Укротить Чудовище. Часть 1

Глава 4

Фреа

Пальцы сжимаются невольно, и золотая оправа камня впивается в кожу. Я отступаю на шаг, едва ощущая боль, замираю, пытаясь сдержать дрожь.

Нынче времена не те, что были прежде, даже когда я была ребенком. Нынче только невежды деревенские да жители глухих провинциальных городков полагают себя высшей разумной расой под этим солнцем, созданной по образу и подобию богов наших, а мир, в котором они живут, — единственным на целом свете, где бы ни простирались его границы. Но всякому образованному человеку известно, что в нашем мире существуют и представители иных рас и народов, а сам мир не единственный.

Огненный мир демонов.

Воздушный, населенный удивительными существами из человеческих сказок и легенд.

Железный, таинственный, непостижимый, тоже принадлежащий людям.

И наш Деревянный.

Говорили, что есть и пятый мир, тесно связанный с нами, — мир духов и астральных сущностей, но он, как сказывали, нематериален и оттого живым нет туда дороги.

Железный же выделяется среди прочих тем, что оттуда к нам поступает — чаще всего, нелегально, — множество товаров и вещей, знаний и веяний, порой сверх меры завладевавших умами юных.

— Она не из Железного, — точно подслушав мои мысли, произносит Фабиан. — Технологический прогресс их, бесспорно, давным-давно обогнал наш, однако в плане магии продвинулись они не сильно, да и люди там живут такие же, как здесь. Иными словами говоря, человеческая поделка остается человеческой, в каком бы мире ни родился собственно человек. И у каждого профессионального мастера кристаллов со временем и опытом складывается свой… почерк, если хотите, по которому можно определить, чьей руке принадлежит тот или иной зачарованный камень, артефакт или амулет. Большинство ведунов других направлений… особенно бедолаги широкого профиля… его даже не замечают, но мы буквально чуем. Так вот, милая леди, я не знаю того, кто хотя бы в теории мог изготовить ваш амулет. Мне незнаком этот почерк.

Заставляю себя дышать ровно, смиряю волну паники, застарелого ужаса.

Ужаса, что преследовал меня в давних снах.

— Полагаю, вы знаете всех мастеров кристаллов нашего мира? — уточняю с каплей насмешки. — И Железного тоже?

— Не знаю, — Фабиан не спорит, чем немало удивляет меня. — Вряд ли кто-то вообще может похвастаться столь обширными познаниями. Дело не в этом. Ваш амулет делал нечеловек. Вам это трудно понять, но я просто чую, знаю, вижу, что данный амулет — продукт нечеловеческих рук.

— …Второе?

— Уверен? Вещь тонкая и непредсказуемая, стопроцентной гарантии здесь никто не даст…

— Я не сомневаюсь в твоем мастерстве. И я не желаю повторения…

Я помню.

Праздник в честь моего восемнадцатилетия. Глупое предложение Уэлси и его отвратительный поцелуй. Падение в реку.

Горгул по имени Ром.

И беловолосый демон, спокойно беседующий в библиотеке с моим отцом.

Пожирающий жизнь, как называли их люди.

Я не думала, не желала думать, что может связывать папу с демоном, тем паче, таким. Я постаралась забыть и об увиденном в тот вечер, и о демоне, и о коробочке, переданной им отцу. Она мала, квадратной формы, что в ней, столь крохотной, могло быть?

— И что конкретно амулет должен скрывать на вас? — продолжает Фабиан, не замечая охватившего меня смятения. — Он ведь именно скрывает нечто, а не прикрывает вас саму от поисковых заклинаний, например…

После меня почти год мучили кошмары. Снова и снова я переживала тот страшный сон, то отравляющее чувство беспомощности, бессильного, сводящего с ума ощущения, будто я и впрямь заперта в собственном, не подчиняющемся мне теле. Вновь и вновь я видела беловолосого демона, его простертые надо мною руки с черными когтями, вновь и вновь задыхалась от боли и страха, не способная сделать ничего. Я просыпалась в поту, с криками и затем долго не могла сомкнуть глаз, мне мерещилась высокая фигура демона в каждом углу, в каждой неверной ночной тени. Когда отец узнал о кошмарах, то предложил найти специалиста по исцелению разума и души, даже если потребовалось бы привести его из другого мира, однако я наотрез отказалась. Соврала, что мои сны того не стоят, что это лишь глупые детские страхи, что я скучаю по сестре, и только. И вскоре кошмары эти оставили меня.

Я забыла.

По крайней мере, не вспоминала.

До сего момента.

— Возможно, диагностика вас без амулета даст больше информации…

— Нет!

Фабиан снова оборачивается ко мне, смотрит прямо, изучающе.

— Никакой диагностики, — поясняю я и отступаю еще на шаг, словно ведун может вскочить и броситься ко мне с этой своей диагностикой сию минуту.

— Если вы стесняетесь посторонних ведунов, то ее может провести Эл или ваша сестра…

— Нет!

— Почему? — во взгляде искреннее недоумение. — Или вам неинтересно, зачем ваш папенька вручил вам столь занимательный амулет и что он маскировал на вас всю эту прорву лет? Или, — Фабиан чуть прищуривается, всматривается в меня пристальнее, пытливее, будто способен с такого расстояния определить, что со мной не так, — вам что-то известно?

— Я… ничего не знаю… — звучит жалко, неубедительно.

— Знаете, милая леди, — возражает ведун уверенно.

— Как бы там ни было, вас это не касается, господин Кейри.

— Отправь вас лорд Ренье к кому-то другому в невесты, не к Морти, тогда да, не касалось бы, — Фабиан поднимается нарочито медленно, плавно, не сводит с меня испытующего взора. — А так-то вы здесь, числитесь невестой Морти, живете под одной крышей и с ним, и с нами всеми. И как знать, не несете ли вы в себе опасность для нас?

— Не я выбрала лорда Данмара в женихи, — я продолжаю пятиться, осознавая остро, что вся моя решимость, желание не позволять впредь Фабиану запугивать меня истаяли вдруг.

— И не Морти. Вообще-то вас выбрал я, — с возмутительной легкостью признается ведун и усмехается. — Каюсь, в тот момент… на не шибко трезвую голову… идея показалась преотличной. Забавная получалась шутка — дочурку самого Ренье да в жены печально известному некроманту. Демоны побери, кто ж тогда мог предположить, что Ренье не то что согласится, но даже удостоит Морти ответом? А потом еще и скоропалительно сошлет вас в эту уютную дыру на краю мира? Хотя факт, что в качестве сопровождения Ренье выбрал ваших ближайших одаренных родственников, отказавшись от обычной охраны и королевской свиты, наводит на определенные мысли…

— Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей семье, — бросаю я резко и выскакиваю прочь.

