Уроки гнева

Глава седьмая

Эхагес осознал, что неожиданно, просто катастрофически поглупел. От пребывания под землёй, не иначе.

— Ты…

— Да, я. Парень из Серой стражи, Тиив Снежный Кот. Будем знакомы. Гес, что это с тобой? Рожа, как у дубиной трахнутого!

Эхагес не знал, что с ним. Глупость — это, знаете ли, диагноз.

— Ты что, пещеры полюбил? Или есть-пить не хочешь?

— Хочу, — сказал Летун слабым голосом. — Только ты ведь не умел видеть во мраке.

— Мало ли чего я не умел. Теперь вот умею. И тебя тоже научу. Всякому разному и полезному. Да кончай ты упираться, пошли отсюда!

И они пошли.

По дороге, не забывая пронизывать мрак настороженными чувствами, Эхагес успокоился и даже дозрел до осмысленных вопросов, но решил придержать их. Теневое восприятие эмоций — это вещь хорошая, конечно; однако разговор лицом к лицу всё же удобнее. Можно попросту видеть то, о чём иначе остаётся лишь догадываться.

Тиив, как оказалось, приготовил для спутника рыбу. Жареную. Ну а воду готовить было не нужно: река — вот она, нагибайся и пей.

Тиив смотрел. Эхагес жевал.

— Значит, — сказал он, не утерпев, — темновое зрение?

— Ага. Это на самом деле просто, Гес. Правда, изучить все его разновидности…

— У него ещё и разновидности есть?

— А ты думал! Не меньше трёх, самое малое. Есть ещё и фантомное, тоже не одного и не двух видов… ну, это когда в мозгу превращаются в картинки, например, звуки. Так "видят" многие обитатели воды, ну и летучие мыши ещё. Когда один тастар видит фэре второго, это тоже фантомное зрение, только особого рода…

— Ну, дружище, ты и нахватался. Словами сыплешь, как учёный брат. Откуда и узнал?

— Да от учителя, ясное дело.

— От Ворона?

— Ну да. Тебе он, похоже, не по нраву пришёлся, — заключил Тиив, почти не удивившись. — Но это ты напрасно. Торопишься в суждении, страж.

— Да ну? А что я должен был чувствовать, когда Ворон тебя купил, как скотинку какую?

Снежный Кот глянул остро, пронзительно.

— Купил. Потому что Владыка меня продал. Я ведь там был, Гес, всё видел, всё слышал — только что по своей воле не мог ни шевельнуться, ни слово сказать. — Выдержанная пауза, усмешка в усы. — Скажи честно: ты на Владыку сердит?

— Я понимаю, что он…

— А! — Тиив поднял к небу палец, сверкнув глазами. — Значит, ты сердит, но понимаешь. И если ещё не простил его, то простишь через пару дней самое позднее. А знаешь, почему ты его не винишь? Потому что ты уверен: если бы Ворон потребовал, Владыка не только меня, но и себя самого запродал бы. С потрохами. Так?

— Ну, допустим.

— Допустим, — повторил, почти передразнил он. — А Ворона ты понимаешь? Ты хотя бы попытался понять его? Сдаётся мне, что нет.

— Но…

— Никаких но, — отрезал Тиив. — Делать скидку Пламенному, отказывая в том же учителю — нечестно, не находишь?

Эхагес опустил глаза. И вспомнил чешуйчатую лапу на плече Тиива — лапу того, кого тот называл учителем.

Совершенно нечеловеческую.

"Ну а Владыка что — человек?.. Нет, Кот прав: осуждать без понимания — нечестно

Вот только эта сделка мне всё равно не нравится. От неё тем же самым гнилым душком несёт, Высочайший свидетель. Мерзко, мерзко…"

Вздохнув, Эхагес безо всякого аппетита отщипнул ещё кусок рыбы.

— Ладно. Раз ты так его защищаешь, объясни мне, глупому: чего Ворону от тебя надо?

— Моих рук. Моих ног. Моих глаз, ушей и всего прочего.

— Не понимаю.

— Ничего, поймёшь. — Тиив сгорбился на валуне над речкой, не глядя на Эхагеса. — Когда тот полуящер в золотых перьях сказал, что учитель был человеком… Это так. Но помимо учителя на равнинах хватает магов. С одним из них Ворон поссорился. И проиграл схватку, а победитель его проклял. И… не только. Ты знаешь, что Ворон не может говорить? У него язык вырван и перебита гортань. И ног у него нет.

— Как же он?.. — Тут Эхагес припомнил неестественную плавность, с которой передвигался Ворон. Припомнил — и прикусил язык.

— Уж ты-то, Летун, должен бы сообразить — как. Учитель много лет живёт в своих пещерах, почти не выходя на свет. И мороча редких гостей иллюзиями, чтобы они не видели его уродства. Он ненавидит жалость, Гес, так что не вздумай его жалеть. В конце концов, он маг не из последних. Во многом он превзошёл даже тастаров.

— Хорошо. Постараюсь не жалеть.

