Упрямый доходяга

Глава 11. Дрожь земли

— Ну, какие успехи? Что расскажешь?

Бальтазар Тайрон Баунд валялся на своем кресле в излюбленной позе, с закинутыми на стол сапогами. Глаза обтянутого кожей скелета горели ярко-синими огоньками, а чуть приоткрытый рот щерился ровными крупными зубами цвета прокуренной слоновой кости.

— У бабули Меддоус чудесные соленые грибочки, — поведал шефу я, повольготнее устраиваясь на кресле посетителя, — Просто чудесные. Знаешь, я такие ел лишь однажды, в Молдавии. Это такая маленькая страна моего мир…

— Криггс, — грозно и потусторонне прогрохотал голос шерифа, — Я спрашиваю о деле Эскобара!

— Не верь братьям Марк, если попробуют пропихнуть тебе свой самогон под видом виски, — еще шире осклабился я, — туфту гонят лютую, зато крепчайшую! Я им посоветовал попробовать гнать из кактусов, таких, знаешь, толстеньких, со спиральными венчиками игл…

— Криггс! — голос нежити повысился до зубодробительных величин, заставляя звенеть стекла и дрожать сердца. Но… не моё. Хорошо быть тем, кто видит две главные эмоции у любого разумного существа. Скелет был спокоен как мертвый слон в зимнюю ночь.

— Только из любви к вашему артистизму, шериф, — вздохнул я, разводя руки, — Вы правда, думаете, что отправив меня два месяца валандаться по окрестностям с местной скандалисткой и её жутко скромной подругой, получите потом хоть сколько-нибудь внятный прогресс? Так даже такой дилетант как я, прекрасно понимает, с чего нужно начинать подобное дело.

— И с чего же? — челюсти Баунда с щелчком сомкнулись, — С осмотра его дома?

— С вас, естественно, — пожал я плечами, — Первым делом, мне, извините, но необходимо вытряхнуть из вас душу. Не в прямом смысле, мне уже рассказали, что вы можете покинуть эти печальные кости, чтобы полетать по окрестностям незримым дят… орлом, разговор о самом деле. Пусть вы и ограничены в перемещении, но, тем не менее…

— Ты ведь не мог откопать труп Эскобара где-нибудь у Марков, так? — после долгой паузы с досадой бросил скелет, хрустя позвонками.

Инфантильная нежить. Что-то новое… где-то сдохло.

Пока я обдумывал свою свежую, с иголочки, рефлексию, закончивший маяться дурью Баунд встал с места, устроив целое представление по доставанию из доисторического сейфа папок, набитых бумагой. Он медленно и печально бухал их передо мной на стол, одну за другой, выстроив, вскоре, неслабую баррикаду.

— Ознакомишься, — проскрипел он, — а потом приступим к личному собеседованию…

— Ознакомлюсь с чем? — непритворно удивился я, тыкая пальцами папки, — Они же с совершенно разного времени? Вот эта, например, еще пахнет подмышкой вашей бабушки. А вот этой дня три…

— Бабушку не трожь! — чуть повеселее громыхнула нежить, начиная убирать папки обратно, и бурча себе как бы под нос, — Ну вроде не совсем дебил…

Обрадовался я рано, врученный мне талмуд… был талмудом лишь на первый взгляд. Местная техническая мысль, а точнее её ступор в лице разглядывающего меня Баунда, родили технологию чемодана с ручками, в котором лежала бумага. Натурально, верхняя крышка служила коркой здоровеннейшей книги, которую в закрытом положении человек нормального роста вполне мог спутать с чемоданом. То есть, я, с некоторым усилием, мог бы в эту хреновину влезть, не будь она заполнена страницами!

— Сам понимаешь, киды здесь приезжие. За Эскобаром наблюдали…, - с явным удовольствием произнес шериф, вручая мне бумажную копию жизни моего предшественника, — Можешь забрать домой, только помни, что это ценность всего города, что ты клялся защищать. Как изучишь, поговорим.

— Круто, — с кислым видом среагировал я, думая, каким посмешищем буду с этим чемоданом на улицах. Додумать всю эпичность ситуации не успел, как в кабинет ворвались. Посетитель был одним из живых констеблей, в внешности которого преобладали эльфийские черты. Сейчас этот остроухий прибалт всем своим видом внушал повышенную тревожность.

