Триединство

Глава 28

Бадюля расчищал дорогу от контрольно-пропускного пункта до домика ведьмы с утра и до самого позднего вечера. Сначала Егор сам следил за уборкой снега, а потом подрядил дворового. Тот всегда любил «красивые, аккуратные» ландшафты так же сильно, как и командовать, поэтому с удовольствием взялся за ответственное поручение. Конечно, дворовой не мог отходить далеко от территории, к которой был привязан, но пару сотен метров мог себе позволить.

Бадюля завывал и рыдал, но трудился. Экзорцист жутко его напугал. Несчастный пакостник пытался прицепиться к кому-нибудь из деревенских жителей, когда те ехали из лесу после охоты. Естественно, его почувствовали — татуировки были у всех. А один из дружинников даже смог поймать и притащил к Егору, временно исполняющему обязанности приреченской ведьмы. Уже четвёртый месяц временно исполняющему.

За эти недели он приноровился общаться с нечистью. Да, Егор по-прежнему терпеть не мог жителей потустороннего мира, но, прочитав некоторые записи Марины и продвинувшись с помощью фолианта в понимании собственных способностей довольно далеко, он узнал, что нечисть — это не что-то чужеродное, а прямое продолжение человеческой ипостаси. И пусть баечники и летавицы не помнили ничего о другой форме своего существования, это не отменяло их сродства к людям. А ещё он выяснил, куда деваются «упокоенные». Они действительно обретали покой — растворялись в туманной дымке Вырая, поставив на паузу или и вовсе выключив цепь бесконечных перерождений. Впрочем, как это происходило, почему, зачем, и что из этого норма: новые жизни или забвение, Егор по-прежнему не понимал. Но очень надеялся, что рано или поздно всё выяснится.

— Егор Анатольевич, вредитель всё сделал! — раздался голос с улицы.

Егор отложил книгу, которую читал, вышел в сени, сунул ноги в валенки, набросил на плечи пуховик и потащился на улицу.

Мороз тут же защипал уши, и колдун пожалел, что не надел шапку. Дворовой уже исчез — он, как большинство местных мирных нечистиков, старался не попадаться временному хозяину на глаза. А вот бадюля, почти не видный на фоне снега, худой, горбатый, с длинными, до самых колен, руками, жался к стене дома и поскуливал от страха.

Егор не оказал себе в удовольствии: сжал губы, с шумом втянул воздух. Нечистый взвизгнул и заметался, но колдовские кандалы убежать не дали. Тогда он просто упал на колени и зажмурился.

— Я обещал отпустить. И сделаю это, — ровно сказал экзорцист. — Но запомни — в Приречье появляться не смей. Если ещё хоть раз увижу в этой местности, испугом и парой часов труда не отделаешься.

Он соединил ладони, потёр их друг о друга и резко развёл. В воздухе разлилось резкое «з-з-а-а», бадюля из белоснежного превратился в уныло-серого. Не веря своему счастью, нечистый несколько раз подпрыгнул, убедился, что кандалов больше нет, и со скоростью ветра понёсся к маячившему у северной части забора Туману.

Егор о нём уже забыл. Вернулся в дом, надел трикотажную шапочку, взял необходимые для ритуала компоненты и вышел за калитку.

Улица оказалась убранной на совесть. Не слишком высокие, но аккуратные, как под линейку, сугробы на обочине, дорога — белая, утрамбованная и благодаря снегу очень гладкая. Она выглядела гораздо ровнее, чем летом, когда грунтовку размывали дожди и разбивали колёса. Из-за полной Луны и снега было довольно светло. Егор механически провёл ритуал, дождался появления Вени и, не поздоровавшись, нетерпеливо спросил:

— Ну?

Чёрт выглядел уютно, по-домашнему. Всклокоченная шерсть, голубая фланелевая пижамка в полосочку и толстые вязаные гигантские носки, скрывающие копыта, просто вопили о том, что козлоногий только что сладко спал. Хотя Егор прекрасно знал, что черти не спят никогда.

— Доброй ночи, мосье экзорцист, — обиженно надулся чёрт. — Вы не только неадекват, но и хам. Хоть бы поздоровались.

— Здоров. Ну?

— Баранки гну.

Веня материализовал в защитном круге офисный стул, сменил пижаму на спортивный костюм и «рэперскую» шубу и расслабленно развалился на сиденье.

