Туз Черепов

Глава 3

«Сломанный Якорь» — Винно-красный — Худое-лицо — Пинн узнан — Цыплячье дерьмо — Ашуа узнает о смерти

На западном конце Черных пустошей, в глубине Оленского леса, лежат Водопады Дровосека. В этом месте несколько рек сливаются в один большой поток, который падает с высоты в сотни футов в подковообразную долину. Дно долины всегда погружено в туман, а грохот не замолкает никогда.

Стоял розовый зимний вечер. Птицы летали стаями через темное небо, быстрые силуэты на фоне бурлящих водяных стен.

На самом верху, перед водопадами, находился город, расположившийся на трех лесистых островах, связанных между собой арками мостов; посреди каждого моста стояли ворота. Особняки прятались между вечнозелеными деревьями. Лампы освещали узкие, мощеные булыжником улицы, а также лавки и рынки, находившиеся на них. Шум водопадов могли заглушить только крики водоплавающих птиц, живших здесь, или моторные повозки, грохотавшие по извилистым улочкам.

«Сломанный Якорь» находился на ближайшем к водопадам острове. Это был единственный остров из трех с общественной посадочной площадкой для воздушных судов, и единственная точка входа для людей, проезжавших через город. Именно на третьем острове заключались все незаконные сделки свободных охотников и торговцев, подальше от глаз богатого народа, живущего за мостами. Центром всей этой деятельности и был «Сломанный Якорь».

— Три герцога, — сказал Фрей, веером выкладывая на стол карты.

Остальные игроки сплюнули и выругались. Противник Фрея, плечистый человек с винно-красным родимым пятном на шее, бросил карты, с отвращением сдаваясь. Фрей собрал все деньги, лежавшие между ними, стараясь не пропустить на лицо выражение радости.

— Похоже, сегодня вечером удача играет за меня, а? — невинно прокомментировал он.

— Как бы удача не завела тебя слишком далеко, — пробормотал человек с худым лицом, у которого Фрей, блефуя всю игру, срывал банк.

Фрей беспомощно пожал плечами, рассчитывая позлить соперника, словно он не мог перестать выигрывать, что бы ни делал. Он отодвинулся от стола.

— Следующий круг я пропускаю, парни, — сказал он. — Однажды кто-то сказал мне: никогда не играй сразу после большого выигрыша.

Человек, которого он только что обыграл, зло покачал головой, лишившись возможности немедленного реванша. «Надо дать ему слегка покипеть, — подумал Фрей. — Раздраженный человек склонен делать глупости».

Он сделал большой глоток грога, откинулся на спинку стула и посмотрел на бар с величественным видом удовлетворенного человека. Газовые лампы горели вполнакала, в табачном дыму изъеденные древоточцем потолочные балки казались бесплотными тенями, звенели крики и смех. Безвредные пьяницы в компании опасных незнакомцев. Его тип притона.

«Мы это сделали. Заставили транспортник сесть. И груз оказался именно таким, как обещал торговец слухами».

Фрей едва мог поверить, что они провернули это дело без потерь среди экипажа. Да, в урагане они висели на волоске, но в результате получили только несколько дыр от пуль в корпус «Кэтти Джей». Взамен они улетели с уловом из безделушек и артефактов, загнали его скупщику краденого, и уже какое-то время жили на выручку от него. И это после того, как он вычел сумму, нужную для сегодняшнего маленького вложения. В конечном счете это был успех, тот самый, который согревает сердце мужчины.

Его экипаж сидел вокруг стола, стоявшего в другой половине бара; Фрей мельком видел их через людскую толчею. Некоторые увлеченно беседовали, некоторые пьяно орали. Харкинс и Джез выглядели так, словно вообще не хотели быть здесь, но заставили себя прийти ради товарищей. Стало традицией праздновать вместе каждый удачный грабеж, и Фрей не хотел, чтобы кто-нибудь остался в стороне.

