Триединство

Глава 8

Водовоз взвесил на электронных весах обломок серебряной ложечки и удовлетворённо кивнул:

— Четыре и две десятых грамма. Всё, твоя семья больше ничего не должна. Сегодняшние шесть литров тоже считаются оплаченными.

И демонстративно, так, чтобы мальчик и охранники цистерны видели, вычеркнул фамилию из списка. Парнишка засиял, схватил наполненную водой пластиковую бутылку и резво потащил её прочь.

Едва он свернул за угол дома, высокий широкоплечий мужчина преградил дорогу:

— Ну что, пацан?

— Всё хорошо, хватило! — Эдди сменил руку, всё-таки ноша для десятилетки была тяжеловата. — Идёмте быстрее, я маме отдам, и займёмся вашими делами!

— Давай помогу. — Слава, а это был он, попытался взять бутылку.

Мальчик сделал шаг назад и замотал головой:

— Не надо, я сам.

Искатель пожал плечами. Настороженность была понятна — улыбчивый, щедрый, но оч-чень странный в своей порядочности дядька тянет руки к драгоценному грузу. Час назад Эдди и вовсе отказывался разговаривать, пока не увидел серебро.

Но при всей своей подозрительности, уразумев, что за общение получит щедрую плату, безропотно пошёл с незнакомцем в безлюдную подворотню и с каменным выражением лица стал стягивать с себя джинсы.

Оказалось, местные детишки рано взрослеют.

Слава чуть не пинками заставил паренька одеться, поливая русскими забористыми матами Вырай, Катастрофу, Марину, артефакт, а главное, местные порядки. Эдди слушал и хлопал глазами, не понимая, с чего это мужчину так «колбасит», и, если ему не нужны интимные услуги, зачем он вообще его позвал.

Взяв себя в руки, Слава объяснил ребёнку, что требуется. Тот обрадовался и согласился, но сначала попросил предоплату, чтобы закрыть долг перед городом и некоторыми торговцами. На это ушло почти всё утро и половина ложки. В процессе приреченец узнал много полезного о поселении под названием «Манхэттен». Эдди оказался прекрасным источником информации.

Паренёк тащил бутылку и охотно отвечал на вопросы, Слава шёл рядом. Дорога заняла не меньше получаса — они петляли по шумному поселению, оставляя позади квартал за кварталом. В конце концов, остановились перед многоэтажкой, и мальчик сказал:

— Я отнесу воду и всё объясню маме. Подождите меня здесь. Вон мой дом. — Он указал на три окна на втором этаже.

— Не задерживайся только, — попросил искатель. — А то другого проводника найду. Скоро уже вечереть начнёт. И не забывай, что литр воды — мой.

Слава протянул мальчику свою пустую фляжку. Тот кивнул:

— Я быстро.

Эдди поднялся на крыльцо и исчез за дверью. А Слава с тоской вспомнил запас махорки, оставшийся в машине, присел на ступеньку и задумался.

Сведения, полученные от парнишки, не радовали. Если новые люди, появляющиеся в точке выхода, безропотно принимают правила поселения, если не проявляют агрессию по отношению к страже, если среди них нет чародеев, им позволяют присоединиться к обществу. Получить гражданство может любой, но не сразу и за определённую сумму в долларах или в серебре. При этом жить в «негражданском» районе очень тяжело и дорого, так что мало у кого получается переехать за ограду. Например, семья Эдди пытается сделать это уже пять лет. Слава понял, что на двух ложках и паре стаканов семян далеко не уедешь. К тому же одна ложка уже была обещана мальчишке.

А найти Марину и Максима здесь, среди беженцев, шансов нет. Нужно пробираться вглубь.

Тех, кто проявляет сверхъестественные способности, увозят с концами на остров за проливом, туда, где живёт элита, точнее, «почётные граждане». Нарушившие законы, если не успевают убежать за Туман, переходят в разряд «преступников», фактически, рабов. Они принадлежат городу, выполняют тяжёлую и опасную работу, живут недолго. При желании граждане и почётные граждане за большие деньги могут приобрести раба для личного пользования. Рабы в основном находятся на острове или в центре, за забором, а на окраинах им делать нечего.

С очень большой вероятностью Максима определили в «преступники». А вот что сделали с Мариной, мальчик даже предположить не смог.