Носки тоже исчезли.

— Наша красавица жива и на первый взгляд здорова, — перешёл на уже ставшую привычной манеру общения чёрт. — О моём чутком присмотре не догадывается, хрюк. Предложенную помощь игнорирует до сих пор. Всё время болтает с собакой, но я тебе уже это говорил.

— И не раз. По существу есть что-нибудь?

Веня положил ногу на ногу, почесал пятак и задумчиво протянул:

— Да как тебе сказать. То, что ищет, явно не нашла. Почти нигде не задерживается, но ночевать, когда есть возможность, старается на людской территории. Три раза натыкалась в Вырае на элиту, один раз сбежала, один раз отбилась, один раз мирно побеседовала. С этим, как его… Сусаном. Или Сусаноо?

— С кем?! — недоверчиво уточнил экзорцист.

— Ну, с этим, который небо говном измазал, и его за это прогнали, — презрительно сморщился Веня. — Или за другое прогнали, а за это похвалили? Сплетни, знаешь ли, не слишком информативны. В общем, он ветром управляет. На Востоке обитает. Марина Викторовна легко с ним общий язык нашла. Она вообще у нас с вами странненькая девочка.

Егор смолчал, но вдруг ощутил полное родство душ с чёртом. По поводу «странности» он был совершенно согласен.

— Дважды выходила на людей, — продолжал между тем Веня. — В первый раз ей удалось скрыть свою колдовскую сущность, во второй даже скрывать не пришлось — там всё совсем плохо было, с продуктами, с топливом, она помогла чуток.

— А где она сейчас?

— Слушай, неадекват. Я же не слежу за ней круглосуточно! — возмутился чёрт. — У меня своих забот хватает. В последний раз смотрел позавчера, она была в Лейпциге. Там тишь и благодать — упыри вымерли, живые ещё с первого дня отсутствуют, наши пока не заполонили. Так что расслабься.

Егор кивнул и стёр часть круга. Однако чёрт исчезать не спешил. Лишь поднялся, убрал стул, плотнее запахнул на груди шубу и вкрадчиво сказал:

— Не понимаю я тебя, экзорцист. Сидишь тут, как ссыкло, людям амбары заговариваешь. И волнуешься, волнуешься, волнуешься… Меня, нечисть поганую, шпионить заставляешь, а у меня, может, принципы! Может, это моей природе претит! Ты мужик или где? Взял бы да догнал. Найдёшь её легко, у колдунов с этим ваще никаких проблем. Возьмёшь за загривок, да в пещеру… в смысле, на совместные поиски. А потом и в Хранилище. Бабы, они такое обращение уважают. Бабам, им только в кайф, когда за них мужик всё решает. Честное слово.

Первым импульсом было желание послать чёрта по матери, но Егор вдруг решил, что Веня за то, что помогает, достоин хотя бы краткого объяснения.

— Во-первых, Марина ясно дала понять, что ей не нужны спутники. Я не хочу лишиться возможности добраться до Хранилища в случае, если она разозлится.

Веня насмешливо захрюкал.

— А во-вторых, — повысил голос Егор, — она провела какой-то обряд, и я не могу её засечь! Как и другие! Только твоя связь её и вычисляет!

— Какие другие? — ухватился Веня.

— Не твоё дело. Изыди. Через пару дней опять свяжемся.

Чёрт пожал плечами и исчез.

На следующий день Егор добирался до больницы больше часа, так как на околице его «взяли в плен» дети, и пришлось тратить время на, казалось бы, ерунду.

Но ему это было только в удовольствие.

Связав несколько санок в своеобразный «поезд», Егор, помогая себе магией, принялся возить детвору по площади. Игра сопровождалась звуками настоящей железной дороги — гудками, перестукиваниями колёс и объявлениями станций.

Десяток малолетних приреченцев был в восторге.

Через полчаса настроение улучшилось, а хроническая злость на Марину притупилась. Егор пообещал малышне, что позже поиграет во что-нибудь ещё, и поспешил туда, где его уже ждали — в сельсовет.

— Что вчера сказал козлоногий? — спросила Таня, едва Егор открыл дверь в зал совещаний.

