Укротить Чудовище. Часть 1

Глава 10

Фреа

Столица Брийского княжества много меньше вальсийской, скромнее, даже беднее. Она аккуратна, в меру элегантна, сдержанна, подобно присланной Его милостью ладье, равно далека от изысков и вычурности. Сколь мне известно, центр владений князя Александра Третьего едва ли мог похвалиться интересным историческим наследием — с момента разделения некогда единого княжества на пять маленьких и присвоения прежде ничем не примечательному городку статуса столицы новой страны здесь не происходило ничего значимого. Да и раньше, до разделения, Брийск был всего лишь одним из множества небольших, рассыпанных по княжеским территориям городом, тихим, безликим.

Посадка проходит без эксцессов, но я не могу не удивляться, что придворного ведуна Его милости встречает только одна девушка, столь дерзко, неподобающе одетая, что в ней с трудом можно признать кузину самого князя. Я наслышана об эксцентричности младшей ветви правящего Дома Брийска, знаю, что одна из дочерей его — ведунья, и поначалу даже решаю, что это она и есть, высокая, яркая и кареглазая. Но потом замечаю, как девушка демонстрирует Дезире ключ-кристалл от «звезды», хвалится недавним приобретением ведунского транспорта, и понимаю, что ошиблась.

Одаренной ключ не нужен.

На юную княжну смотрят все присутствующие мужчины — и персонал станции, и Фабиан, и Элан. Кажется, одному лишь лорду Данмару нет никакого дела до бесстыдно выставленных на всеобщее обозрение женских прелестей, только меня отчего-то не обнадеживает равнодушие жениха, погруженного по обыкновению в свои размышления. Куда больше меня задевает взгляд Фабиана, обращенный на открытую наполовину грудь, на тонкую талию и стройные бедра, которые облегающие штаны лишь подчеркивают. Если бы мне было дозволено, я могла бы одеться так же и выглядела бы не хуже, а то и лучше: я ниже ростом, и фигура моя более женственная, формы более роскошные, в то время как пышность груди княжны достигнута при помощи нижнего белья и лишнее внимание привлекает скорее за счет низкого выреза и дужки очков, соблазнительно оттянувших край майки. В конце концов, я же не дремучая провинциальная северянка, я вальсийка, я кое-что понимаю и в современной моде, и в веяниях из Железного мира, и вижу подобные ухищрения насквозь.

Стыдно и недопустимо так одеваться особе королевских кровей.

По крайней мере, показываться в таком виде перед простыми людьми.

Покончив с представлениями, мы покидаем и посадочную площадку, и тесный душный павильон для пассажиров. Ожидаем в небольшом тенистом дворике перед ним, пока наш багаж выгрузят из трюма ладьи и перенесут к двум экипажам с гербом правящего Дома на дверцах — князь все же прислал за нами не только странно одетую кузину, но и кареты. Слышу, как вышедшие из павильона Дезире, Фабиан и княжна обсуждают поход в клуб, явно намеченный на сегодняшний вечер, как Саффрон отмахивается и говорит, что в клуб не пойдет, лучше в кои-то веки насладиться комфортом и удобствами большого дома с вышколенной прислугой, то есть нормально поест и выспится. А в клуб, добавляет элле лукаво, она и завтра может сходить, когда все будут на летнем балу и никто не увидит, сколько она пьет и с кем флиртует. Члены нашей семьи и Лариса держатся в стороне, лорд Данмар, как всегда, сам по себе, один в любом обществе, в любой толпе. Мне жарко, строгий дорожный костюм кажется тесным, словно не по размеру, тугой воротничок блузки давит, сжимается невидимыми тисками, нестерпимо хочется сорвать шляпку и перчатки, и я то и дело пытаюсь нащупать под слоями ткани амулет, проверяю, на месте ли он, действует ли. Катерина хмурится, заметив мой жест, и тут же смотрит сурово на Элана, не сводящего пристального взгляда с княжны.

— Вот уж от кого я не ожидала подобного, так это от тебя, Элан, — роняет сестра неодобрительно.

— Что, прости? — брат моргает, будто очнувшись от гипноза, переводит растерянный взгляд на Катерину.

— Нечего так пялиться на эту… княжну, — понизив голос, шипит сестра с плохо скрываемой злостью. — Еще немного, и ты в ней дырку прожжешь. Или бабы давно не было?

— Тери, — я пытаюсь напомнить о приличиях, хотя бы внешних. Ни к чему грубить и оскорблять Элана.

— Если вот это — образец местной скромности и сдержанной элегантности, то мне уже страшно представить сам княжеский двор.

Поверх плеча Катерины я вижу, как Фабиан чуть подается к Ханне Алесской, говорит ей что-то едва ли не шепотом на ушко — естественно, я не слышу ни слова. Княжна улыбается, и я стискиваю зубы, сдерживая раздражение. Подумать только, мы с Фабианом провели вместе три таких счастливых, чудесных дня, но стоило нам покинуть наше импровизированное уединение и он, словно напрочь позабыв обо мне, начал флиртовать с первой попавшейся хорошенькой девицей. Неужели у него не возникло никакого иного влечения ко мне, кроме исследовательского? Может, теперь, когда тайна моя разгадана, он потерял ко мне интерес? А если и тот поцелуй в ванной был продиктован лишь желанием разузнать, что со мной не так, чем я отличаюсь от других леди моего положения?

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Тери.

— А мне кажется, что потому-то князь до сих пор и не женился. Вероятно, кандидатки в княгини как видели якобы высокую мораль его двора, так и сбегали подальше.

— Прости, сестра, но в свете нравов вальсийского двора, печально известных всей цивилизованной части континента, твое замечание не вполне обосновано.

Дезире и Саффрон обсуждают что-то вполголоса между собой, а княжна вдруг заливается звонким смехом в ответ на реплику Фабиана. Молодой ведун тоже улыбается самодовольно, глядя то в лицо собеседницы, то в декольте.

Да как он смеет так вести себя в моем присутствии?!

— Фреа? — удивленный оклик Катерины не останавливает меня.

Подхожу к компании, улыбаюсь по возможности доброжелательно, хотя мечтаю лишь об одном — стереть ухмылку эту с лица Фабиана, масляный взор, ощупывающий грудь девушки рядом.

— Прошу прощения, но я не могла не услышать… в столице есть ночные клубы?

— Есть, — подтверждает княжна. — Правда, один на весь город, но и то неплохо. Мы собираемся пойти туда сегодня, отметить приезд наших дорогих гостей.

— Я — пас, — напоминает Саффрон.

— Зато остальные пойдут, правда, народ?

— Конечно, — леди Грейн, державшая в руках букет — кто и когда успел преподнести Дезире цветы? Я не видела, чтобы из павильона кто-то выходил, — отчего-то краснеет.