Некоторые неграждане устраивались на работу, получали «производственный» пропуск, который позволял находиться в центре с рассвета до заката. Остров даже таким счастливчикам доступен не был.

Но ведь нужно было с чего-то начинать, и, пока Эдди решал денежные проблемы своей семьи, у Славки в голове сложился первоначальный план действий.

Половинку ложки искатель сразу отдавать не стал. Он не был наивен и прекрасно понимал, что малолетний проводник может раствориться среди палаток и навесов, едва получит обещанное. Вторую ложку Слава разломал на мелкие неравные кусочки с помощью двух кирпичей и такой-то матери, и при содействии Эдди отправился за покупками.

Для начала они заглянули к торговцу одеждой. Слава за серебро смог купить бейсболку, которая скрыла приметные шрамы на голове, клетчатую почти новую рубашку, потрёпанный, но тщательно заштопанный охотничий жилет с большим количеством карманов, серый шейный платок, который всегда можно было превратить в маску для лица, две пары совершенно новых носков и трусы-боксёры, разукрашенные героями комиксов. А ещё неплохой походный рюкзак, на который ушли абсолютно все семена. Позже, спрятавшись внутри ржавого остова автобуса, он переоделся, положил рунный топорик в рюкзак и немного расслабился — теперь шанс того, что его узнает кто-нибудь, участвовавший в бойне возле точки выхода, стал минимальным. Для полной маскировки не хватало ещё кое-какой мелочи, и Эдди повёл Славку дальше. О том, что они почти на месте, искатель догадался по резкому и едкому запаху.

Этот человек когда-то был учителем химии, поэтому не только продавал, но и производил. Например, варил мерзко пахнущее мыло из собачьего жира, а ещё, по рассказу мальчишки, наркотики. Гражданин был одним из немногих, кто давно мог бы переехать в благоустроенный район, но не делал этого из-за прекрасно налаженного бизнеса и быта. Химик жил в таунхаусе, перед которым немаленький участок улицы огораживал высокий забор. Гражданин пользовался личными генераторами, держал охрану, рабов, и плевать хотел на элитную часть поселения. В его магазинчике можно было приобрести много чего полезного.

Слава купил полностью заряженную телескопическую дубинку, дополнительный аккумулятор к ней и пять стеариновых свечей. А ещё кусок дурно пахнущего серого мыла, одноразовый бритвенный станок и тканевые салфетки, пропитанные крепким алкоголем. Не теряя времени, в одном из соседних пустующих домов наощупь сбрил бороду, которая успела отрасти за время путешествия сквозь Вырай, и окончательно избавился от опасения быть узнанным.

Потом заглянул к тётке, продающей вяленое мясо. Эдди клялся и божился, что женщина не готовит собак, а сотрудничает с охотниками. Поэтому её продукция выходила дороже, чем у конкурентов, но Слава готов был переплатить, лишь бы не есть какого-нибудь ни в чём не повинного Барбоса.

Вот на мясной лавке серебро и кончилось. Слава расстроился — не всё, что нужно, он приобрёл. Но делать было нечего, пришлось довольствоваться тем, что есть. Узнав напоследок у мальчишки о местах, в которых можно встретить нужных людей, не слишком ладящих с местным законом о колдовстве, отдал ему оставшуюся половину ложки, распрощался и направился прочь из «Манхэттена», в сторону незаселённых кварталов.

Оказалось, что в безлюдной части города не так уж и безлюдно. Слава несколько раз натыкался на вооружённые по самые зубы патрули. Эдди рассказывал, что охрана поселения всего лишь отлавливает случайно забредших в Нью-Йорк монстров и увозит туда же, куда и чародеев, но Слава, хоть и не был нечистью, всё равно старался не попадаться им на глаза.

Зато благодаря охране здесь было относительно безопасно. Татуировка ни разу не дала о себе знать, а значит, потусторонний мир был в курсе ситуации и старался не нарываться на неприятности.

Конкретной цели у Славки не было. Искатель просто хотел найти безопасное место, расположенное достаточно далеко от маршрута патрулей и обитаемых кварталов. Он забраковывал здание за зданием — в одном кто-то порыкивал в темноте, из другого противно пахло, в третий нельзя было зайти из-за разросшихся деревьев, возле четвёртого внезапно ожила татуировка — кто-то рисковый устроил себе логово под самым носом людей… так, постепенно, Слава дошёл до пролива.