— Шеф, беда! Песколаз в десяти километрах от Литверов! Крупный! Кажется, учуял стадо!

— Арран, что? — в гулком голосе Баунда мне послышалось замешательство, — Песколаз? Днем? Ты пил?

— Нет! — заорал аж трясущийся от возбуждения эльф, — Прёт, почти не сворачивая! Времени мало, тревогу я запустил! Шериф, открывайте арсенал!

— Вот жеж мерзкое утро, — посетовал ускоряющийся из кабинета скелет. Я, топая следом за ним, слышал возбужденное бурчание, — Сначала кид, теперь песколаз…

Всё вокруг завертелось. Со всего города сползались люди, с большей частью которых я уже был знаком посредством Пенелопы и Нимеи. Живые подбегали к Баунду, выхватывали у него извлекаемое из арсенала оружие, больше похожее на допотопные мушкеты лютого калибра, хватали подсумки с позвякивающими боеприпасами, а затем галопом неслись на выход. Четко, быстро, молча, как китайцы на военном параде. Мне оставалось лишь щелкать клювом и смотреть по сторонам.

— Криггс, тащи сюда свою жопу! Ты со всеми! — проорал шериф, пытаясь всучить мне бандуру, размером с весло. Остановившись, он глянул на меня, четко проговорил несколько матерных слов, а затем зарылся в арсенальную комнату, откуда спустя почти минуту выудил пару автоматов, весьма похожих на шмайссеры. Сунув их мне в руки с едва неподъемной кучей магазинов, он заорал:

— Будешь бить по щупальцам, понял?! Если понял, то кивни. Нет, сверху вниз кивни!! Да мне насрать, что ты не понял! Катись за остальными! Бегом, бегом!!

Нагруженный, я выскочил на улицу, где нервозно переговаривались вооружившиеся разумные, а чуть поодаль стояла толпа желтоглазых. Мертвецы, все как один отсвечивающие встревоженными рожами, держали за поводья лошадей, большинству которых тоже что-то не нравилось. Совершенно не понимая, что происходит, я увидел выход из пучины своего неведения — проскакавшую мимо (на своих ногах) маленькую худенькую Нимею, заимевшую привычку жутко меня стесняться, когда мы за это время оставались наедине. Дождавшись, пока девчонка вылетит из полицейского участка в обнимку с таким же шмайссером как у меня, я поймал её в районе талии, требуя объяснений.

Пока слушал сбивающуюся девушку, понял, что совершенно не готов куда-то ехать по одной прозаичной причине. Мой кот был дома, а не здесь.

— Так! Стоп! Охота! Опасный зверь! Все понял! — пробормотал я, делая движения в сторону, — Держи всех тут, я за своим шкрассом. Быстро.

— Нет! — тряся своим забавным пуком дредов, девушка вцепилась мне в руку, — Только лошади! Шкрасс тебя скинет! Или остановится! Или убежит!

— Я никогда не ездил на лошади! — гавкнул я, который никогда не ездил на лошади.

Что же, эту проблему удалось легко решить. Хорошо иметь Нимею, которая умеет. Правда, девушку затрясло после того, как я вполне логично обнял её за талию, чтобы не свалиться с мерзкой скотины, умудряющейся так неприятно и грубо биться седлом о мою задницу, но моё требование, чтобы Нимея кончала дергаться и начинала рассказывать дальше, сработало, предоставим нашей паре возможность не оторваться от выехавшего за пределы города отряда живых.

Пук дредов лез в лицо, обволакивая мою голову, как набор волосяных щупалец. Это быстро надоело, поэтому я, действия быстро, решительно и бескомпромиссно, вплотную прижался к Нимее сзади как можно крепче, пропуская её волосяной ураган мимо своего уха, а потом, обняв девушку за талию, воспользовался её ухом, озвучив туда требование рассказать, что происходит.

— Ууф… ых… ой… — томно закатывала глаза Нимея, едва не обмякая у меня в руках, что, в очередной раз, вызывало вопросы. То она, некисло выпивши, кидается на меня решительно с требованием скакать в ночь и спасать её коз, то наоборот, держит дистанцию, хоть и возит по всем окрестным городским фермам, то шарахается, если где нас угостят стаканчиком-другим, то теперь вот, болезную играет.

