Уроки гнева

Глава восьмая

Кристальная связь — дело нехитрое, но тонкое.

Кристаллы связи бывают очень разные. Простую пару плохоньких кристаллов может изготовить любой маг-мастер, многие подмастерья и даже некоторые ученики. Всей работы — на полдня, самое большее на день. Почти все такие пары передают звук так себе, а изображение из рук вон, и для того, чтобы ими пользоваться — особенно на большом расстоянии — один из кристаллов, а лучше оба, должны держать в руках маги. По хорошей паре кристаллов, сделанной специалистом, могут говорить и обычные люди, причём расстояние особого значения не имеет. Такие пары часто заказывают богатые купцы, а военные без них просто жить не могут. Если же такой кристалл находят при обыске в каком-нибудь трактире, у базарного торговца, лавочника или мелкого ремесленника — можно сразу точить топор и рубить пойманному шпиону руки.

Однако у всех парных кристаллов есть один неустранимый недостаток: после того, как магическая сцепка наложена, подключить к ней третий кристалл невозможно. И при увеличении числа кристаллов в одной сцепке связь между ними быстро ухудшается. Поэтому тройки и тем более четвёрки кристаллов связи — редкость.

Но редкость истинная — Сферы Видений.

Их форма, как и материал (Сферы Видений чаще всего вытачивают из крупных кристаллов горного хрусталя) — просто дань традиции. Та Сфера, которую Искра унаследовала от Синего Шлема, была выточена из редкостного бледно-фиолетового аметиста в форме двояковыпуклой линзы. И с её помощью можно было установить прекрасную качественную связь с любой из примерно трёх сотен существующих Сфер.

Углубление. Импульс. Ещё один.

Наконец из глубин аметиста доносится отклик — один звук, без тени образа.

— Кто?

— Искра.

— Что?

Вызывающая ответила кратко, как будто заразилась лаконичностью вызываемого:

— Маг из другого мира.

На той стороне наступила пауза.

— Через десять минут активируй Знаки и жди.

Сфера Видений — аметистовая линза — утратила глубину. А Искра нахмурилась.

Видимо, дело куда серьёзнее, чем ей казалось, коль скоро Верховный решил бросить всё и прибыть в Диннарк лично. Объяснений этому могло быть много, но по-настоящему интересное — только одно: чужак, этот молодой маг, действительно родился не под звёздами Гратсдока.

Десять минут, оставшиеся до появления Верховного Магистра, Искра перебирала в памяти всё, что ей было известно насчёт иных миров. Выходило, что не много.

Неплотные пространства, существование которых открыл знаменитый Горец, не в счёт. Они есть, туда можно проникнуть разумом, там есть своя странная жизнь — но в конечном счёте они только часть Гратсдока, и не более того. Солярная теория строения Вселенной — ещё одна часть наследия Империи Тетарнуи, как мёртвый Древний язык — представляет звёзды светилами размером с солнце. Заодно эта теория постулирует безграничность космоса и множественность подобных Гратсдоку миров, что кружатся около некоторых звёзд.

Вроде бы для высших магов-арнуи постулат о множественности обитаемых миров не был только теорией. Но даже если их умение физически путешествовать по плотным мирам не являлось очередным мифом, каких вокруг магов-арнуи наплели предостаточно, это умение всё равно не сохранилось. Пределом способностей нынешних магов, насколько знала Искра, было быстрое перемещение в произвольную точку Гратсдока, да и на это были способны немногие. Верховный Магистр, например.

Может ли владеть искусством, недоступным даже Верховному, чужак? Этот юный варвар, при всех своих дарованиях таскающий на боку меч?

Очень, очень интересный вопрос!

Когда десять минут истекли, Искра спроецировала на подходящий участок пола в башне те Знаки, на которые мог ориентироваться при перемещении Верховный Магистр. Эту процедуру она выполняла всего третий раз в жизни. И, как и в первые два раза, её посетили мысли о том, что будет, если пометить Знаками неподходящее место. Например, плиту, давление на которую играет роль спускового крючка для заряженного осадного арбалета. Или дно бочки, доверху наполненной кислотой. Или ещё что-нибудь подобное.