Даже Сило сидел с ними, вызывая враждебные взгляды от людей поблизости. Муртиане считались расой рабов, которой владели самарланцы. Многие вардийцы еще помнили, как воевали с ними в аэрумных войнах; другие считали их потенциальными шпионами для своих господ. В прошлом Сило считал разумным не показываться им на глаза. Но сейчас он был свободным человеком и больше не собирался прятаться в моторном отсеке «Кэтти Джей». Это вызвало несколько потасовок за последние несколько месяцев, но экипаж Фрея никогда не стеснялся хорошей драки, и те, кто связывался с их первым помощником, горько жалели об этом.

Фрей наблюдал за ними, пока игроки играли новый раунд без него. Пьяный Малвери что-то объяснял Крейку, который наклонился к нему поближе и тяжело кивал. Фрей мог догадаться, о чем они говорили. Гражданская война, как всегда. Пробужденцы против Коалиции. Те, кто поддерживал главную религию Вардии — и только они — против тех, кто поддерживал эрцгерцога. И по всей стране люди сражались и умирали за их бога или за их страну. Фрей считал, что умирать за такие абсурдные вещи просто глупо.

Экипаж «Кэтти Джей» сыграл ключевую роль в развязывании войны, но Фрей делал все возможное, чтобы не ввязываться в нее. Насколько он мог судить, они ничего не должны ни одной из сторон. Это не их сражение.

Малвери и Крейк были не во всем согласны. Малвери был патриотом — во время Первой аэрумной войны он даже получил медаль, — а Крейк имел совершенно неуместное чувство гражданского долга, потому что родился, вероятно, с серебряной ложкой в заднице. Но оба ворчали, что от войны была бы нажива, если бы они сражались с пробужденцами. Фрей терпеливо объяснил, что они уже сражались с пробужденцами, лишая их ценностей, но этот фиговый листок морали не обманул никого. В конце концов, они — пираты. Фрея это устраивало.

Джез сидела в конце стола, не говоря ни с кем, ее взгляд метался по бару, как взгляд настороженного зверя, тело было напряжено. Она никогда не была общительной, но в эти дни вообще почти не могла находиться на людях.

Фрей беспокоился за нее. Экипаж смог принять полумана в свои ряды, потому что она срывалась крайне редко. Все остальное время она была… ну, Джез. И они все привыкли любить Джез. Но сейчас она изменилась и вызывала опасения у всех. Он видел окаменевшие взгляды Харкинса, видел, как его люди невольно сдвигаются вдоль стола, чтобы оказаться от нее подальше. Они чувствовали произошедшее в ней изменение.

Ему не хотелось признаваться в этом, но Джез — верная, надежная Джез — стала опасностью.

Ее голова резко повернулась, и она посмотрела на него, глаза в глаза, через разделявший их бар. Кровь Фрея застыла в жилах.

«Словно она услышала, что я думаю».

— Эй! Ты играешь этот раунд или нет, мистер Счастливчик?

Тот самый злой мужик с винно-красной отметиной, чьи деньги Фрей только что забрал. Фрей был рад отвлечься и повернулся к столу. Он кашлянул в кулак, глотнул грога и махнул им рукой.

— Играю, — сказал он. — Раздавай.

На стол легли карты, по три для каждого игрока. Фрей заглянул в свои. Два герцога и туз крестов. Хороший расклад, очень хороший расклад. Он поставил большую сумму. Винно-красный и Худое-лицо ответили, остальные спасовали.

На стол выложили прикуп, три карты рубашкой вверх и три рубашкой вниз. Фрей почувствовал возбуждение, когда увидел герцога зубов. Искушение второй раз подряд побить Винно-красного тройкой герцогов было так велико, что Фрей просто не мог ему сопротивляться.

Он выбирал первым и взял герцога. Винно-красный взял четверку крыльев, а Худое-лицо — одну из загадочных закрытых карт. Фрей опять увеличил. Он знал, что Винно-красный сможет ответить. Это человек слишком горд, чтобы спасовать, и это обойдется ему очень дорого.

Однако Винно-красный не просто ответил. Он поставил на кон все свои деньги.

