Упрямый доходяга

Глава 20. Одинокий монстр

Братья Трайкеры меня нагнали, когда я уже направлялся к дому Мадре для допроса Аркадии. Гулко топая по вечно влажным плитам города, оба бывших полуорка присоединились к неторопливо идущему мне. Ну, так бы хотелось думать, настроение было слегка лиричным и опустошенным, как и у любого мужчины после того, как он приведет в дом с тремя женщинами варварски бритого кота. На самом деле, оба констебля меня шумно догнали, хватая за плечи и экспрессивно матерясь в окружающую среду. Повод у них был хороший.

— Магнус, твою мать! — заорал Эджин, которому повезло развернуть меня лицом к себе первым, — Что! За нахрен! Творится?!

— Остановиться! Успокоиться! Уточнить! — тут же взвился я, будучи едва ли не отправленным в незапланированный полет. Выросли и сдохли лбами огромными, теперь думают, что им все можно!

— Что уточнять, кид? — взял слово Вурглас, — Мы сами не знаем, у кого уточнить! Шериф затеял какую-то муть на ферме у Нимеи, затем пропал. Целестия умерла! Кто её принудил открывать на тебя охоту?! Почти все наши знакомые тебя ненавидят, но на вопросы не отвечают! А теперь…

— Да, теперь! — воткнулся в монолог брательник, — Мы только приехали с места твоей засады! Твою мать! Это не наши сородичи! Ахиол нас предупредил, что не ощутил смертей! Это гребанные твари, Криггс! Там не было тел, лишь гниющая слизь и остатки костей в плащах! Что происходит?!

— Да хватит меня дергать! — беззлобно ругнулся я, видя, что желтоглазые верзилы настроены миролюбиво, хоть и возбужденно, — Мы пытаемся разобраться, что происходит. Я просто искал вашего Мадре. Оказалось, что все не так просто. Большего вам сказать не могу.

— Мэр запретил? — насупился более уравновешенный чем брат Вурглас. Здоровяк сложил руки на груди и принялся сверлить меня взглядом, — Не доверяет?

Успокаивать у меня получалось всю жизнь плоховато, поэтому я просто вывалил на местных полицейских правду-матку. Никто никому не доверял, все пытались разобраться в происходящем, что получалось откровенно плохо. Откуда могли вылезти странные молчаливые засадники с чрезвычайно быстро разлагающимися телами, я не знал. Всё время, пока я брил шкрасса, раскинув над ним шатер из винтовок и рваных плащей, снятых с трупов, эти самые тела лежали себе смирно, ничем не выдавая своего сверхъестественного происхождения. И теперь вот. Нате, получите еще один паззл в головоломку.

Успокоив желтоглазых сообщением, что никто, кроме самих преступников не знает, что происходит, я натравил их на мэрию. Там у Ахиола в темнице должно было сидеть все казначейство, а у меня просто уже не было времени. Желтоглазые, лишенные Купели, вскоре выйдут на улицы, а мне нужно будет как раз проведать одну жизнерадостную и темпераментную особу, так самоотверженно скрывающую чужие тайны.

Грядет буря… спрячусь-ка я от нее в гробик.

К входу в Купель я готовился тщательно и неторопливо — брюнетке нужно было дать время «повариться» в одиночестве. Наконец, закончив чистить и смазывать пистолеты, я украдкой выглянул на улицу, убеждаясь в том, что желтоглазые неторопливо бредут к ратуше, обмениваясь фразами преимущественно на возмущенно-матерном языке. Многие из них размахивали руками, в чем-то горячо убеждая соседей. Немного хаоса в застойном болоте. Ночной мрачный город с еле горящими фонарями на туманных улицах внезапно увидел своих жителей, привыкших проводить ночи в напоенном светом, теплом и зеленью раю.

