Устанавливая правила

Глава 9

Роберт

Пока Томас демонстрирует графики продаж и рассказывает о стратегиях, которые мы можем применить после слияния с Wilson LCC, единственное, о чём могу думать, как я был неправ, когда поставил своей незнакомке ультиматум в три дня.

Это слишком долго, теперь, когда я знаю, где она живёт.

Делаю вид, что потираю подбородок, а на самом деле прячу улыбку. Я мудак, и меня устраивает это. Когда она связалась со мной вчера вечером, прежде чем ответить на вызов, я попросил одного из своих детективов отследить источник звонка. Я старался максимально отвлечь девушку, пока мне не сообщили, что у нас есть адрес.

И тогда я мог бы сделать ещё больше. У меня появилась возможность узнать её имя, рассмотреть лицо и покопаться в прошлом незнакомки, но я этого не сделал.

Идея разоблачить её забавляет меня, но идея заставить прийти ко мне и лично раскрыть все свои грязные секреты, буквально сводит с ума…

— Что вы думаете, мистер Рулз?

Вопрос Томаса застаёт меня врасплох. Члены совета уставились на меня, ожидая, когда я выскажу своё мнение. Мне потребовалось несколько лет, чтобы заслужить их доверие; потерять его из-за того, что в брюках дёргается член, абсолютно исключено, поэтому я перевожу разговор в другое русло, обращаясь к главе отдела маркетинговых исследований.

— Я хочу услышать мнение Кармен.

Она встаёт и оглашает длинный список технических терминов в поддержку идеи Томаса. Когда Кармен заканчивает говорить, все оборачиваются, чтобы посмотреть на меня.

— Хорошо. — Я встаю и поправляю пиджак. — Я ожидаю, что к вечеру у меня на столе будет подробный план. Как только слияние с Wilson LCC будет подтверждено, мы проведём официальное голосование.

Я первым покидаю зал заседаний и направляюсь в свой кабинет. И уже собираюсь войти, когда меня окликает Кармен.

— Мистер Рулз, могу я с вами поговорить?

Я открываю дверь и жестом предлагаю ей располагаться. Жду, пока она войдёт, а затем прошу Милли не передавать мне никаких звонков в ближайшие полчаса.

Между мной и Кармен завис острый вопрос. Когда одну из стажёров, работавших на нас, нашли мёртвой, я попросил Кармен заявить, что в последние несколько дней девушка регулярно появлялась на работе, чтобы избавить компанию от любых споров и подозрений. Однако когда частный детектив начал ходить за Кармен хвостом и задавать неуместные вопросы, у неё возникла безумная идея, что я что-то скрываю.

— Я не могу так продолжать, Роберт.

Я бросаю на неё предостерегающий взгляд. Ненавижу, когда меня называют по имени. Она отшатывается, поправляя себя.

— Мистер Рулз, хотела сказать.

— Тебя снова беспокоит тот детектив?

— Дело не в Бернсе.

«Бенджамин Бернс», — напоминаю себе. Так зовут детектива, который изводил её своими настойчивыми вопросами. Если я позволяю ему это, то только потому, что до сих пор не выяснил, кто его нанял.

— В чём тогда проблема?

— Девушка не просто умерла. Она сожгла себя заживо.

— Ужасная смерть, согласен, но она не имеет никакого отношения к Rules Corporation.

Кармен плотно сжимает губы, давая понять, что не поверила мне. Сказать нечего: я всегда окружаю себя слишком умными людьми. Я опираюсь одним бедром о стол и подаю ей знак подойти ближе.

Я знаю, чего она хочет.

С каждым шагом приятный румянец на её шее становится всё интенсивнее. Ни о чём не спрашивая, Кармен опускается на колени у моих ног и трётся щекой о брюки. Я хватаю её за подбородок, заставляя посмотреть на меня.

Глаза блестят, дыхание затруднено.

Я всегда вознаграждаю тех, кто мне верен.

Когда Кармен лжесвидетельствовала ради блага компании, я был готов заплатить ей любую сумму. Вместо денег, она захотела встретиться со мной. За закрытыми дверями.