«Черт побери, он хочет заставить меня поверить, что у него что-то есть».

Худое-лицо спасовал, как и предполагал Фрей. Его было легко запугать. Но сейчас Фрею придется иметь дело с Винно-красным. Что у него есть такого, что может побить трех герцогов Фрея? Фрей смог придумать только одно: Винно-красный имел со сдачи три четверки и добавил к ним еще одну, но вероятность этого была где-то около плинтуса.

«Он просто хочет побить меня. Он хочет увидеть, как я сдамся».

Фрей пододвинул свои деньги в середину стола.

— Открываемся, — сказал он.

Винно-красный перевернул карты, и Фрею стало немного не по себе.

Четыре четверки.

Винно-красный самодовольно посмотрел на Фрея. Он знал — еще до того, как Фрей показал свои карты, — что раунд у него в кармане. Фрей подумал о сумме, лежавшей на столе, и едва удержался от того, чтобы врезать противнику.

— Похоже, тебе нужен еще один герцог, — сказал Винно-красный, водя пальцем в воздухе над двумя оставшимися на столе закрытыми картами. — Ты думаешь, здесь один из них?

— Нет, — сказал Худое-лицо и перевернул одну из собственных сброшенных карт. — Он у меня.

— Тогда, — издевательски сказал Винно-красный, — остается только туз черепов.

Туз черепов. Самая опасная карта в рейке, которая может превратить выигрывающий расклад в дерьмо или сделать непобедимым проигрывающий. Фрей протянул руку, дав ей зависнуть над картами, словно ладонь могла почувствовать ту карту, которая спасет его.

«Скорее всего, нет», — подумал он и перевернул карту.

— О, смотри, — с улыбкой сказал он.

Остальным игрокам пришлось схватить и держать Винно-красного. Фрей собрал деньги со стола и ушел прежде, чем поток оскорблений заставил бы его стрелять. Его обедневший противник все еще выкрикивал угрозы, когда Фрея перехватил высокий человек с навощенными черными волосами, в лакированных кожаных ботинках и свисавшем с плеч плаще.

Фрей поднял бровь при виде одежды незнакомца. Тот был одет слишком щегольски для низкопробного бара вроде этого.

— Похоже, вы человек Пелару.

— Я приехал убедиться, что его платеж благополучно прибыл, — ответил незнакомец. — Повозка стоит снаружи.

— Вы правы, — сказал Фрей. Он посмотрел на стол, где кутил его экипаж: — Сило! Джез! Док! Мы уходим. Остальные… Ну, не знаю… развлекайтесь сами.

Ашуа подняла кружку.

— Мы справимся! — крикнула она.

Те трое, которых он позвал, встали на ноги. Пока они шли по переполненному бару, женщины и мужчины отодвигались от Джез, словно масло от капли мыльной воды.

— Пинн? Аррис Пинн?

Ашуа посмотрела на двух плохо державшихся на ногах пьяниц, только что материализовавшихся на краю стола. Они пялились на пилота «Кэтти Джей» с чем-то похожим на благоговение в глазах.

— Кто-то сказал, что вы Пинн, — сказал один из них. — Я правильно расслышал?

Пинн оглядел стол, пытаясь понять, влип он в неприятности или нет. Похоже, никто этого не знал.

— Может быть, — сдержанно сказал он.

— Аррис Пинн, пилот? Человек, который побил Гидли Слина в той гонке в Тростниках? Кто приземлил свой корабль без моторов и выжил, чтобы рассказать об этом?

Ашуа почувствовала, как напрягся Харкинс, сидевший рядом с ней.

— Ага, — радостно сказал Пинн. — Ага, это был я!

— Вы окажете нам честь, сэр, если выпьете с нами эля, — выдохнул другой пьяница.

Пинн просиял, его крошечные глаза почти исчезли в пухлых щеках.

— Почему нет? — великодушно сказал он, и вытащил свое короткое круглое тело из-за стола. — Извините, все. Парочка поклонников хочет поздороваться со мной. — И он исчез в потной и жаркой полутьме.