Я требовательно и зло потряс девушку, надеясь привести в чувства. Наглая грубая лошадь своим корявым шагом заставляла сотрясаться нас обоих. Кто придумал вообще столь дурацкую вибрирующую скотину? Едешь как на стиральной машине. Нимея вообще заблудилась где-то в своих грезах, ехала, похрюкивая и постанывая. На внешние раздражители девушка начала реагировать лишь тогда, когда я, уже озлившись, пару раз ущипнул её за бок через тонкую ткань рубашки. Держа лошадь в хвосте кавалькады, она начала объяснять, время от времени делая неожиданные паузы.

Песколазом тут называли не какое-то чудище, а вполне обычную зверушку, эндемика пустыни, на краю которой стоял Хайкорт. Всего-то обычный подземный осьминог размером со слона, перемещающийся под слоем грунта. Четыре роевых щупальца, прокладывающие моллюску путь, четыре ловчих. Охотится за стадами благодаря чувству вибрации. Подкравшись (а он это умеет), калечит максимально возможное количество рогатого скота, а затем начинает обустраивать себе пищеварительную лежку, выкапывая глубокую нору. Через несколько месяцев песколаз вновь проголодается и отправится на охоту. Вот как сейчас.

Миленько.

— Он… атакует… ох… сначала… рыхлительными щупальцами! Калечит! — прерывисто делилась Нимея информацией, — Они толстые, мускулистые! Если пробить… ох!.. броню, то ему будет… больно! Судороги! Щупальца… будут… сворачиваться-разворачиваться! Быстро! Выдернут тело! Из песка! Не бей по тонким!

— А что будет, если по тонким?! — очередной скачок противной скотины едва не заставил меня схватиться куда выше у Нимеи, чем её талия. Вряд ли бы фермерша оценила, поэтому я аккуратно, но плотно обхватил её там, где прилично, кляня лошадь.

— Он убежит… да хватит меня лапать! — внезапно взвизгнула девушка, начиная зачем-то вертеться в седле, — Хватит на ухо дышать! Отодвинься!

— Мне некуда! А от твоих волос вообще спрятаться можно только так!

— Это повод щупать меня везде где можно и нельзя??

— Я такого не делал!

— Делал! Делаешь! Я чувствую!

— Это рукояти моих пистолетов!

Мы так увлеклись перебранкой, что заводчица коз прекратила понукать лошадь, которая тут же, как и всякое живое существо, начала лениться. Убеждая красную как рак девушку, что я в нее ничем подозрительным не тыкаю и не собираюсь, я тоже чересчур увлекся, так как душа просила орать, а вот ухо Нимеи было слишком близко. Девчонка ерзала на седле, пыхтела, привставала на стременах, тыкая мне задницей в живот, в попытке отодвинуть, ругалась и возмущалась. Мои три с лишним месяца воздержания находили её попытки настоять на своём крайне привлекательными, поэтому где-то минуты на две я полностью посвятил все свое внимание точеному седалищу своей партнерши по кобыле.

Подняв голову, я увидел, что стадо ополченцев уже упылило довольно далеко вперед. И… кое-что еще.

— Заткнись! — тут же рявкнул я на продолжающую болтать Нимею, — За остальными! Немедленно!

— Да что ты себе… — попыталась возмутиться девушка, но я просто закрыл ей одной рукой рот, а второй указал вперед.

— Я его вижу, Нимея. Отсюда, — проскрежетал я, чувствуя пальцем, как колотится жилка на шее девушки, — Это ихорник. Вперед!!!

Подземная тварь, очертания которой я еле мог разглядеть на горизонте, была в движении, напоминая не спрута, а кальмара. Она медленно, но неуклонно ползла на уже видимые отсюда загоны, но буквально спустя пять секунд после того, как оправившаяся заводчица коз дала кобыле шенкеля, начала разворачиваться. Прямо на скачущее к ней городское ополчение.

