Умный, наглый, самоуверенный

Глава 9 Букет из синих цветов

Спустя два дня Абрамович-старший навещал в городской травме уже двоих — и Леву, и Пушкина, которого привели в сознание после сотрясения. Он висел на растяжке, обе ноги были сломаны.

«Прыти поубавится, — думал Левша, — но таки жив, собака, выкарабкался». Раньше Левша Пушкина активно не любил, а после несчастья с братом возненавидел. Пушкин усадил за стол вместо себя Леву, а сам вывернулся. Левша холодно размышлял, чем таких убивают, есть ли такие средства, пока больной не отвлек его внимания фразой, что с секонд-хендом решил завязать.

— Принимай дела, Абрамыч. Ты всегда хотел, я знаю. Моя доля пусть останется втрое урезанная. Типа пенсия.

Левша от неожиданности моргнул. Пенсии Пушкина он само собой лишит, такое вообще не принято, но в то, что Пушкин отдавал дело, он поверить не мог. Он его всегда отдавал, а на деле держал, как бультерьер, мертвой хваткой. И сейчас Левша ему не верил, хотя не мог сразу сообразить, что тот задумал. Какую приготовил ловушку.

Авилов с той минуты, как пришел в себя, упорно думал о Кате. В той схеме, что он составил для опознания противника, был пробел — информатор знал, где он, с кем, но не знал времени выхода. Логично было предположить, что он уйдет утром. Авилов не догадывался, что Катина музыка его затянет, поэтому момент выхода из дома не запланировал. Просто вышел в семь утра. Либо его караулили двое суток, не отлучаясь на еду, спанье и остальные отправления, либо, что выглядит правдоподобней, Катя предупредила. Он попросил у Левши сотовый и, заполучив его к вечеру, вытребовал свиданье с Комаром.

Комар явился на следующее утро и подтвердил, что и Сережа, и Гоша — люди Гриши-банкомата, он подкармливает педиков, а может, и потрахивает, точно не известно. Гриша время от времени наезжал на отморозков, и педики ему помогали. А Сережина телка из «Старого рояля» на все пойдет, все знают, что она за него цепляется из последнего.

На следующее утро Авилов попросил зайти Иру. Она явилась, бледная как смерть, и с порога заявила, что видела в проезжавшей машине Алексея.

— У тебя глюки, — постановил он. Только Иркиного утопленника ему и не хватало. — Обрати внимание на инвалида, родная.

Ира пришла в себя не сразу, но постепенно до нее стало доходить, что он хочет впутать ее в свои дела.

— У тебя все равно шпиономания. Пожалуйста, последи за одной женщиной. Тебе это будет нетрудно, у тебя способности. Ты в пять секунд вычислила домработницу. Помоги мне, любимая.

Ира понимала, что отказать не может. Она же хотела его помощи!

Она ушла, немного поплакав и выслушав все инструкции, а он решил, что интерес к женщинам имеет свои пределы. Они интересны, пока не опасны для жизни, а когда два инстинкта вступают в противоречие, половой умолкает. Сейчас ему не нужна была женщина. Только товарищ.

Там была одна штука, в этой Кате. Он заметил это только в ее доме — она слышала сквозь музыку. Какой бы мощности ни был звук, ее слух отделял его от голоса находящегося поблизости человека. Она их расчленяла. С таким подарком природы она могла слышать все их разговоры в «Старом рояле», а если правда то, что сообщил Комар об ее отношениях с Сережей, то вся жизнь «отморозков» могла быть у Гриши-банкомата как на ладони. И дата выезда Гонца, и все остальное. Хотя Комар трепло. Ему чем страшней, тем пуще веселится, любит пугать, мудак.

Катин дом не выдает в ней обеспеченной женщины. И, выполняя чужие поручения, не обязательно говорить «последние» слова. Достаточно пробыть вместе какое-то время. А Катя была на высоте чувств, и его это смущало. Он не привык к такому открытому восхищению. Он понял, что ищет аргументы в ее оправдание.

Все ведет к «Старому роялю» — и происки домработницы, нанятой Гошей, и остальная информация могла быть добыта оттуда, доставлена Грише-банкомату, а через его людей остатки долетали и до Комара, который всех всем продает, лишь бы срубить капусту. Сейчас пойдет информировать «педиков».

