Устанавливая правила

Глава 6

Роберт

Последнюю встречу я завершаю почти в восемь вечера. Милли уже ушла, а Джейк, несмотря на то, что я послал ему более чем ясное сообщение, не ответил и не перезвонил. Мне не нравится, когда меня игнорируют, поэтому решаю, что сам поеду к нему.

Собираю свои вещи, сажусь в лифт и направляюсь в гараж. Я не должен ездить без охраны, но лучше рискну столкнуться с неправильными людьми, чем снова иметь дело с Хьюзом.

В навигаторе машины я устанавливаю адрес Джейка и завожу мотор. Я никогда не был у него дома и понятия не имею, почему он меня избегает, но пора положить этому конец.

У нас с ним соглашение.

Я звоню, он отвечает.

Я приказываю, он исполняет.

В последнюю нашу встречу я заставил его сделать то, что он посчитал неприемлемым. Джейк пытался возразить, но я не хотел его слушать. Я дал ему несколько дней, чтобы прийти в себя, и время истекло, мне нужно знать, могу ли я ещё рассчитывать на него.

До места назначения я добираюсь больше часа. Выхожу из машины и в изумлении оглядываюсь вокруг.

Я привык к тому, что Джейк ходит вооружённый, его ледяной взгляд напряжён, чтобы уловить малейшую опасность. Знаю, что он из неблагополучной семьи, в которой у него были серьёзные проблемы. У меня сложилось впечатление, что он живёт в уединённой лачуге в окружении огромного леса.

Что касается леса, то я не очень далеко ушёл от реальности. А вот с лачугой, должен признать, — я был в корне неправ.

Его дом небольшой, но очень ухоженный. Свежевыкрашенные стены, автоматизированный гараж, аккуратная поленница, и всё это оснащено самыми современными системами безопасности. Я замечаю датчик охраны периметра, а также классические решётки и несколько камер, спрятанных в деревьях.

Подхожу к двери и стучу. В ответ никакой реакции. Меня охватывает подозрение, что Джейк игнорирует. Я уже собираюсь выкрикнуть его имя, когда дверь открывается, и тогда понимаю, что ничего не услышал не потому, что хозяин не двигался. Стены толстые. Звукоизоляция. Джейк мог захватить в дом мужчину и пытать его всю ночь, никто ничего не понял бы.

— Рулз, — в изумлении шепчет он.

Я не предупредил о своём визите. Судя по эмоциям на лице и тому, что он полуголый, могу сказать, — Джейк не ожидал меня увидеть. Я кривлю рот, удивляясь, как, чёрт возьми, женщины находят его интересным, ведь больше половины тела Джейка покрыто чернилами. Я отодвигаю его в сторону и вхожу. Внутри царит впечатляющий беспорядок, я даже замечаю несколько тёмных пятен на столе. На мгновение я задаюсь вопросом, куда делся тот точный и методичный человек, которому я столько раз доверял свою жизнь и свои секреты.

Поворачиваюсь к нему и смотрю в глаза.

— Что, чёрт возьми, с тобой происходит, Джейк?

Он потирает подбородок, явно чувствуя себя неловко. Его щетине несколько дней, а светлые волосы взлохмачены, словно он только что встал с постели. Джейк намного мощнее, но он меня не пугает.

Мы давно прояснили наши позиции.

У него есть телосложение, у меня возможности, чтобы уничтожить его.

Именно поэтому Джейк поклялся сделать всё, о чём бы я ни попросил — без ограничений и без лишних моральных угрызений.

Он прочищает горло.

— Я взял несколько дней отпуска.

— Ты не отвечал на мои звонки.

Он сжимает челюсти, отводя от меня взгляд. На мгновение я улавливаю инстинктивное движение его глаз, будто он хочет убедиться, что никто не спускается по лестнице.

— Она здесь, не так ли?

— Что извини? — побледнев, спрашивает он.

Милли сказала, что Джейк встречается с женщиной. Я подхожу к лестнице и только ставлю ногу на первую ступеньку, как Джейк останавливает меня.

— Завтра, — быстро говорит он. — Я вернусь завтра.

Я качаю головой, поворачиваясь к нему.

— Мне этого недостаточно. Я хочу знать, могу ли доверять тебе по-прежнему.

Его взгляд становится холодным, острым.

— Я думал, что уже достаточно доказал свою преданность тебе…

Да, так и было. Однако если я и сомневаюсь в нём, то именно потому, что ради меня он запачкал руки, а потом исчез.

