Триединство

Глава 13

Марина лежала на надувном матрасе и смотрела в синее небо. Её бережно покачивали волны, из воды периодически выскакивали серебристые рыбки, рядом вполголоса кто-то напевал нежный мотив без слов. Ведьма лениво повернула голову.

Мама сидела в рыбацкой лодочке совсем рядом. Заметив, что дочь на неё смотрит, замолчала и ласково улыбнулась.

— Я тебя люблю, — сказала Марина и закрыла глаза. Мама снова стала напевать.

Ведьме было хорошо и спокойно. Вот только очень хотелось пить. И солнце с каждой минутой грело всё сильнее. Вдруг какая-то ледяная жёсткая ладонь схватила Марину за плечо.

Она вздрогнула и открыла глаза. Наваждение исчезло — вокруг полумрак, давящие стены тюремной клетки и склонившаяся над ней встревоженная Бетти.

— Жива, — отпустила плечо женщина. — Я уж думала всё, выцедили тебя до смерти.

Море и мать пропали, а вот жар, жажда и качка остались, словно потолок и жёсткая кровать ходили ходуном.

— Пить, — прохрипела Марина.

Бетти деловито потрогала её лоб. Марина чуть не застонала от удовольствия — рука в сравнении с кожей головы действительно показалась ледяной и дала несколько мгновений облегчения.

— У тебя температура, — вздохнула тюремщица. — И нога опухла. Я скажу начальству.

— Пить, — повторила Марина.

— На, пей. Сейчас обед для вампира приведут, какого-то русского маньяка. Мы у тебя посидим, чтобы в коридоре не мешать. Надеюсь, шериф не появится, а то заругает, что мы вообще здесь. Правда, он не спускается сюда никогда, потому что лестницы, ну, не любит. Но кто его знает. А мальчики из охраны не против, я спрашивала утром. Говорят, маньяк голыми руками всех солдат перебил, когда в наш город пришёл. Я Феликса ещё в старые времена водила в кино, вроде, стальной герой назывался…

— Железный человек, — раздалось из противоположного угла камеры. Марина слегка скосила глаза и увидела сына тюремщицы — худого нескладного мужчину лет двадцати пяти с большими ладонями и взглядом ребёнка. Он сидел на корточках, прислонившись спиной к стене.

— Точно, железный человек. У него был враг, русский, Микки Рурк играл. Феликс думает, что все злодеи из России такие.

— Он вот так молниями: хрясь! Машина — пополам! — возбудился Феликс. — Вот такие мускулы! Во-о-от такие! — Он вскочил и стал показывать, какие мышцы были у киношного злодея.

— Замолчи, жалкий представитель жалкого племени. Нет сил это слушать, — донеслось из соседней камеры. — Какая разница, мускулы или нет? Главная ценность в вас — кровь.

Феликс бросил испуганный взгляд на стену и снова сел. Он очень боялся вампира и никогда не заходил к нему в камеру.

Марина, несмотря на жар, постаралась сосредоточиться на информации. То, что в Нью-Йорк заглянул ещё кто-то со славянских территорий и тоже устроил переполох на точке выхода — шанс мизерный. Она по-прежнему не знала, что сделали с Максимом и куда подевался Слава. Очень большая вероятность, что воскресным блюдом для сэра Грэгори будет как раз кто-то из них.

— Я тоже хочу. Посмотреть. — сказала она. — Поможете мне встать, когда они придут?

Бетти нахмурилась, а Феликс важно кивнул:

— Конечно, помогу. Буду держать, чтобы ты не упала.

Тюремщица сокрушённо покачала головой, но противиться не стала. Марина закрыла глаза и попыталась уже в который раз за эти дни достучаться до собственной крови.

Никакого отклика. Словно эти годы Силы существовали лишь в снах. После последних двух кровопусканий ведьма даже перестала слышать Древо Жизни.