Все уже были в сборе — Максим и Татьяна, Слава и его молчаливая жена Вероника, одноногий воевода Ляшкевич, молодой участковый Молотов, хозяйственный председатель Семашко, родной брат Марины Глеб и её отец — пожилой, но ещё довольно крепкий мужчина с совершенно седой головой. И Егор прекрасно понимал, за кого именно безостановочно волнуется Семашко-старший.

Со всеми этими людьми Егор уже хорошо раззнакомился, а с некоторыми и подружился. Чужаков, которые тоже присутствовали на собрании, он пока знал не слишком хорошо.

Несколько дней назад пришёл совместный караван Житомира и Родника Веры. Эти два поселения активно сотрудничали, что оказалось возможным благодаря усилиям целительницы, богатырши, боевого мага и особенно проводника, ведь под его присмотром переход из Родника в Житомир занимал максимум два часа, а путь становился безопасным.

Софья Кривицкая, молодая женщина с не слишком длинными вьющимися волосами. Большие глаза, хрупкая фигурка и хромота, естественно, заметная только во время ходьбы. Почему целительница не торопилась избавляться от собственного дефекта, экзорцист не понимал. Но спрашивать, конечно, даже не собирался.

Игнат Шевченко. Боевой маг, черноглазый и черноволосый. Стремительный в суждениях и в поведении. Эти двое составляли любящую пару, и, судя по поведению, у них всё только начиналось. А ещё и Софья, и Игнат когда-то побывали в роли учеников Марины.

Дарья Степановна. Очень, очень крупная женщина средних лет. Того же роста, что и Слава Коваль, массивная, с большими широкими ладонями. Егор видел, как легко она разгружала привезённые караваном товары, нося на плечах по два мешка зерна сразу.

Иван — серьёзный мужчина, которого, как показалось Егору, угнетала вся эта проблема с Мариной. Он явно приехал в Приречье по более приземлённым причинам и ждал, когда же можно будет заняться взаимовыгодной торговлей и обсуждением помощи в укреплении его родного Родника.

Солидной полноты мужчина простецкого поведения, которое совершенно не вязалось с проницательным хитроватым взглядом, Михалыч. Его полное имя Егор ни разу не услышал, да и при знакомстве главный караванщик представился именно так. Он, как и Иван, не особо вникал в проблемы Приречья.

А на угловом диване удивительно простодушная дочь Михалыча помогала Павлюку вырезать геометрические фигуры из исписанной бумаги. Проводник был полностью погружён в процесс и не замечал ничего вокруг. Он интересовал Егора больше всех. Марина была права — проводник на человеческой территории страдал от какого-то душевного заболевания и был, мягко говоря, беспомощен. Экзорцисту очень хотелось увидеть воочию, как проводник изменится в Вырае. Но, как и в случае с хромотой целительницы, он гнал любопытство прочь.

Конечно, с караваном прибыло много людей. Все они разместились на гостевом хуторе. Сюда пришли лишь те, кого пригласили на «совещание».

Как и местные, чужаки ждали ответа.

— Она в норме, — ответил Егор, усаживаясь на свободный стул. Взглянул на старшего Сычкова и добавил: — здорова. Два-три дня назад находилась в Лейпциге, там спокойно. Всё с ней хорошо, Виктор Дмитриевич.

Отец сжал губы в нитку, кивнул с искренней благодарностью.

— Мы с Игнатом тоже пытались вчера нащупать к ней путь. И в паре, и по отдельности, — озабоченно сказала Софья. — Но она таким мощным заклятием укрылась, не пробить!

— Подтверждаю, — добавил Шевченко. — И всё же не понимаю — чего в Приречье всполошились? Викторовна даже тогда, когда я у неё жил, отлучалась надолго, и особо не предупреждала никого. А сейчас-то что изменилось? Поссорилась с кем-то?

— Маринка? С ума сошёл? — возмутился Семашко. — Просто обычно она исчезает только тогда, когда у нас стабильность, и колдовство не нужно особо. У нас рейд на носу, а от Марины ни слуху, ни духу. Хорошо хоть, вот, товарища на замену себе оставила.

— Вот видите, — басом сказала богатырша. — Не просто так ушла, защитник у вас есть. Вы сами вчера рассказали — собирает какой-то полезный колдовской предмет, надеется с его помощью помочь людям. Вы меня извините, но на мой взгляд это нужно и важно. Гораздо важнее, чем пара ящиков консервов, которые вы, сильное, многолюдное поселение и сами можете достать.

