Укрощая шторм

ГЛАВА 4

Лила

Несколько дней спустя — Тур-автобус, ЛА

— Ты можешь поверить в то, что мы здесь, Ли? — Кейл обнимает меня за плечи.

Я качаю головой, рассматривая окружающую меня обстановку.

Здесь и сейчас я взволнована ещё сильней, чем в тот момент, когда узнала, кто наш новый менеджер. Но я прошла через это. Всё будет хорошо. Потому что мы здесь!

Сегодня мы отправляемся в тур. А завтра вечером состоится наше первое выступление в Сиэтле, и я просто не могу этого дождаться!

Я стою в конце тур-автобуса, и это место — нечто удивительное. Запредельно удивительное.

Передо мной находится гостиная зона, укомплектованная кожаными креслами и прикреплённым к стене телевизором. Мой взгляд натыкается на DVD-плеер и игровую приставку. Это должно развлечь мальчиков. К стене крепится стол, а вокруг него стоят кресла. На кухне есть оборудованная стена-блок, в которую встроена плита и духовка, а также небольшой холодильник и микроволновая печь.

Я следую по коридору за Кейлом к Сонни и Вану и справа нахожу ванную. Только душ, ванны нет. Я буду скучать по моей ванне эти шесть недель.

— Здесь четыре койки, — говорит Ван, когда мы к ним подходим. — И спальня, в которой я буду трахаться. Каждую ночь, — усмехается он.

— Эту спальню займёт Ли, — утверждает Кейл.

На него обращаются две пары недовольных глаз.

— Какого чёрта? — скулит Сонни. — Я думал, что эта комната станет нашим дворцом с кисками.

Дворцом с кисками? Как он вообще мог придумать такое дерьмо?

— Слушай, у меня нет проблем с тем, чтобы спать на койке. Я уже привыкла к вони, исходящей от вас, — говорю я.

Честно говоря, мне всё равно, где спать, до тех пор, пока я нахожусь здесь и происходит всё это.

— Я воняю, как мужчина, и ты любишь меня за это, — Сонни обнимает меня за шею и притягивает к себе, сдавливая моё лицо в жёстком захвате.

— Это несколько отталкивает любовь, — возражаю я, отодвигаясь от него. — Я, скорее, терплю.

— Ты так сильно любишь меня, — усмехается он.

— Так же сильно, как носки спортсмена, — ухмыляюсь я в ответ.

— Жаль прерывать вас, детишки, но, может, мы уже примем решение насчёт коек? — спрашивает Ван.

— Ли должна иметь спальню, — повторяет Кейл.

— Как я уже сказала, мне действительно всё равно, — я встречаюсь с твёрдым взглядом Кейла. — Но я хотела бы иметь свою спальню, — даю я задний ход.

— Ты должна взять себе кровать, Ли, — говорит Ван у меня за спиной.

Я поворачиваюсь, смотрю на него и улыбаюсь.

Он улыбается в ответ. У Вана действительно приятная улыбка. Когда она появляется, озаряется всё его лицо.

— Мы просто найдём какое-нибудь другое место, чтобы еб*ться, если не на наших койках, — добавляет Ван.

Ну и что это за выбор слов? Я что-то говорила о его приятной улыбке?

— Ну, раз вы так говорите, то и мне придётся, — жалуется Сонни. — Ли, ты должна взять себе чёртову кровать.

— Спасибо, Сонни, — я похлопываю его по твёрдой груди. — Ты настоящее сокровище. А как насчёт такого расклада? Я буду жить в спальне, но, если тебе понадобится, ты сможешь ей воспользоваться, только не забывай менять простыни.

— Вот за это я тебя и люблю, — Сонни целует меня в макушку.

— Договорились, — Ван протягивает мне кулак, и я бью по нему.

— Ты тряпка, — говорит Кейл мне в ухо, пока я смотрю на Сонни и Вана, разглядывающих спальню.

Я пожимаю плечами. В кармане начинает вибрировать сотовый. Я вытаскиваю его. Неизвестный номер. Я смущаюсь и волнуюсь. Это может быть тот вызов, на который я не хочу отвечать, но он может быть и от того, кто звонит по поводу тура. Это не Дина и не Зейн, потому что я уже говорила с ними. А вот с Томом я ещё не разговаривала. Всё организовано через Зейна или Дину, поэтому я предполагаю, что это может быть он. Я даже не уверена, когда его увижу, но это не так уж и важно. Однако он, вероятно, беспокоится о завтрашнем дне. Такие люди, как Том, не ездят на автобусах.

— Отвечу на звонок, — я машу телефоном перед Кейлом.

Решившись, я отвечаю на звонок и начинаю уходить в другой конец автобуса.

— Алло?