— Одевайся, — приказываю я. — На сегодня у меня есть для тебя работа.

Джейк сжимает кулаки и смотрит на меня так, словно хочет убить, но не возражает. Он был со мной слишком долго, чтобы не знать, — когда я угрожаю, я не шучу.

Я заставил исчезнуть людей гораздо более внушительных и могущественных, чем он. Мне бы не хотелось отказываться от его способностей, но если понадобиться, я это сделаю.

— Необходимость в оружии будет? — спрашивает он сквозь стиснутые зубы.

Я дьявольски улыбаюсь ему, встав у двери.

— Не для этой работы.

Джейк мгновенно понимает, что я собираюсь попросить его сделать, но вместо того, чтобы оценить характер работы, он сердито натягивает футболку и выходит первым. Не говоря ни слова, садится на место водителя и отправляется в путь так быстро, как только может. Прежде чем мы въедем в густой лес, я в последний раз оглядываюсь назад.

Джейк оставил дверь открытой. На первом этаже я, кажется, улавливаю лёгкое движение — почти вздох.

Я не ошибся.

С ним действительно кто-то был в доме.

Учитывая его прошлое, я не удивлюсь, если узнаю, что это один из его врагов и Джейк пытал его или, что ещё хуже, расчленял по кусочку за раз. Может быть, поэтому он открыл не сразу; Джейк менял свою окровавленную одежду и умывал лицо.

На мгновение у меня возникает искушение спросить, что с ним происходит, но в последний момент я сдаюсь. У нас больше часа езды, прежде чем мы доберёмся до Rules Corporation, и последнее, чего хочу — потратить это время на обсуждение вещей, которые меня не интересуют. По желанию Джейк может спрятать в своём доме что угодно: женщину, мужчину, труп.

Лишь бы он ничего не скрывал от меня.

Когда приходит Глория, мы с Джейком в молчании сидим друг напротив друга. Такое происходит не в первый раз, но всё же отличие есть. Между нами ощущается напряжение.

После того как мы покинули его дом, Джейк больше не сказал ни слова. Я тоже сохранял молчание, но в этом нет ничего нового. Одна из причин, по которой мы хорошо ладим, заключается в том, что мне достаточно кивнуть, чтобы Джейк понял, чего я хочу. Мы чаще молчим, чем говорим.

Но то, как он на меня смотрит…

Если бы я не знал его, то возможно, боялся.

— Сколько тестостерона, — замечает Глория, приближаясь к нам. Она обмахивает себя одной рукой, пытаясь успокоить нервозность. — Мне становится жарко оттого, что нахожусь в одной комнате с вами.

Глория бросает пальто на стул. С каждым шагом звук её каблуков становится всё громче и громче. Она на самом деле красивая женщина, со стройными лодыжками и такой полной грудью, что сводит с ума любого мужчину. Светлые волосы ласкают ей спину, оставленную обнажённой платьем, гладкая ткань которого облегает бёдра, делая изящную фигуру ещё более чувственной.

Она опускает руку на плечо Джейка и обходит его.

Мгновение они смотрят друг на друга, затем Глория подходит ко мне.

— Кто сегодня будет устанавливать правила?

Я приподнимаю уголки рта, улыбаясь.

— Я.

Я не спал слишком много ночей; мне нужно сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы оглушить тело и разум.

Со взглядом, полным обещаний, Глория облизывает губы. Тот факт, что они не красные, вызывает у меня вздох разочарования, который быстро сменяется ощущением её коленей между моих ног.

Я наклоняюсь вперёд и очерчиваю пальцами очертания её бёдер. Подтянутые, гладкие. Я сдвигаю запястье, чтобы подтвердить свои подозрения. Под платьем ничего нет, именно так, как мне нравится.

Я убираю руку и отдаю ей первый приказ за вечер.

— Садись на стол.

Она одаривает меня озорной улыбкой, прежде чем повиноваться и направиться туда, куда сказал. Женщина идёт, виляя бёдрами. Провоцирует меня. Высокие каблуки цокают по мраморному полу зала заседаний. Я знаю, что Глория возбуждена; это видно по тому, как она двигается. Она запрыгивает на стеклянный стол и выгибает спину, раздвигая для меня бёдра.