Шутки кончились для всех, включая и кобылу. Странную худенькую козозаводчицу в очередной раз люто переклинило в новый образ — закусившая губу до крови девушка хлестала кобылу, временами мыча нечто кровожадное. Наше транспортное средство, стимулируемое с частотой отбойного молотка, неожиданно начало показывать скоростные качества куда более высокого порядка, чем всю дорого до этого. Лошадь неслась, как оглашенная, вытянув вперед шею, а мы оба пригнулись в седле, стараясь уменьшить сопротивление воздуха.

Яркий, яркий ихорник. Насыщенный. Это не Каингорн, в котором количество иномировой дряни было не так уж и велико, а полноценное существо, сохранившее удачный образ передвижения и способа питания «базового» песколаза. Что может устроить такая тварь в туче коней и разумных, я не знал, но твердо был уверен — это будет катастрофа. Пусть в собранной по тревоге толпе всего около тридцати разумных, но для населения Незервилля с его двумя тысячами живых, их смерть будет трагедией. Которую, вполне вероятно, я не увижу, так как сдохну, пытаясь прибить эту тварь.

Варианты, как остановить мчащихся навстречу смерти людей, мелькали у меня перед глазами один за другим. Не сами они, их отсутствие. Наши крики были почти неслышны, позади кавалькады стояло густое облако пыли, догнать спешащих убить обычного хищника разумных… мы делали это слишком медленно.

— Вызови Ахиола! — заорал озаренный я на ухо девушки.

— Не выйдет! — сдавленно крикнула она из-под навалившегося сверху меня, — Это зона без магии!

— А кого тогда надо звать сюда?!

— Тебя!!

— Твою медь!

Прошли еще десять секунд погони, пока я лихорадочно соображал, что делать. Яркая пятнышко ихорника уже выросло достаточно, чтобы я на полном серьезе начал опасаться, что оно размером лишь со слона. Хотя… не о том думаю, отступать банально нельзя. Вообще. Если монстр сожрёт столько прущего на него мяса, то потом его придётся встречать артиллерией в упор, а что-то сомнительно, что она тут есть!

Я потянул из заспинных ножен старрх, стараясь сразу удержать нож на отлете, чтобы он случайно не резанул кобылу. До клуба пыли, за которым скрывалось ополчение, оставалось метров сорок.

— Что ты делаешь? — панически взвизгнула Нимея, когда я, твердо вцепившись одной рукой в её штаны, стал свешиваться вбок.

— Твои автоматы достаю! — рявкнул я, стараясь перекричать ветер.

— Зачем?!

— Рули скотиной, дура любопытная!!

В отличие от моих, засунутых вместе с магазинами в притороченный за мной мешок, шмайссеры фермерши были довольно удобно закреплены ей на боку седла. Относительно удобно, разумеется, чтобы можно было легко извлечь оружие после остановки лошади. На ходу это требовало определенной сноровки, удачи, ножа, ловкости кида, а также…

— Ой!! — с грустным треском довольно тонкие штаны Нимеи не выдержали моего захвата, из-за чего мне пришлось хвататься за её полощущиеся дреды. Вот этот маневр, под визги боли обладательницы волос, едва не стоил нам лошадекрушения, но у меня всё-таки получилось забраться назад с добытым автоматом.

— Сука ты, Криггс!! — заорала Нимея, вновь пригибаясь к седлу, — Сука!!

— Газуй кобылу, неженка!

— Я тебе это припомнююю!

Шмайссер оправдал мои надежды, выдав короткую сухую очередь с громким треском. Звук был настолько непривычен и резок, что наша лошадь бы точно психанула, не будь она уже слегка загнанной и сильно занятой. Чуть дернувшееся в сторону животное оказалось довёрнуто в нужную сторону твердой женской рукой, а я выдал уже очередь посерьезнее, патронов на десять. Кисло запахло порохом. Подождав еще пять секунд, я выдал всё, что осталось в магазине, тут же вытягивая новый. Его я выпустил двумя длинными очередями.

Вот, в принципе, и всё, что мы могли сделать.

Этого хватило.

Через несколько секунд мы промчались как ветер через замедляющуюся толпу разумных, вопя как два карманных демона апокалипсиса лишь две вещи «Ихорник!» и «Врассыпную!», после чего вырвались вперед всех, продолжая скакать по прямой на бешеной скорости. Я молча смотрел на приближающееся к нам «веретено» твари, которая была вовсе не размерами со слона. Под песком мощно двигалась тварь, бывшая размерами с атомную подводную лодку.

