Труп Гидеона

10

Уже наступила полночь, когда они вошли в штаб-квартиру ЭИР. Казалось, тишина, распространившаяся в пределах прохладных белых помещений, целиком поглотила Гидеона. Даже в столь поздний час техники продолжали суетиться среди странных инсталляций, макетов и столов, заставленных зачехленным и таинственным оборудованием. Гидеон последовал за Гарзой к лифту, который с очень медленной скоростью доставил их на верхний этаж. Минуту спустя он стоял в том же самом конференц-зале, оформленном в стиле Дзен, и Глинн снова сидел в инвалидном кресле во главе огромного деревянного стола из бубинга[7]. Окно, у которого Гидеон стоял в этот же день, только утром, сейчас было закрыто жалюзи.

Гидеон чувствовал себя опустошенным, выпотрошенным и очищенным, как рыба. Он был удивлен и немного раздражен, обнаружив Глинна нехарактерно оживленным.

— Кофе? — спросил Глинн с азартным блеском в единственном здоровом глазу.

— Да, — Гидеон упал в кресло.

Нахмурившись, Гарза ушел, но вернулся с кружкой кофе. Гидеон налил в него сливки, кинул пару ложек сахара и выпил залпом, как стакан воды.

— У меня для вас две новости: хорошая и плохая, — сказал Глинн.

Гидеон молча ждал продолжения.

— Хорошей новостью является то, что доза облучения, которую вы получили, оказалась весьма незначительной. Согласно таблицам, это увеличит ваши шансы умереть от рака менее чем на один процент в течение следующих двадцати лет.

Гидеон просто обязан был посмеяться над иронией этих слов, и его голос эхом разнесся по скудно обставленной комнате. Но никто не присоединился к его мрачному веселью.

— Плохая же новость заключается в том, что мы внезапно столкнулись с чрезвычайной национальной проблемой высшего порядка. Рид Чолкер оказался подвергнут облучению вследствие утечки некой массы радиоактивного вещества. На него воздействовала комбинация альфа-частиц и гамма-лучей из источника, который, видимо, был обогащен больше, чем уран-235[8], обычно входящий в состав бомб. Полученная им доза лежала в диапазоне до восьмидесяти грей[9], или около восьми тысяч рад[10]. Грандиозная, огромная доза.

Гидеон сел. То, что он услышал, его потрясло.

— Да. Расщепляющееся вещество, способное вызвать такое облучение, должно составлять не менее десяти килограммов. Такого количества более чем достаточно для создания мощной ядерной бомбы.

Гидеон осознал сказанное. Все было гораздо хуже, чем он себе представлял.

Глинн замолчал, но затем продолжил:

— Похоже, Чолкер был вовлечен в подготовку террористического акта с использованием ядерного устройства. Во время этих приготовлений что-то пошло не так, и произошла утечка урана. Чолкер получил дозу радиации. Наши эксперты также пришли к выводу, что остальные террористы забрали бомбу и оставили Чолкера умирать. Но он умер не сразу, потому что радиационное отравление действует несколько иначе. Он сошел с ума и, охваченный безумием, захватил заложников. И вот, к чему нас это привело.

— Вы нашли место, где он создавал бомбу?

— Сейчас для нас это первостепенная задача. Оно не может находиться слишком далеко от его квартиры в Саннисайде, потому что, кажется, он вернулся туда пешком. Мы обследуем город с помощью летающих мониторов радиационного контроля и в любой момент можем получить совпадение, так как подобная утечка наверняка оставила незначительный след радиации — с характерной сигнатурой.

Глинн чуть не потирал руки от предвкушения.

— Мы находимся в начале пути, Гидеон. Вы были там. Вы знали Чолкера...

— Нет, — сказал Гидеон. Теперь пришло время встать, и он поднялся.

— Выслушайте меня. Вы буквально созданы для этой работы, даже не сомневайтесь! Все будет проходить без прикрытия. Вы будете действовать от своего имени...

— Я сказал «нет».

— Вы будете сотрудничать с Фордисом. Это безоговорочное требование, сопровождающее ваше назначение и выдвинутое Администрацией по Национальной ядерной безопасности[11]. Но вам будет предоставлена достаточно широкая свобода действий.

— Окончательное и бесповоротное «НЕТ».

— Вам нужно только сделать вид, что вы работаете с Фордисом. На самом деле вы будете одиноким оперативником, никому не подчиняющимся, и будете работать вне обычных правил правоохранительной системы.

— Я уже сделал то, что вы хотели, — сказал Гидеон. — Если вы не заметили, я облажался по полной программе, и три человека были расстреляны. Так что теперь я отправляюсь домой.

— Вы все поступили правильно, и теперь не можете просто так встать и отправиться домой. У нас остались дни — может быть, часы. Гидеон, на карту поставлены миллионы жизней. Вот адрес, который вам нужно посетить первым.

Он сунул лист бумаги в руки Гидеона.

— Теперь идите, не теряйте времени, Фордис уже ждет вас.

— Да пошли вы! — возмутился Гидеон. Глинн оценивающе посмотрел на него. — И я действительно это имею в виду. Идите к черту.

