Труп Гидеона

56

Фордис следовал за Миллардом через целое море столов и ширм, которые образовывали новый центр управления. Величественный рассвет уже осветил небо, но на переоборудованном складе воздух все еще был затхлым и спертым, и в нем не ощущалось ни следа утренней свежести.

«Миллард — прирожденный сотрудник крупной компании», — размышлял Фордис, — «всегда любезен, никогда не использует сарказм, тон его голоса всегда мягкий, и все же под этой личиной скрывается настоящий мудак». Какое там слово для этого используют немцы? «Schadenfreude», что в дословном переводе значит «злорадство». Миллард, следуя канонам этого слова, получает искреннее удовольствие от несчастий других. Воистину, это слово прекрасно его иллюстрирует! В момент, когда он позвонил с просьбой о встрече, Фордис уже догадался, о чем пойдет речь.

— Как вы себя чувствуете, агент Фордис? — спросил Миллард елейным голосом, пронизанным ложным сочувствием.

— Очень хорошо, сэр, — отозвался Фордис.

Миллард покачал головой.

— Ох, не знаю. Как по мне, вы выглядите уставшим. Очень уставшим, если быть честным, — он прищурился, рассматривая Фордиса, словно тот был экспонатом в витрине музея. — Итак, вот, о чем я хотел с вами поговорить. Вы работаете на износ.

— Не согласен с вами, сэр. Я действительно чувствую себя прекрасно.

Миллард снова покачал головой.

— Нет, нет, вы выглядите изнуренным. Я ценю ваш командный дух, но просто не могу позволить вам и дальше работать в таком режиме, — он замолчал и замер, словно приготовившись спустить курок. — Вам нужно взять отпуск.

— Вы уже сказали мне взять несколько выходных дней.

— Я говорю не о такой… как бы это сказать… короткой передышке. Я хочу, чтобы вы провели вне работы более длительное время, агент Фордис.

Вот он и услышать все, что ожидал.

— Больше времени вне работы? Зачем?

— Чтобы подзарядить свои батарейки. Восстановить надлежащее состояние.

— О каком долгом периоде мы говорим, уточните, пожалуйста.

Миллард пожал плечами.

— Пока трудно сказать.

Бессрочный отпуск. Вот, как это называется. Фордис понял, что этот отпуск начнется сразу же, как только он выйдет за дверь. Поэтому если он собирался что-нибудь предпринять, ему нужно было сделать это прямо сейчас. В их распоряжении остался всего один день.

— Новак нечист на руку, — обронил он.

Это заявление оказалось настолько неожиданным, что Миллард мгновенно замер.

— Новак?

— Новак. Глава службы безопасности технической зоны 33. Он нечист на руку. Возьмите его под стражу, допросите… сделайте все, что потребуется.

Последовало долгое молчание.

— Может, вы потрудитесь объяснить?

— Образ жизни Новака совершенно не соответствует его официальному достатку. Роскошные автомобили, большой дом, персидские ковры — и это при зарплате всего в сто десять тысяч в год. Его жена не работает, семейного состояния у него нет.

Миллард прищурился, глядя на собеседника.

— И почему вы считаете, что это важно?

— Потому что существует всего один человек, который был способен подбросить те электронные письма в почтовый ящик Кру, и это Новак.

— Откуда вы все это знаете?

Фордис глубоко вздохнул. Ему придется это сказать.

— Я опрашивал его.

Миллард слегка прищурился, не отводя взгляд.

— Мне это известно.

— Откуда?

— Новак подал жалобу. Вы заявились к нему домой после полуночи даже не получив официального разрешения. Не следовали протоколам допроса. Чего вы ожидали?

— У меня не было выбора. Вы же знаете, что у нас почти не осталось времени. Дело в том, что этот парень лгал следователям. Он сказал, что электронные письма невозможно подбросить. Но он забыл упомянуть, что он единственный, кто может это сделать.

Миллард одарил его долгим и испытующим взглядом. Губы его сжались в тонкую линию.

— Хотите сказать, что Новак подставил Кру? Ради денег?

— Я говорю лишь, что этот парень нечист на руку. Арестуйте его сейчас, допросите ублюдка…

Губы Милларда побелели, став почти незаметными. Казалось, кожа на его лице натянулась так, что могла вот-вот лопнуть.

