Удержать мою девушку

Глава 33

Николас

Я нахожусь на кухне со своим отцом, когда спрашиваю его: — Где мама и Селина?

Прошло несколько дней после посещения больницы, и они часто были вместе. Я чертовски скучаю по Селине, но знаю, что то, что она делает, вероятно, важно и связано с женщинами, которых мы спасли.

Мой отец пожимает плечами.

— Я думаю, в библиотеке, — говорит он.

Неся поднос с едой и напитками для них, я захожу в библиотеку на втором этаже особняка. Я удивлен, увидев свою мать и Селину, склонившихся над столом и изучающих документы. Моя мама разговаривает с кем-то по телефону приглушенным голосом, поэтому я кивком головы приглашаю Селину подойти ко мне, когда она поднимает голову и видит, что я вхожу.

— Что происходит? — Спрашиваю я, ставя поднос на ближайший столик.

— Я работаю с твоей мамой над попытками воссоединить девочек в больнице с их семьями.

— О, это здорово, Лина, — говорю я. Она действительно приняла мой совет близко к сердцу и делает то, что считает правильным. — Я говорил тебе, что ты идеально подойдешь для этой работы.

Она застенчиво улыбается и говорит: — Ты был прав. Я думаю, что такая работа мне действительно подходит.

— Значит, женщины все еще в больнице?

Она кивает.

— Твои родители оплачивают медицинские счета. Они такие удивительные.

Я практически сияю от гордости.

Мои родители невероятны. Не многие люди стали бы помогать другим финансово, особенно тем, кого они никогда не видели. Но родители и глазом не моргнут, когда спасают этих женщин из тяжелых ситуаций, а затем помогают им сверх того, что сделал бы любой обычный человек.

— Лорен собирается вернуться к своей бабушке, как только ее выпишет врач, — сообщает Лина с самой широкой улыбкой, которую я когда-либо видел на ее лице.

— Ты сделала это, — говорю ей. Она воссоединила их двоих, и теперь Лорен не нужно беспокоиться о том, что ее бабушка не хочет быть частью ее жизни. — Я так чертовски горжусь тобой, Лина, — искренне говорю я ей.

— Спасибо, — говорит она, яростно краснея от моей похвалы.

— Я позволю вам, девочки, вернуться к работе, но убедитесь, что вы что-нибудь съели. Хорошо? — Спрашиваю я, указывая на поднос.

— Хорошо, — говорит она, прежде чем взять сэндвич и откусить кусочек. Она закрывает глаза и одобрительно хмыкает. — Я умирала с голоду, — говорит она, высовывая язык, чтобы слизнуть майонез с губы.

И, черт возьми, если это не было самой сексуальной вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни.

Мой член мгновенно становится твердым за молнией. Прочищая горло, я говорю ей: — Ну, я лучше пойду.

— Может быть, мы сможем позже снова посмотреть кино? — Спрашивает она, чертовски удивляя меня, поскольку в прошлый раз все прошло не так уж хорошо.

— Э-э, конечно. Это было бы здорово, — говорю я с улыбкой.

— Ладно, отлично. Что ж, мне лучше вернуться к работе.

— Хорошо. Увидимся позже, — обещаю я.

Черт возьми, я не могу дождаться вечера кино с Линой.

Селина

— Нарисуй меня, как одну из твоих француженок, Джек, — говорю я Нико.

Мы только что закончили смотреть "Титаник ", и это было потрясающе. Я знаю, многие считают этот фильм старым, но я посмотрела его свежим взглядом. И хотя Нико признался, что уже смотрел фильм несколько раз раньше, потому что его сестра была одержима Леонардо Ди Каприо, он все равно поддержал меня, просидев почти три с половиной часа фильма, ни разу не пожаловавшись.

Его губы приподнимаются от моей вырезанной цитаты из фильма, когда он открывает чистый лист бумаги в своем переплетенном проволокой блокноте и кладет его на винтажный столик для рисования в углу своей спальни. Его толстые пальцы берут кусочек угля, и пронзительные серые глаза встречаются с моими, нервируя меня.