Набережная представляла собой асфальтированную трёхуровневую дорогу, забитую машинами. Слева она плавно уходила в тёмный зев туннеля, справа взбиралась на эстакаду. Солнце, которое уже почти доползло до горизонта, выкрасило мир в оранжевый цвет и рассеяло искрящиеся лучи на автомобильных стёклах, водной глади и малочисленных уцелевших окнах. Слава остановился и прищурился.

До поселения было не так уж далеко, но никто на содержимое автомобилей не позарился. Целы были колёса, дверцы на своих местах, капоты закрыты.

— Подозрительно, — пробормотал искатель и пошёл туда, где над дорогой высился пешеходный переход.

Сверху удалось увидеть чуть больше, что только добавило вопросов. Мальчик Эдди рассказывал, что связь с островом осуществляется через один-единственный мост, с которого даже нет спуска на том берегу, приходится пользоваться собранным «на коленке» грузовым подъёмником. Слава стоял, разглядывал паромный причал с пришвартованной платформой и удивлялся. Что мешало местным им пользоваться? Да и недалеко отсюда до жилья почётных граждан, любая лодка, хоть деревянная, хоть надувная, справилась бы за пару десятков минут с перевозкой как минимум, людей и легковесных грузов.

Ответы нашлись очень скоро. Едва солнце коснулось горизонта, татуировка обожгла кожу огнём, а машины ожили и с включившимися фарами бесшумно поехали вперёд, в тоннель. Слава опешил — ему на миг показалось, что здесь провал в прошлое, в двенадцать лет назад. Он уже забыл, каково это, наблюдать за транспортным потоком. Лишь спустя несколько минут он понял, что на самом деле автомобили стоят на месте, а движутся их призрачные двойники. Неудивительно, что никто из жителей Манхэттена не позарился на двигатели и аккумуляторы.

Слава с трудом отвёл взгляд от завораживающего зрелища, поэтому не сразу заметил, что и вода в проливе ожила. Она бурлила, словно при кипении, на поверхности образовывались пузыри размером с телегу, которые лениво лопались, оставляя после себя стелющийся по воде туман. Не лиловый, обычный, но очень-очень плотный. Он лениво клубился и постепенно таял, то ли смешиваясь с воздухом, то ли растворяясь в морской воде. В какой-то момент Славе показалось, что пузыри формируются всё ближе и ближе к берегу, причём к тому месту, откуда до пешеходного мостика рукой подать. Руна на плече горела всё сильней. Когда почти у самой суши в тумане блеснули две красные точки, искатель сплюнул и пошёл назад, в город.

Впрочем, от берега удаляться не стал. Он понятия не имел, какой принцип используют местные в работе псевдодозиметров и как они находят нечисть в руинах, но уверенно решил, что рядом с берегом любой прибор зашкалит. А значит, его действия останутся незамеченными. Стремительно темнело, поэтому Слава больше не стал выбирать идеальное место для вызова, а свернул за ближайший угол, протиснулся сквозь дыру в заборе и остановился на заднем дворе какого-то магазина.

Стандартный ритуал вызова подразумевал определённый ряд условий: кладбищенский перекрёсток, осиновый колышек и кое-что ещё, но Славе пришлось пользоваться упрощённым вариантом, который категорически запрещался обычным смертным. На уроках ОБЖ в приреченской школе его даже не изучали, чтобы не вводить людей в искушение. Но Славка «обычным смертным» не был. Образ жизни искателя и активное участие в делах троюродной сестры сделали его опытным пользователем потусторонних возможностей. Так что он обошёлся ножом, собственной кровью и купленными у химика свечками.

Сделав всё, что нужно, Слава приготовился к ожиданию. Разложил на асфальте газетку, сел на неё, по-турецки скрестив ноги, достал из рюкзака флягу с водой и купленное днём мясо. Немного нервировало то, что из-за свечей тьма за спиной основательно сгустилась, соответственно, его можно было разглядеть запросто, а вот он сам какого-нибудь бесшумного врага мог бы и прошляпить. Но деваться было некуда, и к риску искатель предпочёл отнестись философски.

Через пять минут воздух в центре полесского круга сгустился, огонь свечей заплясал и жутко зачадил. Славка моргнул раз, другой и увидел собственную жену.

— Привет, любимый! — совершенно голая Вероника помахала рукой и улыбнулась. — Ты соскучился? Я вот ужасно.