Упрямый доходяга

Глава 15. Обратная сторона медали

— Красота-то какая…, - выдавил я из себя, в полнейшем замешательстве оглядываясь вокруг, — Кра-со-ти-ща…

Зрелище было не просто внезапным. Оно, как ошибшийся адресом коллектор било тебя поддых, стучало лбом о замаранную детскими надписями и соплями стену подъезда, кричало тебе в лицо, доставая паяльник. Но всё это оно делало со знаком «+»

Просто… внезапно.

Я был готов к чему угодно, к любому виду Купели, но оказалось, что просто слишком о себе много думал. Сейчас, стоя на высшей точке давно угасшего океанического вулкана, я понимал, что не понимаю ничего. Но восхищен беспредельно!

Умерший сотни тысяч лет назад вулкан неровной черной короной возвышался посреди спокойного бескрайнего океана. Края и зубцы этой «короны» ниже всего были на одной из сторон, захватывая солидный кусок водяного пространства, превращенный ими в уютную и безопасную гавань. Всё остальное место внутри, убереженное высокими черными стенами, представляло из себя процветающий зеленый остров. Стаи птиц, крики джунглей, блестящие озерца озер — всё это привольно раскинулось под моими ногами, очаровывая, шокируя и торжествуя.

Курорт? Определенно, если судить по климату, только вот ровные квадратики полей возле некоторых озер намекают, что здесь приходится тоже горбатить спину. Сам город… городишко расположен прямо у океана, в гавани. Очень красиво, очень необычно, очень захватывает дух, только…

— А как отсюда спускаться? — сварливо задал я вопрос в воздух. Площадка, на которой я себя обнаружил, была установлена на самой высокой точке острова. До крон деревьев вертикально вниз было метров сто, не меньше. Спуск? Нет ничего подобного, даже близко. Просто каменный круг на стесанном «шипе» короны бывшего вулкана. Может быть, летающие лошади, драконы, воздушные шары? Я прищурился и скривился, досадуя на происходящее — моё тело со всеми его кидовскими наворотами спокойно дрыхло в защищенном бункере Эскобара, а здесь же был только дух.

Плоть-то моя сильна, а вот от духа какой толк?

— Тут нужно прыгнуть вниз, — сообщил мне теплый женский голос, раздавшийся сзади. Совместив оборот тела с отклячиванием нижней челюсти, я воззрился на советчицу. Это была фигуристая дама лет тридцати с таинственной полуулыбкой, жгучими как смоль волосами и безмятежными карими глазами человека, вполне довольного всем миром и собой в частности. Носила эта в меру фигуристая женщина нечто белое, полупрозрачное и очень свободное, что хорошо облегало её фигуру, не демонстрируя при этом неприличных подробностей. Впечатление дама производила благоприятное. Её слова — нет.

— Вот просто взять… и прыгнуть? — выразил я свой скептицизм, продолжая рассматривать невесть откуда взявшуюся собеседницу.

— Да, — кивнула она, улыбаясь чуть шире, — Это же Купель. Здесь невозможно умереть.

— А вы как сюда попали? — проявил я немного здравого смысла.

— Я не попадала, — сделала легкий отрицающий жест рукой дама, — Всегда здесь нахожусь. Подсказываю прибывшим, как попасть в город. Нужно прыгнуть, а потом просто пройти остров насквозь до гавани. Кстати, город зовётся Эйзервилль.

— Спасибо, — коротко кивнул я, резко разбегаясь и… прыгая.

Ничего другого мне не оставалось. В шокированный окружающими сочными красками мозг, привыкший к камню и сумраку Хайкорта, медленно вплывала мысль о том, что прыжок с 100–120 метров — это не то, на что я согласен пойти. Вообще никак. Мысль плыла неторопливо, цеплялась бортами за края рассудка, пару раз едва не села на мель и вообще вела себя как некое коричневое вещество во время запора. Но она, увы, была неумолима как это самое вещество. Единственным шансом решить ситуацию оставалось приказать еще не поверившему в происходящую задницу телу выполнить прыжок.

— АААА!!! — истошно орало поверившее в происходящее тело и я вместе с ним, — АААА!!!!!

Я боюсь, боюсь, боюсь высоты! Зачем я это сделал?!!