Я прикуриваю сигарету и приказываю задрать подол. Она делает это медленно, открывая по одному сантиметру плоти за раз, пока не появляется гладкое лоно, полностью открытое и мерцающее соками.

— Откинься на локти, — приказываю ей, вставая.

Она передвигает попу вперёд и запрокидывает голову. Её волосы настолько гладкие и тонкие, что при касании о столешницу они издают звук, похожий на шелест шёлка. Коснувшись спиной прохладной поверхности, Глория вздыхает.

Я встаю и присоединяюсь к ней. Хватаю подол платья и задираю его до талии. Глория обнажена и раскрыта, как никогда. Я обхожу её и устраиваюсь позади. Наконец я смотрю на Джейка.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Он не отвечает, но я замечаю, как его поза стала более напряжённой. Я выпускаю струйку дыма, затем зажимаю сигарету между губами и провожу руками по телу Глории. Ласкаю полную грудь, соски. Запах её возбуждения захлёстывает меня. Я жду прилива своего возбуждения, которое наполнит член, но оно не приходит.

Не с такой интенсивностью, как хотелось бы.

Резким жестом я обнажаю её грудь и зажимаю соски.

Она стонет, выгибает спину.

Но Джейк не реагирует.

— Иди сюда, Джейк, — приказываю я.

Он встаёт. Джейк такой большой и высокий, что ему хватает двух шагов, чтобы преодолеть расстояние. В темноте его ледяной взгляд пугает. Я должен бояться его, но осознание того, что могу заставить его делать всё, что захочу, приводит меня в восторг.

— Что ты думаешь о моём предложении мира?

Глория закусила губу. Я говорю о ней.

— Рулз, мне не хочется играть.

— А трахаться? — Замечаю, как потемнело его лицо. Я хочу убедиться, что он понял, поэтому повторяю вопрос. — Хочешь потрахаться, Джейк?

И снова он не отвечает. Я уже готов взорваться, когда Глория встаёт и стягивает с себя платье. За исключением каблуков и волос, закрывающих спину, она обнажена. Она становится на колени у ног Джейка, расстёгивает его ремень и начинает сосать член.

Он даже не был твёрдым.

Я предложил ему одну из самых красивых женщин в городе на стеклянном столе, а он даже не возбудился.

Да и я тоже, собственно говоря.

Не до такой степени, чтобы потерять рассудок.

Я втягиваю очередную порцию дыма и сажусь обратно, чтобы насладиться шоу. Заставляю себя сосредоточиться на звуках, которые издаёт рот Глории, на хриплых вздохах, которые Джейк изо всех сил пытается сдержать, на абсолютной власти, которую я имею над ними обоими… Но этого недостаточно.

Я беру мобильный телефон и начинаю прокручивать сообщения, которыми обменивался с незнакомкой. Интересно, что она подумала бы обо мне, если бы узнала, что я только что заставил двух людей заниматься сексом у меня на глазах.

Джейк и Глория не могут этого знать, но настоящее извращение не наблюдать за ними, а развращать их.

Кто знает почему, я уверен, — незнакомка бы меня поняла.

— Вы можете сделать это лучше, — скучающе говорю я.

Джейк хватает Глорию за волосы и заставляет подняться. Он поворачивает её к столу и наклоняет. При первом выпаде она вскрикивает. Полные груди трутся о холодное стекло, пока член Джейка движется внутри неё. Он раздвигает ладонями её попку, чтобы проникнуть ещё глубже.

Не знаю, почему это делаю, но я подношу мобильный телефон к уху и начинаю звонок, движимый желанием поделиться тем, на что смотрю.

Крики. Власть. Разврат.

Незнакомка с красными губами не отвечает, но я не удивлён. Раздражён, да. Потому что, несмотря на все усилия Джейка и Глории, я далёк от возбуждения, которое охватило меня в тот вечер, когда она бросила мне вызов, требуя показать ей, на что я способен.

«Ты всё ещё хочешь знать, верно?»

Мобильный телефон вибрирует в моих руках. Я знаю, что это она, ещё до того, как читаю сообщение.

Неизвестный: Правило номер один: никаких телефонных звонков.

Рулз: Правило номер два: если я делаю что-то для тебя, ты делаешь что-то для меня.

Неизвестный: И что бы ты сделал для меня?

Я немного поворачиваюсь в кресле. Джейк трахает Глорию с яростью и свирепостью, именно так, как мне нравится. Однако возбуждает меня на самом деле не то что я вижу, а то, что думаю. А думаю я о ней. Одна в своей комнате, раскрывает бёдра и задыхается, трогая себя, как приказываю ей это делать.