Сбегаю трусливо, не в силах ни выслушивать те глупости, что говорит Фабиан, ни находиться с ним в одном помещении.

— –

Дезире

Герре, маленький, тихий и насквозь провинциальный, располагался недалеко от западной границы княжества, соседствующей с континентальными территориями Лидии. Собственно, именно благодаря местоположению Герре и мог похвастаться наличием посадочной станции, пусть и являющейся всего-навсего небольшим перевалочным пунктом между Лидией и столицей Брийска. Кроме построенной полтора года назад станции, здесь не было никаких других достопримечательностей, город не участвовал ни в каких сколько-нибудь интересных исторических событиях, среди его коренных жителей ни в прошлом, ни в настоящем не отмечались выдающиеся личности, прославившиеся хотя бы в пределах Брийска. Даже переломный для этих мест, кровопролитный период разделения одного крупного княжества на пяток маленьких фактически не коснулся Герре, в те времена бывшего скорее большой деревней, нежели городом. И нынче он был спокоен, благообразен и уныл, подобно великому множеству иных похожих городков, затерянных на просторах разных королевств.

И тем, пожалуй, разительнее был контраст с моим родным Висом, по южному жарким, слишком крупным и шумным по сравнению с этим северным уединением и благочинностью.

Хотя, несомненно, вторая достопримечательность в Герре была. И имя ей — Мортон Данмар.

Местные жители не то чтобы боялись некроманта — едва ли они вообще как следует представляли себе, что такое некромантия в принципе, да и, к нашему счастью, большая часть слухов о нем до провинции попросту не доходила, — однако новость о попытке взорвать княжеский замок и половину столицы вместе с ее обитателями быстро разлетелась по всему Брийску и Герре не миновала. Все в городе знали и о странностях, творящихся на территории дома Мортона, и о подозрительных шумах внутри самого особняка, и что туда лучше вовсе не соваться. Знали о высылке некроманта из столицы в Герре, случившейся вскоре после того несостоявшегося взрыва, видели его пьяные дебоши здесь и уж точно замечали особенности его поведения. Мортон на дух не переносил светскую жизнь, будь то высшие круги или собрания местной знати, подчас не отличающейся чрезмерной родовитостью, порой говорил невпопад или то, что думал, мог начать прямо за столом чертить что-то на салфетках или устраивал дебаты на темы, обсуждать которые в приличном обществе не принято. Поэтому его скорее аккуратно избегали, здоровались на улицах, держались вежливо, иногда даже лебезили, памятуя о более высоком происхождении ведуна и приближенности к князю, но на местные мероприятия приглашать давно перестали и в компании его не задерживались. Так, на всякий случай.

Оказавшись в черте города, я первым делом навестила нескольких постоянных клиентов, поздороваться и обозначить, что отпуск мой закончился и я вышла на работу, заодно разузнала последние новости, коими наши мужчины на редкость мало интересовались. В общем и целом, ничего нового или неординарного за время моего отсутствия не произошло, все как обычно, кроме разве что прилета девиц Ренье, о котором, похоже, уже наслышана добрая половина Герре. Всем, конечно же, любопытно, какие они, эти дочери самого великого и ужасного лорда Чарльза Ренье, правда ли, что Мортон намерен жениться на одной из них и если да, то покинет ли он после свадьбы Герре или же приведет молодую супругу в старый дом? Свадебное торжество состоится здесь или в Вальсии? Почтит ли лорд Ренье своим личным визитом Брийск? Я только неопределенно качала головой и разводила руками, нисколько не кривя душой, — что я, по сути, знаю о ближайших планах что Мортон, что, тем более, Ренье? Мучило меня такое подозрение нехорошее, что Мортон опять забыл о невесте, наверняка погрузившись в изучение содержимого принесенной Стромом папки.

Папочка-то пухленькая.

За расспросами собеседников о леди Ренье я не сразу обратила внимание на вскользь оброненное замечание, что вчера в городе появился еще один гость, помимо высокородного семейства. Некий молодой человек прибыл в Герре накануне вечером — что довольно удивительно, поскольку за редким исключением все немногочисленные воздушные корабли прилетали в город днем, — и снял комнату у госпожи Вэймон, содержавшей местный аналог гостиницы для тех, кто не хотел останавливаться в комнатах над старомодным трактиром, расположенным недалеко от станции.

Стром? И, получается, он намерен задержаться, раз сразу подыскал временное жилье?

Еще я прошлась по продуктовым лавкам, сообщила, что завтра-послезавтра пришлю списки — пора бы пополнить и холодильный шкаф, и кладовую, к тому же надо чем-то кормить гостей, желательно три раза в день. Вряд ли обе леди Ренье готовы питаться исключительно яичницей на завтрак, обед и ужин.

С основными делами в городе вроде пока покончено, и я уж было засобиралась домой — бумаги ждут, и вторая ванная, кстати, тоже, — когда на горизонте возникла карета градоправителя. Вернее даже, жены градоправителя.

А улетать фактически из-под носа супруги начальства местного разлива не слишком-то вежливо.

— Леди Грейн! — госпожа Эдита Блайски, женщина лет уже не юных, но не теряющая надежды догнать годы молодые, высунулась из окна экипажа и помахала мне рукой с закрытым веером. — Не уделите ли вы немного вашего драгоценного времени?

Как будто у меня есть выбор!

Я несколько натянуто улыбнулась и терпеливо подождала, пока карета поравняется со мной и «звездой» и остановится.

— Слышала, вы вчера вернулись в город, леди Грейн, — Эдита заулыбалась куда как старательнее, чем я. — Как отдохнули?

— Благодарю, замечательно.

— Ох, тяжело, должно быть, возвращаться после столь прекрасного отдыха… простите, где вы отдыхали?

— В королевстве Флорансия.

— О, я даже не знаю, где это, — Эдита жеманно хихикнула, ничуть не смущаясь своих пробелов в географии. — Так вот, непросто возвращаться на работу после отдыха, не правда ли?

Я едва заметно пожала плечами, не удостоив собеседницу ответом. Старая привычка, оставшаяся напоминанием о прошлой жизни.

— Леди Грейн, я подумала, что вам надо непременно посетить наш званый ужин, который я устраиваю завтра в честь вашего возвращения.