Полет был именно тем, от чего я в прошлом, особенно в молодости, мог проснуться в холодном поту — неторопливое и мучительно долгое вращение, бьющий в лицо ветер, сменяющийся удушливой пустотой ужаса, когда моё лицо смотрело в зенит, высасывающий душу пылесос, включившийся в нижней части живота… Резкий приход зелени, шелест, треск, хруст. Тьма.

Секунда тьмы. Возможно, бессознательного состояния даже не было, просто мои глаза лопнули от удара, а теперь в чудовищно быстром темпе восстанавливались. Вторая версия была реалистичнее — лежащего меня мотало и трясло, был слышен противный мокрый хруст, щелчки, чавканье встающих на место костей и конечностей. Потом настал краткий, мощный, но непонятный приступ боли — заболело единоразово всё и везде, самым извращенным и выворачивающим способом. Я изогнулся, издал стон, затем хрип… и понял, что здоров, цел и невредим. Физически, если так можно было сказать о моем облике в Купели.

Встал, неверяще рассматривая свою белую рубаху и синеватые штаны, которые с едва слышимым шуршанием штопали друг друга и, слегка подёргиваясь, избавлялись от налипшей грязи. Вскоре я стоял чистым, сухим, здоровым… и морально усаженным в ноль. Жутко хотелось напиться, чтобы забыть это падение, прямо здесь, прямо сейчас, в сопли, вдрызг, как первокурснику, переспавшему с комендантшей общежития за комнату с хорошими соседями и работающим холодильником.

Гадство.

Сверху раздался визг и треск, и я едва успел отскочить на пару шагов в сторону, давая одетой в развевающиеся белые одежды фигурке с мокрым мерзким хрустом ушибиться об мать сыру землю почти там, куда угодил я. Гарантированно мертвая и наполовину расплесканная по земле плоть тут же начала собираться назад, радуя меня теми же неприятными звуками, что я слышал раньше от собственного тела. Едва выплеснувшаяся кровь забиралась назад в жилы, труп трясся и дергался, а через пару секунд уже вставал, застенчиво прикрывая ладошкой левую грудь, пока штопалась одежда. «Собравшись» назад, моя советчица выпучила глаза, а затем дурашливо воскликнула:

— Я поражена! Ты прыгнул! Ты на самом деле прыгнул!

Я пристально и внимательно разглядел её смеющееся лицо, перед тем как спросить, раздельно проговаривая слова:

— То есть, этого было не нужно делать?

— Нет! — радостно мотнула головой женщина, — Я бы перенесла тебя прямо в город, там такой же круг есть! Но ты прыгнул!

— Ты тоже прыгнула, — поделился своими наблюдениями я. Это было единственным моментом, который не позволил мне сходу записать эту смешливую кобылицу в заклятые враги.

— Ну я ж все-таки виновата, — легкомысленно пожала она плечами, — Пойдем в город? Без круга перенестись нельзя.

Приглашение прогуляться я принял, а что еще оставалось делать? Стоять в центре леса и злиться на безумную женщину? Впрочем, через пару часов неспешной ходьбы и разговора, я понял, что весь этот созданный волшебством мир безумен.

Кто-то или что-то способом, в котором я совершенно ничего не понимал, сумело сотворить виртуальный магический мир с 100-процентной реалистичностью. Хотя нет, не мир, лишь остров посреди бесконечного океана, но отличий от реально существующего найти было невозможно. Напоенный ароматами воздух, ветер, исправно пачкающая пальцы жирноватая земля, шорох прыгающих по ветвям животных и птиц. Это место не было похожим на рай, оно им являлось.

По словам Аркадии, как представилась мне спутница, здесь нельзя было заболеть, нельзя было получить травму, что останется с тобой дольше, чем на несколько секунд. Совершенное бессмертие, даже в случае, если на голову упадёт тонна камня. Такое пару раз случалось за все годы — жителя этого мира засыпало грудой камней, но в таком случае волшебство просто восстанавливало его тело на каменном круге Эйзервилля.

Опасные и неприятные животные, насекомые, рыбы — всё это отсутствовало. Здесь можно (и нужно) было уставать, ощущения в мышцах от нескольких часов работы были полностью идентичны реальности. Погода была идеальной, но…

— Если мне грустно или тоскливо, то в этом мире идёт дождь, — легкомысленно поделилась со мной Аркадия, беззаботно наступая босыми ногами куда придётся. Я мог поспорить на что угодно, что сучков, способных проткнуть ступню, тут тоже нет.