Она понятия не имела, как предотвратить беду, и сейчас просто очень хотела, чтобы Максим или Слава перед смертью увидели дружеское лицо.

«Я ведь тоже скоро умру. Не зря мама привиделась. Вот и хорошо: всё равно не смогу жить, если ребята погибнут по моей вине».

Заскрежетала металлическая дверь в конце коридора.

Феликс спохватился, профессионально взял Марину одной рукой за талию, другой за затылок, дождался, пока пленница обхватит его за шею, и помог встать.

Тело мгновенно покрылось потом, нога от лодыжки до середины бедра взвыла непереносимой болью, но Марина лишь быстро задышала сквозь плотно сжатые зубы.

— Ты, детка, на больную ногу-то не наступай. Феликс удержит, — озабоченно сказала Бетти.

Ведьма так и сделала. Великовозрастной ребёнок дотащил её до решётки, благо, до неё было всего два шага, и отодвинул шторку. Оказывается, к их разговору прислушивались все обитатели тюрьмы. И Егор, и лепрекон тоже стояли у своих решёток, ожидая гостей.

Максим сам идти не мог. Он практически висел на двух охранниках, которые его тащили. Сзади шёл ещё один человек, в полицейской форме, который настороженно вглядывался в клетки. Заметив лепрекона, который по своему обыкновению прижался к решётке лицом, вздрогнул и сбился с шага.

Марина, увидев друга, позабыла о боли. Слёзы хлынули из глаз, дыхание перехватило. Максим выглядел ужасно, особенно безвольно волочащиеся по полу ноги. Но, увидев ведьму, он неожиданно подмигнул. Дыхание возобновилось — за долгие годы ведьма очень хорошо изучила бывшего учителя. Если бы у него не было плана, он бы просто виновато улыбнулся.

А вот Феликс выглядел, мягко говоря, разочарованным. Он даже чуть не уронил Марину, настолько его шокировала внешность «русского маньяка». Да, до Микки Рурка Максиму было очень далеко.

— О, чую кровь! — завыл сэр Грэгори. — Ну же, не тяните, тупые людишки. Я хочу есть!

Охранники замедлили шаг. Нет, они не боялись. Просто между ними находился враг, фактически приговорённый к смертной казни, но человек. А там, в клетке, пускала слюни потусторонняя тварь. Максим, уловив настроение конвоиров, кротко попросил:

— Парни, дайте с сестрой попрощаться. Вы же прекрасно знаете, что она здесь, в той камере. Видите? Плачет. Будьте людьми.

Служивые переглянулись. Полицейский обернулся, удостоверился, что шериф всё-таки решил не спускаться, и разрешающе кивнул. Максима подтащили к камере. Феликс о деликатности, видимо, не знал, поэтому не отошёл, предварительно попросив Марину держаться за решётку, он наоборот, сильнее обнял пленницу.

— Макс… — Марина не знала, что сказать. Слишком много зрителей, «брат» слишком напряжён. Он явно чего-то хотел, но чего, она никак не могла понять.

Максим попросил:

— Снимите наручники. Пожалуйста. Богом прошу.

Он не зря сказал именно так. В Манхеттене была сильна христианская вера, Чистилище под боком этому способствовало. Охранники милосердно выполнили просьбу.

Максим тут же обессиленно привалился к решётке, просунул руки сквозь прутья и схватил Марину за левую ладонь:

— Возьми в переднем кармане, — быстро проговорил он по-русски.

— Эй, на английском прощайтесь!

— Марин, не тупи, возьми в джинсах!

— Так, хватит, отойди от решётки! — занервничала охрана.

Смысл слов, наконец, дошёл сквозь муть в голове. Марина сунула свободную руку в карман, до которого нужно было меньше всего тянуться, то есть, в левый, и рывком вытащила то, что в нём находилось — бельевую прищепку. Феликс удивлённо открыл рот.