— Тогда начнём обучение. — Тиив вскочил с валуна. — Если будешь достаточно ловок, ты у меня через пару дней станешь миропроходцем.

— Погоди. Я всё-таки не понял, как ты ухитрился научиться новым трюкам так быстро.

— А! Это вроде шулерства. На самом деле я ничему не научился. — Эхагес моргнул, и Тиив, посмотрев на него, вздохнул. — Как бы это сказать… я могу делать то, что декадой раньше мне бы и во сне не привиделось, но могу это не совсем я, а… Тьфу, запутался!

— Я так и понял.

— Вряд ли ты что-то понял. Уж если я не понимаю… ну, замнём. Будешь учиться, тогда и разберёшься, откуда волос тянется.

Учёба оказалась странной. Вместо того, чтобы говорить Эхагесу, что делать и указывать, что именно он делает неправильно, Тиив велел ему "настраиваться". Мол, "танцевать зеркало" умеешь? Вот и сделай то же, что в таком танце — только не телом, а разумом. Чувствуй, как я, думай в параллель. Когда сможешь настроиться, станешь повторять за мной всё, что я стану делать головой. Какую магию творю я, такую твори и ты. Ну что, получается? Нет?

Старайся больше!

— Кто хочет — может, — буркнул Эхагес. И стал стараться больше.

Как ни удивительно, кое-что у него начало получаться. В смысле "настройки". Но стоило успехам закрепиться, как Тиив объявил конец учёбе.

— Как конец? — удивился Летун.

— А так! Завтра продолжим.

Открыв глаза, Эхагес увидел над своей головой густую россыпь звёзд. Оп! Н-да… И впрямь поздновато для продолжения урока. Зато самое время — для доброго ночного сна.

Наутро всё повторилось с точностью едва ли не буквальной. Спал Эхагес, правда, безо всяких кошмаров и телесных страданий; но когда встал — сделал для разминки несколько канонов майе, прервался с появлением Тиива, прошёл вместе с ним из пещер к реке, позавтракал, после чего они снова уселись лицом к лицу и Гес принялся за "настройку". Дышать в унисон, эмоции… ну, эмоции простоты для утопить в покое, мысли… мысли… где мысли? Ау!

— Нет, так дело не пойдёт, — сказал Тиив в полуденный перерыв, разминая суставы и вслушиваясь в себя. — Начало у тебя получается неплохо, но потом…

— Знаю, — уныло отозвался Эхагес, — сеча с туманом получается. И цель видна, и воля не кисельная, да всё без толку.

— Ну и ладно, ну и плевать, — вдруг улыбнулся Снежный Кот. — Не получается сверху, попробуем сбоку, да не с зубилом, а со сверлом. Как говорят чиновные братья: когда Приказ не идёт к Владыке — Владыка идёт в Приказ.

— Ты что имеешь в виду?

— Не ты на меня, а я на тебя "настроюсь". Как учитель со мной делал. Понимаешь, если "настройка" действительно хороша, разница между "он" и "я" почти исчезает. Получается такое странное ощущение, как будто видишь очень яркий сон про самого себя, причём кто спит, а кто во сне действует — не вдруг поймёшь. У владык есть мастера Сплетённых Снов, так я думаю, когда такой мастер входит в сон другого и меняет плоть сновидения по своей воле, это, должно быть, похоже. Только наяву.

— А это не… — Эхагес замялся. Тиив посмотрел на него с иронией — и лёгкой обидой.

— Ты мне доверяешь?

— Ну.

— А раз "ну", не вибрируй. Должен бы догадаться, что я тебе зла не желаю.

— Извини. Я просто спросил. И совсем не хотел…

— Тогда садись, — перебил Тиив, — и будем пробовать сбоку со сверлом. Давай-давай. Время летит, заикаться некогда.

…Лицо к лицу. Глаза закрыть. Дыхание, эмоции, мысли…

Раздвоение.

Внутри закопошились. Червь-сомнение потревожил брата, червя-страх, а тот уж постарался — растолкал целый зоопарк несхожих тварей. Пока разум взирал на это безобразие, не зная, куда девать руки, неокрепшее раздвоение исчезло в получившейся сумятице, как камень в глубине.

Только круги и видели.

— Ах ты!.. Давай с начала.

С начала вышло то же самое. И в третий раз — то же…

— Всё, — вздохнул Тиив. — С меня хватит. Защита у тебя, Летун — скала. Не подкопаешься. Недаром учитель меня выбрал: хоть у тебя и талант, но зато возни с тобой…

— Но я же не защищаюсь!

— Рассудок твой не защищается. С этим не спорю. Только защита твоя не от разума идёт, и даже сам ты ничего с ней сделать не можешь. Родился таким, видать. — Снежный Кот помолчал, потёр ладонями лицо и вскочил. — Ладно, давай тогда хоть разомнёмся. А то я за всей этой магией совсем про меч забыл.