Мы двигались прямо на небольшой холм, прущий нам навстречу.

— Лошадь понесла! — панически крикнула Нимея, начиная лихорадочно дергаться, — Прыгай!

Ну да, сейчас, только тапочки зашнурую. Ноги девчонки были вдеты в стремена, из которых на ходу просто так не выпрыгнешь, Нимея судорожно дергалась, пытаясь освободить хотя бы одну ногу. До твари оставалось метров пятьдесят и это расстояние улетало, как содержимое кошелька в ресторане «Аэрофлота», ихорник и лошадь неслись друг другу навстречу. Достать снова Аргумент и срезать стремена я не успевал.

«Боевой режим»

А вот теперь успеваю. Старрх вылетает из ножен, я четко наклоняюсь вправо и влево, обрезая стремена. Контролировать центр тяжести в таком состоянии можно филигранно, чем и приходится воспользоваться. Болтающиеся на сапогах девушки железки уже не приковывают её к обезумевшему животному, но я не закончил с ножом. Третий удар наносится по креплениям привязанного у меня за спиной тюка с оружием. Я не могу перегнуться так, чтобы увидеть ремни, но в этом состоянии я просто-напросто помню, где они есть.

Сбить мешок. Вскочить на седло, вздергивая за собой едва успевшую отпустить поводья девицу.

Прыгнуть, слегка отклоняясь назад, гася инерцию. Полностью не получится, но если принять во внимание, что первым делом ихорник-песколаз должен атаковать лошадь, то пара секунд будет…

Они были. Выпрыгнувшее из песка чудовище было слишком велико для своего собственного блага. Огромное «веретено» черно-коричневого оттенка, выметнувшись из песка живой торпедой, буквально погребло под собой лошадь, вминая животное в песок, а затем «взорвалось» четырьмя огромными колоннами роевых щупалец, украшенных множеством подвижных щеток, слепо шаря по сторонам в поисках убежавшей вкусняшки. В центре щупалец, как в некоем извращенном мясном цветке, раскрылась круглая пасть, усеянная невпопад торчащими вовнутрь зубами. Вокруг этой зубастой глотки, по ободу отчетливо различимой пасти, я увидел тысячи маленьких черных глаз, блестящих в полутьме.

Тварь видела.

Всё это время, пока выпавшее на поверхность существо пыталось нащупать задавленному им лошадь и озиралось вокруг, я быстро семенил задом-наперед, отступая к ополченцам. Слегка попискивающая Нимея, в какой-то момент времени лишившаяся всей верхней одежды, в одних лишь трусах, сапогах и тряпочном лифчике, удерживалась мной, прижатой задом к груди, трепыхаясь надо мной как флаг какого-нибудь растамана. Ну… или пугало, сделанное из него же.

Наблюдение за неуклюже ползающей на одном месте громадиной едва не заставило меня отключить «боевой режим», но что-то внутри, что-то наблюдающее за колоссальным ихорником, категорически воспротивилось подобному, даже зная, как я буду за это расплачиваться. Пришлось отступать дальше, также быстро перебирая ногами, лишь подцепив сорванный ранее баул с автоматами. Теперь у меня были заняты обе руки.

Через несколько секунд после того, как опомнившиеся горожане Хайкорта открыли ураганный огонь прямо в демонстрируемую ими пасть, я понял две вещи. Первая — смешные аркебузы, розданные из арсенала участка, были аналогом 40-мм гранатометов моего мира. Второе — ихорники крайне негативно реагируют на гранаты, взрывающиеся у них во рту и поглубже.

Огромный песчаный кальмар грохнул своем рыхлительные щупальца о твердь, начиная ими попеременно шевелить. Раз, два, три и… огромная туша приходит в движение. Пока медленное, всего пару-тройку метров за один слаженный рывок щупальцами, каждое из которых длиной с большинство улиц города, но он ускоряется и ускоряется, двигаясь прямо на меня.

