Ты меня бесишь

#22. Умница

В розовой пижаме и тапочках-кроликах, Соня с трудом открывает железную дверь в подвал и спускается по лестнице, подсвечивая себе фонариком и держа наготове заряженный пистолет.

Отец учил её стрелять, а ещё рассказывал про тварей, что лишь притворяются людьми.

Щенок, потявкивая, спускается за ней, и это раздражает, заставляет чувствовать себя ещё более уязвимо.

Потому что она одна в Белом Замке, где за гранью тишины всё ещё раздаются звуки выстрелов, потому что в любой момент могут сильнее заслезиться глаза, потому что она может быть слишком занята чиханием и не заметит того, кто издавал все эти чертовы звуки из-под пола, потому что собачий лай и вой напоминает о той ночи, когда у её окон стоял бледный и перепуганный Мак, который теперь неизвестно где…

Руки дрожат, холод режет кожу тонкими лезвиями.

— Заткнись, заткнись, заткнись…

Ей не приходилось бывать здесь, вообще, это полностью территория её отца, точно так же, как её комната — только её.

Но эти правила больше не входу, Соня не знает, что делать дальше, не может больше терпеть приглушённые крики и ждать, что кто-то вырвется из подвала и загонит её в угол.

А бежать некуда.

Какая ирония, она пыталась позвонить Тому, в мыслях всё ещё бились его слова, о том, что она может на него положиться. Парни же всегда говорят что-то подобное, верно?

Но и он не берет трубку, в тот момент, когда она действительно готова пойти на контакт едва ли не впервые за всё время.

Бред.

Соня вскрикивает, наткнувшись фонариком на окровавленные трупы. Прикрывает рот ладонью и вжимается в стену.

Было проще, когда она не видела их лиц, разве они должны оставаться людьми? Разве не должны были превратиться в ужасных монстров, каких описывал её отец?

Дёргается угол губ, Соня переступает через трупы и вскрикивает снова, когда фонарь высвечивает ещё одно лицо.

Бледное, с мёртвыми синими глазами, за железными штырями. Оттуда исходит бурчание. Соня передёргивается и направляет фонарик ещё раз. Лицо человека кажется знакомым и… живым. Она ошиблась, у него тёмные, блестящие глаза и взгляд устремлён прямо на неё. Бледная кожа, светлые, рыжеватые всклоченные волосы. Он кого-то ей напоминает.

Соня выдыхает, оглядывает подвал в поисках выключателя и находит его.

Зажигается свет, она обнаруживает, что Щенок обнюхивает трупы, столы по бокам заполнены чем-то, напоминающим орудия пыток, среди которых стоят пробирки и бутылки с чем-то странного цвета, книги, похожие на дневники в кожаных переплётах, знаки на стенах…

Соня пытается унять тошноту и настораживается, когда замечает мельтешение крыльев позади человека в клетке. Спустя несколько секунд она понимает, что на его плече махаон.

И это напоминает ей о…

— Я где-то видела вас.

У Скирта шумит в ушах, но он больше не прижат силами тьмы, почти не ощущает давление, а черноту разгоняет свет от златовласой девушки.

— Ты была с новым сыном Эла, ты можешь сказать ему, что я здесь?

Соня отходит, бросает взгляд на стол и замечает связку ключей.

Она чихает и хмурится.

— Вы были с нами на дороге. Вы… знаете семью Мака? Тот странный друг, наркоман, о котором он мне говорил?

От воспоминаний о (не) незнакомце кружится голова и усиливается тошнота. Лучше не вспоминать, как она тогда чувствовала себя, и каким видела мир…

Он знакомый Мака, его мачехи, Кейт, значит, он не может быть тварью, они не могут вести близкий к человеческому образ жизни, правда же?

— Они просто очень сильная, тёмная энергия. И такие как я — Охотники, умеют различать её и… уничтожать.

— Чтобы спасать людей, папочка?

— Да. Чтобы спасать людей.

Скирт плохо выглядит, будто его держат здесь несколько дней без воды и еды, наверняка, у отца есть на то причина.

Как видно, он не может выбраться из клетки, а значит, ей не о чем беспокоиться, нужно просто подняться наверх.

Но Соня стоит на месте.

— Я не могу, — говорит она. — Кажется, они уехали.

Человек отлипает от прутьев и ложится на холодный пол.

— Куда?

— Я… не могу этого сказать. В смысле… Что вы сделали?

Человек усмехается.