Да, соблазнительно было бы проверить, что случится… вот только за неудачную попытку пришлось бы заплатить головой. А пределы познаний и сил Верховного ведомы лишь ему самому — на то он и Верховный. И, в конце концов, есть более надёжные методы, чем такое сомнительное коварство…

Воздух колыхнулся, не двигаясь: упругая, мягкая волна. Вместе с воздухом колыхнулось ещё что-то, как будто даже не магическое. Искра не знала, что. Пока она была только кандидатом внутреннего круга и многих тайн была просто не причастна. Взять хотя бы Знаки: проецировать их она умела, но как учёная обезьянка, не понимая, что делает и зачем именно так. Ещё и по этой причине пытаться фокусничать с ними ох как не стоило… Потом был неуловимый, как всегда, миг несовпадения. А потом в круге Знаков уже стоял Верховный: худой, носатый, одетый скромно, без единой металлической детали, на сторонний взгляд — вполне заурядный человек.

Только маг уровнем не ниже подмастерья мог воспринять туго свёрнутую внутри него пружину великой Силы. Верховный даже не маскировался, а просто очень чётко и плотно контролировал себя. Опыт, опыт! Поговаривали, что ему давно за двести. Даже во внутреннем круге Ордена было только двое старичков, способных потягаться с ним годами. Потягаться Силой — не мог никто. Верховным может быть только один.

— Здравствуй, Искра.

Голос шелестящий, негромкий, очень отчётливый.

— Моё почтение, Великий.

— Я слушаю тебя.

Искра изложила все факты, что показались ей существенными, минут за пять.

— Так, — обронил Верховный, когда она закончила. — А твои собственные впечатления?

"Надо быть осторожнее…"

— Мальчишка есть мальчишка. Этикета не признаёт: от самого входа читал всё, что хотел. Но силён очень. Не таится ничуть. Словно… — запнувшись, Искра заговорила медленнее, — словно он в любой момент может просто уйти.

— А может быть, он полагается на свою силу?

— Может быть. Он очень странный. Открытый, как ребёнок. Действует то ровно, то как бы ощупью, по-ученически неуклюже. Но всегда — уверенно. Даже небрежно, пожалуй.

— Признак мастера, — заметил Верховный.

— Да. Но я не то хотела сказать. Мастер знает свои пределы и действует в них свободно. А чужак, мне кажется, не знает своих пределов. Но всё равно…

Искра повела рукой, умолкая. Слова кончились. И тут она поняла, что Верховный тихо так, еле заметно давил на неё. Пока давил — это не ощущалось. А теперь всплыло.

Ловок! Аж зло берёт.

Искра едва не поставила такой же ментальный щит, как тогда, когда прикрывалась от не знающего этикета чужака… но почти тотчас остановилась. Что толку? Всё равно Верховный Магистр может добиться от неё всего, чего угодно. Только в случае сопротивления может "помять". А так — вот я, берите, что хотите!

Верховный не проронил ни слова, даже не кивнул, но по его взгляду Искра поняла, что все её колебания видны ему, как линии на его собственной ладони. "Давай, покорствуй", — словно говорил его чуть усмешливый, недобро внимательный взгляд. "Выслуживайся за место во внутреннем круге, среди магистров. Может, ты даже получишь его, но я всё равно знаю, чем ты дышишь — и уничтожу при малейшем промахе!"

— А что его спутники?

— Мелочь. Внимания стоит разве что Савир, мастер-маг, изгнанный из Волорнара. Да и для мастера он не силён. Так, пониже среднего.

— Кто кроме него?

— Лиданн Савира и пара меченых браконьеров. Мелочь, — повторила Искра.

— А кто из наших сопровождал их от поста пограничников?

"Уже и это узнал…"

— Некий Шнур, подмастерье-перестарок. И сотник пограничников, Хейги из Жнада.