— Лила, это Джейк.

Это останавливает меня, как вкопанную.

Конечно, я разговаривала и встречалась с Джейком, много раз, но он никогда не звонил мне по телефону.

— Привет, — дерьмо. Мой голос вышел писклявым. Я прочищаю горло. — Всё в порядке?

— Ты мне скажи.

Мой желудок падает.

— Ралли Броштейн — твой отец, — это не вопрос. Джейк знает.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Моя рука, держащая телефон, начинает потеть.

Я поспешно пробираюсь к выходу из автобуса и практически бегу вдоль него к задней части, соблюдая расстояние между собой и людьми, которые его загружают.

Видите ли, есть кое-что, касающееся моего отца, о чём я не предупредила Джейка, Зейна или кого-либо ещё в УШ «Рекордс». Я склонна к тому, чтобы скрывать личность своего отца и матери. Люди начинают относиться ко мне по-другому, когда узнают о них. Особенно об отце. Он вроде большой шишки в музыкальном бизнесе.

Хорошо, он гигантская шишка.

И они с Джейком не ладят.

Ралли Броштейн — владелец Ралли «Рекордс». Он открыл несколько действительно больших талантов, когда-либо представленных миру.

«Ужасный Шторм» — один из них.

Да, я говорю о Ралли «Рекордс», лейбле, с которым изначально работал «Ужасный Шторм» — УШ. Это лейбл, от которого УШ и произошёл.

Думаю, вам понятно, куда это всё привело.

И если Джейк знает о моём отце, то Ралли, безусловно, знает, что я подписала контракт с УШ «Рекордс».

И это нехорошо.

У меня нет с Ралли того, что вы могли бы назвать «отношениями», но это не останавливает его от попыток вмешиваться в мою жизнь, особенно, когда он чувствует, что это ему на руку.

А это? Моя группа подписала контракт с УШ «Рекордс». И он определённо будет чувствовать, что это камень в его огород.

Я прочищаю горло.

— Да, Ралли — мой отец… в биологическом смысле этого слова.

Я стою на открытом пространстве и со всей надеждой, что в скором времени он всё равно сдвинется с места со мной и ребятами внутри, смотрю на автобус.

— И, конечно же, ты хотела поделиться этой информацией со мной, верно? — у него такой голос, что я не могу понять, что происходит.

Я просто молюсь, чтобы ничего не закончилось, ещё не успев начаться.

Сделав глубокий вдох, я говорю:

— Нет… ну, да… нет. Я не знаю, — я потираю лицо рукой.

Я не лживый человек, но то, что происходит сейчас, ужасно похоже на обман.

Я начинаю чувствовать себя немного болезненно.

— Думаю, я бы рассказала когда-нибудь, но мне просто хотелось, чтобы ты увидел нас и то, что мы делаем, чтобы ты имел возможность сделать осознанный выбор до того, как узнаешь. Я знаю, как ты относишься к Ралли. И я чувствую то же самое. Да, он мой отец, но это просто термин. Я не поддерживаю с ним какие-либо отношения. Он тупица.

Джейк смеётся. Я принимаю это за хороший знак.

— Я слышал, как Ралли называли многими словами, но не тупицей. На самом деле, ему это подходит.

Тишина.

Затем он выдыхает.

— Я слишком хорошо знаю Ралли, Лила. Я знаю, как он работает. Также мне известно кое-что о желании скрывать своё прошлое. Всё дело в том, что рано или поздно тайны всплывают на поверхность и кусают тебя за задницу.

Я вспоминаю новость о папе Джейка, получившую огласку в прошлом году. В прессе говорилось, он причинял боль Джейку и его маме и сел за это в тюрьму.

— Я не люблю сюрпризы, Лила, — я съёживаюсь от тона его голоса. — Я не люблю, когда во время завтрака с семьёй мне звонит Ралли Броштейн, особенно, когда я вынужден вести этот разговор вслепую.

Я сглатываю горький привкус.

— Я должна была рассказать тебе.

— Да, ты должна была.

Я знаю Ралли и то, на что он способен. Его репутация в музыкальном бизнесе приобрела печальную известность.

Джейк Уэзерс — один из тех немногих людей, что смогли пойти наперекор моему отцу, и выйти из воды сухими.

Ралли — акула, и он не берёт пленных. Ничто и никто не встаёт на его пути. Вот как он стал самым молодым генеральным директором АМЭ — «Американ Мьюзик Энтертеймент» — которым он управлял пятнадцать лет, а затем ушёл на сомнительных условиях за неразглашённую сумму.

Это произошло сразу перед тем, как он создал Ралли «Рекордс», и сделал он это довольно быстро.

Просто недостаточно быстро для УШ.