Рулз: Я возбудил тебя.

Я почти вижу её…

Лежит на кровати, окутанная темнотой. Она покусывает эти красивые красные губы, в то время как её пальцы едва заметно играют с резинкой трусиков, не решаясь стянуть их, или нет.

Я пытаюсь позвонить ей снова. Понимаю, что это бесполезно, но я хочу, чтобы она услышала стоны Джейка и Глории.

Уверен, они ей понравятся.

Моя фантазия меняется. На мгновение я пытаюсь представить её вместо Глории. Руки Джейка, большие и покрытые татуировками, царапают бледную кожу.

Меня удивляет прилив гнева, неожиданно пробежавший по моему телу.

Она принадлежит только мне.

Мой секрет.

Я едва касаюсь промежности брюк. Есть что-то извращённое в том, чтобы иметь дело с женщиной, о которой ничего не знаю и о существовании которой никому не известно. Риск поверить в то, что она именно такая, как я хочу, вполне реален. Я должен прекратить фантазировать о ней, но когда слышу вибрацию телефона, не могу не посмотреть на него.

Неизвестный: Ты всё ещё там?

Соблазн слишком велик. Я протягиваю руку и записываю несколько кадров полового акта, происходящего передо мной в темноте. Отправляю видео вместе с сообщением.

Рулз: Я занят.

Любопытно посмотреть, как — и если — ответит она. Несколько минут молчания. Даю ей время прийти в себя, посмотреть, возбуждает ли её то, что вижу я — то, на что нравится смотреть мне, — или только расстраивает.

Затем пишу ей.

Рулз: Давай сыграем в игру. Она называется: «Если бы я был с тобой».

Это не просто провокация: это тест. Если она мне не ответит, значит, она не та женщина, какой её вижу я.

Но если она это сделает…

Телефон вибрирует, и я не могу не вздрогнуть.

Неизвестный: Ты начинаешь.

Я закрываю глаза, отпуская своё воображение.

Пальцы быстро бегают по клавиатуре.

Рулз: Если бы я был с тобой, я бы держал тебя на коленях. Голую. Я бы заставил тебя раздвинуть бёдра, чтобы все увидели, как сильно тебя возбуждают мои извращения.

Я расстёгиваю ремень и брюки. Вижу, как взгляд Глории метнулся ко мне. Джейк же остаётся отстранённым, будто находится за много миль отсюда.

Когда я обхватываю член, меня тоже больше нет с ними. Я нахожусь в тёмной комнате, в окружении незнакомых мне мужчин. Она сидит на мне; выгибает спину, наслаждаясь моими прикосновениями и взглядами этих мужчин.

Даже если хотят, они не могут дотронуться до неё.

Только я могу.

Мобильный телефон снова вибрирует.

Я читаю сообщение, и фантазия преображается.

Неизвестный: Если бы я была с тобой, я бы не сидела у тебя на коленях. Это ты будешь стоять на коленях между моими.

Облизываю губы, а моя рука ускоряет темп.

Я не любитель орального секса, но не могу не представить, как сладко было бы почувствовать, как она кончает на моём языке.

Рулз: Скажи мне, где ты, и я исполню твою фантазию.

Джейк кончает с хриплым стоном. Обычно его оргазм соответствует пику моего возбуждения, потому что это демонстрация тотального контроля, который я имею над ним и его жизнью. Но сегодня я не смотрю на него.

Я хватаю телефон и звоню ей снова.

На этот раз она отвечает, но ничего не говорит.

Поэтому говорю я.

— Я найду тебя, ты понимаешь?

Я шепчу, не желая, чтобы Джейк и Глория услышали меня.

Мне достаточно того, что слышит она.

Раздаётся её стон. Низкий, сдавленный вздох.

Я тоже задыхаюсь, двигая рукой всё быстрее и быстрее. Я в шаге от кульминации, но ещё не закончил.

Нет.

Я только начал.

— Я найду тебя, — повторяю всё более жёстким тоном. — И когда это сделаю, я трахну тебя так сильно, что ты пожалеешь, что искала меня.

Она так быстро сбрасывает звонок, что не успевает услышать вздох, с которым я кончаю. Телефон выскальзывает из рук. На мгновение я чувствую себя потерянным, во власти таких сильных ощущений и таких тёмных желаний, что сомневаюсь, смогу ли вернуться в реальность.