И впрямь, честь-то какая. Только вот за что?

— Ничего особенного или официального, сугубо узкий круг лиц, неформальная обстановка… и, безусловно, мы ждем и милорда Данмара с его прелестной невестой.

А-а, тогда понятно. Ужин не в мою честь, он лишь предлог, дабы получить возможность поближе рассмотреть младшую леди Ренье. И ради такого события градоправитель с женой готовы потерпеть общество Мортона.

— Вам, наверное, известно, что невеста лорда Данмара прибыла со своей сестрой и кузеном, — напомнила я.

— О, да-да, конечно же, пусть и они придут, — Эдита раскрыла веер и принялась суетливо им обмахиваться. — Такая честь, ах, такая честь — две прекрасные леди Ренье и их… как зовут кузена?

— Лорд Элан Вэарринг.

— Он не Ренье? — озадаченно нахмурилась женщина.

— Видимо, нет.

О сестре лорда Ренье я никогда не слышала, да и Ден не упоминал… может, родственник со стороны матери Фреа и Катарины? Правда, насколько я знала, лорд вдовел уже много лет и явно не стремился жениться во второй раз и осчастливить род наследником мужского пола… И что, в таком случае, стало с его покойной супругой? А расспрашивать об этом гостей как-то неудобно.

— Как бы там ни было, с кем попало Ренье не породнятся, верно? — наконец нашлась с ответом Эдита.

Не факт.

— Я обязательно передам лорду Данмару ваше любезное приглашение, — заверила я.

— Я все равно пришлю вам приглашения.

— И вы же не станете возражать, если меня, как и обычно, будет сопровождать господин Кейри?

Веер замер на мгновение, в бледных голубых глазах под щедро накрашенными ресницами мелькнула тень недовольства, однако Эдита моргнула, смахивая ее, словно соринку, и продолжила обмахиваться.

— О-о, мы всегда рады господину Кейри!

Врет и не краснеет. С другой стороны, выбора у них все равно нет, решили пригласить меня и Мортона — потерпят и Фабиана один вечерок.

— А уж он-то как будет рад! — в тон собеседнице добавила я.

Эдита рассмеялась, коротко и насквозь фальшиво, будто я успела блеснуть невиданным доселе остроумием, и кивнула на прощание.

— Ждем вас с нетерпением, леди Грейн. Доброго дня.

— Доброго, госпожа Блайски.

Повинуясь жесту Эдиту, карета тронулась с места, загромыхали колеса и застучали подкованные копыта по мощеной камнем улице. Я вздохнула и на всякий случай внимательно огляделась, дабы убедиться, что в пределах видимости больше не наблюдается желающих пообщаться со мной. Улица, к счастью, оказалась почти пуста, а одинокий прохожий в самом ее начале явно спешил по своим делам.

Можно и домой. Подумаешь, там всего-то надо передать нашим гостям устное приглашение и каким-то чудом уговорить Мортона посетить званый ужин.

Дом, как выяснилось по возвращению, сотрясался и едва ли не в прямом смысле. Крики я услышала еще во дворе, когда пересекла невидимый полог защитного заклинания и приземлилась под навесом. Преобладал один женский голос, что-то доказывающий на повышенных, чуть истеричных тонах, мужской вторил немного тише, но не менее возмущенно. Неужели гости все-таки наткнулись на наших умертвий?

— …если вы привыкли жить в этом свинарнике, то что ж, это ваше право и ваш выбор, но если уж вы удосужились привести сюда невесту, то будьте так добры позаботиться о ней как должно!

— Тери, пожалуйста!

Я осторожно приоткрыла входную дверь и заглянула в холл. Мортон, страдальчески морщась и кривясь, нервно ходил взад-вперед по помещению, Катерина наступала, пытаясь заглянуть мужчине в лицо и отчаянно жестикулируя в такт собственным репликам, Фреа кружила возле сестры, без особого успеха силясь увести разбушевавшуюся ведунью, Элана не видать. У стены стояли Фабиан и Саффрон и наблюдали за спором с видом скучающих, однако не чуждых любопытству зевак, явившихся на публичную казнь.

— Тери, — с мольбой повторила Фреа, норовя встать щитом между сестрой и Мортоном, вероятно, во избежание попыток Катерины донести свою точку зрения с помощью стихии.

— Да, Тери, пожалуйста, не надо так вопить, — мрачно поддакнул Мортон. — Вы вроде приличная образованная ведунья, а не торговка с рынка…

— Кто вам давал право называть меня Тери?! — мгновенно взвилась Катерина. — Для вас я леди Ренье, лорд Данмар! Не извольте забывать об этом! И я требую, чтобы вы немедленно занялись приведением этого клоповника в порядок, иначе мы будем вынуждены покинуть сей гостеприимный кров!

Я на цыпочках, вдоль стеночки, подошла к Фабиану и Саффрон.

— Что тут происходит, помимо очевидного? — спросила я шепотом. Впрочем, благородное семейство, кажется, даже и не заметило моего появления.

— Леди Темная ведунья решила показать, кто в доме хозяин, — пояснила элле.

— Не боитесь, что она сейчас этот дом попросту разнесет ко всем демонам? — удивилась я.

— Ладно уж, кину сеть, если вдруг дойдет до боевых действий, — милостиво заверила Саффрон.

— Если дойдет, зрелище обещает быть интересным, — с азартом подхватил Фабиан. — Диз, примешь ставки?

— Еще чего! — некромант и адептка вестральского будут наше жилище громить, а мне ставки принимать?

— Вас здесь никто не держит, дражайшая леди Ренье! — с неожиданной злостью бросил Мортон и наконец повернулся лицом к обеим девушкам. — Какого харра вы вообще сюда заявились такой толпой? Я невесту ждал, а не всю ее родню разом!

— Меня здесь держит моя сестра, о которой под этой крышей явно некому позаботиться, кроме нас, ее родни, — парировала Катерина, с вызовом глядя на некроманта. — Или вы, лорд со столь сомнительной репутацией, станете уверять, будто ей тут ничего не грозит? — Катерина сделала шаг к Мортону и бедная Фреа оказалась между ними единственной преградой.

— Нам всем необходимо успокоиться и перевести дух… — начала Фреа, однако леди никто не удостоил вниманием.

— Вас, выпускницу вестральского, смущает моя репутация? Вы же Катерина Ренье, протеже знаменитого лорда Холдана-старшего, нынешнего главы корпуса Вестралии.

— И что?