— Мне пора начать ревновать, Диз? — с нарочитой невинностью осведомляется Фабиан.

— Феб, оставь Диз в покое, — замечает княжна. — Она имеет полное право встречаться с кем захочет. К тому же мальчик-то очень даже ничего…

— Ром не мальчик, — возражает леди Грейн.

— Он уже Ром? — не отстает Фабиан.

— Феб!

— Что?

— Отвали, а?

— Княжна Алесская, — вмешиваюсь я. — Не будет ли с моей стороны наглостью напроситься вместе с вами? Я уже давно не посещала клубы, да и, признаться, любопытно сравнить вальсийский с брийским.

— Боюсь, сравнение окажется не в пользу Брийска, — парирует Фабиан насмешливо.

— Вальсия? — повторяет княжна. — Так вы были в клубах Делано?

— Да, в столичном, — признаюсь я спокойно.

— Боги! — восхищенно выдыхает Ханна, прижав ладонь к груди. — Я так мечтаю побывать в одном из клубов Адриана Делано! Говорят, там нереально круто! Но в Вальсию мама меня не отпускает, а в Брийске, подозреваю, клуб Делано если и откроется, то очень и очень не скоро.

— Уверена, местный клуб не намного хуже, — заверяю я. — Так я могу к вам присоединиться?

— Разумеется.

Не сдержавшись, бросаю торжествующий взгляд на Фабиана. Он еще увидит, какой я могу быть! И, между прочим, ничуть не хуже едва одетой княжеской кузины.

Фабиан отвечает удивлением, ясно читающимся в глазах. Не ожидал подобного заявления с моей стороны?

— Никто ведь не против? — уточняет Ханна.

Дезире качает головой, на лице Саффрон появляется гримаска, не вполне уместная в приличном обществе, — делайте, мол, что хотите, только меня не трогайте.

— Выходим в половине десятого. Клуб находится недалеко от нашего городского дома, при желании можно пешком дойти.

Я киваю и возвращаюсь к родным. И сразу понимаю, что они все слышали.

Катерина немедленно клещом вцепляется в мой локоть, привлекает ближе к себе и говорит тихо:

— С ума сошла? Какой, в пекло ядра, клуб, какой выход?

— Обычный, — с трудом сдерживаюсь, чтобы не освободиться от захвата. — Ты не знаешь, что собой представляет ночной клуб?

— Именно что знаю. И никогда не понимала, что заставляет людей таскаться туда регулярно. Выпить и в другом месте можно.

— Дело не в выпивке, — хотя и в ней тоже. Немножко. — Дело в танцах, в музыке, в людях вокруг. В особой атмосфере, свойственной лишь таким местам.

— А я-то полагала, сегодня меня только Элан удивил. Но, похоже, нет предела совершенству, каким бы оно ни было.

Брат хмурится, желая запротестовать, я же упрямо смотрю в недовольные глаза сестры.

— Что тебя так удивляет, Тери?

— Не знала, что ты ходила по притонам этого так называемого лорда Делано.

— Я была в столичном клубе несколько раз, за компанию с друзьями. Мы просто веселились там, как все. Нынче это модно среди знатной молодежи Вальсии — посещать клубы Делано. В том нет ничего неприличного или аморального.

— Ну да, действительно, — Катерина не скрывает злого сарказма. — Танцы, музыка… алкоголь, наркотики, секс и вседозволенность.

— Элан верно заметил — при дворе Вальсии все то же самое, ничем не лучше, однако ежегодно многие знатные семьи королевства отправляют туда своих детей в надежде пристроить их на местечко потеплее да повыгоднее, — сдаваться я не намерена. — Бесконечный путь к вершинам, порою по головам и трупам, любой ценой добиться своего, работорговля не хуже варварской, и ладно неграмотные, неотесанные кочевники, живущие диким прошлым, но мы-то зовем себя цивилизованным обществом, разумными людьми, великими народами. А посреди этого вертепа и карнавала роскоши наш добрый король, обрюзгший от лени и всевозможных удовольствий, чью распущенность Тайный совет во главе с нашим папой лишь поощряет, потому что им выгоден даже не король — марионетка на веревочках, кукла на троне. Они используют его, покуда могут, а когда придет его час, заменят на наследного принца, который выращен так, чтобы слушаться беспрекословно совета, принимать их решения как свои. Не надо так смотреть на меня, Тери, я прекрасно осведомлена о том, какова роль папы в происходящем при дворе. Что до милорда Делано, то не следует забывать, что ему часто поручают организовать то или иное увеселение для двора и весьма щедро платят за это, разумеется, не без одобрения совета и нашего отца.

Катерина поджимает губы, Элан переводит растерянный взгляд с меня на сестру и обратно. Позади тихо — наверняка все прекратили свои обсуждения и теперь прислушиваются к нам, наблюдают.

— Отцу известно? — спрашивает Катерина наконец.

— О лорде Делано? — делаю вид, будто не понимаю, о чем она.

— О твоих клубных тусовках?

— Нет, конечно.

— Отлично. И чего еще я о тебе не знаю? — в голосе сестры мне слышится нотка то ли печали, то ли разочарования.

— А я о тебе?

Катерина отпускает меня и отворачивается, не удостоив ответом.

До самого городского дома княгини Алесской мы с сестрой молчим, избегая даже смотреть друг на друга, а в особняке расходимся по отведенным нам комнатам, так и не сказав друг другу ни слова.

— –

Дезире

Права Саффрон — все-таки хорошо, когда можно расположиться с комфортом и не хуже, чем в дорогом отеле Железного мира.

Добравшись до особняка Алесских, светло-серого трехэтажного здания за высокой фигурной оградой, мы поприветствовали вышедшую нам навстречу княгиню, представили ей девиц Ренье и наконец-то с чувством выполненного долга воспользовались всеми предложенными удобствами. Нас развели каждую по отведенным гостьям комнатам, принесли багаж и вежливо осведомились, не нужно ли что. Я заверила, что пока прекрасно управлюсь со всем сама, и, оставшись одна, отправилась в душ.

Нормальный душ, нормальная ванна, горячая вода без перебоев, чем периодически отчаянно грешил дом Мортона, свежие полотенца — и все это только мое! Никаких незваных призраков, никаких соседей по импровизированному общежитию, жаждущих воспользоваться той же ванной, что и ты, и желательно вот прямо сейчас. Никакого раздражающего душка от умертвий, избавиться от коего совсем не получалось, нет-нет да оставался характерный запашок издохшей в подполе крысы. Никакой необходимости все свое носить с собой, потому что Саффрон любила таскать мою пену для ванны, а Мортон запросто мог, задумавшись, схватить чужую зубную щетку и даже того не заметить.