К хорошему быстро привыкаешь. Так я привык к новой жизни, молодому телу, красивому лицу. Быстро, буквально молниеносно потерял брезгливость, свойственную каждому прогрессивному разумному перед перспективой пожирать еще живую плоть. Когда от такого зарастают дырки и раны в твоем собственном теле, а переломанные кости с хрустом встают на место, ты уже прекращаешь ужасаться. Система Бога-из-Машины, буквально на лету меняющая твое собственное тело, становится нормой — быстро, очень быстро. Каждое изменение делает тебя сильнее, повышает шансы, ускоряет прогресс. Так что толку в старой доброй стабильности?

Здесь же Системы кида не было. Моральный дух города получил внезапную широкую рану, в надежде, что вместе с кровью покажется и накопившийся за годы гной. Что же, этому нужно поспособствовать. Закончив последние приготовления, я погрузился в Купель Жизни.

Не успел я открыть глаза в иллюзорном мире, как меня уже сжимали в костедробительных объятиях, пряча на груди лицо.

— Т..ты… — еле слышно бормотала брюнетка, уткнувшаяся мне в грудь, — Т-ты здесь. Тыыыы…!

Её всю колотило крупной дрожью. Не оставалось ничего больше, как обнять её в ответ. Ну и пусть этот образ, это тело и эта душа являются частицей разума внемирового монстра, любящего полакомиться драконятиной, что с того? У меня были гоблинши, были эльфийки, были орчанки. А тут буквально карма, иначе и не скажешь. Мы, внемировые монстры, должны держаться вместе. И пусть она телом размером с космический корабль поколений, построенный, чтобы лететь хрен знает сколько лет на хрен знает, насколько обитаемую планету, главное же в разумном что? Главное — душа. Ну, сразу же после эстетически приятных сексуальных отношений, естественно, а с этим у нас проблем не было.

Погрузиться совсем уж в пучину одиночества у Аркадии времени не было, даже как следует растравить себя она не успела, поэтому, довольно быстро очухавшись, затрясла меня как медведь грушу, требуя сразу всего — объяснений, извинений, признаний, и, конечно же, вернуть все как было. Надо же, инфантильный левиафан…

— Нет, — отрезал я, отодвигая девушку от себя, — Всё будет иначе.

— Я… — сделав еще несколько шагов назад, брюнетка помотала головой, — Я не хочу иначе!

— Поздно, — окончательно перешел я на деловой лад, извлекая из кармана початую пачку сигарет. Сев на залитую солнечным светом траву, прикурил от зажженной спички, затянулся, с наслаждением выдул толстую струю дыма. Затем продолжил, — Я говорил тебе, что представляю власть? Расскажи всё, что ты знаешь, и тогда все вернутся назад. Не все… но многие.

— Нет-нет-нет, — девушка тут же быстро замотала головой, — Нельзя! Мне доверились! Мои друзья! Друзья! Не ты!

— Никто тебе не доверился, милая, — устало выдохнул я, давя бычок о теплую жирную землю, — Просто сделали вид. На этом острове ты можешь оказаться где угодно в мгновение ока, подслушать разговоры… а потом рассказать. Кому-нибудь не тому. Например, мне или братьям Трайкерам. Если здесь все друзья, то зачем нужны тайны, секреты, заговоры… а?

Она лишь всхлипнула, пряча лицо в ладонях, а я не стал давить дальше. Просто сидел, лениво щурясь на солнце. Трава, земля, воздух, сигареты, даже мое старое тело с одеждой на нем, всё вокруг было Аркадией. Это следовало как-то устаканить в голове. Монстр, ребенок, суперкомпьютер, пленный титан и вездесущий ребенок. С здоровенными сиськами и похотливый, но в остальном…

— Они появятся, — наконец, прошептала она, — Нужно лишь подождать…

— Никто не придёт, — покачал головой я, описывая указательным пальцем круг, — Пойми, милая, этот мир, он… награда за хорошую работу. Жизнь здесь — это поощрение, выдаваемое властью, известной тебе, как Основатели и Ахиол. Они хотят знать, что задумали те, кого ты называешь друзьями.

— Зачем??

— Потому что это может навредить Хайкорту, — объяснил я ей как маленькой, — Мы не можем игнорировать такую угрозу.