— После всех темных делишек, которые милорд Холдан обстряпывает в стенах фактически созданного им корпуса, в которых вы наверняка участвовали, будучи ассистенткой милорда, а то и прикрывали… — на лице Мортона расцвела на редкость издевательская и подначивающая ухмылка, какой мне еще ни разу не доводилось видеть в его исполнении. — Ай-яй-яй, леди Ренье, да у вас репутация похуже моей будет, с той лишь разницей, что у вас все строго-настрого засекречено…

— Вас так волнуют чужие секреты? — улыбка Катерины казалась зеркальным отражением усмешки оппонента.

— Я обожаю чужие секреты. Особенно грязные секреты корпусов и тайны нелегальных экспериментов, коими балуются почти все, в частности ваш корпус.

— Вы ничего не докажете, — невозмутимо пожала плечами Катерина.

— Мне и не надо доказывать. Достаточно знать.

Я поймала растерянный, беспомощный взгляд Фреа и решительно направилась к ведунам. Спор, похоже, сошел на нет, а обсуждение нелегальных экспериментов можно уже считать переходом на отвлеченную тему, к условиям проживания в этом доме отношения не имеющую.

— Госпожа Блайски, жена градоправителя Герре, просила передать, что ждет нас всех завтра на званом ужине, — сообщила я.

— Диз, извинись за меня и скажи, что я не смогу, — ответил Мортон, не сводя испытующего взора с Катерины.

— Боюсь, в этот раз отказаться не выйдет — Эдита жаждет увидеть твою невесту, а не может же леди Фреа появиться в местном обществе без жениха?

— Сомневаюсь, что чету Блайски разочарует мое отсутствие.

— Простите, лорд Данмар, но леди Грейн права и с вашей стороны будет не… — подала голос Фреа и внезапно осеклась.

Нечто зеленое полыхнуло перед самым моим носом, с силой ударило под дых и отшвырнуло назад. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, спина чувствительно приложилась обо что-то твердое, воздух будто разом выбило из легких. Я инстинктивно попыталась сделать вдох. Получилось почему-то только с третьей попытки.

— Диз?

Из темноты выступило встревоженное лицо Фабиана, склонившегося ко мне. Я поморгала, подняла неожиданно отяжелевшую руку, потянулась к своей голове.

— Что… произошло?

— Не знаю, — Фабиан поднес ладонь к моей груди, провел по воздуху от нее до уровня макушки. — Странная, невесть откуда взявшаяся зеленая вспышка и вас четверых раскидало по разным углам. Все в порядке, ничего серьезного не повредила.

— А несерьезного?

— Возможно, спина будет болеть да синяк-другой обнаружится, — парень помог мне сесть и оглянулся на центр холла.

Разумеется, никаких следов неопознанной вспышки не было уже и в помине. Саффрон стояла на том же месте и озадаченно, настороженно осматривалась, Мортон и Катерина пытались подняться и только Фреа, отброшенная к подножию лестницы, лежала неподвижно.

— Фреа? — испуганно позвала Катерина.

Убедившись, что я вполне способна сидеть самостоятельно, Фабиан метнулся к Фреа.

— Она жива, просто без сознания.

— Фреа! — Катерина, путаясь в длинной юбке, вскочила, кинулась к сестре, оттолкнула Фабиана. Упала на колени, склонилась к побледневшему лицу, обрамленному растрепавшимися черными прядями. — Роза… И что же? — Катерина резко выпрямилась, посмотрела с ледяной, вымораживающей яростью на сидящего на полу Мортона. — Вы еще хотите уверить меня, будто здесь безопасно? Моей сестре, мне и любому из нас? В пекло ядра, если это так!

— –

Фреа

Помню ссору сестры с лордом Данмаром. Свою безуспешную попытку вмешаться, остановить крепнущий скандал. Как же не вовремя Элан решил пойти в город!

Помню взгляды Катерины и лорда — молодые драчливые петушки, да и только. Подначивающие друг друга, ждущие от противника повода начать бой, объявить детскую войнушку.

Помню странные нотки в голосе обоих, насторожившие меня не меньше криков, хотя я не могу понять, почему.

Помню темную зелень вспышки, соткавшейся прямо из воздуха, в мгновение ока затопившей мир вокруг. Потом был удар и тьма.

В сознание возвращаюсь медленно, удивляясь отстраненно, что лишаюсь чувств уже второй раз на этой неделе, чего прежде со мной не случалось. Я не такая неженка, какой, должно быть, Фабиан меня представляет, не из тех леди, для которых регулярные обмороки — способ воздействовать на окружающих или подчеркивать тонкость собственной душевной организации.

— Фреа?

Катерина.

Понимаю, что лежу, на сей раз на чем-то мягком, пружинящем в ответ на попытку пошевелиться. Голова приподнята и тоже уложена на мягкое и я догадываюсь запоздало — подушка. Я на кровати.

— Фреа? — прохладные пальцы сестры касаются моих висков, скул, щек.

— Тери? — открываю глаза, вижу над собой обеспокоенное лицо Катерины, сестра сидит рядом со мной, на краю постели.

— Как ты себя чувствуешь?

Не знаю. Прислушиваюсь к себе, но ощущаю лишь легкую ломоту в теле да головную боль.

Сестра оборачивается, и я замечаю встревоженного лорда Данмара, замершего на пороге нашей спальни, испуганную Ларису, кажущуюся безликой тенью в углу комнаты. Остальных я не вижу, однако подозреваю, что они собрались в коридоре, стараясь не попадать в поле зрение Катерины. Дверь спальни распахнута, как и одна оконная створка, впуская в комнату свежий воздух.

— Благодарите богов — если вы, милорд, в них верите, разумеется, — что все обошлось, — Катерина говорит резко, властно, словно провинившуюся служанку отчитывает. — На сей раз обошлось. Но кто знает, что ждет нас здесь дальше? Поэтому я сегодня же свяжусь с нашим отцом и расскажу ему о происшествии. Об обоих происшествиях и условиях, в которых мы вынуждены жить по вашей милости. Уверена, узнав правду, папа сочтет необходимым немедля разорвать вашу с Фреа помолвку.

— Поступайте так, как считаете нужным, миледи, — отвечает лорд Данмар сухо и выходит из спальни, закрыв за собой дверь.

Слышу шаги за створкой и приглушенные шепотки, затем все стихает. Катерина поворачивается ко мне, склоняется и вдруг улыбается удовлетворенно, торжествующе.

— Вот и все, Роза, мы летим домой.