Освежившись, я вернулась в спальню, полюбовалась на поставленный в вазу букет, неторопливо распаковала и разложила вещи, заодно выбрала наряд для клуба. Просушила волосы, переоделась в легкое домашнее платье, как подобает приличной молодой леди, — у Мортона ходить в платье как-то не с руки, и неудобно, и марко, — и выдвинулась на поиски княгини. Явно ожидающая меня Жемма обнаружилась в библиотеке на первом этаже. Согласившись на предложение выпить в обществе хозяйки дома чая с пирожными, я заняла диван и подробно изложила нашу ситуацию вкупе с известной мне предысторией. Жемма выслушала внимательно, не перебивая и лишь изредка уточняя ту или иную деталь, и, когда я закончила, покачала головой.

— Впервые слышу, чтобы демонические печати применялись на людях. Да и о попытках заблокировать дар будущего ведуна мне неизвестно.

— Подозреваю, это первый случай в истории нашего мира, по крайней мере, после гибели Ритины, — я взяла чашечку с остывшим за время моего рассказа чаем, сделала глоток. Подумала и обхватила тонкий фарфор ладонью, позволяя силе подогреть напиток. Совсем чуть-чуть, самую малость, дабы не испортить непригодную для кипячения чашку.

— Странно, что лорд Ренье пришел к подобной идее и тем более решился провести эксперимент на дочери. Значит, у него были на то веские причины, — княгиня сдержанно улыбнулась. — Во всяком случае, среди его немногочисленных положительных качеств числится искренняя любовь к дочерям, что, к сожалению, не столь уж и часто встречается в наших кругах. Конечно же, я постараюсь выяснить все, что можно, об источниках и предках Ренье.

— Благодарю.

— Что до последнего и основного источника, то, полагаю, ты уже догадалась, где он находится.

Я кивнула.

Тут и гадать не надо. Понятно, что там, где и произошел собственно всплеск.

То бишь где-то рядом с домом, принадлежавшим леди Виолетте Ридальской, у которой мои друзья остановились в прошлом году. Неудачно так остановились, ибо леди Виолетта, бледная, неяркой внешности бесприданница, только и имевшая за душой, что ветхую недвижимость за городом, вряд ли оценила этакую свежеиспеченную достопримечательность у себя под боком. Да и популярности в глазах света ей это событие не прибавило.

— Разумеется, Департамент все там огородил, перекрыл и проход посторонним лицам туда строго ограничен, — продолжила Жемма.

— То есть там не только один агент? — удивилась я.

— Как я поняла, там сменный дежурный. Сейчас-то там тихо, а поначалу здесь целая спецгруппа лагерь развернула. Суетились, замеряли, опрашивали возможных очевидцев… в доме леди Виолетты угла не осталось, куда бы ДГИ нос свой не сунул. Провели допрос даже привидению Ридальских.

А мы в Герре и не заметили ничего… хотя, вероятно, в нашем случае сказалась удаленность развалин от города и факт, что источник был не основным.

— И много леди рассказала? — уточнила я настороженно. — Или ее привидение?

— Виолетта почти ничего не знала и еще меньше понимала, к счастью своему и нашему, — княгиня смерила меня выразительным взглядом, потянулась за своей чашечкой. — Касательно привидения ничего сказать не могу, протоколами допросов со мной не поделились. После отлета Лин и Трея я взяла Виолетту под свою опеку и с тех пор присматриваю за ней… на всякий случай. Предлагала пожить у нас, но она отказалась, упрямое дитя.

И вот гадай теперь, входит ли призрак дома Ридальских в информационную сеть Эдмунда?

Или кто-то из привидений, обитающих в княжеском замке? Конечно, мужская половина нашей компании, торжественно отбывшая во второй карете в княжескую обитель, клятвенно заверила, что непременно это выяснит, но как-то сомнительно, чтобы призраки взяли и все им выложили. Ворчун и тот от чистосердечного признания благополучно ускользнул.

Конечно, толку-то нынче с оного признания, однако неплохо было бы понять, как работает Эдмунд. Саффрон он шантажировал, Мортону и Фабиану нашептал что требовалось, используя Ворчуна и изрядное подпитие самих ведунов… как ухитрился развести потомка — вопрос отдельный, но главное, что сумел же. И как связывается с другими призраками, зачастую находящимися на другом конце континента.

— Как поживает ваш венценосный кузен? — сменила тему я.

— Хорошо поживает, — Жемма вновь улыбнулась, на сей раз шире и лукаво. — Похоже, прошлогодний визит принцессы флоранской и ее матери-королевы прибавил популярности Брийску вообще и Александру в частности. Недавно нам поступило сразу два предложения — от Алдании и соседнего Энельского княжества. Его милость князь Витольд предлагает свою дочь с перспективой объединения как с пользой для обоих государств, так и перед возможной угрозой со стороны Империи и Вестралии… правда, девушке едва исполнилось семнадцать, а Александр не склонен придерживаться старых обычаев…

Которые разрешают отправлять девиц к брачному алтарю с шестнадцати.

— Алдания прислала портрет одной из своих инфант, Исабель.

А дев на выданье в алданской монаршей семье не меньше дюжины, как принцесс крови, так и королевских племянниц, коих тоже можно выгодно продать… тьфу, то есть выдать замуж за границу. К тому же не секрет, что Алдания имела виды на Империю и была совсем не против воспользоваться творящимся там хаосом, но находящаяся между ней и союзом Вальсия существенно поумеривала ей пыл.

— И как кандидатка в невесты?

— Юна, но в меру. Хорошенькая, если, разумеется, художник ей не польстил. Рыжеволосая, как большинство в роду Милагро. Образование традиционное для девушки ее положения.

— И никакого дара? — не удержалась я от шпильки.

— Дезире, богов ради, какой дар? — княгиня на секунду возвела взор к потолку. — Не знаю, где Александр понабрался подобных глупостей и с чего вообще решил, будто одаренные наследники престола — это благо для страны, но на примере Лин он должен был убедиться, что рисков тут явно больше, чем пользы.

— Ну, у каждого свои тараканы, — заметила я.

Мы еще немного посидели, беседуя о всяком и разном, затем я извинилась и вернулась в свою комнату. До вечера я наслаждалась блаженным ничегонеделаньем, то бишь попросту валялась на постели, читала книгу и старалась поменьше занимать голову размышлениями о привидениях, источниках и Ренье — вот уж чего за последние дни хватило с избытком. Перед ужином на связь вышел Фабиан, сообщил, что они устроились на месте со всем положенным высоким гостям князя комфортом, что Александр уже лично навестил его и Мортона, осведомился о леди Ренье и обо мне и заверил, что с нетерпением ждет встречи на балу. Многозначительно ухмыляясь, приятель сказал, что по поводу развалин в Герре князь особо не расстроился, куда больше его заинтересовал Департамент как таковой и полномочия этой организации на территории чужих королевств. Потом Фабиан ухмыляться резко перестал, посерьезнел и, понизив голос, уточнил, как тут устроились мы. И под «мы» в виду имелись, думать надо, отнюдь не я или Саффрон.