— Просто расслабься, — шепчет он.

Я с трудом сглатываю и пытаюсь сделать именно это, сидя в кожаном кресле напротив него. Когда я впервые предложила ему нарисовать меня так, как Джек нарисовал Роуз в "Титанике", я подумала, что это будет забавно. Но из-за циркулирующего по комнате электричества, от которого у меня волосы встают дыбом, и сильного напряжения в комнате, которое можно резать ножом, теперь я не уверена, что это была хорошая идея.

Это кажется намного более интимным.

Он смотрит, словно действительно видит меня, и я чувствую себя уязвимой. Несмотря на то, что полностью одета, я чувствую себя совершенно обнаженной под его пристальным взглядом.

На моем лбу выступают капельки пота, и я ловлю себя на том, что неловко ерзаю.

Из-за стола для рисования раздается мрачный смешок.

— Тебе не обязательно оставаться полностью неподвижной, Лина. Ты можешь двигаться и дышать, — успокаивает меня Нико с нежной улыбкой.

— Я знаю, — говорю я, закатывая глаза. И вот так, кажется, что большая часть напряжения в комнате исчезла только из-за его шуток.

Я пытаюсь заставить себя расслабиться. Я слишком много думаю об этом моменте. Нико просто рисует меня. Ничего особенного, верно?

Мои глаза сосредотачиваются на движении его длинных, толстых пальцев, деликатно растушевывающих тени на бумаге. Мои бедра сжимаются вместе, и я понимаю, что это меня заводит.

— Ты делал это раньше? — С любопытством спрашиваю я. И удивлена, почувствовав укол нервозности, скручивающий мой желудок в ожидании ответа.

— Нет. Обычно я просто рисую по памяти, — признается он.

По какой-то причине это заставляет меня чувствовать себя лучше и меньше ревновать.

Боже, с чего бы мне вообще ревновать к этому?

Может быть, потому что эгоистичная часть меня хочет чего-то интимного и особенного только между мной и Нико и ни с кем другим.

Мое дыхание становится прерывистым, когда я вижу, как он смотрит на меня пристальным, интенсивным взглядом, от которого мое сердце начинает биться в странном ритме.

Боже, если мы в ближайшее время не закончим, у меня разовьется что-то вроде шумов в сердце.

Несколько минут спустя Нико, к счастью, говорит мне: — Закончено.

Я вскакиваю и практически бегу к нему, стремясь увидеть, что он только что нарисовал. Я смотрю на рисунок углем, мои глаза сужаются при виде красивой девушки. Я едва вижу себя на холсте, если бы не все мелкие детали, на которых я сосредотачиваюсь, таких как мои веснушки.

— Такой ты меня видишь? — Спрашиваю я.

— Что ты имеешь в виду? Это и есть ты, Лина.

Я втягиваю нижнюю губу в рот, нервно прикусывая ее зубами. Он не может быть серьезным. Девушка, которую он только что нарисовал, прекрасна, почти неземная и счастлива. Я ни то, ни другое. Или это я? Я счастлива?

Когда смотрю в серые глаза Нико, отражая в них себя, думаю, что, возможно, я счастлива с ним или, по крайней мере, могла бы быть счастлива, если бы позволила себе поддаться своим чувствам. Нико определенно не заставляет меня чувствовать себя нежеланной или несчастной. Насколько это хреново, что я даже не могу сказать, когда на самом деле по-настоящему счастлива?

Нико, должно быть, заметил перемену в моем настроении, потому что говорит: — Тебе не нравится рисунок?

— Нет. Мне очень нравится. Просто я не вижу себя такой, какой видишь меня ты, — бормочу я, чувствуя себя глупо из-за того, что не могу даже взглянуть на свой рисунок, не испытывая миллиона ужасных чувств.

— Лина, — начинает он. Затем он хватает меня за руку, крепко сжимая мой указательный палец в своей хватке. Вместе мы проводим углем по моим бровям, глазам, по кончикам пальцев. Он проводит меня через весь процесс, прослеживая каждую его реплику.