— Что? — я приподнимаюсь осторожно, опираясь спиной на подушку, бросаю вопросительный взгляд на Ларису, но, судя по потерянному выражению бледного личика, горничная понимает еще меньше моего.

— Мы возвращаемся, Фреа, — повторяет сестра. — Я свяжусь с папой, обо всем ему расскажу, и он сразу откажется от этого нелепого брака, когда узнает, что нам пришлось тут пережить. Думаешь, он простит Данмару два покушения на свою дочь?

— Какие… покушения? О чем ты? — я смотрю в зеленые глаза Катерины, так похожие на мои, полные радости от удачно свершившейся задумки, как бывало в пору наших детских проказ, и неожиданно понимаю. — Тери, это ты все подстроила? Ссору с лордом… в столь своевременное отсутствие Элана… и я… Та вспышка — это же твоя сила!

— Богов ради, не кричи, — сестра оглядывает комнату и Ларису. — Не хватало еще, чтобы эта кучка отщепенцев догадалась.

— Но так нельзя!

— Почему?

— Они могли пострадать… и я тоже.

— Никто бы не пострадал, — Катерина отодвигается от меня, радость в глазах тускнеет, будто разом выцветшие краски. — Я рассчитала и силу удара, и радиус. Небольшая встряска им не повредила бы, — сестра нахмурилась внезапно, всматриваясь в меня. — Хотя ты не должна была терять сознание… прости, пожалуйста. Здесь я, возможно, чуть-чуть ошиблась.

Ошиблась? А если бы ее ошибка стоила жизни мне или леди Грейн, оказавшейся рядом во время удара?!

Я уже готова наброситься на Катерину с упреками, обвинениями, как вспоминаю вдруг, что и сама вчера рисковала жизнью и здоровьем Элана ради удовлетворения собственных мелочных амбиций, из-за детского наполовину желания утереть нос Фабиану, выиграть в глупой гонке.

Мы Ренье, это у нас в крови — использовать других в своих целях, идти по головам во имя достижения желаемого. Если потребуется, мы подомнем под себя любого, даже своих близких, рискнем ими, пусть бы и из лучших побуждений.

— Ты действительно хочешь остаться? — спрашивает Катерина, и голос ее напряжен, сух, что земля после долгого летнего зноя. — Выйти замуж за это недоразумение, называемое великим ведуном, жить харр знает где и в каких условиях, всю жить быть мужу мамочкой и нянькой в одном лице, контролером, через которого папа будет руководить Данмаром?

— Я… не знаю, — я отворачиваюсь от сестры. — Сейчас я хочу побыть одна.

— Это наша общая комната.

— Элана все равно нет и едва ли нам стоит смущаться от посещения спальни кузена, вряд ли там есть что-то, чего бы мы не видели прежде. Но если ты не желаешь туда идти, то уйду я, — я пытаюсь встать, однако Катерина жестом останавливает меня и поднимается сама, делает знак Ларисе.

— Тебе следует немного отдохнуть, а не разгуливать по этому клоповнику. Мы пойдем.

Я дожидаюсь, пока шаги девушек стихнут за дверью, и проверяю карманы юбки. К счастью, кулон не выпал, и я достаю его, рассматриваю в лучах солнца, заглядывающего в окно. Цепочка порвана Фабианом, я еще не успела найти среди украшений другую и перевесить папин подарок.

Папа говорил, этот союз важен для нашей семьи, нашего будущего. Что, когда я стану женой лорда Данмара, он сумеет позаботиться обо мне так, как не сумеет никто, ни один из тех высокородных сынов древнейших семей Вальсии и сопредельных государств.

Я верю папе. И потому согласилась.

И в первый месяц этой осени мне исполнится двадцать шесть. Я не держащаяся за свою свободу ведунья, я обычная девушка и молодая леди и мне пора уже выйти замуж. Я из рода древнего, знатного и, конечно же, обязана не просто выйти замуж за того, кого полюблю, но за того, кто принесет пользу моей семье, кто будет достоин стать частью ее, соединиться крепкими узами с родом Ренье, пусть бы и считается традиционно, что это только супруга входит в род мужа, отбрасывая прежнее имя свое.

Солнечный луч выхватывает грань, тонкую, кривую, уродливым шрамом пересекающую нижнюю часть камня. Поворачиваю кулон, присматриваюсь внимательнее.

Это не грань.

Трещина.

Но я уверена, что не заметила никаких повреждений, когда осматривала камень утром, едва Фабиан вернул мне кулон! Значит, появилась позднее, возможно, при ударе или падении? Я же не помню, куда и как упала, кто-то, скорее всего, лорд Данмар почти сразу отнес меня в нашу спальню.

Провожу подушечкой указательного пальца по трещине, и на коже остается сверкающая изумрудная пыль. Принюхиваюсь с опаской, но пыль ничем не пахнет.

Вдруг Фабиан прав и амулет не так прост, как я думаю? Вдруг папин подарок опасен? Или, наоборот, теперь, когда он явно поврежден, опасность угрожает мне, ведь я не знаю, что именно амулет скрывал?

И как отныне быть мне?

— –

Дезире

— Да она это, она, я тебе точно говорю.

— Кто?

— Катерина.

— Проверь еще вот этот, вдруг я что-то да позабыла? — я сунула в руки Саффрон лист со списком для бакалейщика, а сама повторно просмотрела предназначенный для пекаря.

— Не знаю, как она материализовала силу, не призывая стихию так, как обычно делаете вы, человечки, но меня-то все равно не обманешь, — элле бегло пробежала глазами по своему списку и вновь требовательно глянула на меня. — Ты понимаешь, что это значит?

— Нет, — честно ответила я. Я вообще не понимаю, чего Саффрон от меня хочет.

— Это саботаж! — элле патетично взмахнула листком бумаги. — Измена! Диверсия прямо у нас под носом!

— Сэф, — я отвлеклась от черновых списков продуктов, разложенных на обеденном столе на кухне. Как только проверим, перепроверим и убедимся, что все внесено, учтено и личные пожелания не забыты, можно будет переписать набело, дабы завтра с утра успеть разослать по нужным адресам. А если бы еще Саффрон не ленилась и не дрыхла до позднего часа, то я могла бы отправить списки с ней, не тратя время и силы на создание фантомных голубей. — Там, на минуточку, была ее сестра. Думаешь, Катерина устроила бы диверсию с риском для жизни Фреа? Судя по всему, они действительно любят друг друга крепко и искренне.