— А в реальном мире ты кто? — не удержался я от вопроса.

— Меня там нет, — улыбнулась женщина, — Но я здесь такая одна! Кстати, я думала, что ты симпатичнее!

Еще один сюрприз этого места. Здесь я воплотился таким, каким был в прошлой жизни. В меру высокий, плотный, с излишком веса, который, впрочем, не особо и чувствовался, но совершенно при этом не спортивный, в отличие от тела кида. Радовало, что спина не ноет, да очки не нужны, но куда сильнее я был счастлив глядеть на все вокруг с роста в 180 сантиметров. Этого действительно не хватало. Бытие низким и легким карликом после того, как ты был «нормальным» 120-килограммовым мужиком, постоянно держало в напряжении. А сейчас? Кайф.

Аркадия охотно делилась сведения, но мало спрашивала. Приглушить собственное любопытство её попросил Ахиол, аргументируя тем, что я сюда буду приходить время от времени просто так. Что же, звучало более чем логично, так как игнорировать возможность дать глазам отдохнуть от вечного каменного сумрака Хайкорта было бы идиотизмом. Черноволосая оказалась в курсе всех местных дел, любила поговорить и поулыбаться, а единственной местной темой, о которой она ничего не знала, было её собственное происхождение.

— Я просто как-то раз осознала себя тут, — сказала Аркадия, огибая ствол пальмы, — Стояла в лесу, недалеко от города. Никто не знает, кто я, кроме Ахиола. А он не говорит.

Город, поля, плантации, гавань, даже фермы. Здесь мало работали, но много отдыхали. Точнее, не так — создатель этого мира оставил его жителям работы ровно столько, чтобы они могли испытывать весь перечень чувств, эмоций и ощущений живого человека. Не забывать про них, оставаться живыми даже там, среди покрытого влагой камня Незервилля. Именно таким образом и сохранялся разум и эмоции желтоглазых. Строить, пасти, выращивать, даже воевать в реальном мире затем, чтобы потом вовсю наслаждаться жизнью здесь. Их неживые тела не чувствовали усталости, а характер оставался неизменным. Слушая Аркадию, я мельком подумал о том, сколько из желтоглазых считают наоборот — что живут они в этом сине-зеленом раю, а снится им угрюмый сумрак другого мира, как и работа в бесчувственных телах?

Хохотнув, женщина подтвердила, что больше половины жителей Незервилля рассматривают свой труд там, как не особо приятный сон.

— Вот и город! Чем займемся? Давай я познакомлю тебя со своими друзьями! — улыбка почти не сходила с лица женщины, — Или, может быть, ты хочешь увидеть других констеблей? Они часто проводят время вместе!

— Сначала… мы посетим дом Эскобара Мадре, — тут же среагировал я, — Его настоящий… дом.

— Пф! Скучно! — тут же надулись полные губки, — Ладно! Пойдем!

Бинго. Вилла на покатом холме, с отдельным спуском на пляж. Никаких соседей. Чем ближе мы подходили, тем больше я видел деталей. Здание было одноэтажным, крытым тростником, с бросающейся в глаза примитивностью постройки, но… объем приложенных к этому месту усилий зашкаливал за все разумные мерки строительства. Ступени, выложенные плоскими морскими камешками, забор из хаотичного переплетения ветвей, давным-давно заросший плющом, веранда, буквально забитая плетеной мебелью… Еще даже не войдя через калитку, я уже был уверен, что Мадре делал тут всё с нуля. Всё для себя.

Продавленное кресло на веранде и столик возле, выкопанный на заднем дворе пруд, в котором плавали пестрые рыбки, навесные полупрозрачные калебасы с жидким и, скорее всего, алкогольным содержимым. Небольшая плантация ухоженных растений, напомнивших мне махорку. Внутри не оказалось ничего, похожего на толстую тетрадь, подписанную как «Причины, по которым я могу пропасть». Тоже самое, что и снаружи — самодельный комфорт Робинзона, которому было чхать на пятниц и на весь остальной мир тоже.

— Здесь не оседает пыль? — спросил я Аркадию, потыкав пальцем половицы у приземистой широкой кровати.

— Пыль? — смешно подняла она брови, — Мм… никогда об этом не думала… Нет, нет здесь пыли. Хорошо, правда?