Вот уж тут у Геса всё было в полном порядке, не придерёшься. Впору загордиться… если бы Тиив не был лучше. Завидуя его чуть ленивой, небрежной грации, Эхагес постарался выжать из себя чуть больше ста процентов возможного, сосредоточился до предела…

И Тиив воспользовался этим, проскользнув-таки мимо его защиты.

Лиловые скалы. Море ржавого цвета точит их, как голодный зверь. Тусклое светило — едва видный багровый кружок — почти не даёт тепла. Будь ржавое море морем воды, оно промёрзло бы до дна, и всякое живое существо, плоть которого отчасти состоит из живой влаги, постигла бы та же участь. А жёлтый воздух этого места ядовит.

Но магов, стоящих над ржавым морем, не волнуют такие мелочи. Пока каждого из них окружает еле видное простым глазом сияние Мантий, им нечего бояться.

— Я думал над твоим рассказом, — Голос исходит не из-под низко надвинутого капюшона, а от металлического жезла, зажатого в чешуйчатой руке. — И хочу спросить тебя: все ли твои сородичи так… холодны?

— Наша кровь немного холоднее, чем у людей…

— Я не о том. Хотя подозреваю, что ответ мне уже известен. Существа, тысячи лет не знавшие войн, живущие лет по семьсот, да при этом все поголовно маги… Да ваше величество на этом фоне сойдёт за экзальтированного холерика. Как вы ещё размножаться-то не разучились?

— Давай не будем говорить об этом.

— А почему?

Пламенный не ответил.

Ааль-со моя, Ночная, что сейчас происходит с тобой? Если бы можно было узнать…

— Вот что, — заговорил Ворон, — хоть это и против моих правил, я дам тебе совет. Могучие — это магия во плоти, доведённое до предела могущество. Пока игра идёт в рамках правил, всё решает не столько сила, сколько мастерство; но когда появляется некто, диктующий свои правила, искусство становится бесполезным.

— Мы видели Могучих достаточно часто, чтобы убедиться в этом.

— Итак, в качестве оружия магия отпадает, — ничуть не смущённый, продолжал Ворон. — А что насчёт обычного оружия? Если Могучего проткнуть мечом, он сдохнет?

— Если проткнуть как следует — да. Только приблизиться к нему с мечом и ударить так же просто, как нарисовать крестик на луне.

— А из лука подстрелить?

— Даже Серые стражи умеют уклоняться от выстрелов. А если стрелу пошлют в меня, я могу выбирать: уклониться мне, остановить её в полёте, отвести в сторону, вызвав боковой ветер, или придумать ещё что-нибудь. Могучему же не составит труда испепелить тысячу стрелков, прежде чем они успеют натянуть свои луки.

— Но если стрела летит в десять, в сто раз быстрее? Так быстро, что уклониться просто не успеешь и даже не заметишь, как в тебя стреляют, пока не обнаружишь в себе дырку?

Пламенный не покачал головой, как мог бы сделать человек. Он ответил с прежней усталой обстоятельностью:

— Ничего не выйдет. Могучий подавляет чужую магию, и заклятая стрела будет лететь в него с такой же скоростью, как и обычная.

— А кто говорил о магии? Если некий механизм выпускает метательный снаряд со скоростью в десять раз большей, чем у обычной стрелы, Могучему придётся либо уворачиваться в десять раз быстрее, либо подыхать.

— Арбалет тоже не годится. Повторяю, Могучий заметит стрелка, как бы тот не прятался.

— А кто говорит, что стрелок вообще нужен? Речь шла о механизме, вроде капкана.

— Я ценю твой совет, Ворон, однако пойми: против нашего противника нужен равный ему. То есть другой Могучий. Всё иное бессмысленно.

— Вот поэтому, — заметил назидательным тоном хозяин пещер, — я и не люблю давать бесплатные советы. Достающееся даром не ценят. Много ли ты, мудрый, знаешь о технике? Если самым сложным орудием убийства тебе кажется арбалет… Да-а… Сперва рассуждаем о том, как бессильна в борьбе с Могучими магия, затем напрочь отказываемся от немагических средств борьбы. Мудро, аж жуть!

Помолчав, Ворон сказал:

— Не люблю давать бесплатные советы, но так и быть, одарю ещё одним. Попробуй искать Могучих в мирах тех граней, где слаб магический фон. Если я что-нибудь понимаю, Могучему без разницы, сколько энергии имеется в окружающем мире: он сам себе источник энергии. Его сила исходит словно из ниоткуда, и на слабом общем фоне её заметить будет проще.

— Благодарю за совет. Хотя он и бесплатный, я его оценил. — О том, что он уже думал об этом, Пламенный не упомянул.

— Ну да, ну да… Что ж, пора возвращаться. Надеюсь, Тиив успел передать тому, второму парнишке всё, что нужно. А если не успел… Ты, как я понимаю, торопишься?

— Да.

— Ну, тогда по дороге доучишь…

Безжизненному миру не довелось услышать конец разговора. Маги исчезли из него так же тихо, как четвертью часа раньше — появились.