Триединство

Глава 12

Приреченцы не спали всю ночь. Сначала они долго «беседовали» с Дэвидом, потом Слава оседлал квадроцикл и укатил по делам: теперь на его пропуске красовалась подпись нового работодателя, и он мог свободно перемещаться по Манхэттену. А Максим остался за этим «работодателем» следить, чтобы тот не смог позвать на помощь или освободиться самостоятельно.

До рассвета Славка успел побывать в полуподпольном магазинчике магических артефактов, в котором затарился на несколько тысяч долларов практически бесполезной в бою ерундой, купил продуктов в долгую дорогу, бинты, пластыри и воду. Приобретать оружие не стал, ведь у него ещё оставался охотничий нож, электрошокер-дубинка и топорик, пусть и разряженный. Огнестрельное всё равно разрешалось только гражданам, а он не хотел привлекать ненужное внимание.

Он забрал голема, рюкзак, топорик и отдал почти все остатки денег Эдди, который сначала не мог поверить в такой подарок, а потом расплакался. Глядя на рыдающего мальчишку, размазывающего слёзы по щекам, и испуганно выглядывающих из-за двери чумазых девочек, Славка остро ощутил пропасть между Приречьем и Манхэттеном и с трудом подавил желание схватить этих детей в охапку и забрать с собой. В конце концов, здесь жило много других детей, некоторые и в более тяжёлых условиях. У этих хотя бы была мать, которая ради них работала по ночам, да и днём Слава ни разу её не видел. Пожалеть детишек, забрать их у родной матери — кто он такой, чтобы вершить чужие судьбы?

Кроме того, никто не мог дать гарантии, что освобождение Марины и побег в Вырай увенчаются успехом, да и детям на потусторонней территории делать нечего.

С рассветом вернувшись в трейлер, Слава застал неожиданную картину: Дэвид и Максим вполне мирно и интеллигентно обсуждали современное мироустройство. Если бы не кандалы, они бы выглядели как два культурных человека, получающих от общения настоящее удовольствие. Искатель удивился, но не особо — Бондаренко рано или поздно находил подход к любому собеседнику. Пусть даже на этот раз получилось скорее «поздно».

— Ваш Френдли держится за прошлое и за власть. Между тем, поселения, которые не устраивают геноцид людей со сверхъестественными способностями, живут прекрасно, для нынешней ситуации, конечно. И не все маги мечтают править человеческим стадом. Например, Марина, которую вы в первые же секунды восприняли, как подопытного кролика, она…

— Ты не прав, русский. Любой колдун — это человеческий фактор. Сегодня помогу соседям, завтра использую их же, как батарейки. Допустим, твоя сестра милая и добрая женщина. Но, вероятно, она такой была и до Армагеддона. А сколько корыстных, злобных колдунов сейчас бродит по свету? Уверен, вы не раз сталкивались с такими во время странствий. Молчишь? То-то же. В общем, наш мистер Френдли абсолютно прав — ставку нужно делать на симбиоз техники и потусторонней энергии. Да, такой подход предусматривает жертвы со стороны экстрасенсов, но, согласись — они ведь и не люди уже почти…

— Да почему же? Люди, самые что ни на есть настоящие! Ни разу не видел, чтобы у колдуна после инициации поменялся характер или базовые моральные установки! А если такое и происходит изредка, так это шелуха сползает. Маска, в которой гнилая душа уже не нуждается. Но с остальным согласен: наука плюс возможности, которые открыло Чистилище — это и есть наше спасение, мы дома тоже в этом направлении движемся, и заметь, без всякого геноцида.

— Вам не хватает пузыря на столе и карпа вяленого. Душевно сидите. Андреич, всё готово. Выдвигаемся.

Дэвид вздрогнул и помрачнел, словно только сейчас вспомнил, что собираются делать чужаки.