Когда прихожу в себя, Глория и Джейк смотрят на меня с изумлённым выражением на лицах. Я жду, пока дыхание нормализуется, затем заправляю член обратно в брюки и поднимаю телефон.

— Одевайтесь и уходите. Шоу окончено.

Я быстро ухожу, пока они не успели ничего сказать. В своём кабинете прикуриваю сигарету и плюхаюсь в кресло. Несмотря на то что получил желаемое, я чувствую злость. Ненавижу подвешенные ситуации.

«Она такая».

Как и мысли, которые пробуждает во мне; тайна, которая её окружает. Рационально я понимаю, что должен оборвать все контакты, пока меня не настиг какой-нибудь неприятный сюрприз, но не могу заставить себя сделать это. Чем больше она мне отказывает, тем больше мне хочется узнать, кто скрывается за этим номером и действительно ли её разум так же извращён, как и мой.

Должен быть.

Стон, сорвавшийся с её губ, до сих пор звучит в моих ушах. Она не притворялась. Незнакомку на самом деле возбуждала ситуация: вздохи Глории и Джейка, отрывистый звук моего дыхания и тёмные фантазии в моей голове.

Её реакция сбивает с толку.

Она ответила на звонок, значит, я ей интересен.

И всё же она не хочет ни встречаться со мной, ни говорить.

Понятия не имею, чего она хочет от меня, но знаю, чего хочу от неё я: хочу найти, нарушить правила, которые она мне дала, и навязать новые. Я хочу выяснить, буду ли я тем, кто развратит её, или она сама поведёт игру. Часть меня сгорает от желания позволить ей делать со мной всё, что захочет, в то время как другая часть не может дождаться, когда привяжу её к кровати, лишая выбора.

Я запрокидываю голову назад, выдыхая облако дыма.

Несмотря на то что только что кончил, я снова возбуждён.

Слишком много бессонных ночей разрушают меня.

Слабый стук возвращает меня к реальности.

— Входите, — отвечаю, прочистив горло.

Входит Глория. Она приближается ко мне неуверенным шагом. Она оделась и умыла лицо, оставляя роль роковой женщины, чтобы превратиться в существо, которое я не могу узнать.

Я изо всех сил стараюсь оставаться бесстрастным.

— Джейк ушёл?

— Ещё нет. Он ждёт, чтобы подвезти меня.

Хотя ясно, что Глория пришла в кабинет, чтобы что-то сказать, она молчит. Замерла.

— Ты почти не смотрел на нас, — наконец говорит она.

Я выдерживаю паузу, необходимую, чтобы сделать затяжку и выдохнуть дым.

— И что с того?

Она отводит взгляд и вздыхает.

— Джейк больше не хочет этого делать.

Я оставляю сигарету в пепельнице и бросаю на неё обиженный взгляд.

— Джейк достаточно взрослый, чтобы говорить за себя.

— Он боится тебя.

— А ты нет?

Меня боятся все, хотя мало кто знает, насколько грязной является моя душа. Сама Глория, хотя и потакала каждому из моих извращений, видела лишь фрагмент того, кто я есть на самом деле.

Вместо того чтобы отпрянуть, она мило улыбается мне.

— Ты спас меня.

Я кривлю рот. Её слова раздражают. В ту ночь, когда смертельно напуганная Глория пришла ко мне, умоляя спрятать от бывшего парня, который хотел её убить, я помог ей. Это, однако, не делает меня грёбаным героем. То, что я требовал от неё взамен — грязный, извращённый секс, услуги, которые она оказывала мне, — оттолкнуло бы любую женщину.

И всё же Глория во всём мне потакала.

— Ты должна перевернуть страницу и забыть о нём, Глория.

Должна забыть и обо мне тоже. Но я не произношу этого вслух, потому как знаю, мне ещё может понадобиться её помощь.

Я тушу сигарету.

— Он, наверное, уже перестал тебя искать и нашёл себе кого-нибудь другого, чтобы доставать.

Она качает головой и улыбается. Но это не счастливая улыбка.

— Он никогда не перестанет меня искать.

— В таком случае я никогда не перестану тебя прятать.

Я хорошо разбираюсь в цифрах; гораздо хуже я разбираюсь в людях. Взгляд, которым Глория смотрит на меня, настолько полон чувств, что приводит меня в замешательство.