— Вам нужно торопиться, и на уговоры нет времени, — Глинн замешкался. — Разве вы не думаете, что вам следует сделать что-то более стоящее в те несколько месяцев, которые вам остались, чем просто ловить рыбу?

— Думаю, еще как думаю! Всё напоминает мне о моей скорой смерти, о моей неизлечимой болезни. Но ведь вы — самый великий мастер рассказывать сказки, которого я когда-либо встречал! Все, что я знаю о своем диагнозе, может быть просто еще одной отлично продуманной ложью Эли Глинна. Откуда я могу знать, что те рентгеновские снимки были моими? На них не было имени.

Глинн покачал головой.

— Глубоко внутри себя вы знаете, что я говорю правду.

Гидеон вспыхнул от гнева.

— Хорошо, будь по-вашему. Тогда скажите, что я могу сделать, чтобы ликвидировать ядерную угрозу? У них есть Департамент полиции Нью-Йорка, ФБР, команды NEST, Спецслужба по контролю за оборотом оружия, ЦРУ, и я уверен, что они могут привлечь к этому делу неограниченное число тайных агентов. Я принял окончательное решение и уезжаю домой.

— Именно в этом то и заключается проблема, — начал сердиться Глинн, и его искалеченная рука стукнула по столу. — Ответ лежит на поверхности. Это настолько очевидно, что наши психофизические расчеты показывают, что они не смогут предотвратить нанесение удара. По всем показателям следствие зайдет в тупик.

— Психофизические расчеты, — саркастически повторил Гидеон. — Это ваше объяснение — чушь собачья!

Наконец он направился к двери. Гарза преградил ему путь с немного неуверенной презрительной улыбкой на губах.

— Убирайтесь с моего пути.

Последовало короткое противостояние, после чего Глинн спокойно произнес:

— Мануэль, отпустите его.

Гарза отступил с напыщенной медлительностью.

— Когда вы выйдите на улицу, — напутствовал ему вслед Глинн, — окажите мне одну услугу: взгляните на лица окружающих вас людей и подумайте о том, что вскоре их жизнь изменится. Навсегда.

Гидеон даже не задержался, чтобы услышать остальное. Он выбежал за дверь, вогнал палец в кнопку лифта и направил его на первый этаж, проклиная его медлительность. Когда двери открылись, он буквально бегом миновал огромную мастерскую, прошел еще несколько дверей и прихожую, входная дверь открылась автоматически по мере его приближения.

Оказавшись снаружи, он зашагал по улице к бутик-отелю, где стоял целый ряд такси. К черту багаж и вещи! Он поедет в аэропорт, вернется в Нью-Мексико и зависнет в своей хижине, пока все это не закончится. Он уже понес достаточный урон. Гидеон схватил ручку дверцы такси и открыл ее, но тут его взгляд задержался на толпе модно одетых людей, сновавших туда-сюда у дверей отеля. Он вспомнил совет Глинна. Гидеон невольно выделил среди всех этих незнакомцев людей, которые выглядели для него отталкивающе. Ему было все равно, как изменится их жизнь. Пусть все умрут. Он ведь сам живет на пороге смерти, почему же и они не могут?

Это был его ответ Глинну.

Внезапно он почувствовал, что его оттолкнули в сторону, и пьяный мужчина в смокинге проскользнул мимо него и захватил такси. Он захлопнул дверь, высунулся из окна, демонстрируя торжествующую улыбку и источая запах мартини.

— Извини, приятель, но промедление смерти подобно... Приятной мне поездки обратно до Де-Мойна!

Сопровождаясь хриплым смехом пассажира, такси тронулось с места, а потрясенный Гидеон так и остался стоять.

«Вскоре их жизнь изменится». Слова Глинна продолжали звучать в его голове. Был ли этот мир, эти люди, этот мужчина, достойны спасения? Почему-то хамство этого типа задело его за живое так, как не смогла бы тронуть доброта от какого-нибудь незнакомца. На следующее утро мужчина проснется и, несомненно, в торговом центре будет потчевать своих друзей россказнями о деревенском придурке, который не знал, как пользоваться в Нью-Йорке такси. Ну и отлично! Пусть они катятся ко всем чертям! Это лишь еще одно доказательство того, что они не заслуживают спасения. Гидеон удалится в свою хижину в горах Хемеса, и пусть эти засранцы сами о себе позаботятся…

Но как только эта мысль сформировалась в его сознании, он запнулся. Кто он такой, чтобы судить? В мире проживало огромное количество разных людей. Если он укроется в своей хижине, а тем временем в Нью-Йорке взорвется ядерная бомба, как это отразится на нем? Понесет ли он за это ответственность? Нет. Но, сбежав, он станет на порядок ниже того самодовольного мешка с дерьмом, который украл его такси.

Неважно, было ли в его распоряжении одиннадцать месяцев или пятьдесят лет — это стало бы долгим и одиноким промежутком времени, за который он никогда бы не простил себя.

Он колебался в течение долгого момента неистового гнева. И затем, кипя от ярости и разочарования, повернулся и прошагал обратно по 12-й улице Литтл-Вест до двери без опознавательных надписей, ведущей в компанию «Эффективные Инженерные Решения». Она открылась, как только он приблизился, как будто Глинн знал, что он вернется.