— Не кисни, вот тебе твои честно заработанные, плюс за моральный ущерб. — Славка освободил карманы от банкнот, которые тут же разложил на столе ровными стопочками, а потом затолкал в рот слабо сопротивляющемуся пленнику тряпку. Чтобы тот её не выплюнул раньше времени, зафиксировал получившийся кляп полотенцем, которое завязал на затылке.

— Андреич, ты бантики вязать умеешь?

— Ну, могу что-то такое изобразить, иногда Настёну заплетаю. А тебе зачем?

Слава подошёл как можно ближе к другу, запрокинул шею:

— Завяжи платок каким-нибудь бантом или бабочкой или типа того.

Максим нахмурился, всё ещё не понимая.

— Андреич, не тупи! Я ж типа на голубого работаю. Значит, и сам такой же. Меньше подозрений на мосту и в институте, да и повод будет для тесного контакта с шерифом.

— Дурь какую-то придумал, — пробурчал Макс и принялся крутить в руках шейный платок, слабо представляя, как его повязать.

Но минут через пять Славка всё же стал обладателем пышного банта. Дэвид промычал что-то презрительное, Максим покосился на него, но ничего не сказал. Искатель затянул на запястьях друга пластиковые наручники, и приреченцы ушли, не попрощавшись с хозяином трейлера.

Тяжёлые, плотные тучи затянули небо ещё ночью, на рассвете зарядил мелкий, холодный, совсем не летний дождь, а пролив забеспокоился. Невысокие, тёмные волны, скорее всего, не шли ни в какое сравнение с волнами на море, но проверить не было возможности, так как Лиловый Туман скрывал то, что находилось за элитным островом.

Несмотря на раннее утро, на мосту и перед ним было оживлённо. Плотный поток машин, мотоциклов и велосипедов двигался в сторону острова, у самого парапета шли пешеходы в целлофановых дождевиках. Многие в руках держали нераскрытые зонты, что и понятно — здесь, высоко над водой, буйствовал ветер, и не всякий зонт мог такое выдержать, не сломавшись. Движение в обратную сторону, с острова на материк, выглядело гораздо слабее.

Приреченцы не боялись наткнуться на знакомых солдат — та команда, что встретила их на точке выхода, по словам Дэвида, сегодня опять находилась на дежурстве в муниципалитете — следила за камерами, чтобы вовремя отреагировать на прибытие чужаков со сверхъестественными способностями. Ещё в разработке находилось несколько десятков неграждан, на которых стояли колдовские метки должников. Этих людей категорически нельзя было выпускать из поселения.

В плане много отводилось случайностям и везению. Слава лучился железобетонным спокойствием — хаос и импровизация были его стихией. А вот Макс волновался, в особенности из-за шерифа. За дни в плену биолог понял, что Вернон — жестокий, но умный и проницательный человек. Его нельзя было назвать эгоистом — толстяк всегда действовал на благо общества. Другое дело, что его принципы и методы мало кому показались бы приемлемыми даже в это смутное и страшное время.

Но действовать нужно было в любом случае. Приреченцы благодаря Дэвиду уже знали, что шансы Марины остаться в живых таяли с каждым днём. Мужчины решительно настроились вытащить колдунью из плена и покинуть это не слишком дружелюбное поселение, пусть даже и без осколков артефакта, о котором грезила колдунья.

Где-то посередине моста Слава прижался боком квадроцикла к парапету и затормозил. Ещё раз проверил, хорошо ли обёрнут рюкзак целлофаном, все ли щёлочки заклеены скотчем, крепко ли вещи привязаны к каменной кукле.

— Думаешь, выберется? — в который раз с сомнением спросил Макс.

— А что ему сделается? — удивился Слава. — Маня рассказывала, что он её из болота вытащил. А тут простая вода.

Он дождался момента, когда все идущие и едущие потенциальные свидетели окажутся в некотором отдалении от квадроцикла, и бросил голема вниз. Из-за ветра каменюка полетела по дугообразной траектории и сразу же ушла под воду.

