаться любой из них, к тому же он был гражданином, равным по статусу, возможно, хорошо знакомым со многими. Этого «преступника» тоже выкупили довольно быстро, причём торопливое рукопожатие поручителя, тоже смуглого и черноглазого, вызвало в искателе подозрения, что Шимшек будет свободен и покинет поселение уже сегодня.

Третьим «лотом» оказался Максим.