Не чета Матильде. За все прошедшие годы моей жизни на чужбине старшенькая наша не удосужилась черкнуть младшенькой, мне то бишь, ни строчки. Все новости о житие-бытие брата и сестры я узнавала из писем мамы.

Матильда недавно вышла замуж за знатного лорда, чем изрядно меня удивила — я как-то всегда полагала, что сестра не станет так долго тянуть с браком. Тео вырос в высокого, красивого и статного юношу, получил хорошее место при королевском дворе Этерии, мама писала, отбоя от внимания прекрасных дам нет, да и король благоволит молодому Аделли. Папа остался градоправителем Виса и потому родители по-прежнему жили там же, в доме моего детства.

О Франческо я не спрашивала. Он — прошлое, которому нет места в моем настоящем.

— Невестушка всего лишь отключилась на пару минут, это не критично, зато какой замечательный повод появился ткнуть Морти носом в его недостатки и, гордо задрав хвост и хлопнув дверью на прощание, свалить обратно в эту их Вальсию.

— Мне казалось, тебя вероятный отъезд Ренье должен только радовать.

— Я и порадовалась бы, если бы темная ведунья не устраивала здесь бесплатных представлений.

— Строго говоря, дар Катерины вполне обыкновенен для мага-человека, — справедливости ради возразила я.

— Вестральских выпускников натаскивает демон, это давно уже для многих не секрет, — снисходительно напомнила Саффрон и наконец удостоила список бакалейщика более внимательным взглядом. — И чем чаще ведун практикует темные искусства, тем большей, неотделимой частью его эта магия становится. Они буквально прорастают друг в друга и разорвать эти незримые узы уже нельзя, если, правда, не хотите получить вместо человека овощ на выходе. Морти вон, тоже во времена практики в Воздушном мире научился использовать ресурсы собственного тела так, чтобы получать некоторое количество силы без традиционного и крайне заметного для нелюдей призыва стихии извне, к тому же, будучи все-таки некромантом, он имеет небольшой доступ к темным источникам. Чем Катерина хуже? Особенно с учетом факта, кто ее протежировал?

И известная дружба лорда Ренье с лордом Холданом без лишних слов объясняла выбор учебного заведения для дальнейшего развития дара старшей дочери.

— Но рискнуть сестрой… — не сдавалась я. — Тебе не кажется, это уж слишком?

— Я тебя умоляю! Эти вестральские побезумнее вас, лирских, будут. Они еще и не то отчудить могут. Подумаешь, сестра под руку подвернулась!

Если день не задался с утра, то на удачное его продолжение рассчитывать особо не приходилось. Фабиан героически вызвался перенести бессознательное тело Фреа в занятую дамами спальню, однако сей жест благородный совершенно не впечатлил Катерину, и всю недолгую дорогу до комнаты ведунья так пристально и строго следила за парнем, точно подозревала, что Фабиан может по пути добить ее драгоценную сестренку. Выполнила ли она свою угрозу и рассказала ли о произошедшем лорду Ренье, мы не знали, Мортон же поступил, как поступал обычно — закрылся в лаборатории. Элан, как выяснилось, ходил в город и, мне показалось, по возвращению не шибко обрадовался развернувшимся в его отсутствие баталиям. На всякий случай я передала Элану приглашение от госпожи Блайски и на том мы разошлись. Конфликт выглядел исчерпанным, но более чем очевидно, что воцарившееся настороженное затишье временное.

Возможно, то самое, которое перед бурей бывает.

— А рассказать об этом Мортону ты собираешься?

— О чем? — хитро прищурилась Саффрон. — О том, что нечего было невесту выбирать с пьяных глаз и легкой руки не менее пьяного Феба или что темная ведунья объявила нам войну? Ну, если после этих экспериментов у Морти еще не все извилины испарились, то он и сам понял и первое, и второе.

Спорить я, если честно, поленилась. Мы еще раз проверили и просмотрели все списки, внесли последние поправки, и я собрала бумаги в одну стопку, намереваясь подняться к себе и там переписать на чистовик. Прижав списки и грифели к груди, направилась к двери и вдруг услышала за створкой голоса. Говорили негромко, однако Фабиана и Мортона я опознала сразу. Только странное какое-то место для обсуждений. Я осторожно приоткрыла дверь, выглянула в коридор. Ах вот оно что.

Мортон, одетый в простые черные брюки и черную же, застегнутую под горло куртку, стоял возле задней двери в конце коридора и деловито обхлопывал карманы, попутно давая Фабиану последние ценные указания.

— И куда ты собрался на ночь глядя? — поинтересовалась я, выйдя к мужчинам.

— Прогуляться хочу, Диз, — не моргнув глазом соврал Мортон.

— В одиннадцатом часу вечера? — уточнила я, припомнив положение стрелок на настенных часах на кухне.

— Диз, ты взрослая женщина, должна уже понимать, что к чему в жизни молодого здорового мужчины, — насмешливо заметил Фабиан.

— Именно что я-то понимаю, — и знаю прекрасно, что реши Мортон навестить заведение госпожи Маделены и преспокойно вышел бы через парадный вход, а не пытался бы тайком сбежать через задний. Я осмотрела короткий коридор, убеждаясь, что посторонних поблизости нет, и понизила голос: — Разве господин Гивенс тебя не предупредил, что лучше не соваться на эти развалины?

— Предупредил, — Мортон надел черные кожаные перчатки и улыбнулся по-мальчишески проказливо. — Я его выслушал и принял сказанное к сведению, однако никаких клятв или обещаний я не давал, а запрет готов принять только официальный.

Да и тот, сколь подозреваю, вряд ли бы остановил некроманта.

— А как же горгул?

— А что — горгул?

— Едва ли он тебе обрадуется.

— Я ему тоже не слишком рад. Если что, меня ни для кого нет. До завтра, Диз, — Мортон кивнул мне на прощание и вышел за дверь.

— Птичку мою не забудь вернуть в целости и сохранности, — вместо напутствия выдал Фабиан и закрыл за некромантом створку.

— Он с ума сошел? — опешила я. — Сказано же было, на территории объекта нельзя появляться ведунам!

— Морти говорит, на этих развалинах прямо нечто редкое образовалось, что никак нельзя упускать.

— И возможные последствия его не волнуют?

— Когда бы они вообще его волновали?

О да!

— Он хоть справлялся о самочувствии Фреа? — полюбопытствовала я, не рассчитывая, впрочем, на положительный ответ.

— Тут какое-то редкое магическое явление, а Морти будет разводить реверансы вокруг трепетной леди? — усмехнулся Фабиан. — К тому же я видел Эла, когда тот нес родственницам ужин. Эл сказал, что с кузиной все хорошо.