При Славе осталось лишь содержимое карманов, которое не могло вызвать подозрений при вероятном обыске.

— Ладно, поехали. — он вернулся за руль.

— А где Дэвид?

Максим не раз видел этого молодого полицейского. Именно он не дал сбежать в тот первый раз, когда сработала заговорённая пуговица. Да и потом парень маячил то в муниципалитете во время допроса, то в карауле возле работающих рабов, то непосредственно у тюремной камеры. И вот сейчас он дежурил перед подъёмником, проверял документы. Насколько Максим понял, такая гибкость назначений в полиции была введена Верноном. Всё для того, чтобы люди не засиделись, не пригрели места и не развели коррупцию.

— Дэвид отдыхает, котик. Всю ночь не спал, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Славка жеманничал и кривлялся так естественно, словно делал это всю жизнь. Когда он подмигнул полицейскому и облизнул губы, Максим с трудом заставил себя не засмеяться. Наоборот, постарался выглядеть как можно более подавленным. Глаза в пол, руки, суетливо перебирающие низ рубашки, вздрагивание при каждом слове. Вот слезу, как не пытался, выдавить не сумел.

— Документы покажи, — парень даже не пытался скрыть свою брезгливость.

— Ух ты, какой грозный, — томно протянул Слава и вытащил из кармана пропуск. — Всегда восхищался такими мужчинами.

Полицейский скривился, проверил печати и сказал:

— Внизу вас ждёт шериф. Советую с ним вести себя по-человечески.

— А я что, веду себя, как грязное животное? Вау, какой комплимент…

Полицейский мельком взглянул на Максима, в его глазах читалось неожиданное сочувствие. И чуть ли не бегом он вернулся в свою будку. Сквозь стекло окошка было видно, как полицейский говорит по рации. Слава, продолжая скалиться, выругался сквозь зубы и въехал на платформу.

— Коваль, ты не перебрал с голубизной? Что на тебя нашло? Дэвид так себя не вёл.

— Не знаю, Андреич, самому противно. — Платформа вздрогнула и, дёргаясь и скрежеща, стала опускаться вниз. — Стереотипы какие-то попёрли, не мог остановиться. Несло не по-детски.

— Ну, вроде парень повёлся, угрозу в тебе если и увидел, то для себя лично. А это главное. Всегда говорил, что в тебе умер прекрасный актёр.

— Не просто умер, а сдох и теперь лежит, воняет. Вон шериф, в карете своей. И два копа с ним. Мать моя женщина, какой он всё-таки здоровенный, этот Вернон. Машинка ему, как презерватив, впритык.

Едва квадроцикл оказался на земле, Вернон взял быка за рога:

— Дэвид, говоришь, устал? Он вообще охренел, приказы не выполнять? Ты ещё кто? Когда он тебя нанял?

— Вчера утром, — Славка выскочил из квадроцикла, подошёл к шерифу и протянул пропуск.

— Давно в Нью-Йорке? — Вернон очень внимательно изучал документ. Возвращать его он не спешил. Двое молчаливых полицейских держали наготове оружие, и Максим остро почувствовал, что их авантюра может закончиться прямо здесь и сейчас.

— Два месяца и три дня, — кокетливо ответил Слава. Ещё в тот самый день, когда чёрт принёс деньги, он изучил информацию о потоках беженцев и придумал правдоподобную легенду. — С караваном из Парижа.

— А, да, помню, — скривился шериф. — Сорок три человека, здесь осталось двадцать шесть. Ты один из них?

— Да.

— А как на рабочий пропуск заработал?