— Ты прекрасна, Лина, — бормочет он. — Такой я тебя вижу. И такой тебя видит весь мир.

Поворачиваясь к нему, я сажусь верхом на его колени, мои ноги оказываются по обе стороны от его бедер. Тяжело сглатывая, я набираюсь смелости заговорить.

— Мне все равно, каким меня видит весь мир. Я забочусь только о тебе, — признаюсь я.

Секунду он пристально смотрит на меня, его глаза встречаются с моими. Покрытые углем пальцы касаются моего лица, а затем он притягивает меня к себе.

— Скажи мне, что я могу поцеловать тебя, Лина. Пожалуйста, — умоляет он.

Он спрашивает разрешения вместо того, чтобы просто взять то, что хочет, и мое сердце воспаряет от его слов. Он точно знает, что мне нужно. И прямо сейчас все, что мне нужно, — это он.

— Поцелуй меня, Нико, — умоляю я.

Наши губы встречаются в страстном поцелуе.

Его большой палец нежно поглаживает маленькую родинку в форме сердца на моей шее, и воспоминания о нашем первом поцелуе, когда мы были подростками, нахлынули на меня с невыразимой силой.

Крошечная искра разгорается где-то глубоко внутри, заставляя мой пульс учащенно биться между бедер. Я дико задыхаюсь, когда мы прерываем поцелуй, и я смотрю в его серо-стальные глаза.

— Это ощущение точно такое, каким я его помню, — шепчу я. Закрыв глаза, я спрашиваю его: — Нико, могу я тебе кое-что сказать?

— Все, что угодно, — отвечает он с расслабленным вздохом.

Затем я открываю глаза и встречаю его пристальный взгляд.

— Ты единственный человек, которого я когда-либо целовала. Я отказывалась целовать кого-либо еще. Хотела, чтобы это было частью меня, которой никто другой никогда не смог бы обладать. Чтобы эта часть меня принадлежала тебе.

Мой язык медленно обводит нижнюю губу, и Нико наблюдает за этим движением с пристальным вниманием.

Я улавливаю намек на огонь, разгорающийся в его глазах, как мое единственное предупреждение, прежде чем его рука сжимает мой затылок, и он снова притягивает мой рот к своему. На этот раз поцелуй не такой сладкий и невинный. Нет, он горячий, всепоглощающий, опаляющий душу и угрожающий погубить меня для всех других мужчин на этой земле. Никто другой никогда не поцелует меня так. И я не хочу, чтобы кто-то еще когда-либо пытался. Я хочу только Нико.

Его большие руки обхватывают мою задницу, прижимая меня к своей эрекции через одежду. Я задыхаюсь от ощущения, и он пользуется этим, его язык жадно проникает в мой рот. Язык опустошает мой, пока он пожирает меня, заглатывая тихие стоны, которые продолжают вырываться из моего горла.

Его правая рука скользит от моего зада к верхушке бедер, кончики пальцев обводят линию моих складочек через шорты и трусики.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, Лина, — выдавливает он. — Могу я попробовать тебя на вкус? — спрашивает он, глядя на меня с таким отчаянием, что я почти теряю дар речи.

— Да, — шепчу я, прежде чем успеваю остановить себя.

Обхватив мои бедра, он стоит, держа меня на руках. Я быстро обвиваю ногами его талию, пока он несет меня к своей кровати. Моя спина ударяется о мягкую стопку одеял, когда он осторожно укладывает меня и встает с краю, глядя на меня так, словно я что-то вкусное, чем он хочет полакомиться.

О боже.

Дрожь пробегает по мне, когда он медленно стягивает шорты и трусики с моих бедер и спускает их вниз по ногам одним движением. А затем он опускается на колени, его голова идеально совпадает с вершиной моих бедер.

Его покрытые углем руки сжимают мои бедра и притягивают меня ближе к его рту, оставляя на моей коже темные следы в форме пальцев. Его язык высовывается и облизывает губы, когда его голодные глаза встречаются с моими.

— С тобой все нормально? — Спрашивает он.