— Не уходи. Пожалуйста. Ты разгоняешь тьму. Мне нельзя оставаться одному, везде… глаза.

Он крупно дрожит всем телом, даже Соня замечает это, хотя она не рискует подходить близко.

Она сглатывает слюну и спешно поднимается наверх. Щенок остаётся внизу. Пленник кричит ей в след.

***

— Мы со Скиртом как-то оказались на другом конце Земли, и сами не поняли как, — травит очередную чистую правду Элизар, развлекая жену и сына в соломенном домике на пляже. — Может быть, дело и в наркотиках, но в то время мы бы физически не смогли проделать такое расстояние за пару дней. Он иногда выкидывает что-то, как недавно. Но, когда нужно сбежать от кого-нибудь, его не заставишь применить способности. Косит под дурачка или нет — не думаю, что хочу знать наверняка.

Мак усмехается.

— Хотел бы я с ним познакомиться, — говорит он.

Кейт приподнимает бровь.

— Что? С вами я сама уже начинаю терять связь с реальностью, — замечает она.

Мак сужает глаза и давится смешком.

— Ну, я имею ввиду, по-настоящему познакомиться. Мы же с ним не лучшие друзья и всё в этом роде.

Он запускает пятерню в волосы.

Элизар потягивает странный — ну, разумеется, — напиток из невообразимо закрученной трубочки и достаёт всем по самокрутке.

— Как ты, связывался с Соней? Девчонку не прибил отец?

Мак качает головой.

— Да нет, вроде.

— Вроде, — хмыкает Кейт, и качает головой на предложение закурить.

Она рада отпуску, рада побыть с Элизаром в спокойной обстановке, пусть и с его сыном, но…

Что-то скребётся в груди, раздражающее и настойчиво. Это чувство хорошо знакомо ей. Кейт всегда была подозрительной и осторожной, поэтому порой просто чувствовала неладное, и начинала тревожиться. Даже если причина была ей не ясна. Как сейчас, например.

И поговорить бы с мужем, да Мак не оставляет их ни на минуту, а при нём не хочется. Ей вообще не нравится открывать при ком то свои слабости.

Она вздыхает и бросает взгляд на Элизара. Похоже, тот вполне доволен отдыхом. Ладно…

Может, дело в их сыне? Оставлять Хеда в такое время, пусть и под присмотром Соро, непросто.

— Думаешь, — говорит она, забирая у Эла напиток, рискуя попробовать, — Хед там в порядке? Ты не звонил ему?

— Неа, но и он мне не звонил, как и Соро, с которым у нас есть договор насчёт этого. Там ничего серьёзного, я уверен, — он пускает кольца дыма.

— Да, — тянет Мак, пытается сделать так же и закашливается, — да, я тоже так думаю. Вообще, почему бы нам не переселиться сюда, здесь хорошо… Отец, расскажешь ещё парочку историй?

— Да, — успокаивается Кейт, и улыбается Элу, — расскажи!

Она бросает взгляд на Мака.

— Откуда, — хватает двумя пальцами его за футболку, — у тебя эта вещь? Тебе идёт.

Он, похоже, оправился. Выглядит гораздо лучше. И открывается с новой стороны. Интересно.

Чтобы не сморозить глупость, Мак только пожимает плечами.

— Спасибо, от тебя очень приятно слышать.

Ему очень повезло, что они сами, как он понял, не слишком-то хорошо знали своего сына.

Но всё же лучше меньше говорить и больше слушать.

Эл рассказывает историю, как переправлял на лодке одного чернокожего мертвого парня через пролив. Тот был сыном вождя, и они со Скиртом надеялись получить золото за его тело. Вот только парень, конечно же, оказался жив.

— Какая жуть, — восхищается Мак.

— Самое главное в том, что его отец узнал, что сынок был как бы мёртв и ему помогли магией. И попытался его убить снова, и нас заодно, чтобы богов не гневали. Едва ноги унесли. Не убивать же их было. Но золото забрали с собой, конечно.

Кейт заинтересованно подсаживается ближе и спрашивает:

— Два вопроса: куда ты дел золото? И убили того парня или нет?

— Ну да, — зевает Эл, — Скирт и убил, кажется, сказал: извини, что опозорил твой род. Или что-то такое. А золото продал или обменял, такое всегда не запоминается.

Эл, уже даже чересчур расслабленный, притягивает Кейт к себе, чтобы поцеловать.

Она целует его в ответ, улыбается, но снова бросает настороженный взгляд на пасынка.