Голова от мыслей разболелась, он попросил таблетку и закрыл глаза.

Письмо № 9.

«Дорогая Танюша, здравствуй. Два дня у нас с теткой Нюрой после „бандита“ было унылое настроение, тем более что и мужчины наши уехали в город. Я, было, совсем заскучала без Павла и ходила сама не своя, но на улице средь бела дня встретила своих „чердачных“ мальчиков. На велосипедах, с плейерами, такие воспитанные. Я даже покраснела, когда их увидела, но они остановились по-деловому, слезли. Один Костя, другой Артем. Говорят, не прокатить ли меня до озера, не хочу ли послушать музыку, а можно вечером встретиться на танцах. Костя поинтересовался, где мой „папик“, а я снова покраснела. Нормальные оказались, и вечером я с ними на танцы пошла. Потом мы отправились на берег вино пить, костер развели, и тут-то все и началось.

Симпатичные-то они, конечно, симпатичные, но все равно козлы. Представляешь, они, во-первых, третьего с собой пригласили, а во-вторых, веревку припасли, чтобы руки-ноги закрутить как следует. Ну это, сама понимаешь, не сразу началось, вначале было все по договоренности, то есть по очереди, а потом, когда они разошлись и вдвоем на меня полезли, тут третий объявился, какой-то бугай деревенский. Я им что, станок? Я пыталась кричать, но бугай мне шею едва не свернул. В общем, скоро от меня осталось просто бездыханное тело. Права ты была, что я чересчур дразню мужской пол… Назавтра пришла радостная весть из города — А. С. в больницу попал с переломами ног. Раньше чем через три месяца не выйдет. Но, с другой стороны, хоть его и ненавижу, а немного жалко тетку. И кто мне деньги за работу будет платить?»

Ира не поверила, что женщина решила свести с Сашей счеты. Где ж такую женщину найдешь! Кто-то, может, и рискнет, но не женщина… Когда позвонили из больницы, Ира вначале вообще не поверила своим ушам, потом не поверила, что это серьезно. Если Сашка пострадает, его врагам не позавидуешь.

«Женщина» оказалась высокой тоненькой официанткой из «Старого рояля», непонятно каким ветром занесенным в ресторан. Что Ира в ней сразу оценила — цепкость взгляда. Та ее сразу заметила, похоже, что вспомнила, и установила встречное наблюдение. У Кати оказались невероятные пальцы, с длинными фалангами, пальцы вели отдельную жизнь — двигались, сгибались, перемещались. На Иру руки произвели неприятное впечатление, напомнили фильмы из жизни моллюсков.

Непонятно было, как за этой особой следить, и Ира решила взять напрокат автомобиль. Не сидеть же весь день в ресторане, переглядываясь? На этот раз она с удовольствием, будто забавляясь игрой, купила черный парик с челкой, примерила — сразу можно на панель! Черный цвет волос огрубил ее яркость до вульгарности.

«Джонни, оу-е!» — промурлыкала перед зеркалом, полюбовавшись собой, и отправилась брать машину. Долго выбирала и взяла наконец черную девятку. Черная женщина в черных очках в черной-черной машине!

И тут, на углу улицы маршала Жукова, ее снова настиг «глюк». Алексей, черт, погоди же, погоди. Он сидел за рулем хорошо побитого «вольво». Ира забыла про Катю и устремилась по прежнему пути обманутой жены. Заживают такие раны или никогда?

Он поставил машину у здания городской налоговой инспекции и пробыл внутри почти час, дальше его маршрут следовал по аналогичным заведениям, вплоть до ОБЭПа, затем он выехал на шоссе и отправился за город. Ира вернулась в восемь вечера, не понимая, что она делала все это время. Какой-то морок. На три часа ее выбросило из жизни, потому что человек в «вольво» оказался похож на Алексея, и она ринулась за ним, потеряв голову. Чего она хотела? Она хотела, тут сомневаться не приходится, чтобы это оказался он. И боялась, что это окажется он. Она бросила погоню на полдороге, боясь унижения. Был момент, когда она догнала его и зашла в здание следом. Внизу его уже не было, крутилась вертушка, тронутая с места его телом, охранник за стеклом пел вместе с магнитофоном: «Не везет мне в смерти, повезет в любви» — и улыбался. Она вернулась в машину смертельно уставшей, чувствуя, что разваливается на куски.

