Туз Черепов

Глава 30

Перестрелка — Дезертиры — Ашуа рискует — Крейк проскальзывает сквозь сеть — Отчаянное положение

Ашуа, держа револьвер обеими руками, навела дуло на цель, используя подоконник для упора. Рисковный выстрел, и снег делает его еще более трудным. Она задержала дыхание и нажала на спусковой крючок.

Снаружи, в полях, одна из серых бегущих фигур опрокинулась на землю и осталась лежать.

Она не почувствовала ничего. Цель была только безымянным человеком в объемистом пальто, слишком далеким от ее жизни, и она не переживала за него. Необходимая отчужденность, рожденная детством в трущобах. Там всякая жизнь — и смерть — дешевый товар. За исключением ее собственной.

Джез, находившаяся у другого окна, слева от нее, стреляла с механической скоростью. Ее винтовка трещала и щелкала, и каждый раз падал еще один человек.

Но все равно врагов было слишком много. Ашуа знала, что им не удержать позицию. Хотя они могут сделать атаку достаточно дорогой для того, чтобы пробужденцы задумались, отступили и попробовали другую тактику. Надо выиграть время для демонистов. Сейчас это лучшее, что они могут сделать.

Она выбрала цель и опять выстрелила. На этот раз промазала. Ее цель продолжала двигаться, пробиваясь через снег и оставляя за собой траншею, проложенную собственными бедрами. Кто-то выстелил по ней из луга; пуля ударила по стене около окна, полетели осколки кирпича. Она не обратила на это внимания. Второй выстрел, и человек упал.

Она опять нырнула в укрытие. Пробужденцы изредка стреляли в ответ, но на открытом лугу не очень-то укроешься, да и обороняющиеся находились выше. Она слышала, как Харкинс и Пелару стреляли от линии домов, защищавшей деревушку. Дробовик Малвери громыхнул где-то позади нее, эхо от его залпа пробежало по двору, и его заглушила трель многоствольных пулеметов.

Джез отпрыгнула назад, в пустую гостиную, чтобы перезарядить винтовку. Ашуа мельком посмотрела на нее. Зубы стиснуты, глаза выпучены. Волосы выбились из-под резинки, которую она использовала как ленту для волос, и свисают на лицо. Она казалась почти безумной.

Джез поймала взгляд Ашуа, когда защелкнула последний патрон в казенник, закончив заряжать винтовку. Ашуа быстро отвернулась. В Джез было что-то скрытое и опасное, что-то способное в любое мгновение вырваться наружу. Ашуа никаким боком не хотела присутствовать при этом.

Моторы над головой. Один из «Стервятников», летит прямо над домом. Низкий рев моторов наполнил комнату, трубы затряслись. Звук потряс ее; внезапно ей показалось, что они сражаются с врагом-гигантом.

«Мы же не собираемся бежать, верно? Или собираемся?»

Предательская мысль вонзила клинок сомнения между ребрами. Если бы она могла убежать, она бы сбежала. Если бы был путь для побега, она бы по нему пошла. Но идти было некуда.

Отсутствие возможностей подкрепило ее мужество. Стоять легче, когда опираешься спиной о стену. Она тряхнула головой, сплюнула и упрямо выругалась. Всю свою жизнь она сражалась, чтобы выжить. И не сдастся сейчас.

В следующее мгновение она повернулась к окну. Пробужденцев, вроде, стало больше. Некоторые из них залегли в снегу и стреляли по дому. Другие бежали, собираясь подавить оборону числом. Джез стреляла, заставляя их дорого заплатить за это. Ашуа присоединилась и положила еще двоих, потом пригнулась, чтобы перезарядить револьвер.

— Их слишком много, — яростно пробормотала Джез, подчеркивая каждое слово выстрелом. — Слишком… — Треск —…чертовски… — Треск —…много!

Внезапно весь мир превратился в шум и хаос, и Ашуа бросилась назад — пули ударили в бок здания, разбив вдребезги подоконник, воздух заискрился от летящих осколков стекла. Потрясенная, она скорчилась у стены, отделявшей их от кухни. Джез втиснулась в угол комнаты, ее глаза сверкали; у нее буквально текла слюна, как у гребаного хищника при виде окровавленного куска мяса. Ревели маршевые моторы, штурмовик завис над лугом. Потом он развернулся в воздухе и обрушил еще один залп на ряд зданий. Ашуа поползла, пытаясь где-то укрыться, но смогла только прижаться к полу за разорванным стулом. Пули завыли, проносясь через гостиную, но вой быстро прекратился — пилот отвлекся на что-то еще.