— Конечно, хорошо…

Я продолжил осмотр. Дорожки, выложенные красивыми округлыми камнями. Множество причудливых больших раковин, растыканных там и тут. Вазы с разноцветными перьями птиц. Множество вырезанных из дерева фигурок, нанизанных на длинные тонкие веревки, развешенные под потолком. Эскобар был тем еще мастером на все руки, поэтому мне пришлось тщательно осматривать плоды его трудов. Жаль, что блокнот остался в кармане реального тела, иначе бы я точно там сделал запись о том, что кид не тосковал по Земле, но и к жителям Кендры был довольно равнодушен. Опрошенная мной скучающая Аркадия подтвердила, что среди десятков развешенных тут и там фигурок она не узнает ни одного из жителей острова.

— Ты тут долго! — надув губы, обвинила она меня, — Куда дольше, чем Трайкеры! Пойдем лучше искупаемся!

— Трайкеры? — пробормотал я в раздумьях, — А причем тут они? Здесь разве не шериф был?

— Балта… Бальтазар, да? Бальтазар Тайрон Баунд? — произнесла женщина, потягиваясь и поправляя волосы, — Нет, он никогда не был в Купели. Он не может сюда зайти. Он же призрак.

— Призрак? — я напрягся, — Так он же ничем, кроме цвета глаз и… кондиции тела не отличается от других?

— Отличается! — беззаботно махнула рукой моя проводница по раю, — Мне братья рассказывали. Шериф призрак, овладевший собственным трупом. Одержимость. Призракам нет хода сюда. Жаль! Говорят, он интересный…

Дальнейший осмотр пришлось отложить. Странная женщина, поняв, что со мной можно развлечься хоть разговором, начала трещать так, что сосредоточиться стало невозможно. Пришлось идти у нее на поводу… на пляж, где она тут же стала раздеваться, не высказывая ни малейшего стеснения. Я поперхнулся от такого зрелища.

— Купаться! — с веселым воплем побежало это в воду, — Давай за мной!

…а почему бы и нет?

Наплескался я вволю, за две жизни, проведенные вдали от океанических курортных пляжей. Не то, чтобы хоть когда-то о них мечтал, но почему бы и нет? Люди, погрязшие в быту, частенько жалеют о том, что никогда не сделали. Чаще и острее всего — перед тем, как отдать концы, если у них, конечно, есть роскошь ясного мышления в этот момент. Так что я самым здравомыслящим образом решил, что если вторая жизнь дает шанс, то надо им пользоваться. Правда, такой ход мыслей был не только у меня. Как только мы выползли на берег, меня натуральным образом почти изнасиловали. Страстно, смачно и два раза подряд.

И снова — не то, чтобы я был против, но…

— Что это было? — задумчиво спросил я густо-синее небо, чувствуя, как женские губы бурно дышат мне куда-то в подмышку.

— Не знаю, — был дан мне ответ прерывистым голосом, — Со мной такое впервые.

— Секс?

— Нееет! — Аркадия рассмеялась, пихнув меня в бок, — То, что мне кто-то нравится… так сильно. Ты другой, не похожий ни на кого. Близкий.

— Даже на Эскобара?

— Особенно на него.

В Эйзервилле был Магазин. В нем можно было тратить деньги Незервилля, лежащие на счету в мэрии, на что-нибудь, в чем нуждался житель Купели. Ценник товаров был нелогичным — всё, что можно было произвести на острове, стоило дорого. Мясо, фрукты, рыба или тростник стоили просто безумных денег. Зато изделия из стали и резины, да и вообще всё, требующее сложных технологических цепочек производства — копейки. В описании этой детали быта раскрылась еще одна особенность Эскобара — если бы не Магазин, то в городе бы его никто не видел.

— Он мало с кем общался, — рассказывала валяющаяся на песке Аркадия, — И его тоже мало кто искал. Тут же все могут общаться вне зависимости от того, где их тела в вашей реальности. Дружить, враждовать, праздновать, заниматься любовью. Вот и Мадре если и искал кого-нибудь, то только чтобы обсудить дела. Работу.