На этот раз Верховный позволил себе тончайшую улыбку. Между двумя магами проплыл призрак Стилета — бывшего покровителя Искры, бывшего магистра, а ныне, по слухам, то ли мёртвого, то ли одного из испытуемых в тайной лаборатории Верховного.

— А-а, этот сотник…

— Я думаю, следовало бы перевести его на западную границу Союза, — сказала Искра. — Я со всей уверенностью могу рекомендовать этого человека как достойного любой награды.

— Вот как? Семь лет обиды и забвения не испортили его?

— Если он и заржавел слегка, его удача по-прежнему при нём.

Верховный сморщился. Слово "удача" он очень не любил. Но в данном случае возразить было нечего: Хейги-сотник и впрямь выловил в мутных водах свой второй шанс. Да ещё там, где этих шансов как будто не могло быть вовсе.

Удача? Или — судьба?

— Что ж, я подумаю. А пока, милочка, вызови этого Шнура.

Тем временем Эхагес тоже принимал в выделенной ему комнате (всего одной, зато в семь или даже восемь раз большей, чем личные комнаты Серых стражей в цитадели Столицы) "своих" людей. Все расшитые занавесы, которыми при необходимости можно было разгородить комнату, были отодвинуты к стенам в облицовке из деревянных панелей (естественно, резных и со знанием дела раскрашенных) — но после вольных просторов за городом помещение не казалось слишком большим. Скорее, наоборот.

Пусть подслушивают, если охота, — мысль Геса, адресованная Савиру, плыла на волнах холодной насмешки. — Мы ведь не строим тайных планов и не планируем убийств, не так ли?

"Это ещё не значит, что нам нечего бояться", — подумал смуглый маг, нервно оглядывая чуть ли не каждое отверстие в резьбе стенных панелей.

Там нет лишних живых ушей. А если бы были, я нашёл бы их.

"Даже магически замаскированных?"

Я не мастер майе и даже не ветеран Серой стражи, но такая задача мне по плечу. Вот чисто магическое подслушивание я могу не заметить…но повторю: разве мы стремимся к чему-то тайному и предосудительному?

Хлопнув в ладоши, Эхагес добавил вслух:

— Ну, есть новости о моём друге?

Рыжий Тиман только молча покачал головой — за себя и, возможно, за отсутствующего Блондина. Оно и понятно: чтобы перетрясти целый город в поисках одного человека, которого в нём скорее всего не было, нескольких часов слишком мало. А вот Хейги нахмурился.

— Сотник? Ты что-то слышал о Снежном Коте?

— Нет. Но ты говорил ещё о…

Ни слова вслух!

Хейги соображал быстро.

— Нет, это неважно, — закончил он. "Я случайно услышал рассказ о другом маге. Этот Ворон — точно ли он мёртв?"

Подробнее!

— Ну что ж, — Гес вздохнул, — тогда выпьем за счёт наших щедрых хозяев.

Когда страж разливал по серебряным стаканам вино, рука его была по обыкновению тверда — но разум жадно вслушивался в безмолвный рассказ.

"В здешнем гарнизоне у меня есть давние знакомцы. Я отправился с ними в… одно место и под выпивку расспросил о том, что творится в Ордене. Про Искру и прочих. Её недавно назначили в Диннарк и… неважно. Ворон. Это имя мелькнуло в разговоре, когда зашла речь о Диких магах. Мол, среди них опять появился сильный вожак…"

Дикие маги? Эхагес постарался не нахмуриться. Скопище недоучек и выпнутых из Ордена неудачников, разбавленное сельскими колдунами-ведьмами и ничтожным числом отшельников? Претендующее на независимость общество бессильных?

Наверно, это совпадение… кто-то из Диких просто взял себе мрачное птичье прозвище.

Хотя проверить слух не помешает.

И где искать этого Ворона?

"В том-то и дело, что найти его якобы нельзя. Он появляется и исчезает, где и когда ему вздумается, а заодно может принять любое обличье, чтобы не быть узнанным".

Не удержавшись, Гес моргнул. Мастер иллюзий?