Опять же, он удостоверяется, что со мной все в порядке, что у него есть мое согласие, и я даже не могу описать чувства, расцветающие в моей груди в тот момент. Раньше никто не заботился о том, чтобы спросить моего разрешения. И сейчас я почти не могу дышать, потому что меня переполняют мириады эмоций, текущих по моим венам. Все, что я могу сделать, это выразительно кивнуть.

Медленная, ленивая улыбка расползается по его лицу, когда он мягко раздвигает мои ноги шире, чтобы подойти к главному. Он закидывает одну ногу себе на плечо и прижимается ртом к нежной плоти, облизывая меня от входа до клитора, отчего у меня перед глазами вспыхивают звезды, когда я стону.

Его язык прижимается к моему набухшему маленькому бугорку, облизывая и пробуя меня на вкус, пока я не выкрикиваю бессмысленные слова. Раньше никто не доставлял мне такого удовольствия. В прошлом это никогда не касалось меня. Это всегда было о том удовольствии, которое мое тело могло бы доставить кому-то другому.

Мои руки тянутся вперед, хватаются за постельное белье и сжимают его в сжатых кулаках. Бедра дрожат, когда я извиваюсь и пульсирую под его языком.

— Пожалуйста! — Я умоляю, мой голос хриплый и полный вожделения.

— Ммм, черт возьми, Лина, — рычит его глубокий голос, отдающийся эхом от моей плоти. — Мне нравится слышать, как ты умоляешь меня, — говорит он, прежде чем провести языком по моему ноющему клитору, зажигая кровь, теплое сияние оргазма начинает распространяться по каждому нерву моего тела. По мере того, как я приближаюсь к краю, в моей груди начинает подниматься волна паники. Дыхание учащается до тех пор, пока я не начинаю изо всех сил пытаться набрать в легкие достаточно воздуха, и мне кажется, что я начинаю тонуть.

— Эй, — спокойно говорит Нико. — Посмотри на меня. Сосредоточься на мне, Лина. Здесь только ты и я. Больше никого.

— Больше никого, — повторяю с содроганием. Я смотрю ему в глаза, когда он наклоняет голову, чтобы снова насладиться мной, зрелище настолько эротичное, что искра внутри меня разгорается в полномасштабный ад. Мне кажется, что я нахожусь слишком близко к солнцу и сгораю еще до того, как выныриваю на поверхность.

— Ты такая вкусная, детка, — шепчет он между моих бедер.

— О боже, — бормочу я.

Я так близок к краю, что практически чувствую, как начинаю падать. Я качаю головой, не зная, смогу ли это сделать, и начинают закрадываться плохие мысли.

— Я… я не знаю, смогу ли, — бормочу в отчаянии.

— Просто отпусти, Лина. Я буду здесь, чтобы поймать тебя. Я обещаю, — говорит он, прежде чем провести языком по моему клитору и зализать меня в неизвестность.

Мой рот открывается в беззвучном крике, когда невообразимое блаженство внезапно охватывает меня. Мои бедра бесстыдно прижимаются к его лицу, когда я достигаю пропасти и переваливаюсь через край. Оргазм настолько силен, что мне приходится изо всех сил цепляться за одеяло, поглощая волну за волной неистового, интенсивного удовольствия. Крики наполняют комнату, все мое тело содрогается. Нико продолжает лизать меня, не переставая, вытягивая каждую унцию удовольствия, которое он может получить.

В конце концов, я начинаю спускаться с небес, мое тело обмякает, я хватаю ртом воздух и втайне задаюсь вопросом, может ли человек умереть от слишком большого удовольствия.

— Это моя девушка, — шепчет Нико мне в бедро, прежде чем поцеловать меня в кожу.

Я ожидаю, что тогда он меня трахнет. Я знаю, что он, вероятно, твердый и жаждущий. Но Нико удивляет меня, когда забирается в постель рядом со мной и натягивает одеяло на нас обоих.

Он притягивает меня в свои объятия и прижимает к себе.

Никто из нас не произносит ни слова, и вскоре на меня наваливается сон, я засыпаю в рекордно короткие сроки, чувствуя себя счастливой и в безопасности в его объятиях.