— Спасибо, Роберт.

Я резко напрягаюсь, бросая на неё недовольный взгляд. Не выношу, когда меня называют по имени. Глория отступает, понимая свою ошибку, но уже слишком поздно. Я уже вскакиваю на ноги, готовый заставить её заплатить. Она поднимает руки, словно защищаясь от меня.

— Прости.

Я крепко сжимаю кулаки, сдерживая свой гнев.

— Убирайся.

На мгновение, мне кажется, Глория собирается что-то сказать. Надеюсь, она этого не сделает, потому что не ручаюсь, как я могу отреагировать. Она закусывает губу и исчезает.

Я подхожу к шкафу, где храню алкоголь, и выбираю бутылку. Мне нужно что-то сильное. Не забыться, а скорее как напоминание, — моё доверие это роскошь, которую я больше никому не подарю.

Пятнадцать лет тому назад

Мать с яростью смотрит на меня.

Время ужина, но стол, за которым она сидит, не накрыт, и из кухни не доносится запах еды. Перед ней навалены бесчисленные газеты.

— Что это значит?

Подбородком она указывает на экземпляр газеты «Сиэтл Таймс», который венчает все остальные. Газета открыта на странице, где крупными буквами выведен заголовок: «Роберт Рулз. Исповедь в ночи». Мне достаточно прочитать несколько строк, чтобы понять, статья не об отце, она про меня.

Беру вторую газету, третью… Просматриваю заголовки мимоходом, и во мне растёт волнение. Везде история о молодом отпрыске, который, пока его отец совершает самоубийство, напивается в компании девушки постарше и уговаривает её сделать ему минет в машине. Плюс откровения, которые я озвучил в ту ночь: измены матери, приключения, которые я пережил до совершеннолетия, вечеринки с сексом и наркотиками, даже намёки на то, как опасно молодой женщине иметь что-либо общее с нашей семьёй.

Мать вскакивает на ноги. На её лице я вижу только отвращение. Я не должен удивляться, ведь она всегда больше заботилась о своей репутации, чем обо мне, но мне больно, потому что знаю, — я ошибся.

Мне не следовало доверять.

— Если бы твой отец не покончил с собой, он бы сделал это после прочтения этой статьи, — жестоко приговаривает она. — Во всяком случае, у женщины, с которой ты провёл ночь, теперь есть имя.

Да, это так. И она не Оливия Стоун.

Она солгала мне, когда представилась.

— Мне жаль, — шепчу я.

— Тебе придётся сделать больше, чем просто сожалеть.

Мама подходит ко мне вплотную. Она всегда была хрупкой женщиной, в то время как я унаследовал телосложение от отца: высокий и стройный. Мне приходится опустить голову, чтобы смотреть ей в глаза, но не она чувствует себя некомфортно.

— Я попросила адвоката Бейли выпустить пресс-релиз в ответ на эту гадость. Но я хочу, чтобы о девчонке позаботился ты. Мне всё равно, как ты с этим справишься: заплатишь ей или будешь шантажировать. Ни одно слово о нашей семье не должно прозвучать из её уст. Я выражаюсь ясно?

Она не ждёт ответа. Мама вкладывает мне в руку листок бумаги с номером мобильного телефона и пристально смотрит на меня.

— Ты совершил ошибку, ты и исправишь.

Это последнее, что она говорит, а затем выходит из комнаты.

Несколько мгновений я не двигаюсь, даже не дышу.

Я зол, разочарован, расстроен.

Листок бумаги с номером Оливии — или как там её зовут — тяжестью давит на ладонь. Часть меня хочет скомкать его, найти сучку и крикнуть в лицо, что она не должна была продавать мою историю в газеты, но это будет ошибкой.

Однажды я уже облажался с ней.

И не могу позволить себе новую ошибку.

Выхожу из комнаты и направляюсь в кабинет отца. Несмотря на то что там тщательно всё вычистили, мне кажется, что я чувствую запах крови.

Я наливаю себе стакан бурбона и выпиваю залпом.

«Полегче, малыш. Понемногу».

На мгновение мне кажется, что я слышу его голос. Именно отец предложил мне мой первый стакан бурбона и научил меня тому, что удовольствия жизни нужно поглощать не второпях, а смаковать. Я был плохим учеником и плохим сыном. Благодаря мне, наша фамилия теперь у всех на слуху. Возможно, даже хорошо, что отец умер, он не простил бы мне этого скандала.