Через полчаса позвонил Саша и приказал идти в «Старый рояль».

— Но она на меня смотрит, — пожаловалась Ира, вымотанная погоней за прошлым.

— Пусть. Давай в открытую.

Но в «Старом рояле» дела пошли не по Сашиному сценарию. Катя, увидев ее, подошла и, извинившись, спросила: «Вы не знаете, где Александр? Я его потеряла».

Ира, не медля ни секунды, просто из любопытства — посмотреть на реакцию — ответила:

— В больнице. После наезда, с переломами ног.

Девушка рухнула на стул и произнесла:

— Вот звери.

— Кто?

Вместо ответа Катя обвела взглядом полупустой зал.

— Я расскажу вам, что мне известно, а вы — что вам. Идет?

— Мне ничего не известно, — отозвалась та.

— Скажите хотя бы, чем он занимается?

— Автомобилями. Ремонтом и продажей.

Ира попыталась разговорить девушку, но ей не удалось. Дома она тут же позвонила Саше в больницу и рассказала о беседе.

— Все нормально, — оценил он. — Теперь переоденься и в двенадцать, когда закроется «Рояль», узнай, куда она пойдет. Если домой, это на Главном проспекте, дождись гостей. Стой хоть всю ночь. Ей нужно будет с кем-то это обсудить.

Ира вздохнула, сварила кофе, перелила его в термос и направилась к зеркалу за черным париком.

Она припарковалась чуть в стороне от «Старого рояля» и сидела, разглядывая через стекло светившееся под фонарем кленовое дерево. Катя вышла из кафе не одна, а с барменом, они, закрыв двери, попрощались с охраной и двинулись по улице вместе. Так же вместе зашли в подъезд, и Ира зашла за ними чуть погодя — узнать квартиру. Третий этаж, направо. Она вернулась в машину и села ждать.

Около часа ночи подошел еще человек и поднялся в ту же квартиру. Через два часа сорок три минуты бармен из «Старого рояля» и вновь пришедший вышли вдвоем, быстро попрощались и поспешно разошлись в разные стороны. Ира просидела еще несколько минут, не зная, что предпринять. Потом развернулась и решила ехать за тем, которого раньше не видела, но он нырнул в сквер и исчез за кустами. Объехав сквер, она увидела его снова, он свернул в переулок направо и достал из кармана ключи. Видимо, пришел домой. Ира запомнила адрес — Солнечная, 27 — и отправилась назад. Какое-то сомнение ее мучило. Слишком торопливо они прощались, не глядя друг на друга. Надо проведать Катю.

Она поднялась, отметив, что в доме есть лифт, но почему-то никто им не пользовался. Лифт старый, из тех, что издает скрежещущие звуки. Дверь в Катину квартиру оказалась незапертой, полуоткрытой, свет потушен. Она вошла, с холодком, бегущим по спине, осмотрела уютную комнату, кухню, увидела букет на белом пластике кухонного стола и долго не могла определить, какого он цвета.

Из окон в квартиру лил свет фонаря, и Ира постепенно привыкала к темноте. Хозяйки не было, но из дому она не выходила, разве что за те семь минут, пока Ира преследовала ночного гостя. В квартире не было никаких следов людей. Она еще раз обошла все и, всякий раз замирая от ужаса, открывала двери в туалет, ванную, кладовку. Ничего. Какая-то мертвая квартира. Сжавшись, она открыла двери на балкон и посмотрела вниз. Пустая улица под ярко освещенным фонарем. Как могло случиться, что она упустила Катю? Ира вышла в подъезд, прикрыв за собой дверь, спустилась на первый этаж и машинально, скорее, чтобы услышать хоть какие-то звуки, нажала кнопку лифта. Лифт дернулся, похоже, стоял на третьем и со скрежетом поехал вниз. Двери раскрылись, и в тусклом свете лампочки она увидела Катю. Та сидела на полу, свесив голову набок, глаза были закрыты, рот полуоткрыт.