— Что? Что ты ей дал? — завопили охранники и полицейский. Они схватили Максима за плечи и рывком оттащили от камеры.

А дальше всё завертелось быстро, суетливо практически одновременно.

Максим, «излечившись» от фальшивой слабости в ногах, резко присел, разворачиваясь и освобождая плечи от захвата, и прямо из приседа бросился под ноги полицейскому. Удар пришёлся чуть пониже колен, поэтому тот упал вперёд, кувыркнувшись через Макса. Не теряя ни секунды, практически распластавшись по полу, Максим дотянулся до головы врага, обхватил руками и со всей силы опустил её на пол. Потом ещё раз. Решил, что двух ударов достаточно и, не поднимаясь, рванул в противоположную охранникам сторону по узкому и абсолютно прямому коридору. Полицейский остался лежать.

Белла завопила на высокой ноте, отступила вглубь камеры и закрыла лицо ладонями.

Марина прицепила прищепку к своей хламиде и впервые за эти дни почувствовала слабую, гомеопатическую дозу колдовской энергии — тот, на ком висела булавка, находился или далеко, или за толстыми стенами. Почти бесполезное количество, но его хватило на то, чтобы «присосаться» к Феликсу. Мужчина побледнел, отпустил Марину и попытался отодвинуться, но ведьма уже сама схватила его за руку и крепко сжала пальцы.

— Пусти! — захныкал мужчина, зашатался и осел на пол. Марина вобрала в себя по максимуму, вовремя разомкнула пальцы и швырнула заклятие в ненавистную осиновую решётку. Дерево стало стремительно превращаться в труху.

— Нет! Мрази! Это моя еда! — вопил вампир и крушил свою камеру. Вид добычи, уплывающий из когтей, привёл в ярость и придал сил. Его решётка опасно трещала.

— Мужик, выпусти, я помогу! — орал Егор Кухарев, тряся прутья. Но Макс не особо прислушивался к крикам в тюрьме — он укрылся за тележкой Бетти, прекрасно понимая, что выгадывает доли секунды — вряд ли тонкий металл, бутылки с водой, тряпки и щётки задержат пули. Один охранник уже поднимал руку с пистолетом, второй, к счастью, от испуга всё никак не мог справиться с кобурой.

Максим сжал зубы, со всей силы толкнул тележку в сторону врагов, рухнул на пол и перекатился к противоположной стене. И понял, что манёвр не принёс никакого результата — сил на хороший толчок не хватило, тележка даже не доехала до людей. Мало того — второй охранник наконец-то разобрался со своим оружием. Зазвучали выстрелы, но всего за секунду до этого прутья Марининой решётки осыпались мелкой крошкой, связь «булавка-прищепка» заработала на полную, и ведьма успела поставить защиту, которая спасла Макса. Он рефлекторно вжал голову в плечи, понял, что всё ещё жив, вскочил и понёсся на врагов, не особо задумываясь, почему пули его не берут.

— Феликс! — Бетти подползла к лежащему без сознания сыну. — Что она с тобой сделала?!

Ведьма проигнорировала добровольных соседей по камере, ковыляя, вышла из камеры, подновила защиту вокруг Макса, и услышала крик:

— Сычкова! Открой, я помогу!

Марина подняла руку, растопырила пальцы и, не глядя, бросила заклятие. Прутья клетки Егора Кухарева стали быстро гнить и крошиться.

Вампир вырвал свою решётку, выбежал в коридор и бросился на охранников. Те, позабыв о Максиме, принялись палить в тварь, но попасть не могли — сэр Грэгори перемещался так быстро, что казался размазанным сгустком тьмы. Миг — и один из охранников с воплем полетел в стену, приложился к ней лицом и рухнул изломанной куклой. Голова его оказалась разбита, пол залило кровью. Второй решил больше не геройствовать, подскочил к одной из пустых клеток и заперся в ней изнутри.