Егор и молчавший до этого Максим переглянулись. Не все в этой комнате знали о вывертах характера Марины и распространяться о них не очень хотелось. Гостей, хоть они и были хорошими людьми, в столь специфические подробности посвящать не стоило, а своих, особенно Сычкова-старшего, не хотелось волновать ещё больше.

— Да, наверное, зря паникуем, — быстрее всех сориентировался Слава. — Привыкли, понимаш, к Манькиной опеке. Будто мы цыплята безмозглые, а она наша курица-наседка, и мы без неё никуда. Вернётся. Предлагаю обсудить вот такой вопрос. Димка согласится нам помочь в рейде? Ну, раз Манька вне доступа. Хотелось бы попасть в конкретные места, которые летом искатели понаходили. А то методом тыка сто лет ресурсы собирать будем.

— Не курица, — раздалось вдруг от дивана. — Курица слаба, она всегда жертва.

Все в комнате замерли. Обычно Павлюк высказывался после того, как попадал в Туман, если, конечно, улавливал какие-то события, происходящие вокруг него в «неполной» ипостаси. А на людской территории от него можно было дождаться только слабо связанных между собой слов, а чаще и вовсе бессмысленных.

— Димка, ты что имеешь в виду? — с глупой надеждой спросил Шевченко.

Но проводник снова ушёл в себя.

Собрание закончилось под вечер. Многие вопросы были решены. В конце Вероника Молотова отвела в сторонку Хромушку и, страшно смущаясь, спросила, может ли та убрать шрам с лица.

— Ну, теоретически я знаю, как, — Софья прищурилась, разглядывая рубец. Вероника смутилась ещё больше, покраснела, но подавила желание сбежать и забиться в какой-нибудь тёмный угол. — Правда, если честно, ни разу не использовала заклинание на практике. Вернее, там целый ритуал, поэтапный, на несколько сеансов. Если хотите, можем попробовать. Я с удовольствием помогу.

— Соня, ты идёшь? — Крикнул от двери Игнат.

— Нет, я ещё с Татьяной в больницу. По нашим целительским делам. Через часок буду на хуторе. Так вот, Вероника, как я уже сказала, мы можем попробовать. Только вам надо ко мне, в Родник. Дома и стены помогают, знаете ли, — Хромушка виновато улыбнулась и развела руки. — Караван уходит через три дня, можете сесть к нам на хвост.

— Нет, — вспомнила об ответственности Ника. — Сначала рейд, потом уже пластическая хирургия. — Наверное, по весне уже соберусь. Попрошу Марину Викторовну проводить, надеюсь, она к тому времени вернётся. Или уже следующей зимой.

— Буду рада.

Расшаркивания и взаимные уверения в дружбе прервал стук в окно. Женщины вздрогнули, от дверей вернулись остальные.

За окном на метле висела Марина. Она, видя замешательство находящихся в комнате, ещё раз постучала по стеклу, потом красноречиво покрутила пальцем у виска. Виктор Сычков отмер первым, бросился к окну и открыл его. Марина влетела в зал совещаний, приземлилась и возмущённо заявила:

— Чего тупим, граждане? Там же холодно, особенно на венике! Всем привет.

Друзья и близкие зашумели. Марина уронила метлу, прижала к груди скомканный кулёк из футболки и испуганно сделала шаг назад. «Ты где была» оказался самым деликатным вопросом, а «ты не подумала, что мы волнуемся» — самой мягкой претензией.

— Тихо! — гаркнула в конце концов Дарья Степановна. — Вы не видите, в каком она состоянии?

Приреченцы, житомирцы и жители Родника притихли.

Конечно, ничего особо страшного они не увидели, но для нового витка беспокойства хватило. Ведьма выглядела почти нормально, если не считать ровного слоя копоти на лице и одежде и какого-то шевеления у груди.

— Да, спасибо, Дарья, — тихо сказала Марина. — Честное слово, я всё объясню и всё расскажу. Извините, ребят. Всё будет, позже. А сейчас я хотела бы с Таней и Соней, раз уж она здесь, поговорить. Наедине. И срочно.

Она развернула кулёк из футболки и явила честной компании младенца.