Ира бросилась к ближайшей двери на площадке и начала колотить изо всех сил: «Помогите, откройте, пожалуйста, девушке в лифте плохо!» Потом метнулась к противоположной двери и зазвонила туда. Послышались шаги, в глазке показался свет. Ира продолжала кричать, бегая от одной квартиры к другой. Когда замок в одной из них начал поворачиваться, она бросилась на улицу, заметив краем глаза, что дом ожил, в окнах то здесь, то там зажегся свет. Она завелась и умчалась в доли секунды, пока не заметили машину. В четыре утра разбудила Сашу звонком. Он в ответ на ее крики издал невнятный звук и приказал утром обзвонить больницы, узнать, что с Катей. Спать Ира не могла и пару оставшихся до наступления утра часов бессмысленно металась по квартире, роняя предметы.

Утром она отыскала Катю в тридцать второй городской больнице. Ира добилась разговора с врачом — передозировка, исход может быть любым. Врач возлагал надежду на то, что девушка быстро была доставлена. Хоть небольшой, но шанс был.

В восемь утра Ира свалилась, но заснуть не могла. Прежняя жизнь показалась ей миражом. Настоящее все заслонило. Она позвонила Саше и сообщила новости.

— Там на столе стоял букет из синих цветов. — Ира замолчала, ожидая, что он ответит. Авилов молчал. Она положила трубку и упала на диван без сил. Завод кончился.

И все-таки Катя была ни при чем. Они обе, и его как бы жена и как бы возлюбленная, были ни при чем. Больше Авилов себя ничем утешить не мог. Все бы сейчас отдал за пару здоровых ног. Почему он не подумал о Кате! Сама невинность, но слишком сообразительна, чтобы не понимать, что происходит вокруг. Видимо, это стало опасным. А опасным стало с того момента, когда его вмяла в стену черная девятка. И даже не с того момента, как вмяла, а с того, как об этом стало известно Кате. Сергей и Гоша. Конечно, такие не бьют, не режут, они именно травят. Слабый пол.

Письмо № 10.

«Танюша, что тут началось! Ты себе и представить не можешь, какие чудные дела стали твориться после того, как А. С. попал в больницу. Он настоящий бандит, но и мадам, как выяснилось, не уступает. Позавчера прикатила в черной машине и увезла меня в город. На мою скромную персону наконец обратили внимание. Им потребовалась помощь. У них тут очень не просто так. Продумано, и упражнения с платком, и пистолет — все продумано. В общем, эта его Ира, не изволив ничего объяснять, попросила у меня помощи в деле, с которым ей одной не справиться.

Мы напились на ночь глядя кофе, переоделись, как проститутки, натурально тебе говорю, и ночь-полночь отправились караулить одного мужика. Караулили мы его у ресторана, слишком даже хорошо мне знакомого, где я приняла муки адские с этими чертовыми танцами с юбкой и перьями. Он вышел, мы его обогнали, приехали в какой-то переулок и дожидались там. Я должна была его зажать платком, сидя сзади. А ее задача была — заманить к нам в машину на водительское место. Она это ловко прокрутила, таким слабеньким голоском попросив посмотреть, почему не заводится. Он сел, а я набросилась сзади, как коршун. Когда отпустила, он воздух ртом хватал, она в это время уже пистолет к голове приставила и давай его мордовать какой-то Катей. Он еще хрипит, слова сказать не может, а она пистолет в голову вдавливает. Нужное выдавила, передала мне пистолет, села на водительское место, уехали мы далеко за город, практически в лес, и там его из машины выпихнули уже часа в два ночи, несмотря на завывания.

Я-то его узнала, хотя мадам и не сообщила, что мы знакомы, но надеюсь, что он меня в таком виде в темноте не определил. Приехали домой, она умаялась, а я нисколько. Еще с ней отваживалась, ее то в дрожь бросало, то смеяться принималась. Потом выпила успокоительный чай, заперлась и звонила злодею Лео.

Я так поняла, это мы по его приказу нарушали законы. Ничего себе, люди живут, да? Зато с деньгами нет проблем. Выдала мне утром на вязальную машину. Я, было, принялась к Марусе проситься, но она мне жалобно — попозже, ладно? А то ей в квартире одной страшно. А я так совсем не боюсь. Я только насчет Павла переживаю, как бы он меня снова не потерял».