— Придумай что-нибудь! — внезапно кинулась она мне на грудь, — Ну пожалуйста! Ты же не плохой, я тебя чувствую! Не понимаю как, но чувствую! Утром тебя здесь не было, но я знала, что ты где-то неподалеку! Помоги мне, а не Ахиолу! Помоги нам!

Такое признание пустило мне кучу морозных букашек на спину. Так вот почему она на меня накидывается. Монстр чует частицу монстра. Мою измененную Механиком энергетику, ауру савэджа! Она ощущала меня в реальности у Галатури!

— Я не буду помогать тем, кто хочет навредить Хайкорту! — жестко ответил я, отстраняя девушку, — Этого не будет.

— А если я скажу, что они никому не хотели навредить?!

— Докажи.

— Не могу!!!

Это длилось несколько часов. Аркадия с непробиваемой наивностью боролась за интересы обманувших её придурков, а я с тоской внутри старался как можно мягче убедить её в том, что выбора у девушки фактически нет. По сути, создательница и хранительница этого мира была совершенно ни в чем не виновата, кроме того, что ей задурили голову. И ради чего? Именно чтобы она не проболталась. Вездесущая, но бесполезная. Но что значит, что они никому не хотели навредить?

Наконец, не выдержав, я сорвался, видя, что каким бы неприятным разговор не был, для брюнетки он куда предпочтительнее тишины.

— Хватит! — рыкнув, я поднялся с земли, — Довольно! Если ты сейчас ничего мне не скажешь, то я спрошу снова. Через неделю. У меня множество дел. Хайкорт в опасности.

— Неделю… как неделю? — ужаснулась девушка, — Здесь никого не будет целую неделю?!

— Дольше, много дольше, — сгустил краски я, не собираясь упоминать о том, что по истечению суток она заснет на весь месяц.

— Нет!

Услышав про месяц одиночества, она сломалась, срываясь в захлебывающуюся слезами истерику. Сидя на земле, раскачиваясь и плача, она выплевывала из себя слова и фразы, одну за другой. Я просто сидел и слушал, молча, не перебивая, не задавая уточняющих вопросов. В голове роились кусочки паззла, с щелканьем вставая на свои места. Он был далеко… очень далеко от того, чтобы показать целую картину, но теперь у меня была основа, фундамент.

«Кому выгодно?» — вопрос, который нужно задать, видя, как кто-то что-то делает. Выгода всегда определяет цель. Пусть даже не конечную, пусть промежуточную, но среди разумных эгоистичная выгода всегда будет одним из основополагающих факторов. Аркадия мне её показала, выгоду этих заговорщиков.

Они действительно не хотели ничего плохого. Городу, миру, Купели, Ахиолу, мне или хоть кому-либо. Они хотели лишь жить… в Купели. И только в ней.

Эти мечтатели появились давно. Ночные фермеры, грузчики, охранники из крепости, принимающей караваны. Те, кто по 12 часов в сутки должен был проводить на скучной и монотонной работе, изо дня в день, из года в год. Здесь, в Купели Жизни, они были самыми активными, самыми веселыми и зажигательными жителями. Придумывали игры, конкурсы, праздники, даже сочиняли традиции этого нового мира. Но, все что им оставалось — только мечтать. Пока на них не вышел Эскобар Мадре. Должник, чужак, убийца монстров и… такой же мечтатель, как и они.

Мадре проводил много времени с Аркадией. Я неверно оценил обстановку его любовно выстроенного дома, неверно понял его предназначение. Это было не логово одиночки, а любовное гнездышко для двоих. Его, кида-ловкача, и рыдающей напротив меня брюнетки. Мотивы Эскобара были чисты и прозрачны как слеза — он знал, что даже если выплатит Долг, то никогда не сможет жить нормальной жизнью. Его восприятие было слишком ускорено, единственным светлым будущим он видел Купель. Разумеется, точно в том же разрезе, что и «мечтатели». Кид был железно уверен, что никто не позволит ему безнаказанно прохлаждаться в тропическом раю столько, сколько он пожелает.