Ашуа осталась там, где лежала, грудь ходила ходуном, сердце колотилось. Это уже чересчур. С такой огневой мощью невозможно сражаться. Штурмовики пробужденцев повисли по обе стороны от домов; они почти достали ее.

«Это плохо, — сказала ей испуганная маленькая девочка, чей голосок она давно не слышала. — Это очень-очень плохо».

Шаги. Быстрые шаги на лестнице, ведущей в кухню. Встревоженная, она скользнула вдоль стены к дверному проему, соединяющему обе комнаты. Она заглянула за угол и навела револьвер.

В кухню ворвался человек в пальто. Он шагал так быстро, что она, шокированная, нажала на спусковой крючок.

Щелчок.

Пелару застыл на месте и изумленно посмотрел на нее. Ашуа, широко открыв глаза, посмотрела на него. Только сейчас она сообразила, что в суматохе после атаки штурмовика у нее не было времени перезарядить револьвер.

Выкинув ее из головы, такиец пробежал мимо, направляясь к Джез. Ашуа выдохнула трясущимися губами.

«Я едва не убила его, — подумала она. — А что, если бы на его месте был Малвери?»

Она опять прижалась к стене. Стена — это что-то твердое, что-то такое, на что можно опереться. Она открыла барабан револьвера и начала вставлять патроны внутрь, не спуская глаз с торговца слухами, который присел на пол рядом с Джез.

— Джез! — сказал он, но она, похоже, не услышала. — Джез! — теперь уже рявкнул он. Только тогда она посмотрела на него. — Не делай этого, — твердо сказал он.

— Их слишком много, — хрипло ответила она.

Ашуа со щелчком закрыла барабан и быстро вернулась к окну. Подоконник разлетелся на куски; на его месте находилась зазубренная дыра, окруженная разбитым кирпичом и щепками. Снег влетал внутрь и оседал на осколках стекла. Она посмотрела наружу, в поисках штурмовика, но он уже затерялся в белой мгле.

Пробужденцы уже достигли края луга. Только короткий склон отделал их от домов. Она высунула револьвер наружу и стала бешено палить по ним. Два человека резко вздрогнули и упали, брызги крови усеяли снег.

— Эй! Кто-нибудь будет, наконец, стрелять? — крикнула она.

Пелару держал голову Джез в руках и тяжело глядел ей прямо в глаза. Ее зубы были оскалены, изо рта капала слюна.

— Возьми себя в руки, — сказал он. — Ты не непобедима. Ты не в состоянии сражаться со всеми ними. Возьми себя в руки!

— Черт побери, мне нужна помощь! — проорала Ашуа. Она еще пару раз выстрелила, потом резко пригнулась, когда пуля чиркнула по капюшону ее пальто.

Джез отбросила руки Пелару и оттолкнула его назад. Он отступил и споткнулся, едва не упав. Пока она стояла там, сгорбленная и дикая, волна ужаса накрыла Ашуа. Ман внутри Джез прорвал поверхность и вышел наружу. Ее внешний вид изменился, в послеполуденном полумраке она стала похожей на оживший ночной кошмар. Потом она отбросила винтовку и выпрыгнула в окно.

— Джез! — горько крикнул Пелару, подбежал к окну и посмотрел вниз.

Пробужденцы отреагировали не сразу, пораженные видом женщины в комбинезоне, прыгающей к ним через глубокий снег. Самый близкий к ней солдат даже не успел поднять винтовку; Джез ударила его в живот с такой силой, что кулак вышел из спины. Освободив руку, она стряхнула с себя труп, на белый чистый снег полетели красные брызги. Потом она бросилась к другому.

Некоторые отступили назад или побежали, другие подняли свои винтовки и открыли бешенный огонь. Но Джез никогда не была там, где летели пули; она мелькала, каждый раз обманывая глаз. Она порхала между ними, как снег, и там, где она проносилась, оставались только трупы, безголовые или выпотрошенные.