Я пошёл ей навстречу, уточнив, что это больше не повторится, но, видимо, она не может смириться.

Медленно, нежно прикасаюсь к её щеке.

— Ты верная девушка, Кармен. Так ведь?

Раздвигаю её губы и засовываю большой палец ей в рот; она без колебаний принимает. Она не осмеливается прикоснуться к нему языком. Кармен никогда ничего не делает без моей просьбы.

— Ответь, — доверительно говорю я.

Поскольку говорить не может, она кивает.

— Хорошая девочка. — Быстрым движением я вытаскиваю большой палец из её рта и отталкиваю, опрокидывая девушку на пол. — Теперь, когда всё прояснилось, вставай и возвращайся к работе.

Кармен смотрит на меня с широко раскрытыми глазами. Неверующая. Униженная.

— Поверь мне: было бы весьма неприятно разочаровать меня. И ты не хочешь этого делать, верно?

Когда я широко распахиваю дверь, она уже стоит, ссутулившись и опустив голову. Прежде чем она уйдёт, я хватаю её за руку, удерживая на месте. Я специально усиливаю хватку. Знаю, я причиняю ей боль, но ещё я уверен, — Кармен не будет кричать и минимум раз, она прикоснётся к себе, думая о том, как сильно мои пальцы касались её плоти.

— Могу я доверять тебе?

— Да, мистер Рулз.

Как только Кармен исчезает, я со вздохом подхожу к Милли. Она смотрит на меня странным, почти нежным взглядом.

— Не обманывай себя — увещеваю я. — Это всего лишь работа.

Взгляд Милли меркнет.

— Как всегда, мистер Рулз.

Интересно, когда она перестанет видеть повсюду любовные интрижки? После стольких лет работы со мной Милли должна была понять, что я не заинтересован в женщине рядом с собой. И всё же она продолжает надеяться, что в один прекрасный день появится женщина, которая сможет свести меня с ума.

— Что у меня в расписании сегодня днём?

Милли скользит пальцами по клавиатуре и начинает перечислять длинный ряд имён и времени. В конце коридора, ведущего к моему кабинету, замечаю Томаса. Он находится в компании женщины, которую я никогда не видел. Наверное, новая сотрудница или что-то в этом роде. Я уже собираюсь отвернуться, когда слышу, как она говорит, и чуть не давлюсь собственной слюной.

«Этот голос…»

В шоке смотрю на неё. Незнакомка так поглощена беседой, что не замечает ни меня, ни того, что я её узнал. Образ создания, которое мучило меня последние несколько ночей, и образ женщины передо мной накладываются друг на друга.

Её губы без красной помады, а каштановые волосы собраны в косу. Кружевное нижнее бельё сменили белая блузка и обычная юбка длиной до колена. На ногах не каблуки, а простые балетки. Обычно я бы не обратил на неё внимания, и всё же не могу отвести взгляд.

В желудке и внизу живота одновременно шевелится острое чувство.

— Кто эта женщина, с которой разговаривает Томас?

Милли поворачивается к коридору и смотрит на неё.

— Она консультант.

— Можешь мне дать её резюме?

— К сожалению, мне его не предоставили, мистер Рулз.

— И почему же?

— У неё закрытый профиль. Только вы и Томас имеете право доступа к данным.

Внезапно я понимаю. Эта женщина — ресурс с «прошлым», которого Томас привлёк для продвижения проекта «Икар». Я сам приказал закрыть её профиль, чтобы избежать информации о том, что Rules Corporation сотрудничает с хакером, которого разыскивает правительство.

— С вами всё в порядке, мистер Рулз?

— Да, — рычу сквозь зубы. Я немного щурюсь, не переставая смотреть на неё. — Милли, мне нужно, чтобы ты оказала услугу. Перенеси на завтра встречу, назначенную на семь часов, и созови внеочередное совещание по проекту «Икар». Официальное письмо о встрече отправь на почту только ей. Я ясно выразился?

— Только ей? — в замешательстве уточняет Милли.