Неужели?..

Из-за дверей донеслось приближающееся пьяное пение. На удивление негромкое.

— А-а-а… у моей мил-ки… платьиц-це из кожи… оу!

Тиман сморщился.

— Надрался, пакостник! — обречённо вздохнул он, неохотно поднимаясь из-за стола.

— Сиди, — сказал Эхагес. — Сейчас мы нальём твоему блондинистому приятелю ещё пару стаканов, и вновь воцарится тишь да благодать.

Дверь распахнулась. Качнувшись, Блондин прикрыл её за собой, окинул взглядом сидящую за столом пёструю компанию и немелодично протянул, не сбиваясь:

— А у моей милки — глазки на затылке.

Стул под Гесом отлетел прочь. Вскочив, страж глядел на глупо ухмыляющегося Блондина секунд пять. Шагнул вперёд.

— Где твой меч?

Глупая ухмылка стала печальной.

— Сломался.

Эхагес сглотнул. А у него за спиной вскочили уже все, кроме Савира.

Черты лица Блондина, браконьера и бродяги, местами смялись, местами выправились. Ещё миг — и вот на пороге стоит уже не он, а более приземистый и крепкий, ничуть не пьяный человек, одетый в тёмно-синее с чёрными вставками.

Быстрее всех оправился Хейги.

— Так это Ворон — или всё-таки твой друг?

— Это Снежный Кот, — сказал Гес. И единственный заметил, как при его словах вошедший слегка вздрогнул. — Просто он сменил прозвище. Верно?

— Да, — ответил Тиив. — Сменил.

И снова почудилась в ответе едва уловимая странность.

— Ну что ж… проходи, садись, рассказывай.

Понемногу все притихли и расселись снова. Все — на прежние места: Эхагес, рыжий Тиман и Хейги с одной стороны, Савир — с другой. А Тиив сел наособицу, словно был третьей стороной, на стороне Савира и наискосок от товарища-стража.

— Что ты сделал с этим… — Хейги прищёлкнул пальцами: видно, имя Блондина в его голове тоже не удержалось. — Ну, с чьим лицом пришёл?

— Напоил. И расспросил. То есть расспросил и напоил. — Тиив бледно усмехнулся. — А как бы ещё я так быстро узнал, что меня ищет старый знакомый? — Перейдя на родной язык, он добавил. — Зря ты заявился так открыто, Гес.

— Зато нашёл тебя быстро, — Эхагес ответил на бали.

— Это ещё вопрос, кто кого нашёл, — Тиив упрямо держался речи Равнин. — Ты ведь не знаешь, какие в Ордене нравы. Если Верховный тебя прижмёт…

— Меня? Теперь?

Снежный Кот как-то очень аккуратно обмяк, расфокусировав взгляд. Сделал что-то тонкое из области магии восприятия. Выпрямился и посмотрел на Геса по-новому.

— Мне, как видишь, теперь даже как-то глупо дрожать за свою шкуру, — заметил Эхагес без особой гордости, чуть печально.

Глаза Тиива сверкнули.

— Глупо? Лучше б ты тогда был круглым дураком! Или думаешь, что у тебя совсем не стало уязвимых точек?

— Слушай, — сдался наконец Гес, оставив бали, — я могу отменить всю чужую магию на йом в округе — вот так! В любой миг, не хуже каэзга! Ну что, что мне могут сделать?

— Это если ты успеешь её отменить! А если тебя сразу вырубят? Скажешь, невозможно?

— Отставить! — негромко отчеканил Хейги.

Эхагес первым отвёл взгляд и дважды вздохнул в особом ритме, расслабляясь. Сфера его чувств снова разгладилась, принимая незамутнённую зеркальность.

— Позже поругаетесь, если охота, — добавил сотник. — А пока пусть уважаемый Снежный Кот, Ворон или как там его ещё звать — пусть он расскажет, что это за история с Дикими магами.

— Лучше я расскажу другую историю. — Сказал Тиив на бали. — Чтобы кое-кто уяснил серьёзность положения.