УШ был первым контрактом, который он подписал с ними. Я мало что знаю, кроме того, что после этого пресса подробно написала о том, что УШ перерос Ралли «Рекордс». Судя по всему, у Джейка и Ралли были сложные отношения, и я могу это понять, потому что мой отец — непростой человек, тем более для деловых отношений.

Сотрудничество Джейка и Ралли распалось, и группа ушла в середине контракта, выплатив неустойку.

Сразу же после этого Джейк и покойный Джонни Крид — соло-гитарист УШ, умерший несколько лет назад в автомобильной аварии — создали УШ «Рекордс», поставив себя в непосредственную конкуренцию с Ралли «Рекордс».

Ралли это не порадовало.

А теперь я подписала контракт с УШ «Рекордс», и это ему тоже радости не доставляет.

Но меня это не волнует. Меня беспокоит только то, что я могла слишком напортачить, так как не была честна с Джейком с самого начала.

— Я знаю, может показаться, будто своенравная дочь делает это, дабы разозлить своего отца, но поверь мне, он заботит меня недостаточно для беспокойства о нём. Я подписала контракт с УШ «Рекордс», потому что ты заботишься о своих действиях.

— Приятно это знать.

— А скрывала я всё это от тебя, потому что волновалась, что твоё решение будет исходить из этого.

Джейк ничего не говорит.

Я кусаю ногти, умирая от затянувшегося молчания. Наконец, я спрашиваю:

— Каким был Ралли, когда ты говорил с ним? — я пытаюсь оценить, куда это приведёт, потому что до сих пор не имею ни малейшего понятия.

— В общей сложности, он был тупицей.

Я выпускаю смешок, но он быстро отрезается его следующим предложением:

— Ралли хочет, чтобы вы расторгли контракт с моим лейблом, Лила.

Вот оно.

Пока-пока, тур-автобус. Нам с тобой было хорошо.

Я уже говорила, как ненавижу своего отца?

Ребята будут опустошены.

Я знаю, что Джейк упёрт, как осёл, и он ненавидит Ралли, возможно, так же, как и я, но это хлопоты, без которых он мог бы и обойтись. Он ничего мне не должен, и мы не принесём ему и его лейблу ничего, кроме неприятностей. Ралли не оставит его, пока не добьётся желаемого.

— Извини, — говорю я, — за звонок Ралли и за то, что усложнила тебе жизнь.

— Лила, ты не виновата в том, что сидишь в яме с дерьмом из-за своего отца. Ты не рассказала мне о Ралли потому, что хотела показать, на что вы способны, чтобы я смог сделать осознанный выбор. Я увидел, и я его сделал. Я сказал Ралли, что он может идти нахер. Винтаж подписали контракт со мной, и вы останетесь на месте.

Моя рука тянется к груди, и я выдыхаю воздух, который задерживала.

Прямо сейчас я могла бы расцеловать Джейка Уэзерса.

Но он не закончил.

— Мне всё равно, будь он хоть королём чёртовой Англии. Никто не может указывать мне, как руководить моим собственным бизнесом. Теперь, при нормальных обстоятельствах, я бы сказал тебе, что, раз он твой старик, то ты обязана позвонить ему и сказать, чтобы он отвалил, но мы говорим о Ралли Броштейне. Я не поставлю тебя в такое положение. Ты говоришь, что не поддерживаешь с ним какие-либо отношения. Чей это был выбор, его или твой?

— В детстве его. Теперь — мой.

— Хорошо. Я разберусь с любым дерьмом, каким Ралли в нас бросит. А вы просто сосредоточьтесь на туре. Но мне нужно, чтобы ты сказала мне, следует ли мне знать что-либо ещё. В следующий раз я не буду так снисходителен.

Сделав глубокий вдох, я говорю:

— Моя мать — Джони Саммерс.

— Это я знаю, — отвечает Джейк. — Я знаю, что у Ралли и Джони Саммерс есть общий ребёнок. Ты родом из хорошей семьи, Лила, и я имею в виду твою маму, когда говорю это.

Это вызывает улыбку.

— Должно быть, ты пошла по её пути, — добавляет он.

— Спасибо, — искренне говорю я. Моя мама была лучшей.

Я слышу женский голос на заднем плане.

Затем Джейк говорит мне:

— Я должен идти. Удачи с туром. Передай сообщение остальной части группы. Не беспокойтесь о Ралли. Ничто не изменит вашу позицию с УШ «Рекордс», независимо от того, что твой отец говорит или делает.

— Спасибо, Джейк, за понимание и за то, что оставил нас.

— Не благодари меня. Просто сделай этот альбом и тур чертовски большими. Заработайте для меня тысячи долларов, которые я на вас потратил, — говорит он с юмором в голосе.

— Это я точно могу сделать.