Не вдаваясь в подробности, я уверила, что все у всех замечательно, приняли нас радушно и жаловать нам категорически не на что. Призраков в доме Алесских точно нет, все остальное на должном уровне.

Мы поужинали в малой столовой с Жеммой и Ханной — сестры Ренье расселись по разным сторонам стола и почти что демонстративно игнорировали друг друга на протяжении всей трапезы, — а после отправились готовиться к походу в клуб. Я отдала предпочтение брючному костюму в мелкий синий горошек — свободные штаны и легкая безрукавка с открытыми плечами. Наряжаться как-то по-особенному, привлекая внимание клубных завсегдатаев и любителей завести необременительное знакомство на одну ночь, не хотелось совершенно, не знаю, как там Ханна и Фреа, но я сегодня твердо намерена отдохнуть, выпить немного и послушать музыку.

И еще дождаться Рома. Неохота выглядеть в его глазах легкомысленной вертихвосткой в мини.

Хотя мини в наличии было. Даже не одно.

К умеренному моему удивлению, Фреа оделась в коротенькое белое платьице — и откуда оно только взялось в гардеробе приличной леди? — но, по крайней мере, без декольте и прочих вырезов в интригующих местах. Куда сильнее удивило присутствие Катерины, собравшейся вместе с сестрой. Заметив наши с Ханной вытянувшиеся лица, Катерина не терпящим возражений тоном заявила, что, как бы там ни было, она будет сопровождать Фреа, остальное не ее заботы.

Что ж, будет так будет.

В десять часов вечера в клубе уже было шумно, людно и местами даже пьяно, чему немало способствовал завтрашний бал — пробыть на оном обязательно не меньше часа, после чего далеко не каждый сможет поехать на следующее увеселительное мероприятие, — и съехавшаяся в столицу знать, на ближайшие пару-тройку дней увеличившая количество посетителей. Кругом в основном молодежь, знатная и просто состоятельная, и местные нелюди, успешно сливавшиеся с первыми. Столик нам нашли сразу исключительно благодаря Ханне как почетному клиенту. У бара почти все занято, нет ни одной свободной кабинки-закутка для желающих посидеть в более приватной обстановке, на танцполе, как говорится, плюнуть некуда, в кого-нибудь да попадешь, голоса и взрывы смеха соревновались в громкости с музыкальными битами.

Выражение лица Катерины при виде сборища сего стало непередаваемым. Мне казалось, хуже, чем при визите к чете Блайски, быть не может.

Ан нет, всегда есть к чему стремиться.

Состроив бесконечно брезгливую, глубоко возмущенную гримасу оскорбленной в лучших чувствах невинности, Катерина попыталась, перекрывая общий шум и музыку, донести до сестры все глупость и неуместность их присутствия в этом рассаднике пороков, но Фреа с каким-то детским восторгом огляделась, едва пригубила принесенный официантом коктейль и заявила, что целую вечность не танцевала. Вскочила и, не дожидаясь ответа Катерины, упорхнула в самую гущу народа, мерно двигавшегося на танцполе. Ханна посидела несколько минут и тоже убежала, здороваться с кем-то из многочисленных своих друзей и знакомых.

Мы с Катериной остались вдвоем, словно парочка старых дев, все предназначение которых — сопровождать на балу молоденькую родственницу.

Посидели, глядя то по сторонам, то в высокие бокалы, то искоса друг на друга. Радости от моего скромного общества Катерина явно не испытывала.

Впрочем, это взаимно.

Наконец девушка поднялась, махнула рукой в сторону танцпола, без слов поясняя, что собирается пойти туда — полагаю, отнюдь не ради танцев и расслабления, а сугубо для инспекции деятельности сестры, — и удалилась. Я вздохнула, помешала соломкой остатки напитка в бокале.

— У вас свободно? — донеслось сверху.

Я отрицательно мотнула головой и лишь затем подняла глаза на спросившего.

— Ром?

Он улыбнулся, указал на стул напротив меня, и я кивнула. Немного странно видеть горгула здесь… в обычных черных брюках и синей рубашке, без жилета, платка и прочих важных атрибутов добропорядочного мужчины нашего мира.

— Где твои друзья? — Ром жестом поманил ближайшего официанта.

— Разбежались кто куда, — призналась я.

— И оставили тебя одну?

Я пожала плечами. Вообще-то еще Фабиан должен подойти, только демоны разберут, придет ли и как станет нас искать в этой толчее.

Ром заказал виски, я новый коктейль. Дождались, когда принесут напитки, сделали по глотку, поглядывая друг на друга с неловкими улыбками.

— Не думала, что ты ходишь по клубам, — выдала я наконец, решив хоть как-то поддержать беседу.

— Обычно нет, не хожу.

— Значит, решил сделать исключение?

— Вроде того, — Ром выпил еще, покрутил стакан в руке. — Дезире, я хотел спросить… то есть я давно хотел спросить, но не был уверен, что ты ответишь… положительно. Все же ты человек, а я нет, и я не знаю, как у вас принято…

— Народ! — откуда-то сбоку возникла Ханна, тяжело дышащая и взбудораженная, и Ром тут же умолк, вежливо кивнул ей. — О, приветики.

— Добрый вечер, княжна.

— Добрый, господин Гивенс. Диз, там та-акое! — Ханна ткнула пальцем в сторону танцпола. — Ну просто улет!

— Что именно? — я послушно посмотрела, но ничего из ряда вон не увидела.

— Младшая Ренье зажигает… да не одна, а с Фебом. Кстати, она же не огнеопасная, не?

— Нет, — растерялась я.

— Тогда ладно.

Я встала и, осторожно лавируя между столиками, официантами и посетителями, направилась к танцполу. Отведенная под танцы площадка занимала больше половины зала и находилась чуть ниже основного его уровня. Туда вел спуск в две ступеньки, в нескольких местах по всему периметру площадки, а прочая часть огораживалась металлическими перилами. Пробравшись к ограждению, где толпилось поменьше народу, я вытянула шею, оглядывая темную массу танцующих внизу, под перекрестными лучами светомузыки.

— Вон! В самом центре! — прокричала над ухом последовавшая за мной Ханна.

Ага… вижу.

И… ого!

Благодаря белому платью Фреа разыскать нашу парочку было не так уж и трудно, они и впрямь оказались почти в самом центре площадки, окруженные плотным кольцом других танцующих. Черные локоны девушки эффектно разметались по плечам и спине, сама Фреа, полуприкрыв глаза, с загадочной улыбкой на раскрасневшемся лице гибкой змейкой извивалась вокруг Фабиана, выделывая такие пируэты и па, словно всю сознательную жизнь занималась исключительно танцами.