Сэр, потомственный вампир, аристократ и сноб забыл обо всём. Он замедлился, упал на колени, подполз к мёртвому охраннику, и, мерзко постанывая и повизгивая от удовольствия, принялся лакать из кровавой лужи. Крылья, сложенные на спине, дрожали от возбуждения. Максима передёрнуло от отвращения.

— Пойдём быстрее, — Марина подставила другу плечо, потому что тот пошатнулся и едва не упал. Безумие схватки постепенно его отпускало, уступая место ставшей привычной за дни плена боли во всём теле. Правда, и ведьма шаталась — всего несколько секунд назад в её крови бурлил адреналин, из-за чего на время оказались позабыты и высокая температура, и боль в ноге, но теперь это всё быстро возвращалось.

— Стоять! — рыкнул сэр Грэгори и поднял голову. Лицо, а вернее, страшная оскаленная морда была вся в крови, глаза полыхали красным, удлинившиеся верхние клыки доставали до подбородка. Стала видна разница между славянским упырём и этим жутким существом, которое явно не было человеком, переродившимся в нежить. Скорее, его основой послужила летучая мышь, и случилось это очень и очень давно. — Я с вами не закончил!

Шлёпая босыми ногами, к приреченцам подошёл Егор:

— Ну что, кровосос. Я ведь говорил, что покончу с тобой.

Вампир захохотал, а Егор сложил губы трубочкой и с шумом втянул в себя воздух. Грэгори захлебнулся смехом — его тело вдруг стало дымить. Этот чёрный дым опускался вниз, быстро закручивался в воронку и втягивался в пол. А сам Грэгори прямо на глазах у зрителей превращался в серую статую.

— Марина, ты когда-нибудь видела такое? — спросил Макс спустя каких-то пять-семь секунд.

— Эм, нет. Пару раз читала…

Дым полностью исчез. Словно зачарованный, Максим подошёл к вампиру и легонько тронул рукой. Сэр Грэгори рассыпался пеплом.

— Как давно я хотел это сделать, — сказал экзорцист, тяжело дыша и вытирая рукой кровь, хлынувшую из носа. — Давайте выбираться.

Бетти по-прежнему плакала, но уже чуть тише. К её причитаниям добавилось испуганное бормотание — Феликс пришёл в себя. Бывшие пленники подошли к той камере, в которой спрятался охранник.

Мужчина не стрелял — кончились патроны. Но он всё равно не собирался сдаваться — дубинка в его руках прямо об этом говорила:

— Только попробуйте, монстры. Я живым не дамся!

— Спокойно. Ключи отдай, и мы уйдём, — ровно сказал Максим.

Охранник, недоверчиво глядя на троицу, больше похожую на сбежавших пациентов отделения реанимации, бросил увесистую связку ключей в коридор. Марина наклонилась, чтобы их подобрать, и чуть не упала — голова резко закружилась.

Когда проходили мимо камеры лепрекона, ведьма уничтожила и его решётку.

— Зачем? — удивился Егор. — Он же нечисть!

Марина посмотрела долгим взглядом на экзорциста, но объяснять ничего не стала. Очевидно, этот человек относился к жителям потусторонних пустошей совсем не так, как она сама. А сейчас было не до долгих философских споров.

Дверь открыли легко. С той стороны их никто не поджидал. Когда троица вышла из подвала, лепрекон осторожно выглянул из своей клетки, улыбнулся, обнажив мелкие острые зубки, что-то прошептал. На противоположной стене между двумя решётками появилась полукруглая деревянная дверь, украшенная чугунным кружевом. Правда, высотой она была всего сантиметров сорок. Лепрекон быстро побежал к ней, уменьшаясь прямо на глазах. В последний раз сверкнув голым задом, дёрнул за витую дверную ручку, шагнул в открывшийся проём и словно растворился в ярком золотисто-лиловом свете. Дверка захлопнулась и исчезла.