Ашуа повернулась к Харкинсу. На узкое отталкивающее лицо пилота легла странная фиолетовая тень.

— Ведь это сделал ты, а не Пинн? — спросила она.

— Да! — почти проорал Харкинс, и только потом заговорил обычным голосом: — Да, это был я! Но я… меня заставили лететь под его именем… Это был… я хочу сказать…

Больше Харкинс ничего не сумел сказать. Он выглядел так, словно его вот-вот задушат вздувшиеся на шее жилы.

— Тогда почему ты не постоял за себя? — спросила Ашуа.

— Ого! — сказал Крейк, который с пьяным изумлением разглядывал край своей кружки. — Вот это вопрос для нашего мистера Харкинса.

— Я… ты… я хочу сказать… Сейчас это не так-то просто, верно? — Он возбужденно замахал руками, и клапаны потрепанной летной фуражки шлепнули по его небритым щекам.

— Почему нет?

Харкинс казался озадаченным:

— Это… э… Я не знаю! Я просто не могу! И никогда не мог, понимаешь?

— Он никогда не мог, — согласился Крейк, глубокомысленно кивнув.

Ашуа надула губы, показывая, что она думает об этом:

— Как такое цыплячье дерьмо может быть таким хорошим пилотом?

— Я не цыплячье дерьмо! — сказал Харкинс.

— Только похож, — выразил сочувствие Крейк и сделал еще один глоток вина.

— Ага, — сказала Ашуа. — А что с тем случаем, когда в грузовом отсеке Пинн рыгнул позади тебя, и ты подпрыгнул так высоко, что полетел вниз с лестницы?

Крейк разразился смехом, когда она была еще на середине фразы.

— Но он толкнул меня! — проскулил Харкинс; настолько жалкий протест, что ему никто не поверил, ни тогда, ни сейчас.

— Я слышала, — сказала Ашуа и глотнула рома, поскольку уже забыла то, что услышала. — Я слышала, что ты был пилотом фрегата Военного флота в обоих аэрумных войнах и сбил дюжины саммаев. Верно?

— Тогда все было иначе, — промямлил Харкинс.

— Насколько иначе? — спросила Ашуа. Обычно экипаж «Кэтти Джей» был крайне немногословен, но она напилась настолько, что стала шумной.

Харкинс заерзал. Ему не нравилось быть в центре внимания.

— Я… э… это… ну, я полагаю…

— Давай, что-то наверняка изменилось, — сказала она. — Что тогда было иначе? Чем жизнь на флоте отличалась от жизни на «Кэтти Джей»? Что там было такого, чего нет здесь? — Она попыталась придумать что-нибудь самое очевидное и предположила: — Дисциплина?

Крейк щелкнул пальцами и указал на нее.

— Дисциплина, — сказал он так, словно она только разрешила головоломку.

— Дисциплина… — задумчиво протянул Харкинс. — Э… да, действительно. Я хочу сказать… ну, ты знаешь, мне вроде как нравится вставать каждый день в одно и то же время. Тренироваться со своим взводом, все вместе. Никто не в центре внимания, никто не лучше другого. — На его лице появилась слабая улыбка. — А люди вроде Пинна… Ему бы никогда не разрешили остаться таким. Ну, я хочу сказать, что вначале он бы повыкобенивался, но сержант быстро выбил бы из него всю глупую наглость. Либо он стал бы в строй, либо чистил бы уборные! Тогда мы были командой; ты аплодировал товарищу, а не пытался украсть его славу. И когда мы вместе вылетали на задание, когда твоя жизнь была в их руках, а их жизнь — в твоих, это было… Даже не знаю, это было просто… — Он пожал плечами. — Безопасно. Не так, чтобы совсем безопасно, я хочу сказать, мы же были на войне, верно? Но безопасно, как дома. Все на своем месте, ты знаешь, что должен сделать, ты знаешь, каждого и каждый знает тебя. — Он быстро хлебнул из фляжки и кивнул себе. — Да. Безопасно. Так и было.