На этот раз у неё на лице нет и следа нежности или озорства. Только намёк на страх. Я киваю, глядя ей прямо в глаза. Хочу, чтобы Милли было предельно ясно, — это дело конфиденциально и никто не должен знать.

— Всё будет сделано, мистер Рулз.

— И последнее: следующий час ни с кем меня не соединяй и никого не впускай.

На этом поворачиваюсь к секретарю спиной и возвращаюсь в кабинет. Набираю пароль для доступа к секретным данным и ищу личное дело женщины, которую я видел с Томасом: Серена Фостер, читаю в её бумагах. Имя совсем неподходящее для неё. И я прав, потому как, продолжая читать, обнаруживаю — это имя ей не принадлежит.

Прежде чем нанять «консультанта», Томас провёл довольно тщательное расследование. Понятия не имею, как, чёрт возьми, он получил все эти данные, но Томас даже составил список компаний, которым она незаконно передавала патенты и коммерческие секреты. Адрес в паспорте не совпадает с тем, который нашли мои эксперты, когда отслеживали наш телефонный звонок, но я не удивлён.

Дата, когда она подписала контракт с Rules Corporation, следует после даты нашей первой «встречи». Однако её первое вмешательство в работу наших серверов произошло раньше. Именно она восстановила работоспособность сети после того, как кто-то нашёл способ получить к ней доступ.

Должно быть, именно так она узнала мой номер.

Не окольными путями и не через общих знакомых.

Нет. Она его украла.

Я выхожу из файла, задаваясь вопросом, что ещё она сделала, когда получила доступ к нашим серверам. Она могла пробраться на мой компьютер, подглядывать за мной через веб-камеру… Размышляя, я потираю подбородок. Что бы она ни искала, я точно знаю, — она этого не нашла. Иначе зачем бы она продолжала дразнить меня?

«Потому что ей понравилось», — шепчет внутренний голос.

Нет. Я был бы наивен, если бы думал, что она пошла на все эти трудности ради оргазма или двух. Она определённо чего-то хочет от меня.

Все всегда чего-то хотят.

Даже самые подозрительные люди.

Пятнадцать лет тому назад

Похороны отца были первыми, на которых я побывал. Мать настояла, чтобы прощание проходило на открытом воздухе, так в нём сможет участвовать больше людей. Она обратилась в специализированное агентство и заказала гроб из красного дерева и дуба с отделкой из чистого золота, на котором выгравировали логотип Rules Corporation. Перед церемонией я обвинил её, что она перестаралась с количеством скамей. Однако теперь мне хочется, чтобы их было больше.

Куда бы ни повернулся, я вижу только незнакомые лица и шевелящиеся губы, шепчущие моё имя. Я чувствую удушье. Я потерял счёт людям, которые выражали соболезнования и смотрели на меня, пытаясь понять, правда ли то, что они прочитали в газетах.

Мне хочется закричать, сорвать галстук и бежать, пока не потеряю все силы, но это было бы неуважением к отцу. Он не заслужил скандала, который разразился в нашей семье после его смерти, как и не заслужил того, чтобы его дело закрыли так быстро.

Адвокат Бейли посоветовал мне посмотреть на положительную сторону, оставить всё позади и двигаться дальше. Я не думаю, что смогу это сделать, пока не узнаю правду.

Если отец совершил самоубийство, я хочу выяснить, почему.

А если нет, то я хочу знать, кто в него стрелял.

Мама хватает меня за руку, пряча лицо у меня на плече. Она рыдает уже не меньше часа, но платок, которым постоянно промокает глаза, сухой. Однажды я слышал, как отец сказал ей, что у неё гораздо лучше получается симулировать оргазм, чем плакать. Мне хочется оттолкнуть её и сказать, чтобы она прекратила, но я продолжаю играть роль преданного сына и обнимаю.

Люди вокруг нас шепчутся. Осуждают. Рассматривают.

Я ищу стройную фигуру Бейли. Он высокий, выше, чем был мой отец. Я быстро нахожу его голову, он смотрит в мою сторону. Его губы едва шевелятся, имитируя слово, которое могло бы быть «позже». Но сказано это не мне. Я оглядываюсь, пытаясь понять, с кем он разговаривает, когда мама высвобождается из моих объятий и выпрямляет спину. Она снова протирает глаза, но не для того, чтобы высушить их, а чтобы скрыть незаметное движение, которым она реагирует на Бейли.