…Как и другие союзы магов Гратсдока, верхушка Балийского Ордена хранила свои тайны. Многими секретами магистры Ордена пользовались механически, едва понимая суть той магии, которую пускают в ход. Среди прочей магии такого же рода была тайна быстрого преодоления пространства. Заклятие Волны — только сильно усечённый вариант.

— Да-да, Гес, ты не ослышался. Секрет, которым Ворон с нами поделился, в некотором смысле принадлежал не ему одному. Вот только в другом смысле он был его единственным настоящим владельцем…

…за что и пострадал. В лучшие свои времена Ворон был исследователем — из тех гениев, что подчас переворачивают представления о возможном и невозможном. Он поработал с гранями заклятия Волны, с теми рамками, без которых не может существовать ни одно заклятие, и обнаружил, что некоторые из них можно убрать. О, это была титаническая работа: рыться в пыли архивов Ордена, поднимать хрупкие от времени тома, в которые другие магистры, озабоченные грызнёй за власть, заглядывали редко, подбирать крошки знания в уцелевших текстах времён Империи Тетарнуи, интерпретировать, догадываться, экспериментировать… В конце концов он смог не только установить для Волны новые границы, но и добраться на её гребне до других миров. Помимо всего прочего, ему поистине сказочно повезло: в первом же своём путешествии он натолкнулся на поля памяти, оставшиеся от близкой к людям расы. Мантия Скитальца стала его трофеем, вынесенным оттуда — ибо раса, оставившая поля памяти, тоже использовала что-то вроде Волны для путешествий по Вселенной.

— Только вот везение на этом кончилось, — добавил Тиив жёстко. — Собрат-магистр, один из старших товарищей, которому Ворон рассказал о своих открытиях, предал его. Поторопился, правда. Тогдашний Верховный Магистр узнал о происшедшем достаточно быстро…

…Но не отпустил Ворона на свободу — нет! Тот просто сменил одну тюрьму на другую, чуть помягче. Верховный без труда смог сложить два и два. Чем бы ни был секрет, который маг-предатель хотел выбить из Ворона, Верховный хотел заполучить его. Для себя одного. И не маг-предатель, а именно Верховный придавил Ворона проклятием, чтобы тот не вздумал сделать какую-нибудь глупость, когда будет демонстрировать новое умение. Пообещал, что потом снимет проклятие, если останется доволен.

— Но Ворон всё равно предпочёл сбежать. Он не верил, что Верховный Магистр оставит его в живых. Он уже никому не верил. Ворон добрался до полей памяти — там было что-то вроде полуживых коконов для отдыха и лечения.

…В одном из них он пробыл некое неопределённое время. Пролежал до тех пор, пока хватка проклятия и последствия увечий не стали из невыносимых просто едва терпимыми. Если бы не кокон, который поддерживал в нём жизнь, Ворон умер бы. Но кокон помог… и заодно "исправил" кое-какие телесные "дефекты". Создатели полей памяти, похожие на людей, всё же не были людьми. И они имели свои представления о том, как должно выглядеть здоровое разумное существо. А может быть, кокон просто не работал так, как надо, ведь его создатели не то ушли, не то исчезли уже очень, очень давно…

— Как бы то ни было, Ворону вполне хватило произошедших изменений. Он не стал ждать полного излечения — полной трансформации — и покинул кокон. Он вернулся в родной мир и с тех пор никогда не покидал пещер, что стали его домом… Почти никогда. За сорок лет.

Тиив умолк. Эхагес ощущал в его сознании ноты, необычные для того, кто рассказывал чужую историю. Какие-то слишком личные — словно Снежный Кот пережил всё это сам.

Но потом Гес вспомнил о том единственном способе, которым Тиив мог узнать историю Ворона, который физически не мог говорить вслух — и почувствовал острый приступ тошноты.

А потом вспомнил ещё кое о чём.

— Как умер Ворон? — тихо спросил страж.

Глаза Снежного Кота сверкнули.

— Я убил его, — ответил он просто.