Крейк изумленно уставился на Ашуа:

— Ты знаешь, что он никогда не говорил так много об этом?

— Быть может, никто не потрудился спросить? — радостно сказала она. Она была довольно собой. Никто не обращал внимания на Харкинса, за исключением Пинна, который мучил его. А Ашуа чувствовала слабость к аутсайдерам и неудачникам, особенно когда была слегка навеселе.

Она хлопнула Харкинса по плечу, и, впервые, он не вздрогнул.

— Харкинс, твое понятие о счастье похоже на мой самый ужасный ночной кошмар, но я все равно выпью за него.

Они все подняли кружки, хотя Харкинс выглядел немного озадаченным. Но потом он улыбнулся, а ни один из них не видел этого слишком часто.

Она оставила Харкинса с Крейком и, слегка покачиваясь, отправилась через забитое народом помещение в туалет. Она чувствовала себя хорошо, да что там, просто великолепно после последней ночной победы, и ей не надо было волноваться о будущем. Жизнь на «Кэтти Джей» оказалась лучше, чем ожидалась. Она выторговала себе путь на борт, чтобы спастись от врагов, но всегда собиралась уйти, когда придет время. И вот сейчас она спросила себя, действительно ли этого хочет.

Они были отличные ребята, все. Она просто влюбилась в Малвери, ей очень нравился Крейк, да и остальные тоже были нормальной бандой, даже кэп. Когда они впервые встретились, она посчитала его слегка аморальным, но, к ее удивлению, после того, как она присоединилась к команде, он не стал подкатываться к ней. На самом деле она даже прониклась к нему теплыми чувствами, как к человеку, наперекор своим самым лучшим инстинктам.

«Осторожнее, — сказала она себе. — Не слишком привязывайся к этой команде. Ты знаешь, что произойдет, рано или поздно. То, что всегда».

Ашуа привыкла заботиться только о себе. Именно так она выжила, сирота на истерзанных бомбами улицах Раббана. Она заключала союзы, которые были нужны ей, и бежала, когда становилось тяжело. За всю свою жизнь она доверилась только одному человеку — Маддеусу Бринку, беспутному аристократу и торговцу наркотиками, который принял ее в приступе пьяной благотворительности. Много лет он заменял ей отца, пока, с характерной для него бессердечностью, не выгнал ее из своего дома, снова отправив в свободное плавание.

Она хорошо выучила урок.

Маддеус, подумала она, и на нее нахлынула тяжелая печаль. Маддеус, гниющий в жаре Шасиита, Маддеус, которого медленно убивает отравленная кровь, Маддеус, проводящий свои последние недели в наркотическом угаре. Быть может, он уже мертв? Возможно. Но он предельно ясно высказал свои желания, и она достаточно уважала его, чтобы держаться подальше. Помимо всего прочего, он отослал ее из Шасиита ради ее собственной безопасности; она не настолько глупа, чтобы вернуться назад.

Добропорядочная леди нашла бы туалет «Сломанного Якоря» отталкивающим, но потребовалось бы намного больше, чтобы оттолкнуть Ашуа. Закончив, она вышла и вернулась в шумный бар.

— Ашуа Воде? — послышался голос рядом с ней.

За полудара сердца Ашуа выхватила пистолет и прижала его к животу мужчины. Ее опыт подсказывал, что быть узнанной — почти всегда плохо.

Она не знала его. Плоское, невзрачное лицо, все в складках и морщинах среднего возраста. И ее встревожил запах. Дымная смесь дерева, приправ и благовоний. Тип запаха, который часто прилипает к богатым самарланским купцам.

Запах из Шасиита, из ее прошлого. И вот это означало неприятности.

— Я вам не враг, мисс Воде, — спокойно сказал мужчина. Она стояла так близко к нему, что ее тело скрывало оружие, которое она держала в руке. Остальным клиентам бара, очевидно, было до фени.

— Я сама это решу, — ответила она.