Причем танцами, весьма далекими от общепринятых представлений о благопристойности и разрешенных на светских мероприятиях.

Фабиан поддерживал и отвечал на каждый порыв и каждое движение партнерши, руки его открыто блуждали по телу Фреа, то и дело без всякого стеснения пересекая границы допустимого. Его улыбка самодовольна сверх меры — честно, я бы за такую нагловатую ухмылку давно по физиономии дала, да и за попытку облапать при всем честном народе тоже, — но оттенок улыбки Фреа лишь становился более кокетливым, вызывающим, явно поощряя парня к дальнейшим действиям.

Демоны побери, не удивлюсь, если Фабиан решит проблему невинности Фреа прямо сегодня и в клубе.

— Даже не знаю, считать ли это еще эротикой или уже порнушкой? — не без восхищения заметила Ханна.

Рядом прошелестел невесть как пробившийся сквозь музыку изумленный вздох, я повернула голову и увидела Рома, несколько ошалело созерцающего «грязные» танцы.

— Господин Гивенс, быть может, вы тоже желаете продемонстрировать мастер-класс? — с намеком предложила княжна.

— Я не танцую… по крайней мере, не так, — отказался Ром.

— Какая жалость.

— И хорошо, — не согласилась я с Ханной. — Стара я уже для подобных… кренделей.

— Да ладно тебе…

— Диз!

А вот это действительно сюрприз.

К нам подошел бодрый до неприличия Мортон с бокалом в руке и мрачная Катерина. Оба посмотрели на танцпол: Катерина с обреченностью идущего на смертную казнь, Мортон с исследовательским интересом. Некромант хмыкнул и повернулся к нам.

— Неплохо, да?

— А-а… не знала, что ты тоже придешь, — удивилась я.

— Решил в последний момент, — Мортон небрежно передернул плечами, глотнул напитка из своего бокала. — У Феба все равно нашлись дела поинтереснее, чем розыск привидений, поэтому я подумал, что и мне не повредит развеяться. Давненько я не бывал в таких местах, уже позабыл, как здесь… шумно и людно. Господин Гивенс, — некромант наконец удостоил подчеркнуто равнодушным взглядом Рома.

— Лорд Данмар.

— Надеюсь, вы тут с неофициальным визитом.

— Как частное лицо, — подтвердил Ром.

— Ну да, не сомневаюсь, — во взоре Мортона мелькнуло что-то колючее, раздраженное, и я осторожно коснулась руки горгула.

— Что-то душно здесь, может, выйдем на воздух? — сдается, лучше держать сотрудника ДГИ бывшего и действующего подальше друг от друга.

— Да, конечно.

Мы вернулись к столику, допили напитки и, предоставив место в распоряжение Катерины и Ханны — и Мортона, если вдруг он решит присоединиться, — покинули зал. Большая часть клуба занимала подвальное помещение в трехэтажном кирпичном здании, принадлежавшем владельцу заведения. По боковой лестнице можно было подняться на крышу, куда как раз и выходили желающие вдохнуть свежего воздуха после духоты зала и любители этот самый воздух немного отравить путем раскуривания сигарет. К счастью, пока на крыше оказалось не слишком людно, мы неторопливо прошлись вдоль длинной стороны и остановились на углу, любуясь открывающимся видом на ночной город.

— Не обращай внимания на Мортона, — я положила ладони на парапет, еще хранящий впитавшееся за день тепло, немного наклонилась вперед, глядя на освещенную фонарями улицу внизу. Прогуливались по тротуарам люди, проезжали экипажи, со стороны расположенного где-то по соседству питейного заведения доносилась музыка. — Он вообще странным становится, когда речь заходит о Департаменте.

— Я уже и забыл о лорде Данмаре.

Это вряд ли, конечно, ну да ладно, сделаю вид, будто верю.

— Ты же еще не беседовал с ним… о деле?

— Нет, — Ром посмотрел задумчиво на расстилающееся над нами небо, темное и сплошь усыпанное звездами. — Завтра… побеседую. Надеюсь, лорд Данмар будет готов… к общению.

— Будет, почему нет? Он сейчас почти не пьет… или пьет, но, по крайней мере, не в таком количестве, как в прошлом году.

— Да, я наслышан, — Ром помолчал минуту-другую, глубоко вздохнул в явной попытке собраться с мыслями и решимостью. — Дезире…

— Да? — я честно постаралась, чтобы на моем лице не отразился чересчур уж живой интерес и нетерпение ребенка, ждущего подарок на день рождения.

— Нынче такое время… обычаи и правила поведения часто меняются… иногда даже слишком быстро и сейчас многое уже не так, как было раньше… поэтому мне тяжело судить, что ныне уместно в человеческом обществе, а что уже нет и…

Я повернула голову к собеседнику и едва сдержала улыбку. Как он все-таки милый, когда так трогательно смущается, запинается и теряется. Смотрит куда угодно, но не на меня, руки то на парапет кладет, то за спину заводит, словно опасаясь, что собственные конечности могут пойти против воли хозяина и сделать нечто недозволенное.

А я бы не отказалась.

От недозволенного, в смысле.

— Именно потому, что сейчас другое время, ты можешь говорить прямо, — мягко напомнила я, а то, подозреваю, вступление надолго затянется. — К тому же я адептка корпуса Лиры, а нас трудно смутить.

— Что ж, ладно, — Ром неопределенно качнул головой и повернулся лицом ко мне, в глаза посмотрел. Серьезно так посмотрел, я аж насторожилась чуть. — Когда я после окончания академии получил назначение в отдел ДГИ по Деревянному миру, здесь среди людей было, знаю, принято прежде испрашивать разрешения родителей девушки и уже после спрашивать у нее, согласна ли она…

— Да! — вырвалось у меня.

— Что… да? — еще сильнее растерялся Ром.

— Я согласна.

— Согласна с чем?

— Э-э… — теперь растерялась и я. Действительно, с чем я соглашаться собираюсь-то? — Со всем… что ты предложишь.

— А если предложение будет… неприличного характера? — в голубых глазах появились смешинки.

— Тогда я оценю степень неприличности, всенепременно обдумаю его на досуге и сообщу тебе о своем решении, — заверила я.

— И насколько по современным меркам может быть неприличным предложение ухаживать за понравившейся молодой дамой?

— Смотря с какими целями ухаживать… но я все равно согласна.

— И не будешь обдумывать? — Ром склонился ко мне, и сердце сжалось в сладком предвкушении, словно в первый раз.

— Не буду, — я чуть-чуть подалась навстречу.