Ошарашенная Ашуа наблюдала, как пробужденцы пытались угнаться за ней. Один человек застрелил своего товарища, пытаясь попасть в демона, мелькавшего среди них. Ашуа выстрелила своим последним патроном в спину пробужденца, который даже не смотрел на нее. Джез приковала к себе все внимание, и они перестали атаковать.

Ашуа отступила назад, чтобы опять перезарядить револьвер.

— Эй! — сказала она Пелару, стоявшему у окна. — А как насчет того, чтобы ей помочь? — Пелару бросил на нее резкий взгляд и выпрыгнул из окна.

— Не так… — начала она, но он уже исчез. Ашуа выругалась, перезарядила револьвер и опять выглянула из окна. Снежный заряд ударил ей в лицо и заставил быстро замигать. Она потеряла Джез и какое-то время видела только Пелару, пока сильный шквал не скрыл его из виду. Но там, где прошли полуманы, остались тела, темные фигуры мертвых людей, воткнутые в снег; из них сочилась красная жидкость.

Погода становилась все хуже, и, внезапно, она перестала понимать, как идет сражение. Она осталась одна и на мгновение почувствовала себя брошенной. Смогут ли Джез и Пелару остановить прилив и повернуть его вспять, или пробужденцы соберутся с силами и вернутся? Против них остался только один ее револьвер. Сило и Малвери неизвестно где; и она понятия не имеет, что делает Харкинс. Если бы кэп сумел поднять «Ярость» в воздух, он бы уже вернулся. И что ей теперь делать?

И тут она услышала моторы. Штурмовик возвращался, и она приняла решение. Она не собирается оставаться на ее посту, когда все остальные бросили свои. Она или найдет остальных, или сбежит из этого бардака.

Держась пониже, она пробралась из гостиной в разрушенную кухню. Через разбитые окна она слышала другого «Стервятника», все еще патрулирующего двор. Она выглянула наружу и тут же опять пригнулась, увидев, как он скользит к ней. Корабль находился достаточно низко, почти на уровне ее первого этажа. Пилот осматривал дома, выискивая цели.

Прижавшись к стене, она покрепче сжала рукоятку револьвера. Она бы все отдала, чтобы стряхнуть одного из этих летающих ублюдков со своего хвоста. Быть может, стоит попробовать удачно жахнуть? Выпустить всю обойму по кабине и посмотреть, не достала ли она пилота через ветровое стекло?

Она задышала быстрее. Мысль возбудила ее. Страх сделал ее безрассудной. Да. Кровь и тлен, да! Влепить по нему все пять пуль, а потом сбежать. Она это сделает. Она собьет этот чертов штурмовик, и тогда у них, может быть, появится реальный шанс.

Ашуа прислушалась к моторам, выбирая подходящее мгновение, когда корабль будет пролетать мимо.

Еще нет… еще нет… СЕЙЧАС!

Она выпрямилась и высунула револьвер из окна. Но штурмовик не прошел мимо нее. Нет, он висел прямо перед ней — на нее глядела чудовищная рожа из пулеметов и металла. Она начала стрелять, не целясь, раз за разом нажимая на спусковой крючок. Пули били и, выбивая искры, отлетали от носа штурмовика. Каким-то образом одна ударила по кабине, проделав дыру в ветровом стекле. Пилот, удивленный и потрясенный, отшатнулся от пули и бросил корабль назад. Тот качнулся в воздухе и отлетел на несколько метров.

Она не попала в пилота. Теперь надо рвать когти, но тяжесть страшной ошибки обрушилась на нее и приковала к месту. Ей не выбраться из здания. Через секунду пилот придет в себя, нажмет на гашетку и многоствольный пулемет превратит дом в руины.

Что-то задвигалось в дальней стороне двора, на цокольном этаже полуразрушенного дома. Появился Колден Грудж, его огромная автоматическая пушка висела на уровне бедра. Он поднял ствол вверх, прицелился и нажал на спусковой крючок.

Автоматическая пушка рявкнула трижды. Ашуа бросилась на пол. Штурмовик взорвался.

Волна жара, пламени и удушающего дыма пронеслась через кухню. Шрапнель прокрутилась в воздухе и врезалась в дальнюю стену. Ашуа слышала, как моторы штурмовика кашляли и выли, пока огромная масса металла падала с неба. Она рухнула прямо в фонтан, находившийся в центре двора, ударилась о землю, как снаряд перед детонацией, и, наконец, взорвалась; куски «Стервятника» пронеслись по воздуху с такой силой, что долетели до моста.