Работу. За нее платят деньги. Один пустующий дом. Один сделанный своими руками дом. Где деньги, Эскобар? На что ты копил 24 года? На пенсию? Бред. На уход из Хайкорта? Еще больший бред, здесь своя валюта. Да, есть возможность очень дорого продать золотые марки Незервилля знающим людям, но это же очень опасно и рискованно, так как все знающие живут здесь, поблизости. Выплативший Долг незнакомый кид — сокровище, чью ценность не измерить…

— Еще хочу! — на меня вновь напали с похотливыми намерениями. Я не на шутку обеспокоился, переживая за собственную состоятельность — третий раз за пару часов для кида было ерундой, а для моего старого тела подвигом! Однако, к своему удивлению, справился, позволив интенсивно скачущей на мне женщине в очередной раз добиться желаемого, а затем даже привести к этому меня. Заодно, по причине недостатка страсти и желания в уже порядком затраханном организме, уловил еще пару интересных деталей в поведении своей спутницы.

Надо же, я скоро так стану настоящим сыщиком.

— Никогда не набрасывалась так ни на кого, — поведала мне озадаченная женщина, приводя волосы в порядок и стряхивая песок, — Мне, бывало, предлагали…, и я соглашалась, было приятно… Но не так. Совсем не так.

— Хорошо, что я здесь не в настоящем теле, — горько ухмыльнулся я, пошлепав себя по выдающемуся пузу, — Иначе ты бы меня живьем съела.

— Ты там другой? — вопрос был лишен каких-либо подтекстов. Чистое женское любопытство, — Симпатичнее?

— Ага. Раз в сто.

А потом мы пошли в город. К сожалению, мой приход стал событием, привлекшим чрезвычайно много чрезвычайно бесполезного внимания. Каждый разумный, увидев меня, замирал на несколько секунд, а затем кидался с двумя срочными и жгущими его вопросами — «кто ты такой?» и «на смену кому ты пришел?». Приходилось вставать на месте, останавливая осмотр и подробно докладывать каждому, кто я есть. После этого, чаще всего, ко мне теряли всяческий интерес, уходя заниматься собственными делами. Конечно, через полчаса таких прогулок я обзавелся парой доброхотов, орущих «это новый кид!», но голова уже шла кругом.

Однако, я внезапно нарвался на историю от своей проводницы о том, куда пропадают желтоглазые и откуда появляются новые. Эта разумная раса, иначе и не назовешь, была… ошибкой. Неожиданностью. Случайным результатом некромантии.

Хайкорт, с первых дней своего основания, нуждался в рабочих и солдатах. Те, кто закладывал город, были беженцами и изгоями, пусть и владеющими силами, но оказавшимися буквально на краю света. Тогда Базилиус Энно, известный ученый и один из самых одиозных магов тех времен, взялся за создание голема плоти — оживленного магией трупа разумного существа, способного к выполнению приказов. Сработал закон симпатической магии, сложного и неточного искусства, в котором я знал лишь вершки, посему труп у господина Энно соизволил в рекордно-короткие сроки встать.

Дальше начались опыты, эксперименты, подъемы и провалы. Результатом их стала отработка процесса создания ожившего мертвеца, способного к выполнению нескольких команд. Совершенно недостаточно для универсального работника, но просто идеально, если нужно иметь множество не требующих пищи и сна солдат. А они тогда жителям будущего Хайкорта ой как требовались. Семья Энно засучила рукава, запуская конвейер переработки дохлых эльфов в живых мертвецов. И здесь случилось чудо — несколько трупов из очередной партии начали вполне себе живо ругаться, жаловаться и водить по сторонам засветившимися желтым цветом глазами. Дальнейшие проверки показали, что существа получились полностью разумными, прекрасно себя осознающими и неутомимыми.

Спустя пять лет после этого события тело поднимаемого ритуалом мертвеца неожиданно озарилось голубым сиянием, и из недвижной плоти вынырнул призрак. Спустя двенадцать с половиной лет, когда жители Хайкорта устали упокаивать постоянно сходящих с ума зомби и призраков, была доведена до ума идея Купели. С тех пор все зажили долго и счастливо, разве у кого-то из незервильцев едет крыша, из-за чего власти города его убивают. А на его место приходит новый желтоглазый из особняка Энно.

Учитывая, как редки стали такие случаи, интерес жителей Купели был более чем понятен.

— А призраки? — спросил я закончившую рассказ Аркадию.

— А что они?

— Ну у желтоглазых есть Купель, а как живут призраки?

— Растворяются в воздухе, когда сходят с ума, — равнодушно пожала плечами брюнетка.

— И что, им никто не помогает?

— Неа.

— А почему?

— Их очень мало.