Первый поцелуй и впрямь вышел каким-то по подростковому неловким, неуклюжим, будто нам действительно по пятнадцать лет, и мы только дорвались до возможности уединиться, зато со вторым дело сладилось. Ром обнял меня за талию, привлекая ближе к себе, я охотно прижалась всем телом, обвила руками мужскую шею. Свидетелей на крыше мало, да и вряд ли на нас обращали внимание — страстно целующиеся парочки здесь никого не удивляли. Но когда в моем несколько затуманившемся сознании мелькнула вялая мысль, что, пожалуй, намекать на секс на первом почти что свидании уж точно неприлично и недостойно добродетельной леди, Ром вдруг резко отстранился, посмотрел куда-то мимо меня. Я покачнулась, не вполне понимая, что происходит и почему поцелуй так быстро закончился, однако оставшаяся на талии твердая рука удержала меня в вертикальном положении.

— Леди Аделли? — приблизившийся незнакомец в черном коротко поклонился, окинул меня цепким оценивающим взглядом.

Давненько ко мне так не обращались.

С тех пор, как я сбежала из Этерии.

Одет мужчина просто — брюки, куртка, наглухо застегнутая вопреки теплому вечеру, перчатки — и во внешности его не было ничего особенного, кроме разве что холодного, презрительного взора темных глаз, с трудом маскирующего ту яростную, выпестованную годами служения нетерпимость, обжигающую фанатичную ненависть к одаренным, которую я не видела уже много лет.

Ром вопросительно покосился на меня, но я осторожно высвободилась из его объятий, повернулась к незнакомцу. Выпрямилась, расправила плечи в попытке казаться выше ростом, чем есть, и кивнула, подтверждая, что да, я и есть та, кого он ищет.

— Послание для леди Аделли, — голос мужчины оставался ровным, практически равнодушным, и извлеченный из кармана бумажный прямоугольник он подал с новым почтительным поклоном, коим, подозреваю, я была обязана исключительно своему высокому происхождению.

Я взяла письмо, щелчком пальцев создала огненный шарик, отчего посланник вздрогнул и отшатнулся.

Печать правящего Дома Этерии. Сомневаюсь только, что старый король имел хоть какое-то отношение к этому письму.

Я разломала багровый кругляшек, развернула сложенную втрое бумагу — конвертами на моей малой родине, похоже, по-прежнему не пользовались, — пробежала глазами по выверенному каллиграфическому почерку секретаря. Короткое, по официальному суховатое приглашение в самое ближайшее время прибыть в Этерию, в город Вис, разрешение на нахождение на территории королевства мне, как адептке корпуса другого государства, предоставят… и кривая приписка в нижней части страницы, выведенная другой рукой.

«Надеюсь, миледи, вы не забыли, подданной какого королевства являетесь по рождению, и о долге перед своей семьей, столь легкомысленно брошенной вами восемь лет назад.

К. Л.»

Восемь лет…

Как, по мнению Лавеля, я могла забыть о маме с папой, которых все эти восемь лет не видела иначе, кроме как изредка и сугубо по «переговорному» зеркалу? О Тео и Матильде, для которых я, вероятно, все равно что умерла? О городе, где родилась и выросла и куда из-за него, бывшего моего козла, не могу вернуться?!

Глянула на посланника, но того уже и след простыл. Думать надо, моего ответа не требовалось.

— Дезире?

Нарочито медленно, старательно сложила бумагу, избегая поднимать глаза на Рома. Что тут скажешь? Что прошлое, о котором я пыталась забыть все прошедшие годы и, как мне казалось, действительно если не забыла, то хотя бы отодвинула в дальний угол памяти, внезапно нашло меня на другом конце континента?

— Кто такая леди Аделли?

— Я.

— Разве ты не Грейн?

— Моя мама в девичестве была леди Грейн. Она родилась и выросла в Лире, где по сей день живут ее родители, мои бабушка и дедушка, потом встретила моего папу, вышла за него замуж и стала леди Аделли.

— Имя не лирское, — озадаченно заметил Ром.

— Папа из Этерии, это маленькое королевство на юге, на полуострове Тера. И я, собственно, тоже.

Ром нахмурился, явно вернувшись мысленно к урокам географии — должны же были преподавать в межмировой академии этот важный и нужный предмет, — а я, деактивировав огонек, направилась через крышу к лестнице.

— –

Фреа

Благодарение Деве моря, у нас с сестрой наконец-то раздельные спальни, где каждая из нас может уединиться, не думая о соседке по комнате, о необходимости согласовывать свои желания с ее, где никто нас не потревожит без веской на то причины. Ларису ждет небольшая спальня на половине слуг, конечно же, не такая роскошная, как комнаты для гостей, но девушке там будет всяко лучше, нежели постоянно находиться в одном да к тому же не самом просторном помещении с нами. Наконец-то мы с Катериной избавлены от глаз друг друга, наконец-то мы почти независимы друг от друга, наконец-то окружены привычными удобствами и домашним уютом.

Княгиня Жемма Алесская, изящная светловолосая женщина, мила, любезна и гостеприимна, она лично показывает нам с Катериной наши комнаты и вкратце сообщает о времени трапез, не забывая добавить, что по нашему желанию нам могут принести еду и в спальню. Я позволяю себе воспользоваться предложением хозяйки дома — я голодна и хочу пить, но совершенно не имею пока желания сидеть за одним столом с сестрой. Лариса помогает мне с вещами, украдкой с восторгом оглядывая спальню и повторяя, что здесь совсем как дома. Я улыбаюсь понимающе — респектабельный дом видно сразу, и уверенная, знающая рука хозяйки чувствует в каждой детали его, в каждом предмете обстановки, в поведении прислуги, вежливой, почтительной и расторопной, но при том сдержанной, не суетящейся беспричинно. Выглядываю в окно, осматриваю небольшой, яркий цветущий палисадник вокруг особняка, фигурную ограду за деревьями, пышные кроны, скрывающие соседнее здание. Затем отсылаю Ларису и погружаюсь в размышления.

Думаю о Катерине, о наших отношениях, в одночасье обратившихся из любящих, доверительных в исполненные подозрительности, настороженности, словно мы не близкие люди, а едва ли не чужаки, познакомившиеся только-только.

Думаю о папе и мотивах его, вынудивших прибегнуть к помощи демона и запечатать меня.

Думаю о лорде Данмаре — быть может, теперь, когда дар мой пробудился, перестав быть тайной даже для меня, когда Эдмунд и так способен разыскать меня, больше нет нужды выходить замуж за некроманта. Мне по-прежнему непонятно, почему папа выбрал именно лорда Данмара, чем некромант мог помочь мне, как сумел бы защитить.

Думаю и о самом призраке — он более не являлся мне, но и без специального ведунского образования ясно, что отныне Эдмунду вовсе не обязательно представать пред смертными. Своего он добился, выполнил что хотел и оттого не оставляло ощущение, будто призрак попросту выжидает, готовится исподволь к следующему шагу, о котором нам ничего не известно.