Внезапный шум, похожий на гром перед грозой, приводит меня в чувство. Гроб отца опускают в могилу, и девушка вручает цветы тем, кто хочет отдать ему последние почести. Это красные розы на длинных стеблях, как просила мать.

Их стебель покрыт шипами.

Один за другим гости подходят и бросают цветы на гроб. С неба начинает падать мелкий, лёгкий дождь, делая этот печальный день ещё более мрачным, а аромат роз интенсивнее. От этого меня тошнит.

Кто-то укрывает меня зонтиком, защищая от воды. Я бы хотел, чтобы это была мама, но она исчезла. Я тоже ухожу. И уже собираюсь сесть в машину, когда моё внимание привлекает движение в гуще леса. Я прошу водителя подождать и направляюсь к фигурам в чёрном, которые спорят.

Это мать и адвокат Бейли.

Внезапно прошёптанное губами «позже» приобретает смысл. Я пытаюсь пробраться поближе, чтобы услышать, о чём они говорят. Мать стоит, скрестив руки. Мысок туфли постукивает по земле, пока она безучастно смотрит на него.

— Можно узнать, чего ты хочешь?

Бейли приближается, пока не оказывается в шаге от неё. На его лице насмешливое выражение, руки засунуты в карманы.

— Бренда, тебе стоит лучше научиться плакать, иначе кто-нибудь поймёт, что у тебя нет сердца.

— Кто-то, кроме тебя, имеешь в виду?

Я наклоняюсь достаточно, чтобы увидеть долговязую фигуру Бейли, возвышающуюся над маленькой фигурой матери. Хоть он и находится рядом с ней, мужчина старается не прикасаться к ней; будто сама мысль об этом вызывает у него отвращение.

Я уже почувствовал некоторую враждебность между ними, когда после допроса Бейли отвозил меня домой. На мгновение мне даже показалось, что он почти хочет обвинить её в чём-то. Я просто не понял в чём.

Слышу, как мать вздыхает. Она поднимает руку, скучающе разглядывая свои ногти, покрытые красным лаком.

— Если у тебя больше нет жемчуга для меня, я бы вернулась на вечеринку.

— Это не вечеринка, а похороны, — поправляет Бейли.

— Зависит от точки зрения. С моей точки зрения, это банкет с интересными блюдами.

Бейли издаёт сдавленный возглас.

— Я должен был догадаться, что такой стервятник, как ты, не задержится надолго, не нацелившись на новую добычу.

То, как мать улыбается ему, леденит мою кровь.

— Будь честен с собой, Брайан. Что беспокоит тебя больше: то, что я не оплакиваю смерть твоего дорогого друга Роберта, или то, что я исключила тебя из списка возможных преемников?

Бейли отшатывается. Он больше не улыбается. Он напряжён; я вижу, как адвокат сжимает кулаки, будто сдерживается, чтобы не сделать что-то. Наконец, он качает головой и поворачивается к ней спиной.

— Будь осторожна, — шепчет он.

— Кого я должна остерегаться? Тебя?

— Не обязательно. — Он останавливается и оборачивается, в последний раз пробегая взглядом по фигуре матери, словно хочет запечатлеть её в своей памяти. — Мужчины способны на всё, если у них есть твёрдая решимость. Помни об этом.

Когда он проходит мимо дерева, за которым прячусь, я задерживаю дыхание. Я вижу, как Бейли садится в машину и приказывает водителю уезжать. Я тоже собираюсь уходить, когда моё внимание привлекает шум.

Я поворачиваюсь к маме. Она упирается спиной в дерево, закрыв ладонями лицо. Её тело дрожит, сотрясаемое рыданиями. Мама вытирает глаза белым платком, на котором размазанная тушь оставляет следы.

Она плачет. На этот раз по-настоящему.

И я не могу не задаться вопросом, почему.