Ты меня бесишь

#33. Мудак

Лже Мак ещё неделю назад был Седриком. Ходил в колледж, общался с друзьями.

Седрика не любили, пока он однажды ночью не сгинул в тёмной подворотне и место его не занял перевёртыш.

Но сладкая и беззаботная жизнь длилась недолго. Оказалось, что такому, как лже Мак, нужно извести своего двойника самому, иначе тело его будет разрушаться.

Однажды утром он не смог подняться, и стал обдумывать, чьё место занять.

Поиск жертвы шёл долго и мучительно. Он не хотел убивать. И тогда возник план — брать облик на время. Тяжело, опасно, легко попасться и много сил будет уходить на то, чтобы не быть раскрытым из-за своего оригинала. Но зато все остались бы живы.

Своё обличье, свою личность он открыть и оставить не мог. Перевёртышей заметно с первого взгляда из-за некой… специфики их внешности.

И он выбрал молодую преподавательницу.

Она одинока, замкнута, живёт одна, родных нет.

И кто мог знать, что является невестой Чистильщика?

Они опаснее Охотников и специализация у них… более узкая.

Неопытного и расслабившегося перевертыша они раскусили с первого взгляда.

Пришлось бежать. Бежать в Мексику, пряча от всех и вся своё, уже родное, лицо. Пока он не встретил того жалкого, полудохлого парня.

Не лучший ли выбор?

Оказалось, что нет…

***

В то утро, когда Маркус застрелил несколько тварей, от разговора с Айрин его отвлёк звонок одного из тех, с кем заключено соглашение о сотрудничестве.

Маркус ни считает себя в полной мере ни Охотником, ни Чистильщиком, но вращается больше в кругах вторых.

Отказать нельзя, на горизонте появилась редкая тварь, и он поймает перевёртыша и изучит, а затем уничтожит.

Хотя время для того, чтобы покидать дом не самое подходящие, и из-за вторжения непонятной девицы, и из-за Сони, с которой в последнее время творится невесть что.

Он оставляет записку на столе, меняет энергетику дома, чтобы он казался непримечательным, обычным, но слишком жилым, чтобы кому-нибудь из людей захотелось проверить, не пуст ли Белый Замок.

Девчонку следовало бы убить, слишком подозрительная, и нет времени разбираться.

Если бы не одно «но»…

— На каком ты месяце, и от кого ребёнок?

Он вместе с ней выходит из дома и закрывает дверь.

Записка сваливается под стол из-за сквозняка.

Она не понимает о чём он, но совсем не волнуется и спокойно идёт к его машине.

Айрин не смущает, что Маркус берёт её с собой. Понимает уже, что он не рискнёт оставлять её одну дома. А она пока не рискнёт уйти и остаться одна…

— Какой ребёнок? Видимо ты понял что-то не так. Я не говорила, что жду ребёнка.

— Я знаю, — Маркус смотрит на неё пронзительным взглядом, и по нему видно, что он считает её дурой. По крайней мере, в этот конкретный момент.

Айри столбенеет и прикладывает ладонь к своему животу, округляя глаза.

— О нет… Нет-нет-нет, быть не может!

— Садись, — Маркус заводит двигатель, — я спешу. И ответь на мои вопросы. Всегда отвечай на мои вопросы сразу же.

Она садится на переднее сидение, собирает в хвост свои длинные, медовые волосы, и становится сосредоточенной и хмурой. Поэтому отвечает не сразу.

— Я не знаю, — наконец признаётся Айри. — В смысле, я долгое время была одна, я не ветрена, не подумай. И тут… Он был таким милым и вежливым! Таким… трогательным. И волосы белые, — сказав это, она на пару секунд замолкает, бросая взгляд на Маркуса. Как бы он не решил, что это намёк… — В общем, я не знаю его имени. Мы не успели даже проститься нормально, мне нужно было уйти. А потом я поняла, что оставила ему неправильный номер. Это ужасно, что он теперь обо мне подумает? — вздыхает она и отводит взгляд.

— Ясно, — едва ли не с отвращением произносит Маркус и выезжает на дорогу, к выезду из города.

— А ты?

Маркус приподнимает бровь в ответ.

— Где твоя жена?

Она сказала это, стараясь чтобы вопрос не прозвучал нагло. Но всё же и Маркус задавал ей весьма личные вопросы, поэтому Айри считала себя вправе спросить в ответ.

— Я говорил, что женат?