Они что-то придумали, Эскобар и «мечтатели». Над чем-то работали, но конкретикой Аркадия не владела совсем. Много лет они собирались в одном из домов Эйзервилля, о чем-то разговаривая. Потом… начался рост. «Мечтатели» рекрутировали новых членов своего закрытого сообщества, тихо, постепенно и аккуратно. Дом в городе оказался заброшен, зато брюнетка показала им уютную большую пещеру, обнаруженную много лет назад. Иногда жители Эйзервилля не видели «мечтателей» месяцами.

Как-то раз Эскобар явился домой счастливый. Он широко улыбался, крутил девушку в воздухе, целовал и обнимал, ничего не говоря. Лишь тогда, когда она, изнывая от любопытства, начала колотить его кулачками по груди, он признался, что пришёл навсегда.

Навсегда!

…но один. «Мечтатели» по-прежнему исчезали, уходя в реальность Хайкорта. Правда, теперь они это делали с надеждой в глазах.

Аркадия была счастлива, как никогда в жизни. Наконец-то появился кто-то кроме нее, кто может жить в этом мире! Её душа и сердце пели, радуясь единению с любимым, а будущее представлялось исключительно светлым. Мир, в котором никто от нее не уходит, мир вечный и светлый. Что может быть лучше?

Мадре пропал через две недели. Совсем. Не оставив записки, не попрощавшись, без малейших следов. Пропал в Эйзервилле, но не появился в Незервилле. Его искали, тайно и явно. Искали те власти, о которых упоминал я, искали «мечтатели», проводившие все время в своей пещере. Саму Аркадию в пещеру просили не приходить.

Она переживала, ждала и верила в Эскобара и своих друзей. А потом пропала Целестия — добрая, активная, веселая Целестия, одна из главных «мечтателей». Девушка, поддерживающая всех и вся, обожающая солнце, знающая тысячи историй. Это стало для Аркадии ударом, от которого она чуть не сорвалась. Каждый раз, занимаясь со мной любовью, она вся отдавалась страсти, безумно боясь сорваться, начав умолять меня найти Эскобара.

Вот и все.

— Спасибо, милая, — погладил я по голове спрятавшую лицо в коленях девушку, — Ты нам всем очень помогла.

— Правда? — она посмотрела на меня с детской надеждой, простой и светлой настолько, что защемило в груди, — Ты поможешь? Ты найдешь Эскобара?

— Правда, — твердо сказал я, теперь железно уверенный, что Мадре не покидал город, — Мы теперь знаем, что надо искать.

Потратив еще пятнадцать минут на успокоение красавицы, я рассказал ей, что по истечению этого дня она заснет, а проснувшись, скорее всего, увидит, что все вернулось на свои места. Говоря это, я практически не лгал — на фоне 22-ух тысяч населения Эйзервилля две сотни «мечтателей» и сам Эскобар мелочи. Правда, теперь нужно спешить к Ахиолу. Эти сведения должны быть у него как можно скорее.

Пробуждение оказалось с сюрпризом. Не то, чтобы я его не ждал, но все равно был немало удивлен. В первую очередь — тому, что жив. Во вторую — всем остальным.

Он висел на кольях, которые я вбил между камнями подвала. Сбившая его с ног ловушка, одна из арсенала Мадре, должна была уронить незваного гостя на капканы у двери, колья я вбивал от нечего делать, но вот, пригодились, пронзив туловище визитера в трех местах. Капканы, которые я подбирал в расчете на массу среднего человека, тоже сработали не так, как надо. Точнее, сработал лишь один, оторвав своей зубастой пастью ногу в колене.

Ярко-синие светящиеся глаза сощурились, глядя, как я встаю из тесного ложа.

— Шериф.