— Вы переходите все границы, агент. Ваше поведение неприемлемо, а эти ваши требования недопустимы, если не сказать возмутительны.

Фордис больше не мог этого терпеть.

— Недопустимы? Миллард, День-Икс уже завтра. Завтра! И вы хотите, чтобы я…

У главного входа раздался шум. Кричал мужчина, и его истерический голос эхом разносился по складскому пространству, поднимаясь волной над хором голосов сотрудников, звучащих вокруг. Похоже, парня только что привезли, и в его возмущениях Фордис расслышал обвинения в адрес жестокой полиции и выкрики о правительственных заговорах. Очевидно, тяжелый случай.

А затем Фордис услышал в этом бессвязном потоке брани выкрикнутое имя Гидеона.

— Какого черта? — Миллард снова посмотрел на агента, и на этот раз его взгляд был преисполнен строгости. — Никуда не уходите. Я скоро к вам вернусь.

Фордис последовал за Миллардом к входной двери, где мужчина поливал проклятьями группу агентов. Он был потрясен, узнав в этом человеке Уиллиса Локхарта, лидера культа. Кажется, его не привезли силой — он пришел сам. Но с ним произошли некоторые изменения: он выглядел диким, лицо было осунувшимся и изможденным, а на губах блестела слюна, как у бешеного пса. Из возмущенных яростных восклицаний Фордис уловил, что Гидеон Кру явился к парню на ранчо накануне вечером, похитил Уиллиса под прицелом пистолета, привел его к вырытой в лесу могиле, жестоко его избил, подверг пыткам, угрожал убить и постоянно требовал ответов на вопросы о ядерном оружии и терроризме… и Бог знает, о чем еще.

Итак, стало быть, Гидеон еще жив.

Уиллис кричал, что все это было спланировано, и являлось некой постановкой, заговором спецслужб, но затем его разглагольствования снова приобрели совершенно бессвязный характер.

В этот момент Фордис окончательно убедился: Гидеон Кру был невиновен. Другого объяснения тому, что он поехал на это ранчо, просто не было. Его подставили. Письма ему подбросили. Так же стало ясно, что Новак был замешан в этом террористическом заговоре. Хотя Фордис уже и без того был почти полностью в этом уверен, теперь у него и вовсе не возникало ни единого сомнения в истинности своего заключения.

— Эй! Эй, ты!

Крик Локхарта прервал его размышления. Фордис поднял взгляд и столкнулся с лидером культа, который осуждающе указывал на него пальцем.

— Это он! Вот он! Это он — тот самый парень, который объявился на моем ранчо на прошлой неделе! На пару с тем, вторым, они начали драку, устроили нам погром, ранили моих людей! Ты сукин сын!

Фордис взглянул налево, затем направо. Все смотрели на него, не отрываясь, включая Милларда.

— Фордис, — обратился Миллард странным тоном, — это еще один из тех, кого вы опрашивали?

— Опрашивал?! — воскликнул Локхарт. — Вы хотите сказать, на кого он напал! Он бросился на полдюжины моих людей с цепной пилой! Он маньяк! Арестуйте его! Или вы все участвуете в этом заговоре?

Фордис посмотрел сначала на Милларда, затем на входную дверь.

— Этот человек безумен, — сказал он спокойным голосом. — Вы только взгляните на него.

Он заметил, как на большинстве лиц проступило заметное облегчение, потому что люди понимали, насколько безумно звучат эти обвинения. Все, кроме Милларда.

Внезапно Локхарт бросился на Фордиса, и начался настоящий хаос, когда дюжина агентов кинулась ему наперерез, чтобы обезвредить.

— Пустите меня! — орал Уиллис, протягивая руки к Фордису, но хватая только воздух. — Он дьявол! Он и тот парень Гидеон Кру! — он мощно развернул предплечье, ударив одного агента и задев другого. В результате этого возникла потасовка, толкотня, сопровождаемая криками и воплями. Фордису удалось уклониться, миновать толпу и выскользнуть за дверь. Он бросился бежать к своей машине, сел в нее, завел двигатель и рванул с места.