— Я принес новости. Джекели Скрид мертв.

— Вранье.

— Уверяю вас, чистая правда.

— Ты кто?

— Меня зовут Барго Оскен. Конечно вы помните Дейгера Тойла?

— Конечно. И я помню, что Скрид убил его. Кто он тебе?

— Я заменил его.

Ашуа поглядела ему в глаза:

— Это ты так говоришь.

— Мисс Воде, — ровным голосом сказал он. — Если бы я хотел вас убить, я не стал бы подходить к вам в переполненном баре. Я не работаю на Скрида. Я работаю на людей, которые убили его.

Она оценивающе посмотрела на него. Вардиец, образованный, вероятно мелкий аристократ, судя по акценту. И, если судить по мягкому животу, не представляет физической угрозы.

Она убрала ствол. Оскен облегченно выдохнул, единственный знак, что он вообще был напряжен.

— Сюда, — сказал он, указывая на маленький стол, спрятанный в углу. Она подошла к столу и заставила Оскена ждать, пока проверяла стол и стулья в поисках спрятанного оружия. Опасность быстро протрезвила ее.

— Вы очень подозрительны, — заметил он.

— Как и вы, окажись вы на моем месте, — ответила она. — Садитесь.

Они уселись. Ашуа разглядывала его в дымном свете газовых ламп. Ночь уже опустилась на город и заглядывала внутрь через темные окна. Ногами она чувствовала легкую дрожь: недалеко грохотали водопады.

— Как он умер? — спросила она так тихо, как могла, учитывая шум бара.

— Наши люди настигли его. Вам больше не надо беспокоиться о нем.

— Другие?

Оскен непонимающе поглядел на нее.

— Другие, те, кто работал на Дейгера Тойла, — объяснила она.

— Надеюсь, вы не ожидаете, что я назову вам имена.

— Они все мертвы?

— Не все.

Она беспокойно забарабанила пальцами по столу, думая о последствиях новостей Оскена и спрашивая себя, можно ли ему верить. Именно от Скрида она пряталось в притоне наркоманов, когда впервые повстречалась с Фреем. И ее наемники оказались более чем бесполезны. Если бы Скрид нашел ее раньше Фрея, она бы уже была мертва.

— Что вам от меня надо? — спросила она.

— Я бы хотел восстановить наши отношения, — сказал Оскен. — Тойл мертв, но вовсе не организация. Отруби конечность, — он развел руки, словно хотел сказать: «Вот он, я», — и вырастет другая.

Она, не отрывая от него глаз, откинулась на спинку стула.

— Сейчас у меня новая работа, — сказала она.

— Да, «Кэтти Джей». Я слышал, что они чувствуют себя достаточно хорошо. Не беспокойтесь. Нашим целям прекрасно послужит, если вы останетесь в команде. Смотрите на нас, ну, как нечто в стороне. Страховка. Если все пойдет плохо, у вас на горизонте что-то будет.

Ашуа какое-то время размышляла об этом, но в конце концов помотала головой:

— Вы уже подвели меня. Скрид никогда бы не ополчился на меня, если бы вы не облажались.

— Мы понимаем. Вы заслужили компенсацию за то, через что прошли. Вот почему мы собираемся утроить ваш гонорар.

Вот теперь она задумалась по-настоящему. Деньги никогда не были главной движущей силой жизни Ашуа, но речь шла об очень больших деньгах, особенно для того, у кого их всегда было мало.

— Первый платеж — аванс? — спросила она.

— Естественно. Дальше — каждые три месяца, пока мы будем в вас нуждаться. И, естественно, пока вы даете нам то, что мы хотим.

Искушение. Маленькая гарантия еще никому не повредила. И, в конце концов, кто его знает, что произойдет в будущем? Завтра ее могут вышвырнуть с «Кэтти Джей», и куда она пойдет? Она знала, из собственного горького опыта, как наивно рассчитывать на других. Все они подводили ее. Она перегнулась через стол и сказала:

— Продолжайте.

Оскен улыбнулся.