— Криггс, — обтянутый сухой кожей череп не мог выражать эмоции, но мне почему-то показалось, что скелет улыбнулся, — А охотник из тебя куда лучше, чем детектив…

Интерлюдия

Они стояли внизу, во тьме. Группками, группами, по двое, по трое. Разговаривали, спорили, обсуждали. Размахивали руками или тихо бубнили себе под нос. Были обижены, оскорблены, даже разозлены. Но пуще всего — подавлены. Демонстрации, протеста, даже революции… ничего из этого не получилось бы даже в том ничтожном случае, если бы кто-то из самых смелых и злых попытался бы возжечь такое пламя в небьющихся сердцах остальных. Более того, ни один из собравшихся под окнами ратуши желтоглазых не желал поднимать глаза на смотрящую на них из окна второго этажа фигуру.

— Вам не надоело их пугать, господин Энно? — сидевший в собственном кресле Ахиол поморщился, глядя на стоящего у окна уже второй час некроманта.

— Раз уж я прибыл в город и наблюдаю перед собой свои собственные творения в таком количестве, то напомнить им, благодаря кому они могут существовать — наиболее продуктивное занятие, что я могу отыскать в твоем доме, Ахиол, — равнодушно заметил неживой маг, продолжая смотреть вниз.

— Может быть, займешься счетоводами?

Этот вопрос бог задал, пересиливая себя. Некроманты многое могли по отношению к тем, кто был поднят с помощью их силы, но только вот всё это «многое» было исключительно неприятным. Сейчас шестирукий бог, в очередной раз потерпевший неудачу с допросами, был вынужден пойти на крайние меры, что ему совершенно не нравилось.

— Мне ни к чему стоять там внизу и смотреть, как они извиваются, — голос некроманта, несмотря на царящее в нем равнодушие, сумел передать пренебрежение, которое маг питал по отношению к созданиям, пытающимся пойти против его воли, — Когда они прочувствуют… прелюдию, мы спустимся со своими вопросами.

— Наверное, Криггс был бы счастлив это слышать.

Ахиол сам не знал, почему у него вырвалась эта фраза. Низкорослый кид с пронзительным взглядом необычных глаз не производил впечатление жестокого или кровожадного смертного. Пришелец был обычно производил впечатление раздраженного или раздосадованного типа, вынужденного возиться с чем-то совершенно ему чуждым. Он легко и свободно задымлял кабинет мэра огромными объемами сигаретного дыма, был не дурак отхлебнуть кофе или чего покрепче из запасов хозяина, работал… но все равно был похож на медведя, которого заставили подметать лопатой городскую площадь. Многочисленные неудачи маленького Должника вполне могли заставить его испытать восторг при виде ведущего настоящий допрос Энно.

— Наш новый кид производит впечатление здравомыслящего существа, — уронил некромант, — Но его здравомыслие не смогло дать плоды сквозь толстый слой неведения. Могу ли я узнать, господин мэр, что стало причиной дефицита образования нашего нового охотника? Он же не знает множества элементарных вещей?

— Я отдал его на откуп Баунду, — неохотно произнес шестирукий, — Думал, что шериф подберет Магнусу ментора-старожила из Квартала Живых, а в итоге Криггс даже не был там.

— И вы не интересовались? — маг смерти не слишком отличался от самой смерти. По неумолимости.

— Мы надеялись на прогресс в деле Мадре. Криггс очень активно всем занялся.

— Результат у нас под окнами и в подвалах.

— Да.

Оба надолго замолчали. Мэр был поглощен мыслями о масштабах текущего заговора и о его целях. Ресурсы, приобретенные на сотню тысяч золотых марок, пошедшие на нечто тайное. Но на что? Организатором и выгодополучателем мог быть кто угодно, включая стоящего у окна Энно, но какой смысл Основателям таиться? Наоборот, вся структура окутанного кольцом туманов района была подчинена целям живших в нем отшельников. А если не они, то кто? Сколько проблем и вопросов, да еще и при том, что здание больницы, перешедшей в осадное положение, погрузилось во тьму и тишину. Доннорифт снова поссорился с собственной головой, но пусть лучше доктор сидит тихо, а не оглашает своды мэрии своими истеричными воплями…

Некромант, в свою очередь, тоже размышлял. Глядя на тех, кто некогда вышел вновь живыми из-под его рук и рук помощников, он вспоминал разрубленные, разорванные и нашпигованные пулями тела. Складывающиеся кости, срастающиеся мышцы, вновь зажигающуюся искру разума в глазах. Яркую, желтую, нетленную… благодаря Купели и Галатури. Когда же он сможет обойтись без шаманов и их ручного чудовища?