Когда эхо от взрыва стихло, Ашуа с трудом поднялась и поглядела во двор. От Груджа не осталось ни следа. Только горящие обломки штурмовика извергали дым, столбом уходивший в снежное небо.

Огромная волна оживления прокатилась через нее, заставляя подняться. Внезапно она почувствовала себя бессмертной. Грязная и поцарапанная, она подняла к небу кулак и дико расхохоталась.

— Вот что ты получил, когда решил поцапаться с нами! — хрипло проорала она разбитому штурмовику. — Да! Вот что ты получил!

И она побежала вниз по ступенькам, чтобы найти своих товарищей, поддерживаемая новой верой, что они могли выжить, несмотря ни на что.

«Где они? Где все?»

Крейк летел через темный особняк. Полосы тусклого света лежали на полах холодных тихих комнат. Он топал и шаркал, сражаясь с рюкзаком, провода путались в ногах. Он оторвал их, заодно избавившись от демпфера, который тащил за собой. Пошарив пальцами на поясе, он схватил скример и его батареи и попытался удалить их, не останавливаясь. После короткой борьбы они поддались, и он тоже выбросил их. Сейчас они уже бесполезны, их заряд исчерпан.

Он выскочил в коридор. Акустический излучатель потока в рюкзаке подпрыгивал и ударялся о лежащую рядом батарею. Шишкообразные трансмиттеры, торчавшие из верхушки излучателя, дрожали и дергались. Самодельное устройство, не способное противостоять постоянной жестокой тряске. Еще немного, и оно развалится.

Но не эта мысль заставила его замедлить шаг. Крейк вспомнил, что в кармане лежит динамит. Не опасно ли так сильно трясти его? Или опасно только тогда, когда динамит старый? Он не знал, но самой мысли было вполне достаточно, чтобы прекратить паническое бегство. Он остановился, тяжело дыша, упершись руками о колени.

«Успокойся, Грайзер. Успокойся».

Кровь и сопли, как же он испугался. И в первый раз, когда он повстречал императора, он чудом остался жив, но тогда один император был на полудюжину противников, и даже более. А сейчас три императора с их огромной силой против трех, и это был кошмар в чистом виде. Крейк не сомневался, что еще немного — и его сердце не выдержало бы давления. Императорам даже не нужно входить в комнату, чтобы убить врагов.

Он едва не умер. Эта простая мысль червем вползла в него.

А что с другими? Смогли ли они убежать? Плом точно не в лучшей форме: пережил ли он первую атаку? И где они сейчас?

И где императоры?

Снаружи он слышал звуки стрельбы, которые приносил ветер. Там все еще сражались. Хорошо. Вот когда перестрелка прекратится, тогда действительно надо будет волноваться. Ему захотелось нацепить клипсу, узнать, что происходит, как там Самандра и его друзья, все ли в порядке. Их голоса успокоили бы его. Но он не осмелился. Императоры где-то недалеко; он не может позволить себе отвлечься.

За его спиной начало образовываться жуткое чувство страха. Тонко настроенные чувства просигналили предупреждение. Он посмотрел через плечо. Что это? Его воображение или, действительно, в конце коридора сгустилась темнота? Быть может, воспаленный ум сказал ему, что стены слегка сходятся? Услышал ли он на самом деле тихий, прерывистый вздох, похожий на тот, что издает умирающий?

Страх, родившийся в животе, поднялся по пищеводу и цепко схватил его за горло; Крейк опять побежал.

На этот раз медленнее. Он уже обуздал свой страх, и сейчас ему нужно не бежать, а прятаться, стать незаметным. Ему очень хотелось бросить рюкзак, но акустический излучатель потока был его самым сильным оружием, и он не мог потерять его.

Ему надо найти остальных, вот и все. И еще более важно, ему надо найти Кайна. Ему не выстоять против императоров в одиночку.

Но дом молчал, и даже если его товарищи были еще в нем, они не издавали ни звука.

Он скользнул в столовую, в которой доминировал длинный стол. В камине горел огонь, бросая приветливое тепло и свет на черно-белый ночной кошмар, в котором находился Крейк. Во время подготовки они поддерживали огонь в каминах, чтобы особняк выглядел обитаемым. Как оказалось, бессмысленная хитрость. Пробужденцы переиграли их, с самого начала.