И на том, похоже, все решили успокоиться. Можно ли из этого сделать вывод, что пока обошлось и от жалоб отцу Катерина все-таки воздержалась?

— Ладно, пойду к себе, переписывать списки, — вздохнула я и, развернувшись, направилась к лестнице для слуг.

— –

Фреа

К счастью, Элан согласен со мной — поступок Катерины безрассуден, неразумен. Ей не следовало даже пытаться избавить меня от этой помолвки способом столь странным, опрометчивым, не следовало подвергать риску ни себя, ни окружающих. Брат поддерживает меня, более того, он напоминает Катерине, что ей, простой ведунье, не стоит спорить с лордом Данмаром, не стоит меряться с ним силой. Под нашим общим натиском сестра отступает неохотно, временно откладывает в сторону идею рассказать обо всем папе, хотя мне и кажется, будто она готова возразить на замечание Элана о простой ведунье. Невольно я задумываюсь о ее споре с лордом Данмаром, о той части его, где речь зашла о темных делах вестральского корпуса, о лорде Холдане и о том, что скрывает он и Катерина, бывшая некогда его ассистенткой. Лорд Кристофер Холдан-старший добрый друг нашей семьи и отца, он действительно оказывал покровительство Катерине, когда она поступила в корпус Вестралии и вынуждена была жить так далеко от дома, он учил меня многим полезным вещам. Порою я удивлялась, почему папа и дядя Кристофер не договорились о браке между мной и сыном лорда Холдана, Кристофером-младшим? Союз был бы выгоден обеим сторонам, соединил бы две влиятельные семьи Вальсии, мне не пришлось бы покидать родную страну, да что там, даже не пришлось бы уезжать далеко — Нуалон и замок лорда Холдана, Белль, расположены рядом друг с другом, — и я немного знала молодого Кристофера, юношу приятного, пусть и не особо открытого, общительного.

Тем не менее, несмотря на очевидную пользу нашего брака, ни папа, ни дядя Кристофер никогда не заговаривали о возможности поженить детей. Во всяком случае, мне о том ничего не известно.

Элан рассказывает мне о Герре, осмотреть который мне еще не довелось. Обычный тихий город, уверяет брат, бесконечно далекий от Эжена, столицы Вальсии, или иных крупных городов крупных королевств. Но есть приглашение от супруги градоправителя Герре, а это прекрасная возможность поехать в город, познакомиться с его жителями, быть представленной здешнему высшему свету. Разумеется, я понимаю, сколь сильно высшее общество в провинции отличается от столичного, однако не вижу в том ничего плохого, наоборот, тут люди должны быть проще, более открыты и менее склонны к фальши, к притворству и поиску собственной выгоды везде, где только таковую можно найти.

Перед сном я решаю принять ванну, и Лариса собирает все необходимое. Из-за размеров предоставленной в наше распоряжение комнаты, отсутствия раздельных спален и гардеробных большая часть багажа остается в холле, кое-как, наспех задвинутая в закуток под лестницей, нераспакованная как должно, и горничной приходится постоянно спускаться вниз, искать нужные вещи в сундуках, открытых на всеобщее обозрение. В спальню мы забрали только самое необходимое, совсем немного одежды на первое время и драгоценности, на чем настояла Катерина. Сестра же говорит, чтобы я взяла с собой Ларису или ее, чтобы ни в коем случае не оставалась надолго одна в ванной, но я лишь отмахиваюсь. Глупость какая — идти в ванную с сопровождением, будто мы до сих пор живем в те темные, дикие времена, когда леди и помыться без помощи служанок не могла.

Горячая вода расслабляет, душистая пена, поднявшаяся белоснежными шапками над бортиками ванны, окутывает сладким ароматом роз, погружает в воздушную негу, в зыбкую полудрему.

Надо рассказать Элану о трещине, брат должно быть известно, что это может означать.

Или лучше Катерине?

Нет-нет, Элану. Сестре я еще не поведала об истинном назначении папиного подарка, а о том, что Фабиан едва ли не украл у меня кулон, и вовсе никому не решилась рассказать.

Стыдно. И стыдно вдвойне от того, как легко позабыла я все, чему учил дядя Кристофер, как бездумно, мгновенно поддалась власти страха, наполовину животного, парализующего. Следовало не теряться, словно я и впрямь беспомощная, изнеженная леди, словно нечем мне ответить, кроме как завизжать погромче. Или дело в том, что никогда прежде мне не приходилось защищаться, никогда не приходилось применять на практике некогда изученное?

Хрупкая сфера покоя, ленивых размышлений лопается мыльным пузырем, когда я слышу шаги по ванной комнате.

Вздрагиваю, открываю глаза и вижу возле ванны Фабиана, невозмутимого, рассматривающего меня по-мужски оценивающе в рассеянном свете кристалла под потолком.

Бросаю быстрый взгляд на чуть осевшие холмики пены, убеждаясь, что та еще не растворилась полностью, открывая слишком наглому взору недозволенное.

— Господин Кейри, — произношу как можно спокойнее. Пусть не думает, будто его визит в ванную может меня напугать. — Вам не кажется, что вы переходите всякие возможные границы допустимого?

— Нет, не кажется, — даже сейчас, даже в такой скандальной ситуации в голосе его звучит насмешка. — А вам, леди Ренье?

— Нет, мне не кажется, — повторяю я и отворачиваюсь. — Я это знаю.

— Там есть щеколда, — Фабиан указывает на дверь за своей спиной. — Полезная штука, между прочим, особенно когда живешь в общежитии.

— Я полагала, этот дом принадлежит лорду Данмару.

— А общаги при учебке принадлежат корпусу, что вовсе не означает, будто ванная, одна на этаж, кстати, полностью переходит в единоличное распоряжение каждого свежезаселившегося адепта. Ванная-то одна, а адептов на этаже много…

Отмечаю краем глаза, как Фабиан делает шаг к ванне, склоняется к моим собранным в пучок волосам.

— Благодарю за подсказку, господин Кейри, а теперь настоятельно прошу вас покинуть ванную комнату.

— Если вам интересно, леди Ренье, за этот склеп платит князь Александр, вернее, дом со всеми вытекающими расходами за содержание оплачивается из княжеской казны. Сам Морти не внес за стены халупы сей ни одной мелкой монетки.

— Не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.

— Морти беден как жрец отшельнического храма.