Впрочем, такие размышления были ежедневной рутиной великого мага.

— Ахиол, могу ли я узнать причину, по которой вы вызвали меня сюда лично?

— Разумеется, Базилиус, — вырванный из своих раздумий мэр закрутил в одной из рук самопишущее перо, неотрывно глядя на последнее, — Со мной связался один из наших старых… неприятелей. Именно тот, кто в последнее время организовал такую эффективную блокаду Эласты…

— Напомните мне, почему мы не можем на него воздействовать привычными путями? — перебил шестирукого маг, отворачиваясь от окна. Гладкое молодое лицо неживого было совершенно безмятежным, но бог почувствовал давление.

— Потому что треть поставок идёт через Гарийское море, потому что некоторые реагенты мы получаем исключительно с Касдама и потому что любой удар по пиратскому архипелагу станет пинком по улью ос, — сухо перечислил Ахиол, — Также, если вы не забыли, существует очень немалый шанс, что новым местом обитания осы могут выбрать и Эласту. Слишком большая цена, несоразмерная неприятностям, доставляемым Алхимиком.

— Что он хочет и что предлагает? — сухо спросил некромант, — Нечто, ради чего мне придется обращаться ко всем Основателям, не так ли?

— Так и есть, — бог продолжал забавляться с пишущей принадлежностью, — Он предлагает вечный нейтралитет между его семьей и Хайкортом. Никаких рейдов, никаких фальсифицированных товаров. Ни один пират Касдама не атакует суда, идущие в Эласту, пока Станислав Аддамс пребудет у власти. За одно одолжение. Если же мы удачно решим его проблему, то вдобавок получим половину всех разработок Алхимика.

— Серьезно, — после долгого молчания нейтрально отметил некромант, — И что мы должны будем ему в ответ?

— Пустить одного разумного в Хайкорт, — тяжело вздохнул бог, — У разумного большие проблемы с контролем собственного источника. Бедная на магию территория Пятна и Средней зоны даст ему возможность выжить. Если же наш возможный «гость» еще и научится себя контролировать, то корабль с архивом Алхимика выйдет из гаваней Касдама сразу же после того, как мы об этом заявим.

— Что это за разумный?

— Молодая девушка с весьма мутной репутацией. Дочь Алхимика.

— Свита?

— Никого. Только она одна.

Маг смерти подошел к столу, а затем сел на кресло для посетителей. Поднял свой мертвенно спокойный взгляд на невозмутимого мэра, прилагающего воистину божественные усилия, чтобы скрыть свое замешательство.

— Ахиол, не подскажете ли, где сейчас эта девушка?

— В городке Эрко Ванья. Он недалеко от нашей крепости, — вздохнул бог.

— Значит, вот зачем ты меня позвал, — губы некроманта разошлись в безрадостной усмешке, — Как того, кто сможет выдержать вал криков, воплей и протестов всех наших домоседов. Ахиол…

— Базилиус, давай будем смотреть правде в глаза, — бросил ручку на пол раскрытый и слегка смущенный мэр, — Ты единственный, кто вообще сможет провести переговоры оперативно! Время у этого предложения ограниченно, а поставки нужны всем! Без исключения!

— Нужны, — мертвый маг неспешно покивал, — Но я могу и подождать…

— Ладно, — скривился выведенный на чистую воду мэр, — Чего ты хочешь?

— Кое-чего в наших общих интересах, бог. Учитывая сложившиеся обстоятельства, разумеется. Как ты говоришь, называется тот городок, который близко от нас? Эрко Ванья?