Из столовой выходило три двери: по одной с каждого конца и еще одна между ними. Крейк проскользнул через комнату, достиг средней двери и выглянул через нее.

Снаружи находился коридор, в который выходило несколько комнат, и лестница, ведущая на другие этажи. В конце коридора тускло светилось большое прямоугольное окно, чье стекло замерзло, а подоконник был завален снегом.

Серый свет, лившийся из окна, обрисовывал силуэт высокой фигуры в плаще с капюшоном. На мгновение Крейк решил, что это Кайн.

Но это был не он.

Ужас опять ударил по нему, но Крейк уже бежал, так быстро, как только мог, к другому концу столовой. Мышцы сковало, сила из них вытекла, но инерция несла его вперед; каким-то образом он сумел вывалиться через дверной проем в маленькую гостиную.

К его облегчению, сила вернулась. Страх был большой, но переносимый. И чем больше расстояние между ним и императором, тем меньше страх. Он пересек гостиную, вышел в коридор и завернул за угол.

«Он потерял меня, — подумал он. — Они разбрасывают свою силу, как сеть, и я выскользнул из-под нее».

Император не знает, где Крейк находится, но узнает, и продолжит охоту.

Демонист протянул руку в боковой карман и вытащил пульт контроля акустического излучателя потока. Тонкая металлическая панель с несколькими верньерами и переключателем, соединенная проводами с рюкзаком. Как и все подобные устройства, излучатель ел электричество ложками, и даже с особыми батареями Кайна не мог работать больше пары минут. Но у его трансмиттеров был достаточно широкий диапазон. Быть может, когда они заработают, он сможет достаточно быстро найти частоту императоров. И когда те начнут кричать, он поймет, что нашел ее. Заодно это послужит предупредительным ударом, что-то вроде очереди перед их носами. Заставит их отступить и подумать дважды.

И ему необходимо узнать, работает ли излучатель. Ему необходимо узнать, может ли он сражаться с ними. Так что скорее страх, чем продуманная тактика заставила его повернуть переключатель.

Ничего не произошло.

Он яростно пощелкал им, включая и выключая устройство. Он должен был услышать гудение из рюкзака, по меньшей мере.

Провода.

Какой-то провод отсоединился во время бегства. Или сломалась батарея, или еще что-нибудь. Они делали излучатель в спешке, не заботясь о надежности, у них просто не было времени сделать что-то получше. И вот он не работает.

В дверном проеме сгустилась тьма, которая принесла с собой холодное давление страха. Он услышал шаги.

«О, нет», — подумал он и опять побежал.

Он бежал через коридоры и комнаты, поднимался и спускался по лестницам, если те оказывались поблизости, но император был неумолим. Где бы он ни останавливался, чтобы перевести дыхание, воздух за ним опять начинал сгущаться, принося с собой безымянный первобытный ужас и заставляя его двигаться.

Особняк был велик, и Крейк, напуганный до смерти, заблудился. Где-то внизу он услышал удары и вспомнил, что в подвале заперт персонал. Перестрелка и взрывы, доносившиеся из деревушки, напугали их, и они хотели вырваться наружу. Идиоты: если бы они знали, что их ждет здесь, сидели бы тихо.

У него появилась мысль. Он может все бросить и улететь, сбежать в снег, где его друзья и возлюбленная сражаются с пробужденцами. По меньшей мере, там была Джез. Если император последует за ним, она…

Погоди! Он широко открыл глаза. Она может спасти их. Полуманы, самое лучшее оружие, которое у них есть против императоров. Они сейчас там, на поле битвы.

Сейчас он даже не думал о том, что надо попытаться поймать императоров. Он хотел только одного — выжить.

Остановившись, он сунул руку в карман за серьгой, быстро вытащил ее и сунул в ухо.

Из-за угла появился император.

Крейк заорал, отшатнулся назад и едва не упал. Серьга выпала из пальцев и покатилась по полу. Выбросив руку, он попытался сохранить равновесие. Рука нащупала дверную ручку, которая повернулась, когда он нажал на нее. Дверь открылась, и он пролетел через нее в то мгновение, когда почувствовал на себе ледяную хватку императора.