Но о Фабиане стараюсь не думать, даже мысли о нем не допускаю.

Нельзя.

Если удастся избежать брака с лордом Данмаром — все равно нельзя. Мы слишком разные, мы родились и выросли в разных мирах, в разных условиях.

Несмотря на схожий дар, несмотря на зародившуюся симпатию, между нами пропасть, извечная, непреодолимая, да и очевидно, что намерения Фабиана в отношении меня никогда не пойдут дальше современного «они встречаются».

Свидания, небольшие знаки внимания, совместное времяпрепровождение, секс. И не более.

Впрочем, отказываться от возможности пойти в клуб я не намерена.

Готовлюсь тщательно. Катерина перебрала наш багаж, разделила, но я все равно накануне отъезда на станцию пересмотрела свою часть, кое-что выложила, кое-что добавила. Понимаю, не зря.

В Вальсии среди некоторых молодых дам принято правило одной половинки — открывать надо либо верх, либо низ, дабы не создавать ощущения, будто девушка обнажена полностью, сохранять место для мужского воображения, не выставляться напоказ, точно работница публичного дома. Добавленное в последний момент платье подходит идеально. Оно короткое, без рукавов, но декольте закрыто полностью. Юбка достаточно широкая, чтобы не стеснять движений, ткань нежнейшего перламутрового оттенка льнет к телу, а блестящая вышивка вокруг ворота в виде свернувшейся кольцом змеи кажется тяжелым драгоценным ожерельем. По моей просьбе Лариса завивает волосы тугими локонами, и я несколько минут рассматриваю собственное отражение внимательно, оценивающе. Даже на танцах в провинциальном клубе я должна выглядеть достойно, соответствовать ситуации, не опускаясь при этом до крайностей.

Дерзко. Сексуально.

Однако не легкодоступно.

Мелькает мысль, понравлюсь ли я такой Фабиану, но я немедля гоню ее прочь.

Нельзя.

Вопреки моим ожиданиям Дезире одета скромно, если не сказать просто. Ханна, разумеется, истинное воплощение отчаянной, безрассудной юности, меры не ведающей, — места для воображения там фактически нет, все открыто, все напоказ. Катерина тоже едет с нами, чему я не удивляюсь. Сестра в черном, платье короткое, но, в отличие от моего, с рукавами и в нем она, хмурая, недовольная, как человек, вынужденный отправляться куда-то против воли, похожа на мрачную храмовую служительницу.

До места назначения едем в экипаже Алесских. В клуб нас пропускают без малейших задержек и вопросов, едва взглянув на Ханну, и по ее знаку же сажают за круглый столик с высокими стульями рядом с баром, единственный свободный в набитом посетителями зале, будто дожидавшийся именно княжну. Поначалу общий шум и музыка оглушают, но благодаря им я с трудом слышу Катерину, говорившую мне что-то на ухо, жестикулировавшую возмущенно.

Все равно.

Не могу сидеть спокойно под эту музыку, хочу двигаться, позабыв обо всем на свете. Я так давно, буквально целую вечность не танцевала, чтобы вот так, свободно, не сдерживая себя, не думая о шагах и правильности каждого па! И я, не дослушав сестру, ухожу на танцевальную площадку, погружаюсь в заполнивших ее людей, словно в воды океана. Мне не нужна пара, мне хорошо вот так, одной, пусть и понятно, что одиночество это будет нарушено минуту-другую спустя. В клубах всегда хватает желающих присоединиться к тебе, не спрашивая согласия, это не бальные залы, где сперва необходимо дождаться, пока тебя пригласят на танец. Я Ренье, у меня никогда не бывает недостатка в партнерах, однако, знаю, многие девушки куда менее удачливы и менее привлекательны для кавалеров и оттого вынуждены весь бал стоять у стены, делая вид, будто им все равно.

Передо мною оказывается темноволосый молодой человек, его рука скользит по моей талии, пытаясь обнять и притянуть ближе. Улыбаясь ему, но от прикосновения ухожу, передвигаюсь в сторону, насколько это возможно в тесноте площадки, Он не отстает, однако руку убирает, улыбается в ответ. Держится рядом, посматривает оценивающе, я не возражаю, меня зовет музыка, а до остального мне и дела нет. И, наверное, поэтому пропускаю момент, когда рядом появляется еще кто-то, властным жестом обнимает меня за талию. Вздрагиваю, поворачиваю голову и вижу Фабиана. Ведун одаривает моего нечаянного партнера быстрым повелительным взглядом и тот, присмотревшись к Фабиану и, похоже, узнав, кривится с досадой, но отступает, растворяется среди людей вокруг. Фабиан же поворачивается лицом ко мне, изучает то ли мое платье, то ли мое тело в этом платье, усмехается. Рывком прижимает меня к себе, я ощущаю жар его тела, замечаю желание в пристальном тяжелом взоре, однако с ответной усмешкой высвобождаюсь из слишком тесных объятий.

Это безумие, но сегодня, здесь и сейчас я рада сойти с ума, я готова, я хочу этого как никогда прежде. Голова кружится немного, чувствую себя пьяной, хотя едва пригубила заказанный коктейль. Тело словно существует само по себе, отдельно от сознания, двигается, повинуясь инстинктам и сиюминутным желаниям, а разум не противится. С каждым мгновением, с каждым вздохом музыка проникает все глубже, становится частью меня, нас обоих, пьянит все сильнее. Мне нравится этот взгляд Фабиана, я позволяю себе движения более откровенные, почти непристойные, позволяю рукам ведуна касаться меня, путешествовать по телу. Вновь и вновь он притягивает меня вплотную к себе, и я снова и снова, выждав секунду-другую, высвобождаюсь. Успеваю ощутить горячее дыхание на своих губах, мужское возбуждение, что лишь усиливает хмельной восторг внутри, жаркую истому, щекочущее предвкушение, и ускользаю на расстояние вытянутой руки, улетаю, но всякий раз так, чтобы меня можно было поймать.

Теряю счет времени, едва замечаю других людей, музыка кажется бесконечной, одной долгой-долгой композицией, в которой я почти растворяюсь, почти теряюсь, словно в сказочной игре на волшебной дудочке. Фабиан опять ловит меня, обнимает, ладонь скользит бесстыдно по моему телу и пробирается под юбку, замирает на бедре. Нас видят… нас могут увидеть.

Все равно.

И когда губы опаляет грубоватый, требовательный поцелуй, всякие мысли о благопристойности и чужих глазах покидают разум. Охваченная порывом, я отвечаю на поцелуй, сама прижимаюсь всем телом, ощущая, как ладонь перемещается с бедра на ягодицы.