Хотя, если уж быть точным, то на тех, кто стоит за моей спиной, отправляя в уже изрядно кровоточащую пасть чудовища гранаты и пули. Необходимо уйти в сторону.

Наверное, я выглядел очень смешно со стороны, выполняя семенящие шаги в стиле «танцующих лебедей», быстрым темпом уходя с вектора движения монстра, особенно если учитывать полуголую смуглокожую девушку, болтающуюся у меня в руках и сильно не радующуюся происходящему. Впрочем, мне в «боевом режиме» было глубоко плевать на всё и всех — усеменив в сторону от набирающего разгон ихорника, я метко подкинул оглушительно взвизгнувшую Нимею на седло подъехавшего ко мне мужика. Тот, получив полуголой и расстроенной девчонкой куда придётся, охнул, явно желая задать вопрос, но его лошадь была радикально другого мнения, пустившись наутек.

Отлично. Можно присоединиться к веселью. Хотя нет, не вижу смысла. Лучше зайти с другой стороны.

Хайкортцы разъезжались широким полукругом от монстра. Отстрелив последнему в пасть гранату, они пришпоривали лошадь, охотно удаляющуюся от монстра, пока разумный перезаряжал оружие. Затем, перекрутившись в седле, горожанин вновь производил выстрел. Дешево и очень эффективно — рывками перемещающаяся и угрожающе молчащая тварь никак не могла выбрать себе цель. Интеллекта гиганта хватало лишь для понимания, что ему приносят ущерб, но с актуализацией сведений было плохо.

Я тем временем спокойно вытащил оба своих автомата, разглядывая с двадцати-тридцати метров зад проползающей мимо туши. Тот представлял из себя отвратительное и пугающее зрелище. У ихорника было куда больше, чем четыре ловчих щупальца, вслед за тварью волочился целый пучок из нескольких десятков длинных и бледных псевдоподий, часть из которых была скручена в тугие покоричневевшие «пружины», прижатые вплотную к заду колоссальной дряни.

Ихор в этих сжатых и готовых к удару щупальцах светился ярче всего.

Туда я и открыл огонь сразу из обоих автоматов, выжимая максимум из боевого режима. Откинувшись назад на полусогнутых ногах, я, сжав зубы чуть ли не до хруста, раз за разом прогонял по рукам импульсы, гася сильную и противную отдачу примитивных шмайссеров. Оба скорострела пинались и лягались в моих руках, похожие на двух обезумевших ослов. Можно сказать, что задница подвела своего владельца. Кривизна моего оружия и бой на весь магазин вполне компенсировались гигантскими размерами этой части «кальмара», а свернутые и напряженные ловчие щупальца, разрываемые пулями в клочья, оказались чересчур нежными по сравнению с стенобитными передними собратьями.

Вот тут гигант заворочался всерьез, куда резче, чем до этого момента, несмотря на регулярно получаемые в пасть и глубже гранаты. Некоторые из его ловчих щупалец выстрелили по сторонам, отчаянно, вслепую, но с такой силой, что ветер, от прошедшей в пяти метрах от меня гадости едва не повалил навзничь. Мне оставалось лишь торопливо перезарядиться, вставляя трясущимися как у алкоголика руками последние магазины, чтобы, тут же разрядить их в пульсирующую и дико смердящую задницу возящейся на месте твари. Ихор у того брызгал не струйками, он лил потоками от каждого сокращения чудовищной туши!

Моего «режима» и сознания хватило лишь на то, чтобы отступить, бросив отслужившие свое автоматы. Я снова засеменил назад от туши со всей возможной скоростью, продолжая палить в её истекающую ихором заднюю часть из своих новых пистолетов. Сознание неуклонно отсчитывало последние секунды своего существования, я знал, что вот-вот упаду носом в песок, отрубая на неопределенный срок, но всеми силами пытался завершить задачу так, чтобы она не получила продолжение. Не видя ущерб, нанесенный передней части твари, я делал всё, что оставалось в моих силах.

Но просто так упасть мне не дали. После того как я, сунув горячие пистолеты назад в кобуры стоял, бездумно и задумчиво покачиваясь, ко мне подскочила Нимея, закутанная в какую-то здоровенную рубашку, и отвесила шикарнейшую пощечину. Свет… погас.