Захлопнув за собой дверь, он ввалился в комнату. Это была большая и хорошо оборудованная кладовка; на глубоких полках стояли консервы и консервированные продукты. Слабый свет лился через маленькое окно, находившееся достаточно высоко. Ввалившийся внутрь Крейк не удержался на ногах и упал на бок; раздался громкий треск, когда его рюкзак с силой ударился о пол.

Паника. Слепая паника. Нет выхода. Замкнутая комната. Выхода нет.

Не вставая, он отполз к дальней стене, на ходу пытаясь нащупать револьвер; он рылся в карманах, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помешало бы ужасному созданию войти внутрь.

Его ищущая рука сомкнулась на твердом навощенном цилиндре, и в это мгновение рюкзак стукнулся о полки. Отступать больше некуда.

Он вытащил из кармана динамитную шашку.

Крик отчаяния сорвался с его губ. Слюна запятнала бороду. Он сунул руку в другой карман и дернул коробку со спичками, которые тут же рассыпались. Он подобрал одну и чиркнул ею о каменный пол.

Он видел только оружие, и больше ничего. Он действовал автоматически, управляемый страхом, который содрал с него всю цивилизованность, оставив только первобытный инстинкт выживания. Спичка вспыхнула, на мгновение отогнав тьму; он поднес ее к фитилю; потом отбросил динамит от себя, бессмысленно и слепо. Так ребенок бросает камешек в мужчину, в три раза большего его. Шашка ударилась о дверь, отскочила и закатилась в уголок кладовой, под полки; ее фитиль шипел.

То, что Крейк находился один в комнате вместе с горящей динамитной шашкой, спустило лавину ужаса, которая обрушилась на него. Горло сжало. Он не мог дышать. Сердце пыталось вырваться из груди.

Дверная ручка повернулась и дверь медленно открылась. Крейк знал, что если он увидит жуткое создание, пришедшее за ним, то умрет на месте. Тем не менее, когда император перешагнул через порог, он сообразил, что ошибся, что есть еще один уровень ужаса, раньше невообразимый. Чудовищный взгляд императора уперся в него и пригвоздил к полу. Крейк захныкал и, конечно, закричал бы, если бы мог, если бы в его теле хватило воздуха хотя бы на один выдох. Сердце стучало как пулемет; грудь горела так, словно он наглотался углей.

А потом что-то произошло, словно кто-то ударил его по ушам, очень сильно. Словно он стал мальчиком на пляже, на которого обрушилась огромная волна, которой невозможно противостоять, которая унесла его в подводный мир, полный глухого рева, и бросила на камни. Его схватило за ноги, перевернуло и ударило лицом о полки. Воздух наполнился летящими предметами; сверху на него посыпались кувшины и банки с консервами. Он закрыл голову руками, слишком потрясенный, чтобы понять, что происходит.

Наконец вернулась тишина, только звенели и потрескивали падающие осколки стекла и катящиеся банки.

Он с трудом вздохнул. Сердце все еще стучало, готовое взорваться. Какое-то время он слушал, как оно замедляется, и, наконец, вновь оказался в комнате. Каждая часть его тела была избита. Пульс и дыхание учащенные, все внешние звуки приглушены, уши словно заткнули ватой.

Онемевшими пальцами он отстегнул ремни, державшие рюкзак на теле. Упершись рукой в пол, он сел и огляделся.

Комната была разрушена. Полки упали, все их содержимое разбилось. Стекло валялось повсюду. На полу у двери лежала черная переломанная груда из кожи и плоти. И совсем маленькая лужица крови. Тем не менее, страх исчез; значит, монстр погиб.

Крейк сжав зубы, готовясь к неизбежной боли, и поднялся на ноги. Оказалось, что он может это сделать. Он оглядел себя. Повсюду царапины и порезы, но, с некоторыми усилиями, он может двигаться. Побитый, с пересохшим ртом, но живой.

— Я убил тебя, — прокаркал он мертвому императору. Он был удивлен этим почти так же, как и, наверно, сам император. — Я убил тебя.

Внезапно им овладела дерзкая отвага, все мысли о побеге исчезли. Он все еще дышит, и врага можно убить. Ему не надо просить полуманов о помощи. Они ему не нужны.

«Один есть, — подумал он. — Два на очереди».