Это ужасно. Мы стоим посреди площадки, где нас увидит любой, кто посмотрит в сторону танцпола, и хорошо если только посетители клуба, которым нет до нас никакого дела, которые наверняка давным-давно привыкли к подобным сценам в этих стенах. Но хуже, если нас заметит Дезире, княжна или — не приведи Дева моря! — Катерина. Фабиан, будто догадавшись, о чем я думаю — или сам подумав о том же, — прерывает поцелуй, убирает руки с недозволенных мест и, крепко сжав мою ладонь в своей, ведет куда-то через гущу танцующих. Мы покидаем площадку, минуем часть зала по другую ее сторону, где трепещут на сквозняке занавески, разделяющие кабинки для уединения. В дальнем конце зала небольшой коридор с ведущей наверх лестницей, освещенный укрепленным под потолком кристаллом. Я не знаю, есть ли в этом клубе настоящие приватные кабинеты, как в заведениях лорда Делано, открыты ли свободные комнаты для всех желающих или необходимо оплачивать их отдельно, и пугаюсь вдруг. Страх накатывает волной, отрезвляет, вымывая из крови и разума хмель страсти и безрассудства, я в панике оглядываю выкрашенные в холодный голубой цвет стены.

— Фабиан…

Он останавливается возле самой лестнице, но подниматься не спешит. Осматривается быстро, убеждаясь, что коридор пуст, увлекает меня в густую тень под лестницей, прижимает спиной к стене и снова целует. Я успеваю отвернуть лицо, и губы касаются щеки, нежную кожу царапает щетина. В попытке оттолкнуть я упираюсь ладонями в грудь ведуна, ощущаю, как на талии смыкается жесткое кольцо рук.

— Фабиан, отпусти!

Замирает. Дышит тяжело, обжигает сумрачным взглядом, и я вижу, как к желанию, нетерпению добавляется ярость.

— Вот, значит, как?

В коридоре музыка звучит много тише, и нет нужды кричать собеседнику в ухо, вкрадчивый, злой шепот слышен прекрасно.

— Любишь, как почти все они, заманивать, завлекать, задницей в открытую крутить, а потом сразу в кусты?

— Я… не понимаю, — теряюсь я.

— Все ты прекрасно понимаешь… и не уверяй, будто не догадывалась о последствиях, — Фабиан склоняется к моей шее, словно намереваясь укусить, одна рука сползает с талии, комкает край платья. — Может, во Флорансии или в Алдании еще и воспитывают так называемых истинных трепетных леди, но из Вальсии выходят опытные, просвещенные дамочки, четко знающие, чего они хотят и как этого добиться.

— Я не… я вовсе не хотела…

— Правда? Зато я хочу. Тебя. Здесь и сейчас.

Неужели он всерьез собирается?.. В ночном клубе под лестницей?

Не посмеет!

Или… посмеет?

Страх усиливается, сжимает сердце. Боги, что я натворила?! Прав Фабиан, я же видела, понимала, что делаю, какую реакцию мои действия могут вызвать у любого нормального молодого человека. Знала, что ведун меня желает, и распаляла его, играла на его мужских инстинктах, наслаждалась его вниманием, неприкрытым интересом ко мне. А о последствиях, естественных, закономерных, и не подумала.

Позабыла, что нахожусь далеко от дома, что здесь не Вальсия, где одного упоминания моего имени хватало, чтобы очертить границы или остановить слишком много себе возомнившего кавалера.

— Фабиан, — я в отчаянии цепляюсь за его рубашку, ищу верные слова, — прости, пожалуйста… Я и впрямь не подумала… я знала, но не думала… мне жаль, правда жаль. Однако я не могу допустить, чтобы… чтобы все произошло… здесь и сейчас.

Ведун поднимает голову, смотрит на меня мрачно, раздосадовано.

— Вознамерилась девственность до Морти блюсти?

— У меня есть обязательства перед семьей. Неважно, станет ли моим супругом лорд Данмар или кто другой, но я должна… да, должна достаться ему невинной. Возможно, тебе кажется это нелепым, особенно в наше время, однако некоторые вещи не меняются. По крайней мере, для девушек моего происхождения. И что бы ты ни думал о вальсийских молодых леди, но мы вовсе не отдаемся каждому мало-мальски приглянувшемуся мужчине, мы действительно бережем себя для супруга, потому что, как бы это ни казалось смешным и устаревшим, девственность невесты — это товар, за который будущий муж или его род платят, и платят порою немало. Да, среди нас есть те, кто идет на риск, отдаваясь стороннему мужчине, кто думает, будто нынче это не имеет значения или это можно обойти, однако мы не все такие. Знать, как и откуда берутся дети, что привлекает мужчину и что ему может понравиться в постели отнюдь не то же самое, что делать.

Фабиан вдруг отпускает меня, отступает, я едва успеваю оставить в покое его рубашку. Ведун же отворачивается, раздраженно отмахивается от меня, словно от мухи.

— Иди ты… Р-р-роза.

— Фабиан…

— Я сказал, иди отсюда. Найди сестру, ей поплачься, или другого дурака и развлекайся дальше. Заодно можешь и его попотчевать этой вашей двойной моралью. Хвостом кручу вовсю, но не даю, ибо для мужа себя берегу — отличный девиз. В самый раз прямо!

Ах так? И ладно! Пусть не думает, что я и впредь буду вымаливать у него прощение или что-то разъяснять!

Возвращаюсь в зал, обхожу танцплощадку, проталкиваясь между людьми к столикам. За нашим вижу Катерину и почему-то лорда Данмара, беседующих о чем-то, приглушенном музыкой. Некромант одет так же, как Фабиан, — простые черные брюки, белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, на спинке стула висит кожаная куртка, — и я невольно удивляюсь, понимая, что жених впервые предстал предо мной в столь неформальном виде. Неловко опускаюсь на свободный стул, ловлю равнодушный взгляд лорда Данмара и встревоженный — Катерины.

— Где леди Грейн и княжна Алесская? — нахожу среди бокалов и стаканов на столике свой коктейль, придвигаю его к себе.

— Диз ушла с агентом ДГИ, а княжна с друзьями, — поясняет лорд Данмар нетерпеливо. — А Феб где? Вы же вроде танцевали вместе.

Получается, некромант нас видел? И сестра тоже?

Только отчего-то мысль эта нынче не вызывает прежнего страха разоблачения.

— Был где-то в зале, — пожимаю плечами как можно равнодушнее.

— Понятно, — кажется, на этом лорд Данмар теряет ко мне всякий интерес.

— Фреа, все в порядке? — спрашивает Катерина обеспокоенно.

— Да, в порядке, — уверяю я.

Все не в порядке. Совсем не в порядке, иначе мне не было бы так горько, обидно из-за отношения какого-то всего-навсего простого вальсийского ведуна.