— И что же? — ведун полагает наивно, будто кроме него не нашлось желающих сообщить мне, что у моего жениха нет не то что состояния — даже небольших накоплений, что делают всякие разумные люди?

— Просто любопытно, на кой тогда такой женишок сдался вашему отцу? — Фабиан опирается одной рукой о бортик ванны, лицо молодого человека оказывается непозволительно близко к моему. Чувствую чужое дыхание на щеке, голос ведуна падает до шепота. — Знаете, леди Ренье, чем дольше я размышляю о внезапном согласии вашего дражайшего батюшки и вашем скоропалительном приезде, тем больше мне видится во всем этом… некий подвох.

Горячая вода и тихая нега расслабила тело, сделала его мягким, чувствительным. И мне вдруг тоже становится любопытно — как далеко способен зайти Фабиан в странном своем желании спровоцировать меня, выяснить правду о том, о чем он знать не знал еще три дня назад?

— И ваш экранирующий амулет… — вторая рука касается шеи, скользит кончиками пальцев по коже, опускаясь на ключицы. — Где он, кстати?

Вопреки ожиданиям мне нравится само ощущение его прикосновения, оно не пугает так, как было вчера. Я поворачиваю лицо к Фабиану, смело встречаю его каплю удивленный, неожиданно пристальный взгляд.

— Его на мне нет, — кулон спрятан надежно среди моих личных украшений в отдельной шкатулке. — Или я неинтересна вам без амулета и тайных замыслов моего отца?

Знаю, я и сама пытаюсь спровоцировать Фабиана. Он молодой здоровый мужчина, не женатый и явно не отдавший свое сердце и помыслы другой девушке, а я — без всякой ложной скромности — красива, стройна и в то же время не настолько юна, неопытна, чтобы не понимать, что означает потяжелевший, потемневший взгляд его. Соблазнительная обнаженная девушка в ванне — сомневаюсь, чтобы в такой ситуации все мысли ведуна были исключительно об амулете. И когда Фабиан, помедлив чуть, все же касается моих губ своими, не отстраняюсь, не пытаюсь сопротивляться. Наоборот, радуюсь возможности получить власть над этим наглецом, показать, что я не боюсь его, что я не намерена подчиняться и склонять голову пред ним лишь потому, что он — сильный мужчина.

Я женщина, но я вовсе не слаба.

Не пугаюсь ни поцелуя, с каждым мгновение становящимся все более настойчивым, нетерпеливым, ни руки, опустившейся на грудь. Приоткрываю рот, позволяя углубить поцелуй, зайти дальше, чем бывало прежде. Рукав рубашки Фабиана намокает, но, похоже, его мало заботит незначительная эта мелочь. Ладонь обхватывает левую грудь, поглаживает неспешно, и мне начинает казаться, будто кожа впитывает жар воды, наполняется им, он медленно копится внутри и особенно между бедер, отзывается чутко на каждое прикосновение мужчины рядом. Ладонь же опускается ниже, пальцы скользят под грудью, словно обводя ее по контуру… останавливаются на долю секунды и возвращаются туда, где гладкая кожа становится шершавой, неровной, будто изрезанной ножом, где соединяются тонкие линии старого шрама.

Фабиан замирает. Его губы все еще касаются моих, однако он больше не целует меня, он застывает, кончики пальцев снова и снова изучают отметину под грудью, ощупывают с любопытством, и в интересе том нет ни малейшего намека на страсть. Ведун чуть отстраняется, хмурится, глядя куда-то мимо меня.

— Что это?

Я отталкиваю его руку, отодвигаюсь к другому бортику ванны, подтягиваю колени к груди. Замечаю вдруг, что на самом деле вода немного остыла, пена осела еще сильнее, а во взгляде Фабиана появился азарт алхимика, чей эксперимент принес неожиданный, но все же занятный до крайности результат.

— Шрам.

— И при каких обстоятельствах он получен? — Фабиан пытается отжать вымокший рукав, смотрит пристально на мою грудь, скрытую отчасти остатками пены, отчасти коленками, и алчный, исследовательский взор этот, далекий от истинно мужского интереса, отчего-то поднимает волну стыда, протеста и возмущения. — Тем более такой странной формы и в таком необычном месте… Встань-ка.

— Что? — на мгновение я теряюсь — и из-за самого предложения, и из-за вызывающе фамильярного тона его, и от факта, что ведун позволил себе перейти на «ты» без разрешения.

— Встань, пожалуйста, хочу глянуть на этот твой шрам.

— Нет!

— Не буду я смотреть на остальное, — заверяет Фабиан неубедительно. — Да и голых девок… обнаженных девушек я видел достаточно, чтобы не впадать в подростковый экстаз девственника при виде сисе… женской груди.

Он с ума сошел?! Разговаривает со мной в совершенно неподобающем тоне и выражениях, более уместных в дешевых питейных заведениях, требует невозможную вещь, да еще и не стесняется уточнить, что у него было много женщин? Словно его опыт должен меня хоть сколько-нибудь волновать!

— Нет, — повторяю я тише, но тверже, жестче. — А теперь, господин Кейри, извольте немедленно покинуть ванную комнату.

— Фреа…

— Вон! — я взмахиваю рукой, бью по воде, и часть ее плещет через бортик на пол и на брюки Фабиана, а брызги щедро орошают рубашку и лицо. От неожиданности ведун пытается отшатнуться, садится на пятки. — Вон, а иначе я закричу и вам потребуется немало времени, чтобы доказать, что вы ни к чему меня не принуждали, но всего лишь любезно указали на необходимость задвигать щеколду.

Фабиан утирает сухим рукавом лицо, смотрит на меня напряженно, колюче — вижу ясно, он готов возразить, поспорить, заявить во всеуслышание, что я ответила на его поцелуй и ни о каком принуждении речи быть не может, — но все же встает и стремительно выходит из ванной, хлопнув дверью. Я выбираюсь торопливо из ванны, наспех заворачиваюсь в большое полотенце и, оставляя мокрые следы на полу, бросаюсь к створке. Задвигаю щеколду, однако успокоения это не приносит.

Шрам невелик, округлой формы, с переплетением линий внутри. Расположен под грудью так, что, пожалуй, не сразу заметишь. Рассматриваю шрам через зеркало, пытаясь вспомнить, когда он появился. Когда я была маленькой, или когда стала постарше, или еще позже? И при каких обстоятельствах?

Помню, что он был всегда. Или думаю, будто бы он был всегда.

Но, как ни стараюсь, не могу вспомнить, после чего он остался.