Он выглядит будто вырезанным из льда, острый и холодный, следящий за дорогой, не отвлекаясь на то, чтобы взглянуть на Айрин.

— Нет, но у тебя ведь есть дочь?

— Её мать умерла много лет назад.

— Мне очень жаль… — она смотрит на него с сожалением. Но не выдерживает: — Наверное, она была невероятной женщиной.

Маркус все же переводит на неё взгляд.

— В каком смысле?

«В таком, что кто-то тебя терпел, напыщенного, прилизанного мужлана. Мудак», — говорит она одним лишь взглядом, а вслух произносит:

— Не представляю, чтобы рядом с тобой была обычная, непримечательная женщина. Разве, — приподнимает бровь, — это не так?

Маркус ухмыляется.

— Ты не удивилась, что я узнал о ребенке, в связи с этим мои вопросы к тебе очевидны.

— Не очевидны. С какой стати ты вообще допрашиваешь меня? За помощь я безмерно благодарна, это правда. Но ты заставляешь меня продолжать чувствовать себя в опасности. Это очень сильно проходится по нервам.

«Мудак. Какой же ты мудак» — вертится у неё на языке, но Айри заставляет себя молчать.

— Просто уточняю, относишься ли ты к тем, кого я имею обыкновение истреблять. Согласись, не хочется, чтобы поездка вышла бессмысленной.

— А куда и зачем мы едем?

— Не могу ответить правду чисто логически, пока это не сделаешь ты. Ведь я не буду знать, какой эффект на тебя окажут мои слова. Да и кроме всего прочего, тебе стоило бы быть хоть немного благодарной.

Айри смеётся, но быстро успокаивается, опасаясь, что он может воспринять это за вызов или нервы. Что тоже не очень хорошо.

— Я тебе не враг. Возможно мы даже коллеги. Только я одиночка. А ты? О, и ещё вопрос, если можно: ты истребляешь всех, кто не является обычным человеком, или выборочно? И это по убеждениям у тебя, или просто за деньги? Или, — она становится серьёзнее и замолкает, решив, что вопрос есть ли у него травма, прозвучал бы совсем бестактно.

— Я не берусь за заказы, истребляю по своему усмотрению, — говорит просто. — Ты не человек. Я почти уверен.

— Все мы люди, — возражает Айри. — Я не привыкла рассказывать о себе… К слову, пусть я наёмница, но тоже не убиваю всех подряд. И уж точно не трогаю обычных людей. В этом мы схожи, — улыбается она, и устраивается удобнее, подтянув к себе коленки. — Я подремаю, можно?

— Да.

И всю дорогу Маркус не бросает на неё ни единого взгляда.

Айри спит крепко, без сновидений, ей не мешает время от времени покачивающаяся машина, шум дорог и присутствие муда… человека рядом.

Она просыпается спустя несколько часов, замечает, что на улице уже темно, и вытирает рукавом со щеки тонкую ниточку слюны.

— Я храпела? Обычно я сплю тихо, но вдруг… — Айри выглядит смущённой.

— Я не вслушивался, — Маркус останавливается у какого-то домика с горящими желтым светом окнами. — Ты с перевертышами когда-нибудь сталкивалась?

Айри качает головой. А затем вдруг кивает.

— Да. Давно. Так и не смогла поймать его. Лет пятнадцать уже прошло, — выбалтывает она, чем, конечно, подтверждает подозрение Маркуса о том, что она не простой человек.

Выглядит Айри хорошо, если на двадцать. Вряд ли она гонялась за перевёртышем в пятилетнем возрасте.

С другой стороны, в случае чего, она соврёт ему, что просто хорошо сохранилась…

— Интересно. Никому больше из тех, у кого я интересовался, не довелось.

— Меня наняли в тот раз отыскать вампира, дали его фото и информацию о нём. А я нашла лишь иссохший труп, который пожирала изнутри какая-то чёрная, извивающаяся тварь. Мне сказали, что это метка, а не живое существо, и попросили поймать того, кто её оставил. Но, увы… Я ранила его, но по слухам, убить перевёртыша не так просто. Может как бы умереть его обличие, а он спастись. Прости, плохо объясняю… У тебя нет воды? Так хочется пить, — оглядывается она.

— На заднем сидении в мини-холодильнике. Я напал на его след, он держался, пока мы не доехали до границы. Затем всё оборвалось. Он хаотично передвигается, возможно, меняет обличья. Сейчас проверим.

Маркус выходит из машины.