— Так у меня серебра много было! А ещё я прекрасно делаю массаж. Видите, какие чувственные пальцы? — Псевдогей сунул руки прямо в гольфкар под нос Вернону. Тот отшатнулся. — Вот и насобирал за два месяца. Исполнилась моя мечта! А когда услышал о беде несчастного Дэвида, прямиком к нему направился и предложил свои услуги. Захотелось поддержать. Он меня и нанял. Ему сейчас очень тяжело. — Слава скорбно вздохнул и покачал головой.

Шериф пробормотал что-то вроде «и откуда берутся, вроде не размножаются», потом прищурился и медленно сказал:

— Говоришь, с караваном пришёл? Француз? Что-то акцент не похож, больше на русский смахивает.

— Что вы! Я из Эстонии. — Слава честно-честно заморгал глазами.

— Точно. Вспомнил. Я тебя видел. Вчера, возле церкви. А вот Дэвид что-то на тебя внимания не обратил. Почему, если ты утром уже на него работал?

— Так он был в возбуждённом состоянии! Очень хотел поквитаться с этим, — Искатель презрительно кивнул в сторону Макса. Тот подыграл: обречённо опустил голову.

— Что, русский, досталось тебе? — гаденько заулыбался Вернон. — Не сомневаюсь, Дэвид хорошо с тобой развлёкся. То-то ты молчишь. Где растерял высокомерие своё, в постели?

Копы заржали. Максим вполне натурально всхлипнул и прижал скованные руки к лицу.

— Сломался, наконец-то, — удовлетворённо сказал толстяк. — Жаль, что поздно. Ни машины, ни артефактов ваших не осталось. А согласился бы раньше сотрудничать, и жопа была бы цела, и вампиру другой обед подобрали бы. Ладно, Коувал, благодарю за доставку пленника. Свободен.

— Мистер Вернон! — всполошился Слава. — Дэвид попросил зайти в дом Джозефа, забрать кое-какие вещи. Памятные. Можно?

— Проследи, чтобы не шастал, где не надо. И выпроводи потом с острова, — отдал шериф приказ одному из подчинённых. — Пешком идите. Скажешь своему работодателю, что транспорт его я конфискую, временно. Чтобы больше не трактовал задания слишком вольно. Он сам должен был русского привезти.

— Всё сделаю. Знаете, мистер Вернон, я теперь знаю, почему вы всеми руководите. Такая сильная, харизматичная личность… — Слава неожиданно для всех бросился обнимать шерифа. Тот оторопел на несколько мгновений, но тут же грубо оттолкнул псевдогея и выплюнул:

— Убирайся!

Слава виновато потупился. Тех самых мгновений хватило как раз на то, чтобы воткнуть булавку в шов рубахи. Теперь оставалось надеяться, что игла не начнёт колоться и останется незамеченной до нужного момента.

Один полицейский сел за руль квадроцикла и медленно поехал вслед за начальником. Второй настороженно покосился на Славу, развернулся и бросил через плечо:

— Пойдём. Это недалеко.

Полицейского пришлось убить, едва зашли в дом. Слава свернул ему шею. Сделать это оказалось легко — жертва не ожидала подвоха и, закрывая дверь, спокойно повернулась спиной к спутнику.

Мысленно занеся очередную смерть в личную копилку совести, Слава переоделся в форму, оставив мертвеца в нижнем белье. Свои вещи скрутил в плотный узел и с помощью рукавов завязал на поясе.

Брюки оказались коротковаты, как и форменная рубаха. Слава надеялся, что люди не будут особо присматриваться.

Теперь ему нужно было дойти до берега, в каком-нибудь неприметном месте дозваться из воды голема, а потом проникнуть на территорию исследовательского института. По рассказам Дэвида, сделать это было легко — на воротах останавливали транспорт, проверяли документы, следили за потоком посетителей, а вот со стороны моря забор охранялся лишь редкими патрулями, так как чтобы к нему подобраться, необходимо было пару сотен метров проплыть. Никто в здравом уме не будет соваться в жилище сирен и прочих морских монстров.

Но Славку мало кто мог назвать здравомыслящим.