Мак сидит, положив ладонь на колено, с сигаретой, которая только тлеет в пальцах и глядит на них с полуулыбкой на лице.

По спине у Кейт проходит холодок. Она вдруг обнимает Эла за шею и с игривым намёком говорит ему:

— Не хочешь пойти помочь мне… переодеться?

— Конечно.

Он берёт её на руки и поднимается.

Мак поднимается тоже.

— Эй, — усмехается Кейт, замечая это, но больше Маку ничего не говорит. Вместо этого шепчет Элизару на ухо: — Я не буду при нём…

Элизар хохочет.

— Посиди у моря, сынок, или, не знаю, только не утони.

— А, — кивает Мак, — понял, без проблем.

Пока Эл несёт её на руках, Кейт впивается губами в его шею и шепчет:

— На самом деле, я собиралась поговорить с тобой…

— Поговорим… О чём захочешь… Позже.

Он затаскивает её в светлый маленький, хлипкий домик, от которого у Кейт впечатление, будто он сделан из соломы и просвечивается со всех сторон.

Зато большая, на пол комнаты, кровать выглядит вполне себе крепкой… И Кейт начинает таять и млеть от предвкушения касаний Эла прежде, чем оказывается на ней.

А после, всё ещё учащённо дыша, разнеженно ложиться Элизару на плечо.

— Можно было бы здесь остаться, — шепчет она мечтательно, совершенно успокоившись.

— Можно, могу это устроить.

Эл крепко обнимает её.

— Построим здесь домик или в любом другом месте, м?

— Да… — выдыхает она и хмурится, вспоминая о том, что хотела сказать. — Мак странный. Ты давал ему что-то? Но выглядит трезвым…

— Ничего необычного… Почему странный?

— Ну… Какой-то другой. Не знаю. Думаешь, солнце и соленый воздух влияет?

— Или это не Мак, — вдруг серьезно говорит Элизар. — Забыл… как они называются?

— А? — приподнимается она на локте. — В смысле? Я бы почувствовала магию, будь это морок.

— Да, ну эти… Как?

— Эм, Перевёртыши? Как из сказок? Они ведь выродились веков так семь назад.

— Да, — Элизар целует её в висок, — просто вспомнилось.

***

Соня набирает на кухне воду в бутылку, вываливает на тарелку остатки вчерашнего (позавчерашнего ужина) и запихивает в микроволновку.

Со всем этим на подносе она идёт к подвалу и замирает у двери.

Там пахнет мертвецами и чем-то ещё, но не настолько, чтобы подумать…

— У него там что, есть унитаз? — она криво усмехается, думая, что если бы снова была под наркотиками, подумала бы, что чувак переправляет мочу в другую реальность, чтобы не пачкать здесь. — Что со мной не так…

Соня со вздохом спускается вниз и человек, всё это время завывающий на пару с Щенком, замолкает.

— Я вспомнила… Тебя, кажется, зовут Скирт?

Она снимает со стены ружьё и с его помощью подталкивает поднос к клетке. Ни бутылку, ни тарелку через прутья просунуть не вышло бы, но наловчиться поесть и попить и так всё же можно.

Ружьё слишком тяжёлое для неё, поэтому она вешает его назад и в её руке снова оказывается пистолет.

Скирт смотрит на поднос без большой охоты, хотя Соня на его месте набросилась бы на воду.

— Расскажешь мне, что тут происходит? Что ты сделал?

Она снова чихает, пытаясь удержать Щенка ногой, чтобы он не полез мордой в тарелку.

И думает о том, не сумасшедший ли Маркус.

Или того хуже…

Может её отец всё это время был просто маньяком?

Что мог натворить Скрит, чем заслужить такое?

— Свеча скоро может погаснуть…

— Что?

Скирт ухмыляется, заставляя Соню вздрогнуть. И затаить дыхание уже от другого. Сверху раздаются шаги и стук, словно от трости.

Лариэн обходит первый этаж дома неспешно, на это уходит пара минут. И он понимает, что наверх подниматься нет смысла. Поэтому подходит ко входу в подвал.

— Соня, ты там? — тянет он с ленцой в голосе, и перекидывает трость из одной руки в другую.

Она вздыхает и замирает, будто окаменев, напрягшись всем телом.

Щенок заливается лаем.

Голоса отца не слышно.

— Это ещё кто? — будто оживает Скирт.

Соня бежит к двери, чтобы запереться.