Я сажусь в его кресло и зажимаю ладонями голову. Пытаюсь представить, как он справился бы с ситуацией, если бы был жив. Конечно, он встретился бы лично. Я сбился со счёта, сколько раз слышал, как он ругался с матерью, затем вызывал в свой кабинет мужчин, с которыми она изменяла, и договаривался о цене их молчания.

Ему всегда хватало смелости.

У меня она тоже должна быть.

Но перед этим я должен использовать свою голову.

Я кладу листок бумаги с номером Оливии на стол и долго смотрю на него. Глубоко вдыхаю, прежде чем начать разговор. Пошли гудки. Когда слышу её ответ, я не могу сдержать себя. Сразу же атакую её, выплёскивая гнев, бурлящий в моём теле.

— Ты соврала.

После первоначального шока она узнает меня.

— Привет, Роберт. — По позвоночнику пробегает холодная дрожь. Думаю, я могу пересчитать по пальцам одной руки количество людей, которые называли меня по имени.

«Моя мать. Она».

Они обе подвели меня: первая — потому что не сумела быть рядом со мной, вторая — потому что предала.

— Зачем ты это сделала?

Я слышу её смех, будто сказал что-то смешное.

— Ради денег, конечно. Знаешь, как работают некоторые вещи: я дала тебе свой рот, а ты мне сотню. Когда я поняла, что могу заработать больше, пересказывая твои секреты… Что ж, я согласилась.

— Ты совершила ошибку.

Оливия снова смеётся.

— Ты прав. Я ошиблась, но только потому, что слишком поздно поняла, что если бы шантажировала тебя, то заработала бы гораздо больше. Я запомню это. И в следующий раз, когда богатый отпрыск пригласит меня провести с ним вечер, воспользуюсь такой возможностью.

Услышав её слова, что-то внутри меня остывает. Гнев уходит вместе со вздохом.

— Мне кажется, ты неправильно поняла меня. — Не знаю, откуда взялось это спокойствие, но я чувствую себя, как никогда ясно. — Потому что я никогда бы не поддался на твой шантаж.

На другом конце линии Оливия растворяется в весёлом смехе.

— Даже не пытайся. Я знаю таких, как ты…

— Богатые отпрыски, имеешь в виду?

— Да, те, кто без помощи «папы» не могут даже завязать шнурки на ботинках и… Угадай что? Они меня не пугают.

— Очень жаль. — Я выключаю диктофон, который включил перед разговором. — Потому что, видишь ли, мне совсем не нужна помощь отца, чтобы добиться справедливости. Я молод, это правда, но я быстро учусь справляться с проблемными людьми.

— Я проблемный человек? — восклицает она, смеясь.

— Ты стала им в тот момент, когда вышла первая статья, но долго такой не останешься.

Завершив звонок, я пересылаю запись адвокату Бейли вместе с просьбой подать на неё в суд за клевету и попытку вымогательства, и совсем не чувствую себя виноватым. Уверен, Оливия не сможет позволить себе судебный процесс и независимо от того, осудят её или нет, жизнь девушки будет разрушена, но мне всё равно.

«Ты совершил ошибку, ты и исправишь».

Мы оба были неправы: Оливия — в том, что спровоцировала меня, а я — доверился, и за последствия мы будем расплачиваться всю оставшуюся жизнь.

Я наливаю себе ещё бурбона. На этот раз, прежде чем выпить, закрываю глаза и подношу бокал близко к носу, чтобы глубоко вдохнуть аромат напитка. Делаю маленький глоток, смакую. Мне кажется, я никогда не ощущал бурбон таким сладким и интригующим.

Когда открываю глаза, то вижу на пороге маму. Её лицо побледнело от ужаса, будто она увидела привидение. Возможно, дело в том, что отец любил бурбон. Он выпивал по стакану каждый вечер, в этом самом кабинете, смакуя его так же, как я сейчас.

— Я уладил вопрос.

Жду, когда она спросит меня, как я это сделал, или снова скажет, как сильно я похож на отца. Вместо этого мама поворачивается ко мне спиной и исчезает. Я ничего не делаю, чтобы остановить её, не могу обуздать чувство всемогущества, которое охватывает меня.

«Я буду лучше, чем отец, — обещаю себе. — Я не позволю никакому шипу проникнуть в моё сердце».