Но Лариэн успевает подставить свою трость.

— Ты собралась запереться в этом жутком месте? Милая, оно страшнее, чем я, поверь, — улыбается он ей, и тянет руку, чтобы схватить Соню за плечо.

Но она отшатывается и едва не падает с лестницы, благо, вовремя цепляется за перилла. Щенок с лаем набрасывается на незваного гостя.

Лариэн смеётся, отталкивая его носком туфли так, что Щенок отскакивает и громко, жалостливо скулит.

— Твой отец уехал по делам и попросил меня присмотреть за тобой. Он вернётся к ночи. Идём, не вежливо вот так встречать гостей… девочка.

Его глаза странно блестят, а губы растягиваются в будто бы предвкушающей улыбке. Но на этот раз Лариэн не предпринимает попытку дотянуться до неё, вместо этого он сторонится, уступая Соне дорогу.

И она отступает на ступеньку ниже.

— Мой отец знает, что мне не нужна нянька, я не ребёнок. Спасибо, но это лишнее.

— Это уже не тебе решать. И лучше выйди… добровольно. Я и правда не люблю с кем-то нянчиться.

Хоть это и глупо, ведь в прошлый раз Маркус позволил этому человеку зайти в её комнату, Соня не делает ни шага вперёд.

— Я не могу ему дозвониться. Может быть, вы мне поможете поговорить с ним?

Лариэн кивает.

— Попозже позвоним ему, пока же он занят и будет недоступен. Идём. У меня есть подарок для тебя.

Соня, крепче стискивая пистолет и бросив взгляд на трупы, поднимается к нему.

Лари отходит, давая ей простор, будто чтобы не напугать.

— Улыбнись же мне, прошу. Не стоит быть такой мрачной. Всё будет хорошо, — он направляется на кухню, ожидая, что она пойдёт за ним. — Ты думала обо мне? Говорила с отцом?

Она опускает взгляд вниз.

— Да, — шепчет. — Сказал, что правила таковы, что я должна служить вам. Но не прямо сейчас.

Лариэн кивает.

— А он сказал, чтобы ты об этом не распространялась?

Соня поднимает взгляд серых глаз:

— А кому я могу рассказать?

Он пожимает плечом и ставит на стол пузырёк с розовой жидкостью.

— Это тебе. Открой. Нравится аромат? Его можно пить. Полезно.

Она усмехается, вспомнив варенье. Нервно.

— Полезно для чего?

— Для красоты.

— Благодарю.

Соня, конечно, не подходит к пузырьку.

— Попробуй же, — он сам открывает его и протягивает ей. — Хочу, чтобы глаза твои блестели. Мне… Мне нравится так больше.

— Я не буду, мне… мне нехорошо. Правда. Боюсь, мне нужно отдыхать. Я… Я не смогу вас развлечь.

Она крепче стискивает пистолет.

— Хм, — он разочарованно отставляет пузырёк, — хорошо, обойдёмся без этого… Я могу расслабить тебя, — он заходит ей за спину и прохладными цепкими пальцами касается её плеч.

Неосознанно Соня задерживает дыхание и напрягается всем телом.

А затем вздрагивает, когда его рука спускается от плеча ниже.

Она отскакивает и направляет на него оружие.

— Если я должна служить вам, пусть так, но я не… не собираюсь, — голос начинает дрожать. — Этого не будет.

— Будет. И я хочу сейчас, — невозмутимо отвечает он, совершенно, казалось бы, не обращая внимание на оружие в её руках. — Может и для тебя так будет лучше. К тому же… Я не хочу, чтобы кто-то касался тебя до меня.

Она отступает.

— Мне пятнадцать.

— Лучший возраст, — улыбается он. — Не… не бойся меня.

У Сони темнеет в глазах. Отец учил её, что ему нельзя перечить, если он даёт чёткий приказ. Но тут… он просто оставил её одну с этим человеком? Не говоря прямо, что от неё требуется. Даже не ответил на звонок. Просто… сбежал.

Она стискивает зубы, целится Лариэну в плечо и стреляет.

Но выстрела не звучит, раздается лишь жалкий щелчок.

— Милая, не думаешь же ты, что так просто оружием победишь магию? Успокойся, хорошо? Я дам тебе время успокоиться. Буду ждать тебя в гостиной. Поэтому, не пытайся сбежать, я услышу, — но у двери он медлит. — Будь послушной, и я скажу твоему отцу, что ты была умницей.

Соня всхлипывает.